ПУТЕШЕСТВИЯ С. П. КРАШЕНИННИКОВА ПО КАМЧАТКЕ (1737-1741)

В 1947 г. исполнилось 250-летие со времени открытия Камчат­ки. В связи с этим уместно вспомнить о первом ученом путешест­веннике и исследователе этой отдаленной окраины нашего отече­ства, академике Степане Петровиче Крашенинникове, имя которого известно у нас менее, чем ' по справедливости следовало бы.

Степан Петрович Крашенинников принадлежит к числу слав­ных основоположников русской науки. Как и Ломоносов, Краше­нинников вышел из народа: будущий исследователь Камчатки родился в семье солдата. В предпосланной «Описанию Земли Кам­чатки» (1755) биографии Крашенинникова говорится, что «он был из числа тех, кои ни знатною природою, ни фортуны благодеянием не предпочтены, но сами собою, своими качествами и службою, произошли в люди, кои ничего не заимствуют от своих предков, ■ и сами достойны называться начальниками своего благополучия».

1

Крашенинников родился в Москве, в 1711 г. Первоначально он воспитывался в Заиконoеиасском училище, где, по словам его биографа, положил доброе основание в латинском языке, в красно­речии и в философии, превосходя товарищей своих понятием, рев­ностью и прилежанием в пауках. В 1724 г. Крашенинников был определен в Славяно-греко-латинскую академию, в которой обу­

чался вплоть до 1732 г., когда сенатским указом был вызван в Петербург, в Академию наук. Здесь с конца 1732 г. по август 1733 Крашенинников продолжал обучаться. В августе того жо года наш геоцраф в возрасте 22 лот был отправлен «студентом при академической свите в Камчатскую экспедицию с жалованьем по сту рублей на год», как свидетельствует Крашенинников в крат­кой автобиографии.

В течение 1733—1736 гг. Крашенинников сопровождал акаде­миков (профессоров) Г. Ф. Миллера и И. Г. Гмелина (старшего) в их путешествиях но Сибири. Вместе с академиками Крашенин­ников побывал в Тобольске, на Алтае, в Забайкалье, в Иркутске, в Якутске, куда прибыли 11 сентября 1736 г.

Исследования на полуострове - были начаты с посещения теплых ключей в бассейне р. Большой и окрестностей Авачинской сопки на восточном побережье. В те времена по р. Аваче жили коряки. В дальнейшем Крашенинников посетил устье р. Камчатки, восточ­ный и западный берега полуострова и другие места.

В конце сентября 1740 г. в Болынерецк прибыл адъюнкт Ака­демии Георг Столлер. Вскоре он паправил Крашенинникову такое предписание: «По получении сего письма быть Вам у меня в ко­мандо п чиненные Вами наблюдения с приезда Вашего сюда на Камчатку по сю пору мне при рапорте объявить». Это распоря­жение было ■пополнено.

12 июня 1741' г. Крашенинников отбыл из устья р. Большой в Охотск. Только в феврале 1743 г. он вместе с Гмелином вернулся в Петербург.

0 работах Крашенинникова в Сибири и на Камчатке его пат­роны, Гмелин и Миллер, давали самые лучшие отзывы. В преди­словии к «Flora sibirica» (I, 1747) Гмелцн писал:

«Следует воздать публичную хвалу ревности, студепта Степана Крашенинникова, человека прекрасного характера, в чем можпо

¹При отправлении Крашенинникову была дана от академиков подроб­ная инструкция из 89 параграфов. Кроме того, уже по отъезде ему была прислана Миллером в сентябре 1737 г. подробная записка, озаглавленная «География п нынешнее состояние Земли Камчатки». Данные, на которых основана эта весьма обстоятельная работа, были собраны Миллером в Якут­ске частью из архивов, частью получены путем расспросов бывалых лю­дей. На немецком языке «География Камчатки» была напечатана в 1774 г.

