СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ «ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКОГО МАРКСИЗМА»
Буржуазные идеологи, а вслед за ними идеологи реформизма и ревизионизма, желают распространить плюрализм на марксизм, на социализм. Сторонники плюрализма под видом борьбы за многообразие, за учет всего богатства особенного, за исключением «мертвящего однообразия» и шаблона, желают, как мы видели, разнообразить марксизм.
Они пытаются перенести на социализм специфические черты классово антагонистического общества:
216
отсутствие единого мировоззрения, противоборствующие и непримиримые течения в области политики и идеологии, принцип «множественности» истины. Мы уже отметили, что стремление «разнообразить» марксизм приводит к узаконению различных «марксизмов», к многовариантному или плюральному «марксизму». Это и есть попытка уничтожить марксизм как единую научную теорию. Словесные ухищрения никого здесь обмануть не могут. Никого не может обмануть также обильное использование ревизионизмом марксистской терминологии. Прав Д. Урбани, когда обращает внимание на необходимость «четко различать, где проходит грань, отделяющая подлинный марксизм от многочисленных идеологических построений и концепций, которые не имеют с ним ничего общего, кроме терминологического оформления. Чаще всего эта грань пролегает там, где начинаются посягательства на целостность марксистско-ленинского учения и делаются попытки противопоставить одни его идеи другим, одну его сторону другой» [43].
43 Проблемы мира и социализма, 1974, № 2, с. 7.
Согласно библейскому мифу, для того чтобы не дать людям построить Вавилонскую башню, которая должна была достигнуть неба, разгневанный бог «смешал язык их», и они перестали понимать друг друга, лишились возможности работать вместе и достичь общей цели — завершить постройку. Этот древний сюжет невольно приходит на ум, когда видишь, как некоторые нынешние западные идеологи, конструируя все новые и новые варианты «марксизма», также стремятся к своего рода «смешению языка» в целях разобщения народов и сведения на нет их усилий в борьбе за коренное переустройство мира на социалистических, коммунистических началах.
217
Не видя, а чаще не желая видеть в марксизме единую мировоззренческую основу, они переносят на него буржуазную концепцию плюрализма, в результате чего он распадается (в их представлении) на независимые друг от друга «национальные варианты». Логика подобных «теоретических монтажей» довольно простая. Принцип так называемого общечеловеческого мировоззренческого плюрализма, который испокон веков якобы свойствен как всему человечеству, так и каждому его национальному отряду, каждому мыслящему индивидууму, приписывается и научно-революционному мировоззрению пролетариата — марксизму. Таким образом, отрицается международный характер пролетарского учения, единство научного мировоззрения и революционного движения рабочего класса. Все это делается вопреки тому очевидному факту, что научно-революционная идеология пролетариата, созданная К. Марксом, Ф. Энгельсом и последовательно развитая затем В. И. Лениным, прошла проверку временем и практикой, стала решающим фактором в определении социального облика современного мира. И тем не менее снова и снова предпринимаются попытки разобщить революционные силы, противопоставить их ДРУГ Другу, подорвать сплоченность мирового коммунистического и рабочего движения.
218
Речь при этом идет не только о «теоретических вариациях» так называемых «марксологов». Отрицая саму возможность единства взглядов и действий революционных партий как в международном, так и в национальном масштабе, проповедники плюралистического «марксизма» ратуют за так называемый полицентризм в мировом революционном движении и в каждом его национальном отряде, за право «свободной конфронтации» фракций и партий. Сторонникам полицентризма хотелось бы расселить марксистские партии по «национальным квартирам», разобщить их. Натиск на единый, интернациональный марксизм-ленинизм продолжается в условиях разрядки международной напряженности и общего усиления идеологической борьбы в современном мире.
«Поливариантный марксизм» преследует цель дискредитации опыта строительства социализма в СССР и других странах, пытается доказать, что теория социалистической революции в России имеет лишь «локальное» значение и неприменима к западноевропейским и другим странам.
