2. Спор учений
Перед нами ряд совершенно противоречивых, по- видимому несогласимых воззрений на эту задачу, и, вглядываясь в них внимательно, мы найдем в них согласие лишь в одном: что переживаемый нами период представляет самую печальную картину распадения всяких крепких общественных связей, картину вражды классов, борьбы между личностями, которая становится все ожесточеннее.
Относительно исхода из этой борьбы чуть ли не всех против всех и относительно средств лечения всеми признанной общественной болезни взгляды расходятся диаметрально.Оставим в стороне провиденциалистов и вообще всех тех, которые открыто прибегают к религиозному элементу для объяснения слишком реальных общественных язв настоящего и столь же реального мартиролога большинства человечества, мартиролога, который называется хроникою исторических событий. Их учение принадлежит строю мысли, чуждому современной науке.
Нам слишком довольно и тех истолкователей общественного процесса, которые остаются, или думают, что остаются, на почве реальной.
Перед нами прежде всего пессимисты, которые говорят нам: то, что называют прогрессом в истории, есть фатальное стремление к увеличению бедствий челове- чества. Все пути ведут к этому результату. Если мы можем лучше понимать все сущее, то можем его понимать лишь как источник бедствий и с уяснением нашего понимания все более убеждаться в их фатальном возрастании.
Рядом с ними слышим спокойную, утешительную речь оптимистов: фатален прогресс, фатально улучшение, возвышение человеческого существования во всех отношениях, человеческого общежития во всех его формах. Все бедствия, все раздоры призрачны и временны. Заблуждения и страдания личностей, то, что кажется реакциею и уклонением от прогресса, есть лишь рябь на поверхности старинной «реки времен»; рябь эта поднята ветром, направление которого изменяется каждую минуту; но общее течение этой громадной реки не может остановить никакой ветер.
Растет сила человеческой мысли, открывая истину за истиною, освещая неведомые прежде пути к прогрессу. Растет и благосостояние даже тех классов, которых выставляют обыкновенно как пасынков современной цивилизации. Вместе с тем настраиваются сами собою различные инструменты человеческого концерта, чтобы со временем слиться в одну стройную гармонию.Оба эти прямо противоположные миросозерцания оставляются совсем в стороне теми, которых можно назвать натуралистами в истории. Прогресс, говорят они, есть одна из многочисленных иллюзий, которые одна за другою забавляют человечество в фатальной смене событий, составляющих процесс его жизни. Все «лучшее», все «высшее», всякий идеал, личный или общественный,— иллюзия и снова иллюзия. Реален лишь процесс механико-химических явлений, который в своих разнообразных и вечно повторяющихся фазисах вызывает там или здесь во вселенной процесс органической жизни, процесс сознания. Где наступает органическая жизнь, там начинается борьба за существование, которая кончается лишь с прекращением самой жизни. Где вырабатывается сознание, там разрастаются разнообразные призраки истины, красоты, нравственного долга, общественной связи, призраки, сквозь волнующийся туман которых лишь изредка проглядывает трезвая, хотя и печальная, истина. Счастье одних особей и стра* даиия других суть случайности, имеющие столь же мало значения в общем процессе, как тот или другой пузырек, вскакивающий на поверхности кипящей жидкости. Нет в природе ни ухудшения, ни улучшения, ни понижения, ни возвышения; есть лишь смена явлений, которые все имеют одинаковое значение и к которым вполне неприложнма какая-либо нравственная оценка. Борьба за существование, борьба между наличными силами есть единственная реальность и в процессе истории, а все идеи и идеалы, которые выступают на поверхности этого процесса, суть лишь самообольщение, которое вызывается процессами сознания, чтобы скрыть от себя однообразие совершающегося реального процесса п продолжить его.
Этим метафизикам разного толка реалисты истории возражают, изменяя совершенно самую постановку вопроса.