55ыло убедиться в течение всего путешествия *. Он, не покладая •рук, собирал предметы по естественной истории и многие из них •без чужой помощи описал, за что вскоре по возвращении был наз­начен адъюнктом Академии».

22 июня.. 1745 г. Крашенинников был единогласно избран ' кон­ференцией) Академии Наук в адъюнкты натуральной истории, причем ему назначено годичное жалованье в 360 рублей. Звание адъюнкта примерно соответствует теперешнему званию члена- корреспондента Академии. Избранию предшествовало обсуждение поданной Крашенинниковым диссертации о рыбах 2. Стоит упо­мянуть, что в том же заседании был избран профессором (т. е. ака­демиком) и Ломоносов.

В 1750 г. Крашенинников при поддержке Ломоносова был наз­начен профессором натуральной истории и ботаники Академии, а вскоре и ректором академического университета и гимназии (вместо Г. Ф. Миллера). В постановлении конференции Академии от 11 апреля 1750 г. говорится следующее:

«Понеже адъюнкт Степан Крашенинников, служа при акаде­мии честно и беспорочно, чрез долгое время отправлял все поло­женные на него должности со всякою верностию и радением и был в путешествии камчатском один из российских учепых людей, ко­торое отправил с немалым успехом к пользе императорской ака­демии наук и к чести своей, сверх же того в науках, а особливо в истории натуральной и ботанике, непостыдное в ученом совете искусство приобрел и притом поступками своими оказал, что при­лежный, кроткий и постоянный человек, чем всем довольно себя удостоил имени и содержания профессорского, того ради в кан­целярии академии наук определено: ему, Крашенинникову, от сего времени быть профессором истории натуральной и ботаники, а притом^[37] как членом академического, так и исторического собраний и в обоих оных собраниях заседать, о чем в профессорские собра­ния послать указы, а ему, Крашенинникову, объявить о том в кан­целярии и на новопожалованный чин привести его к присяге.

В 1749—1752 гг. Крашенинников занимался изучением флоры Ингерманландии, т. т. бывшей Петербургской губернии. После него остались две рукописи: «Index plantarum circa Petropoli sponte

cr,escentium et anno 1749 obsevatarum» и «Flora ingrica». Обе хра­нятся в Ботаническом институте Академии наук СССР *. Послед­няя работа была издана Академией наук в 1761 г. под редакцией Д. Гортера.

В октябре 1750 г. Крашенинников получил письмо от «швед­ского архиатора и упсальского ботаника господина Линнея», в ко­тором Линней писал следующее 2: «Будучи о вас давно уже изве­стен из предисловия Сибирской флоры, что вы с крайним приле­жанием старались о сыскании редких трав, не мог более преминуть, чтобы просить вас о взаимной со мной переписке, касающейся до ботаники. В Российской империи больше найдено незнаемых трав через десять лет, нежели во всем свете через половину века... Имеет ли кто из чужестранных ботаников переписку с славней­шею академиею вашею? Ежели же нот, то я покорно прошу, чтоб мне сия честь и милость была оказана. Все травы описаны вами важно и основательно; но всех приятное мне лунария» 3.

Академия наук постановила: «Оному господину профессору Крашенинникову коррешпеидеицию с помянутым господином ар- хиатором Линеем иметь дозволить и какие ему будут потребны из ботанического саду травы и семяна, которых здесь достаточно, то поросылать, с требованием, напротив того, и от него какие будут для бета■нпческ■еге саду потребны травы и семяна» ^{[38][39][40][41][42]}.

Крашенинников, отвечая Липнею, послал ему «высушенную лунарию купно с шшицпфугою 5 икленом, которого листы подоб­ны шелковице». Вместе с том он просил Линнея прислать ему,траву смешанного отродья от вербены и вероники» ^[43].

В точение 1752—1755 гг. Академия печатала знаменитое «Опи­сание Зомли Камчатки» Крашенинникова. По словам Миллера, автор скончался после того, как был отпечатан последний лист ого труда. Дата смерти Крашенинникова — 25 февраля 1755 г.

