Вероисповедание и проблема модернизации. Религия и хозяйство.
Тема нашей работы «Вероисповедание и проблема модернизации» при рассмотрении творчества С. Булгакова, в силу используемого им метода, начинает трансформироваться в заявленную тему раздела – религия и хозяйство.
Перед Булгаковым стоит огромная проблема - оправдать хозяйство[44], а также, вообще говоря, труд в мире (ибо «мир во зле лежит») для того, чтобы отыскать сущностные силы страны и привести ее к возрождению.
Проблема состоит в том, что упорный, размеренный, постоянный труд, а, в особенности труд предпринимательский, вложение в процесс труда денег, пуск их в оборот – явления социально неодобряемые. [44]
Работы Булгакова – это попытка сдвинуть процесс с мертвой точки, сдвинуть именно на общекультурном уровне – вступив в диалог с (1) интеллигенцией и (2) православной церковью – имеющей подавляющее влияние (хотя иногда и неявное) на умы и судьбы людей.
Итак, мир лежит во зле и человек живет в мире. И чтобы оправдать хозяйство, культуру, искусство необходимо на языке церкви оправдать мир. Что Булгаков и делает. Да, говорит он, человек не может творить новую жизнь [2;161], но он может защищать ее, воссоздавать живое [2;162], он как Сын Божий получает задачу воссоздания, хозяйствования в творениях Отца. То есть хозяйство, наука, культура возможны и богоугодны. Но в силу чего? В силу того, что хотя мир и во зле лежит, но первоначально он был любовь и добро, и даже отпадение не сумело умертвить в мире любовь Божию – Софию. И сам человек может воссоздавать постольку, поскольку в нем живет София. И хозяйство софийно.[2;163]
София[45] есть четвертая ипостась триипостасного Бога, она не в Боге, но Божественна, она не нарушает троичности и лежит между Богом и миром, составляя собой мир неотпавший свободный. И человек, неотпавший человек -софиен [2;170-171]
Но в акте грехопадения человек отходит от Бога, мир становится хаотичен «Иррациональность бытия, а постольку и его антисофийность, представляет собой господствующий факт жизни.» [2;163] «На мир, на тело Софии, ложится тяжелый покров механизма, закон всеобщей причинной связи, как универсальная форма связи сущего.
Мир превращается в омертвевшую natura naturata, продукты которой соединены этой внешней механической связью. Все становится объектом, непроницаемым, чуждым субъекту». [2;168]Но мир не превратился в ничто. Почему?
Потому, что даже отпавшего человека и отпавший мир не покидает любовь Божия:
«Мир удален от Софии не по сущности, но по состоянию. Хотя он и «во зле лежит», хотя законом жизни является борьба и дисгармония, но и в этом своем состоянии он сохраняет свою связность, в нем просвечивают лучи софийные, отблески нездешнего света. Хаотическая стихия связана в мировое единство, облечена светом, в ней загорелась жизнь, и в конце концов появился носитель Софии — человек, хотя в своем индивидуальном и самостном бытии и вырванный из своего софийного единства, но не оторвавшийся от своего софийного корня.» [2;163]
Человек – носитель Софии, призван привести испорченный мир к Богу и в Бога и сделано это должно быть (помимо подвига религиозного – подвига над самим собой) хозяйственным трудом.
“Мир как София, отпавший в состояние неистинности и потому смертности, должен снова приходить в разум Истины, и способом этого приведения является труд, или хозяйство. Если самость в человеке может быть исторгаема и побеждаема лишь трудом его над самим собой или религиозным подвигом, то самость в природе побеждается трудом хозяйственным, в историческом процессе. Поэтому окончательная цель хозяйства—за пределами его, оно есть только путь мира к Софии осуществленной, переход от неистинного состояния мира к истинному, трудовое восстановление мира.”[2;170]
Таков булгаковский вариант оправдания хозяйства. Можно видеть, что Булгаков и Маркс двигаются во многом параллельно, за одним существенным исключением - признавать Бога или нет:
«Здесь мы упираемся в основное религиозное самоопределение — к Богу или против Бога, которое есть дело свободы и не допускает никакого обоснования.»[2;163]
Трудность Маркса состояла в том, чтобы заменить Бога обществом и поставить вместо Софии капитал; Булгакову придется решать проблему существования зла в мире.
Мы видим, что постановка проблемы и основные линии аргументации у Булгакова и Вебера глубоко различны. Различны, как в онтологическом, так и в методологическом плане. Однако, в творчестве Булгакова можно найти и научный способ рассуждения. Остановимся на нем вкратце.