Знать сущность вещей нам невозможно, говорят они, и заботиться о ней бесполезно. Допуская, что весь интеллектуальный мир наших стремлений к правде теоретической и практической есть не что иное, как мир иллюзий, в котором завернут однообразный процесс борьбы за существование, мы все-таки этого покрова сорвать с сущности вещей не можем и все-таки в реальной жизни будем ставить себе цели и будем искать средства достигнуть их. Мы будем страдать и наслаждаться, как ни были бы малозначительны, может быть, наши боли и радости для «целого». Мы будем искать истину или то, что нам кажется истиною. Мы будем возмущаться несправедливостью или тем, что для нас есть несправедливость. Следовательно, для нас вопрос о «лучшем» и о прогрессе будет иметь всегда жизненное значение, какова ни была бы сущность вещей. Мы его и ставим для того интеллектуального мира, который составляет нашу науку, нашу нравственность, нашу философию. С этой точки зрения для нас довольно безразличны воззрения пессимистов или оптимистов. То, что делается в истории само собою, фатально, лежит вне наших сил и нашей деятельности. Может быть, в «целом» количество зла и бедствий в мире растет неудержимо. Может быть, оно неудержимо уменьшается.Но перед нами наболевшее человечество нашего периода, страдания которого суть результат процесса предшествовавшего исторического времени, причем в развитии процесса участвовали люди, подобные нам. Перед нами возможное будущее этого страждущего человечества, будущее, в построении которого приходится участвовать и нам. Мы стоим между этим прошедшим и этим будущим с нашими мнениями и убеждениями, с нашею критикою науки и с нашею решимостью действовать, каковы бы ни были эти наши умственные и нравственные данные. Во имя этих данных мы неизбежно говорим себе: здесь зло и ложь; здесь правда и благо. Это было явлением прогресса, а это — фактом регресса в прошедшем, потому что первое для нас — приближение к благу и к правде, второе — отклонение от них. И в ближайшем будущем, в построении которого нам приходится участвовать, вот где явления, которые обещают наибольшее количество правды и блага; вот за что нам приходится бороться, чтобы наболевшее человечество почувствовало облегчение.
Для него настанут неизбежно новые боли, говорят они. Может быть; но наше дело бороться против тех болей его, которые мы знаем, которые понимаем, предоставляя будущим поколениям придумывать средства против зла, о котором мы не имеем никакого ясного понятия.— Боли человечества несущественны, говорят другие. II это возможно; но настоящие боли его для него ощутительны, и мы обязаны искать в прошедшем их объяснение, в будущем — их излечение. Для нас прогресс есть возможное направление исторического течения событий к «лучшему», как мы его понимаем, за тот период времени, который мы можем охватить умственным взглядом. Для нас борьба за прогресс есть обязательное содействие этому возможному направлению, которое, как возможное лишь, могло бы, насколько мы понимаем, замениться и совсем противоположным направлением, следовательно, нуждается в содействии всех тех, которые понимают его так, а не иначе. Пессимизм и оптимизм со своими общими соображениями остаются совершенно вне той теории прогресса, которая нам нужна для нашей практики.На этой реальной почве мы имеем различные группы мнений, которые уже могут и должны подлежать обсуждению с точки зрения установления истинной теории прогресса.
И здесь мы устраним тех немногочисленных в наше время представителей мистического направления, которые ищут прогресса человечества в смене религий, видят главное зло современности в отсутствии религиозных верований и ищут спасения человечества в создании новых догматов, нового культа. Если религиозный элемент приходится оставить в стороне при метафизике истории, то едва ли не лучше не прибегать к его пособию и при понимании реального ее процесса, а тем более при лечении общественных язв.
Но и реалистические объяснения современного общественного положения и возможного исхода из его затруднений весьма разнообразны, и мне придется ограничиться здесь лишь немногими главными учениями.
Весьма немногие мыслители видят в настоящее время источник зла исключительно в мире идей и рассчитывают на установку более правильного миросозерцания среди развитых умов и на расширение рационального образования во всех классах общества для излечения общественного зла.
Для них еще достаточно формулировать прогресс словами идеи двигают миром. Для них рост науки и уяснение миросозерцания составляют весь прогресс, так как этот элемент, по их мнению, обусловливает все остальное. Для них борьба за прогресс заключается в саморазвитии и в пропаганде науки и рациональной философии, так как зло во всех остальных сферах человеческого существования будет, как они думают, устранено уяснением этой господствующей сферы.Большинство идет далее, в область жизненных интересов.
Одни говорят: прогресс заключался и заключается во внесении в общественный строй начала права, в установлении правового государства, которое исключит насилие и неравенство во всех его формах, охранит слабого, сдержит сильного, внесет в жизнь свободу и равенство, коллективною силою устранит крайности борьбы за существование, крайности соперничества из-за барыша, из-за власти; это правовое государство само подчинится началу свободы и равенства, которое установит для своих подданных, и войдет со всеми своими товарищами, другими правовыми государствами, в равноправную федерацию стройных политических единиц. Прогресс в прошедшем для этих поклонников права заключался в приближении к правовому государству, и этот прогресс, постепенно осуществляясь путем мирных реформ и кровавых революций, должен тем же путем, теми же средствами идти далее и в будущем. Все остальные явления могут быть подведены под фазис этого развития, а вне его существует лишь мир вредных общественных иллюзий. Около знамени правового государства, около принципа политической свободы и политического равенства должны группироваться борцы за прогресс. На борьбу за эти высшие общественные принципы должны развитые люди посвящать все свои силы. Все остальное явится как следствие установления правового государства, охватывающего своею идеею весь идеал исторического прогресса.