Таковы краткие биографические сведения о первом исследова­теле Камчатки.

2

Академическое издание «Описания Земли Камчатки» 1786 г. есть точная копия издания 1755 г. Труд этот был переиздан Ака­демией наук в 1818—1819 гг. с комментариями и прибавлениями

под редакцией и при участии академиков В. М. Ствтргина, П. А. За­горского, А. Ф. Севастьянова и В. К. Вишневского. В XVIII в. за границей появился ряд изложений и переводов «Описания Земли Камчатки» на языки английский, немецкий, французский и гол­ландский. В 1768 г. вышел в Париже полный перевод на француз­ский язык в 3-м томт «Voyage en Siberie» аббата Шапи до’Отрош» (Ghappe d'Autcroche). •

В 1774 г. во Франкфурте и Лейпцигт была опубликована книга Г. В. Стеллера « Beschreibung von dem Lande Kamtschatka». В пос­вящении «высокородным, высокоблагородным, благородным и т. д. господам» — членам парижской, лондонской и стокгольмской ака­демий — издатель этой книги Иоганн-Бтнтдикт Шертр, служивший одно время в Петербурге, выдвигает ряд вздорных обвинений против Крашенинникова: тго «Исторня Камчатки» (т. т. «Описа­ние Земли Камчатки») якобы есть «кастрированное и сокращен­ное издание настоящей книги Сттллера (т. т. «Beschreibung v. d. Lande Kamtschatka»). А оригинал всегда имеет преимущество перед копией». «Клашениnпиков был учеником Сттллера; в каче­ство командированного Академией студента он находился со Сттл- лером на Камчатке; видтл то, что видел Сттллер, использовал тго материалы, заимствовал у него карты и рисунки».

Эти наветы вызвали у многих ложное представление, будто Крашенинников на самом делт в свотм «Описании Земли Кам­чатки» почти все заимствовал у Стеллера. Мнение это совершенно неправильное. Крашенинников, прибывший на Камчатку за три года до Стеллера, ни учеником, ни подчиненным последнего не был.

Против наветов Шерера па Крашенинникова резко возражали в свое время (1774—1775 гг.) даже в немецких журналах. Между прочим, известный германский географ Бюшинг писал: «Не. подо­бает хвалить нашего соотечественника в ущерб даровитому рус­скому» 2.

1 Сказанным мы, однако, не хотим умалить заслуг Стеллера по иссле­дованию Камчатки.

2 См.: П. Пекарский. История Академии наук. 1, 1870, стр. 606—613.

13 настоящее время труд Крашенинникова «Описание Земли Камчатки» переиздан Академией наук СССР с подробными ком­ментариями и с добавлением ряда неопубликованных рапортов Крашенинникова, посланных им в Академию с Камчатки.

3

Переходим теперь к содержанию этого труда — «Описание Земли Камчатки».

Книга написана прекрасным русским языком и читается с не­ослабевающим интересом. В первом томе этого замечательного гру­да сообщаются сведения о природе Камчатки, охотского побережья вплоть до устья Амура, о Курильских островах, об Аляске и Але­утских островах.

Отметим некоторые замечательные наблюдения Крашенинни­кова, впоследствии подтвердившиеся.

В одном из притоков р. Большой, впадающей в Охотское моро, встречается, согласно Крашенинникову, множество жемчужных раковин (I, стр. 29). Действительно, на самом юго Камчатки рас­пространена жемчужница Margaritana middendorffi. Кроме Кам­чатки и бассейна Амура, в Сибири нигде жемчужниц нет.

Крашенинников (1, стр. 44) первый отметил, что на восточном берегу Камчатки, близ устья р. Сомячик, «растет малое число пих­товнику, ^торого дерева нигде по Камчатке более не примечено». Действительно, единственная роща Камчатской пихты Abies gra­cilis растот на юго-западном берегу Семячинского озера. Пихта эта очень близка к сахалинской Abies sachalinensis. Роща камчат­ской пихты считалась у камчадалов священной.