Так, 3. Бауман пишет о том, что сущность учения Маркса была подавлена В. И. Лениным и утрачена в практике социализма на Востоке, так как строительство социализма в СССР проходило в условиях, «которые Маркс считал совершенно неприемлемыми для социализма» [44]. Этому автору вторит антимарксист Т. Герцель, который назвал реальный социализм в СССР «политической тоталитарной системой» [45]. Это явная фальсификация. Конечно, в опыте Октябрьской революции были специфические моменты, продиктованные особыми условиями России. Но
44 Ваитап Z. Socialism: The active Utopia. L., 1976, p. 76.
45 Goertzel T. Political society. Chicago, 1976, p. 81.
219
столь же очевидным является международное значение Октября, выявление в нем наиболее общих закономерностей социалистической революции, закономерностей и принципов, которые в своеобразной форме неизбежны для всех стран, осуществляющих революционный переход от капитализма к социализму. В. И. Ленин писал о значении Октябрьской революции: «... русский образец показывает всем странам кое-что, и весьма существенное, из их неизбежного и недалекого будущего» [46].
46 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 4.
Реакция ревизионизма на социалистическую революцию в России и на теорию, обосновавшую эту революцию, есть, по существу, едва замаскированное отрицание вообще социалистической революции сторонниками «плюрального марксизма» и отстаивание различных форм и разновидностей оппортунизма. Идеологи «плюрального социализма» упрекают КПСС и другие марксистско-ленинские партии в том, что они будто бы «исключают разнообразие форм перехода от капитализма к социализму», стремятся якобы к «единому шаблону» при выработке стратегии и тактики борьбы рабочего класса, «пренебрегают» учетом национальных особенностей.
Так, Т. Жуа, противопоставляя классикам марксизма-ленинизма видного итальянского коммуниста А. Грамши, пишет, что «сила Грамши заключается именно в том, что он всегда был в поиске путей революции в специфических условиях своей страны, исходя из действительно развертывающихся там движе
220
ний» [47].
Совершенно неправомерно противопоставление Грамши Ленину. На конгрессах Коминтерна Ленин с особой остротой ставил вопрос о творческом поиске путей развития революционного движения в различных странах. Так, в частности, Ленин указывал на недопустимость механического переноса на итальянскую почву русского революционного опыта. Ленин говорил: «Революция в Италии будет протекать иначе, чем в России. Она начнется иным образом... Мы никогда не хотели, чтобы Серрати в Италии подражал русской революции. Это было бы глупо. У нас достаточно ума и гибкости, чтобы избегнуть этой глупости» [48].
Отчетливо высказанная позиция Ленина и ленинцев сознательно игнорируется теми, кто желает исказить правду, представить Октябрьскую революцию как чисто русское явление, принизить ее всемирно-историческое значение. Так, ревизионист Т. Петков писал: «Советский Союз родился в исключительно своеобразных исторических условиях, и социализм там развивался в соответствии с неповторимыми и особыми чертами. Советский Союз представляет своеобразную модель социализма, конкретно и абсолютно ограниченную собственными историческими рамками» [49]. Т. Петков спешит перечеркнуть роль и значение опыта Октябрьской революции, исключить возможность и необходимость учета тех ее существенных черт, которые имеют международное значение. Нетрудно догадаться, что надуманные возражения против навязывания «русского опыта» логически связаны с отрицанием интернационального значения ленинизма, с попытками представить его чисто русским явлением.
47 Yoye P. Gramsci aujourd'hui. — Cahiers marxistes, 1974, a. 5, NS, p. 7.
48 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 44, с. 19, 21.
49 Petkoff Т. Checoslovakia: El socialisme come problemа. Caracas, 1969, p. 188.
221
Подрывная роль «плюрального социализма» заключается и в том, что он пытается разъединить марксизм и ленинизм, объявить первый теорией, пригодной для развития западных капиталистических стран, а ленинизм — достоянием отсталых восточных народов на путях их «цивилизации».