Нет, возражают другие, правовые отношения и вся политическая жизнь составляют лишь внешность более существенного общественного процесса — процесса экономического развития.
Прогресс страны заключается в ее обогащении, которое обусловливает и внешнее ее значение и внутреннее развитие в ней культуры. Различие политических форм монархий и республик, более или менее либеральных конституций исчезает в громадном процессе всемирного производства, космополитических оборотов биржи, в неразрушимой связи экономических интересов между всеми странами, всеми народами, всеми общественными классами. Цивилизация есть продукт богатства, и в постепенном росте человеческой промышленности, в расширении экономических связей между людьми, в более тесном сплетении всех групп человечества между собою во имя своих экономических интересов заключается прогресс человечества. Богатство дает независимость и силу, вырабатывает человеческое достоинство, составляет условие, при котором могут установиться свобода и равенство. Для достижения цели экономического, единственно реального, прогресса страна может приносить всякие жертвы, спокойно относиться ко всяким страданиям, потому что и жертвы, и страдания при этом временны и окупятся стократно, когда тесная связь всех экономических интересов внесет в общественный строй сознание их солидарности и их гармонии. Борьба за прогресс в человечестве заключается в естественном стремлении к обогащению, в конкуренции, помощью которой наиболее умный и ловкий, обогащаясь сам, указывает тем самым человечеству лучший процесс обогащения, следовательно, вернейший путь к прогрессу. Посвящая этой борьбе все свои силы, устраняя все аффективные и нравственные иллюзии, которые отвлекают человека от рационального пути, оценивая все с точки зрения экономических интересов, устанавливая для всего рыночную цену, личность наилучшим образом вырабатывает свою индивидуальность, развивает свои способности и является самым рациональным борцом за прогресс, за быстрейшее установление гармонии и солидарности интересов всех личностей в процессе обогащения человечества.
В последнее время есть писатели и более откровенные, которые, впрочем, в этом случае представляют в новом виде учение очень старинное. Они считают иллюзиями идеи свободы и равенства, точно так же как мечты о гармонии экономических интересов. Они находят внутреннее противоречие в самом понятии о правовом государстве. Прогресс, говорят они, приобретался и может приобретаться лишь путем господства меньшинства над большинством и руководства последнего первым. Государство есть господство, а не право. Оно может установить правовые отношения, известную долю свободы и равенства между своими подданными, но само остается чистым господством и относительно их. Но господство политическое невозможно без господства экономического, и потому политически господствующий класс, составляющий власть в государстве, должен быть н классом экономически господствующим, концентрирующим в своих руках собственность на счет других. Экономическая монополия собственности есть неизбежное условие существования государственной власти, без которой невозможна цивилизация, невозможен и прогресс. Он может заключаться лишь в том, что государственное господство будет становиться все прочнее и условие его существования — экономическое и политическое неравенство групп — более общепризнанным; да еще в том, что вследствие большей прочности своего владычества господствующие классы будут гуманнее относиться к классам подчиненным и доставлять им более человечное существование. Борьба за прогресс при этих условиях сводится на содействие фатальному процессу концентрировки собственности и политической власти в одном классе на счет других и на нравственную проповедь владыкам мира оставить некоторую долю человеческого достоинства и благосостояния подчиненным массам.
В противоположность предшествующим социологическим учениям группа социалистических мыслителей и деятелей принимает долю принципов, принадлежащих каждой из перечисленных школ, но принимает их в совсем иной комбинации и приходит к совсем иным выводам. Да, говорят сторонники этого учения, прогресс человечества заключается во внесении в общественный строй свободы и равенства, во внесении в общественную жизнь права как правды, но не государству внести эти начала в общество, потому что оно есть в своей сущности господство; оно есть неравенство; оно есть стеснение свободы. При усилении же и упрочении господства одного класса над другим пе только нельзя рассчитывать на более человечное существование для подчиненных классов, но их материальное, умственное и нравственное принижение должно все расти. Правовое государство есть неосуществимая мечта. А потому государство, как господство одного класса над другим, есть элемент, который ио своей силе и историческому значению должен во имя прогресса стремиться к минимуму. Оно могло быть, как внешняя сила, историческою необходимостью в продолжение долгого периода вследствие недостатка общественного развития; но по мере роста этого развития оно уступает одну из своих функций за другою иным общественным элементам и роль его в истории фатально умаляется. В настоящее время оно уже сознает себя вполне зависимым от экономических сил, господствующих над формами общественного развития. Поэтому п общественную правду, общественное воплощение свободы и равенства надо искать прежде всего не в установлении лучших юридических отношений между личностями и группами, а в установлении более правильного экономического строя. Если последний будет правилен, то неправильные политические формы установиться надолго не могут.