«Оной лес,— говорит Крашенинников,— у Камчадалов как за­поведной хранится, так что ни кто из них не токмо рубить его, но и прикоснуться не смеет; ибо уверены они преданием стариков своих, которое от них многими примерами утверждается, что всяк, кто б ни дерзнул им прикоснуться, бедственною смертию скон­чается».

Крашенинпиков (I, стр. 103) совершенно правильно объяснил происхождение названия Курильских островов: «Звание их прои­зошло от жителей ближайших островов к Камчатке, которые от тамошних народов Куши, а от Россиап Курилами называются».

Действительно, на языке курилов, или айнов, «кур» или «куру» значит человек. Камчадалы называли курилов «куши» или «кужи». Между тем впоследствии, со времен В. М. Головнина, утвердилось мнение, будто Курильские острова названы так русскими от куря­щихся (дымящихся) на них вулканов.

За несколько дней до прибытия Крашенинникова на Камчат­ку в южной части полуострова, у Авачи и первых Курильских островов, произошло землетрясение и моретрясение. При этом на берег набегали разрушительные морские волны («цунами»

у японцев), прекрасно описанные Крашенинниковым (I, стр. 171) со слов очевидцев. «Октября 6 числа 1737 году по полуночи в тре­тьем часу началось [землетрясение и с четверть часа продолжалось волнами так сильно, что многие Камчатские юрты обвалились, и балаганы попадали. Между тем учинился на море ужасной шум и волнение, и вдруг взлилось на берега воды в вышину сажени на три, которая нимало не стояв збежала в море и удалилась от берегов на знатное расстояние. Потом вторично земля всколе­балась, воды прибыло против прежнего, но при отличии столь далеко она збежала, что моря видеть не возможно было. С четверть часа после того спустя последовали валы ужасного и несравнен­ного [землетрясения, а при том взлилось воды на берег в вышину сажен на 30».

На западном берегу Камчатки, у устья р- Большой и в Боль- шерецке, жители в этот день «ничего чрезвычайного не примети­ли». Однако на берегу толчки продолжались до весны 1738 г., причем некоторые были так сильны, что нельзя было стоять на ногах.

/ В начале 1739 г. Крашенинников (I, стр. 173) был свидетелем извержения вулкана Толбачик, что на р. Камчатке. Из горы «вы­кинуло будто шарик огненной, которым, однако, весь лтс по около лежащим горам выжгло. За шариком выбросило оттудуж как бы облачко, которое, час от часу распространяясь, больше на них опускалось и покрыло пеплом снег верст на 50 во вст стороны». Крашенинников не только первый описал горячит источники Камчатки, но отметил на Пауджинских ключах и на р. Банной присутствие небольших гейзеров (I, стр. 179, 1812), бьющих на вы« соту до полутора метров (по р. Банной).

Камчадалы считали горячит ключи священными, опасаясь близко подходить к ним. Описывая ключи по р. Семячику, Кра­шенинников (I, стр. 185) говорит: «Когда они (жители Штмячин- ского острожка) увидели, что мы в ключах лежали, воду пили и мясо вареное в них ели, то думали они, что мы тотчас погибнем».

Подробно излагает Крашенинников (I, стр. 196—200), как кам­чадалки изготовляют сахар, а русские водку из «сладкой травы», т. е. из крупного зонтичного Heraeleuni dulce. Втдро водки полу­чается из двух с половиной или тртх пудов травы. Казенная цтна ведра водки была 20 рублей. Травяное вино, по наблюдениям Стел- лера, «весьма проницательно и здоровью вредительно; ежели кто выпьет его хотя несколько чарок, то во всю ночь от диковинных фантазий беспокоится, а на другой день так тоскует, как бы зделал какое злодеяние... ' Люди с похмелья с одного стакана холодной воды так становились пьяни, что на ногах не могли стоять».