Противопоставление марксизма и ленинизма является одним из главных направлений плюрализации марксизма. С. И. Попов правильно констатирует, что «особые усилия предпринимаются для того, чтобы оторвать марксизм от ленинизма, изобразив последний как чисто региональное, „восточное", „русское" учение, применимое для стран с преобладающим крестьянским населением. ...Имеют место и попытки связать ленинизм с особой, чисто „восточной" системой ценностей, с особым типом цивилизации» [50]. Сам В. И. Ленин, относя Россию к странам со средним развитием капитализма, вместе с тем отмечал, что именно известный уровень капитализма послужил объективной материальной предпосылкой революции. Отрицание международной значимости ленинского учения, особенно для капиталистических стран Западной Европы, означает не что иное, как отрицание творческого вклада Ленина в развитие марксистской теории в целом.
50 Ленинизм и теоретические проблемы современного социального развития. М., 1974, с. 154—155.
222
Буржуазные идеологи и ревизионисты выбирают различные основания для противопоставления Маркса и Ленина, стремясь поместить их в различные лагери в философии, истории и социологии. Так, «марксолог» М. Бобер старается представить Маркса и Энгельса сторонниками экономического материализма [51], а другие интерпретаторы марксизма-ленинизма — А. Мейер, Й. Бохенский и Г. Веттер изображают Ленина, в отличие от Маркса, субъективистом в философии.
С особой настойчивостью пытаются отрицать международное значение ленинизма и ограничить его значение национальными, в лучшем случае региональными рамками современные правые и «левые» ревизионисты. Очень своеобразно «защищает» ленинизм некий А. Эзергаилис. В самом существовании ленинизма он ищет обоснование «марксистского полицентризма». Выступая на страницах американского журнала «Problems of Communism» и желая разрешить проблему «монополистического» и «полицентрического» коммунизма, Эзергаилис полагает, что признание ленинизма и означает допущение «полицентрического марксизма».
«Ленинизм, — пишет Эзергаилис, — заключает в себе посылку полицентризма» [52]. Эзергаилис пытается внушить мысль, что разобщенный, полицентрический марксизм обладает более действенной силой воздействия. Поэтому, заключает Эзергаилис, полицентрический марксизм следует рассматривать не как
51 Bober M. Karl Marx: Interpretation of History. Cambridge. 1948, p. 302.
52 См.: Problems of communism, 1975, N 4.
223
искажение самих принципов марксистско-ленинской теории, а как преднамеренное стремление разнообразить ее, дать ей возможность расширить арсенал своего воздействия, действовать «по разным каналам». Перед нами более чем странная попытка увеличить силу воздействия марксизма-ленинизма путем отрицания или ослабления его интернационалистской сущности. При этом пропаганда различных «марксизмов» сопровождается отрицанием марксизма-ленинизма. Так, упоминавшийся нами Э. Фишер, предлагая свои «варианты марксистских убеждений», совершенно сознательно не включает ленинизм в число «разновидностей марксизма». Такое негативное отношение к ленинизму продиктовано у Фишера его явным стремлением принизить значение ленинизма как марксизма эпохи империализма и пролетарских революций, представить ленинизм учением, чуждым интересам и задачам современного революционного движения.
Как известно, В. И. Ленин в новых исторических условиях развил и обогатил теорию марксизма новыми выводами и положениями в области диалектического и исторического материализма.
В условиях современной идеологической борьбы марксистско-ленинская теория отражения подвергается резким нападкам со стороны буржуазных идеологов. Четко прослеживается тенденция обновления «теории иероглифов», которую подверг обстоятельной критике В. И. Ленин. Он дал правильное решение актуальных вопросов теории знака и образов, подчеркнул, что основной посылкой всего материализма является признание объективности внешнего мира, а не представления о нем как всего лишь о символе нашего познания.