11о настоящий экономический строй неправилен. Он неизбежно вызывает неравенство и ограничение свободы для большинства. Ои неизбежно создает господство одних классов над другими. Он, в экономической конкуренции, вызывает, упрочивает и узаконяет в человечестве элементы вражды между личностями, борьбы между группами и внутри групп. Он подавляет индивидуальное развитие среди миллионов люден, позволяя развиваться лишь немногим, но и тут искажая их развитие одним уже погружением их в войну всех против всех. Прогресс в настоящем возможен лишь путем радикального изменения этого неправильного экономического строя и заменою его оснований иными, допускающими всестороннее развитие каждой личности, допускающими возможно большее внесение в жизнь свободы и равенства, допускающими правду в общественной жизни. И в прошедшем прогресс заключался и мог заключаться лишь в развитии тех сторон мысли, которые уясняли людям реальное отношение вещей между собою и реальные потребности личного человеческого развития и правильного общественного строя; в усилении тех элементов общественных отношений, которые скрепляли связь между личностями и между группами и расширяли эту связь до внесения в нее всего мыслящего человечества. Иначе говоря, прогресс заключался и мог заключаться лишь в растущем сознании истины путем все более вырабатывающейся критической мысли и в растущем воплощении в общественную жизнь солидарности между людьми, окончательно распространяющейся на все мыслящее человечество в его кооперации ко всеобщему развитию. Эта солидарность может установиться, конечно, не на почве конкуренции за обогащение и борьбы за существование, но на почве общих интересов всех производительно работающих мышцами и мозгом; на почве доступности всем и каждому из ннх средств личного развития к средств производительного труда; на почве, устраняющей всякую монополию, материальную или интеллектуальную, на почве коллективного труда ввиду общей пользы. В этом случае элементами, враждебными прогрессу, являются как рутина существующих общественных отношений, так и интересы тех личностей и групп господствующего нынче меньшинства, которое потеряло бы свое господство с прекращением конкуренции для одних из-за права едва существовать впроголодь и конкуренции для других из-за наибольших барышей и наибольшего присвоения роскошных ненужностей. Враждебными элементами прогрессу являются и многие наличные направления мысли: ему враждебны те, которые не признают господства экономических интересов над прочими в строе общества и необходимости устроить в них солидарность как единственное основание прочной солидарности вообще между людьми; враждебны те, которые видят основное орудие прогресса в конкуренции личных интересов, а не в их кооперации; те, которые считают господство одного класса над другим неизбежным условием прогресса; враждебны прогрессу, наконец, и те, которые смотрят на прогресс или регресс как на фатальный исторический процесс, совершающийся действием метафизических сил, причем личное усилие индивидуумов нечего брать в расчет. В учении социализма борцы за прогресс призываются к выработке из данных реальных отношений между людьми новых отношений, допускающих солидарность между всеми мыслящими и трудящимися человеческими группами; к уяснению себе и другим тех элементов, уже существующих, которые способствуют этой перестройке, и тех, которые ей препятствуют; к выработке коллективной силы, способной воспользоваться тем, что благоприятствует изменению, и устранить или сломать препятствия, представляющиеся па этом пути; к выработке в себе її в своих товарищах по убеждению лич- ной силы мысли и личной энергии, годной как на борьбу за прогресс с его врагами, так, еще более, для установления того общественного строя, который один может сделать возможною и упрочить солидарность между личностями и группами.
Ограничусь предыдущим. Рядом с упомянутыми учениями, выражающими различные направления мысли о прогрессе в их наибольшей резкости и определенности, встречается несколько других, частью имеющих менее значения, особенно служащих переходными и посредствующими ступенями между теми, на которые я указал. Но для цели этого письма нет надобности перечислять эти примирительные учения. Достаточно указать взгляды на прогресс в их крайнем различии. Каждый из этих взглядов имеет своих сторонников, свою историю, имел свои причины произойти и существовать. За каждый из них высказывались и высказываются веские аргументы. Поэтому возникают вопросы: при различии изложенных учений о прогрессе как приступить к взвешиванию аргументов за и против каждого из спорных учений? как остановиться сознательно па той или другой практике прогресса, являющейся неизбежным следствием той или другой его теории? — Я здесь ограничусь лишь тем, что намечу вопросы, которые приходится при этом решить, и порядок, в кото ром, как мне кажется, всего удобнее их ставить для целесообразного решения. Л ставить их себе — неизбежно, так как их ставит не произвол личности, а фатальное развитие истории. И решить их так или иначе — обязательно, потому что, как уже сказано выше, тот, кто не хочет искать пути к прогрессу и выступить по мере своих сил борцом па этом пути, тот тем самым является борцом против прогресса.