Принято думать, что морского бобра, или точнее морскую выд­ру, впервые описал Стеллер во время зимовки на острове Беринга в 1741/1742 г. Однако Крашенинников еще в 1738 г. подробно описал самца и самку «бобра», добытых: самка — близ устья

р. Островной, самец — близ Авачинской губы. Описание это нахо­дится в рукописи Крашенинникова «Аппо 1738. Descriptio avium, piscium, animalium et vegetabilium», хранящейся в Архиве Акаде­мии наук СССР.

Замечательны наблюдения Крашенинникова над образом жиз­ни проходных лососевых Камчатки. Он правильно подметил, что эти рыбы возвращаются из моря для икрометания в те самые реки, где они вывелись из икры. Последовательность хода лососевых подмечена верно. Справедливо, что тихоокеанские лососовые из рода Oncorhynchus мечут икру раз в жизни, после чого самец и самка погибают, или, как говорит Крашенинников, «во всох родах тамошних лососей сио достойно примечания, что они в реках и родятся и издыхают, а возрастают в моро, и что по однажды токмо в жизнь свою икру и молоки пускают» (I, стр. 311—312).

Относительно тихоокеанских лососей Крашенинников правиль­но отмечает (I, стр. 320), что все они — чавыча, красная (норка), кета, горбуша, белая (кижуч), «будучи в реках, цвет свой переме­няют, телом худеют и в крайнее приходят безобразие. У всех носы становятся крюком, зубы выростают большие и по коже появляется как бы короста... Одним словом, ожели рыбу в том состоянии сравнить с рыбою того жо роду, входящею в роки, то никто но ночтет их за один род».

Крашенинников подробно разбирает (I, стр. 289) вопрос о том, относятся ли морские коровы к рыбам или млекопитающим, и при­ходит к правильному выводу, что это водные млекопитающие.

Второй том «Описания Земли Камчатки» заключает этногра­фические данные о камчатских народах — камчадалах, коря­ках и курилах, а также историю покорения Камчатки и, наконец, сведения «о нынешнем состоянии тамошних российских ост­рогов».

Собранные Крашенинниковым материалы по этнографии кам­чадалов (ительменов) тем драгоценнее, что в настоящее время быт их совершенно изменился.

Перепись 1926 г. обнаружила всего 825 человек камчадалов, или ительменов, говоривших на своем языке, но большая часть их могла изъясняться и по-русски. Ительмены живут в 8 поселках на западном берегу Камчатки, между селениями Седанка на се­вере и Сопочным на юге.

Крашенинников (II, стр. 7) находил возможным судить о ха­рактере народа по ого языку. «Курилы [т. е. айны] говорят тихо, плавно, приятно и свободно. Слова в языке их посредственны [т. о. но очень большой длины], гласных и согласных в них умеренно; но и самой народ всех диких пародов добронравнее, осторожное, правдивее, постояннее, обходительное и честолюбивое». Напротив, «коряки говорят из всего горла с величайшим криком и замеша­тельством... Нравы сего народа согласны с языком их». Наконец «камчатской язык выговаривается половиною в горле и пелевпнею

во рте. Произношение их языка тихо, трудно, с протяжением и удивительным телодвижением».

Крашенинников, как и Сттллер *, выводит камчадалов из Мон­голии, считая, что они «прежде с Мушалами были один народ». Одни из наших современных этнографов (Е. II. Орлова) признают, что камчадалы пришли на Камчатку с юга, с островов Тихого океана; другие (С. И. Руденко) 2 выводят камчадалов из Прибай­калья и верхней Лены.

До прихода русских на Камчатку камчадалы почти не пользо­вались металлами. Крашенинников (II, стр. 31) удивляется, как камчадалы «без железных инструментов могли вст делать, строить, рубить, долбить, резать, шить, огонь доставать, как могли в дере­вянной посудт есть варить». Для изготовления всякого рода ору­дий камчадалам служили кость и камень — они находились в ка­менном веке. Глиняной посуды нт знали, а употребляли деревян­ную. Кипятили воду, положив в корыто раскаленныт камни.

Крашенинников подробно описывает быт камчадалов, их жи­лища, одежду, пищу, способы иертдвйжтнйи, предметы домашнего обихода, занятия мужчин и женщин, войны, праздники и пиры, обряды при сватанье и женитьбе, болезни и способы их лечения, погребение умерших, религиозные воззрения, шаманство. Как видим, затронуты все стороны материальной и духовной культуры.

Приведем несколько примеров из этнографических наблюдений Крашенинникова. У камчадалов нет особых шаманов (II, стр. 81), каковые есть у других сибирских народов. Как правило, шаманом почитается «всякая баба, а наипаче старуха». При шаманстве не надевают специального платья, нт бьют в бубны, а наштптывают на разные предметы: рыбьи жаберныт крышки или на траву, «и тем лечат болезни, ттм отвращают нтщастит и будущая пред­возвещают».

• «Сведения дружбы» происходит следующим оригинальным спо­собом (II, стр. 117): когда один с другим жтлатт подружиться, то зовет своего будущего друга в гости, топит юрту весьма жарко и готовит кушанья так много, что хватило бы на десятерых. Когда гость прибудет в юрту, и гость и хозяин раздеваются донага. Хозяин, утощая гостя, поливает водою лежащие па очагт раска­ленные камни, отчего в юрте становится нестерпимо жарко. «Гость старается вст, что у хозяина илиетлииано, съесть и жар его вытер­петь, а хозяин старается принудить чтоб гость взмолился и просил бы свободы от пищи и жару». Все это время хозяин ничего не тст и волтн выходить из юрты наружу. Но гостя до ттх пор нт выпу­скает, пока он не признает себя побежденным. «Во время тды рвтт его раз до десяти, от чего после того подливанья дни по три нт токмо есть, но и глядеть на пищу бтз движенья нт может». Когда гость выйдет из сил и нт будет в состоянии ни жару терпеть,

1 Beschreibung von dem Lande Kamtschatka, стр. 249.

2 Сов. этнография, 1948, № 1, стр. 179.

ни есть, то откупается он собаками, платьем и вообще всем, чого захочет хозяин. И таким образом получает свободу. Через некото­рое время к обобранному гостю приезжает ого новый друг, «чтоб за своо получить отдарки», и здесь повторяется та жо история.

Сватанье происходит так (II, стр. 120): «Когда камчадал поже­лает жениться, то, высмотря собе невесту, обыкновенно в другом, а но в своом острожке, переселяется жить туда и, объявя невестину отцу и матери о своем намерении, несколько времени работает, оказывая удальство свое и проворство и услуживая всем пачо холопа, наиболее - же будущему своему тестю, тощо и невесте», а затем сватается. После свадьбы молодой н молодая остаются некоторое время работать в семейство жоны.

О воспитании детей у камчадалов Крашенинников рассказы­вает очень много любопытного (II, стр. 129).

Обряд погребения заключался у камчадалов в том, что труп клали на юрте или близ юрты, не предавая земле. Вместе с умер­шим выбрасывали вон все его платье и обувь, ибо, по мнению камчадалов, кто наденет платье умершего, тот сам умрет. Мало того, после смерти обитателя юрты бросали это жилище и пере­селялись в новое (II, стр. 136).

Младенцев хоронили в дуплах деревьев. По умершим плака­ли, «токмо без вопля».

Религиозные воззрения камчадалов таковы (II, стр. 71—81): «Богом камчадалы почитают некоего Кутху, от которого произо­шел народ их». Кутху по сотворении земли оставил небо и посе­лился на Камчатке. «О Боге рассуждают они, что он ни щастию, ни нещастию их не бывает притчиною, по все зависит от человека».

«Свет почитают вечным, души бессмертными, которые, с те­лом соединившись, восстанут и вечно жить будут в таких же трудах, как и на здешнем свете, токмо с тою выгодою, что будет там во всем вящшее изобилие, и никогда не имеют терпеть голоду. Вся твари до малейшей мухи после смерти восстанут и под зем­лею жить будут. Свет поставляют плосковидным. Под землею полагают подобное нашему небо, а под небом другую землю. О воздаянии будущем спе токмо говорят, что бедные здешнего света будут там богатыми, а богатые убогими. И чтоб Бог за грехи наказывал, того, по их мнению, не падобно: ибо, говорят они, кто худо делает, тот терпит и отмщение».

Главным начальником на «том свете» является сын Кутхи. Он «принимает всех Камчадалов умерших; а кто прибудет в но­вой и богатой сабачьей куклянке [платье из собачьей шкуры], тому дает худое платье и худых собак, а кто- в худом платье и на худых собаках, тому дарует хорошее платье, хороших собак и хо­рошее отводит место к поселению. Тогда умершие начинают строить собе юрты и балаганы, упражняются в звериной, птичьей п рыбной ловле, пить, есть п веселиться по-здешпому, токмо с тем различием, что они на оном свете такого, как здесь, беспо­

койства но чувствуют, для того что там меньше бурь, дожжей и снегу и во всем такое изобилие, каково было на Камчатке во времена Кутховы».

Громадной заслугой Крашенинникова является, кроме того, составление словарей языков камчадальского, коряцкого и ку­рильского (айнского). О тщательности работы путешественника можно судить по тому, что он приводит параллельные собрания слов для трех наречий камчадальского языка (северного, южного и западного) и для пяти наречий коряв^ого. Из камчадальских наречий до настоящего времени сохранилось только одно — за­падное, которое, по словам Крашенинникова, представляет собою смесь северного и южного наречий с прибавлением некоторого количества коряцких слов. Что касается коряцкого (нымылан- ского) языка, то в нем различают в настоящее время восемь ди­алектов. Язык древнего населения острова Карагинского, запи­санный Крашенинниковым, представлял смесь ительменского (59% слов) и корицкою (41% слов) языков!

Собранные Крашенинниковым материалы по карагинскому островному диалекту тем более драгоценны, что в настоящее вре­мя древнее население Карагинского острова совершенно исчезло.

Наконец надо упомянуть о последней, четвертой части «Опи­сания Земли Камчатки», которая носит заглавие «О покорении Камчатки, о бывших в разные времена бунтах и изменах, и о ны­нешнем состоянии Российских острогов».

Данные об истории завоевания Камчатки, заимствованные Крашенинниковым из материалов камчатских и якутских архи­вов, высоко ценились его современниками (например Г. Милле­ром) ; равным образом и нынешние историки признают за исто­рической частью труда Крашенинникова исключительное- значе­ние 2. Для географа этот раздел важен том, что здесь впервые на русском языке излагается история открытия Камчатки Атласо­вым 3. •

Итак, «Описание Земли Камчатки» есть замечательный гео­графический труд, стоявший на высоте тогдашней науки и доселе сохранивший свое значение. Книге этой по справедливости долж­но быть присвоено наименование классической.

Труд Крашенинникова дорог нам ощо потому, что им нака­нуне смерти занимался Пушкин, оставивший подробный конспект «Описания Земли Камчатки». Очевидно, великий поэт задумывал повесть из камчатской жизни.

1 С. Н. С т е б н п ц к и й. «Сов. Север», 1939, № 2, стр. 159.

2 См., например: Н. Н. Степанов. С. П. Крашенинников как историк Камчатки. «Сов. Север.», 1939, № 2, стр. 115.

3 За границей сведения о походе Атласова появились в 1730 г. в кн.: Ph. J. Strahlenberg. Das Nord und Ostliche. Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1730, стр. 431—438. Страден-берг имел возможность ознакомиться в Тобольске через посредство С. Ремезова с подлинным отчетом Атласова.