224
Большое методологическое значение для критики идеалистической буржуазной философии имеет ленинское определение материи, которое органически включает в себя диалектико-материалистическое решение основного вопроса философии, а также диалектическое понимание относительности и абсолютности истины и ее критерия — практики. Все эти моменты сегодня являются предметами жарких дискуссий на Западе, а также самых откровенных фальсификаций диалектического материализма.
На основе обобщения исторических особенностей своей эпохи Лениным был сформулирован принципиально новый вывод о возможности победы социалистической революции первоначально в одной отдельно взятой стране. Рассматривая марксизм как единое, целостное, но постоянно развивающееся учение, Ленин подчеркивал, что именно общественная практика, объективные исторические условия попеременно выдвигают на передний план те или иные стороны марксистской теории. Так, «в Германии до 1848 года особенно выдвигалось философское формирование марксизма, в 1848 году — политические идеи марксизма, в 50-е и 60-е годы — экономическое учение Маркса. В России до революции особенно выдвинулось применение экономического учения Маркса к нашей действительности, во время революции — марксистская политика, после революции — марксистская философия» [53].
53 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 128.
225
В свое время Каутский прилагал все усилия, чтобы показать несостоятельность ленинских оценок и характеристик, ленинских утверждений о возможности победы социализма в России. Известно, что Каутский, рассматривая революцию в России «как грандиозную попытку перепрыгнуть через естественную фазу развития», скептически писал: «Старое марксистское положение гласит: революции не делаются, а порождаются условиями. Условия же Западной Европы так отличны от условий России, что революция в последней может и не быть прологом революции на Западе» [54]. При этом Каутский в самой категорической форме исключал ленинское утверждение, согласно которому в России буржуазно-демократическая революция в относительно короткие сроки перерастет в революцию социалистическую. Каутский писал: «В целом ряде промышленных государств, кажется, уже существуют в достаточной мере материальные и идеальные предпосылки социализма... Но Россия не принадлежит к таким странам. То, что там в настоящий момент разыгрывается, фактически есть последняя буржуазная, но не первая социалистическая революция» [55]. И эти слова писались тогда, когда в России восторжествовала именно социалистическая революция, что полностью подтвердило правильность оценок и выводов ленинизма и показало размеры банкротства каутскианства и всего правого оппортунизма.
54 Каутский К. Диктатура пролетариата. Екатеринослав, 1919, с. 35.
55 Там же, с. 53.
226
Общественная практика полностью подтвердила выводы ленинизма, полностью выявила органическую, неразрывную связь ленинизма с марксизмом. Это обстоятельство игнорируется теми, кто вопреки фактам хочет принципиально отделить ленинизм от марксизма, представить их как различные типы теоретического мышления. А. Мейер в своей книге «Ленинизм» изображает вождя российского и мирового пролетариата продолжателем субъективистских традиций народничества. Главным в ленинизме Мейер считает учение о направляющей роли идей в истории, роли партий. Все это, по мнению Мейера, является заменой жесткого детерминизма Маркса волюнтаризмом. «В ленинизме, — пишет Мейер, — экономическое развитие определяется политическими действиями; сознательность берет верх над общественными отношениями. Причины превращаются в следствия, а следствия — в причины» [56]. Мейер, ставший на путь разъединения и противопоставления марксизма и ленинизма, извращает суть как марксизма, так и ленинизма. Первый представляется, как мы уже знаем, системой «жесткого детерминизма», а по существу фаталистической концепцией, где воля и сознание людей не играют никакой роли в общественном развитии. Ленинизм же в изображении Мейера выглядит субъективистским учением, не признающим никаких объективных законов и делающим ставку на сознание и волевые действия людей. Ленинизм превращается Мейером в разновидность обыкновенного «волюнтаризма народников и эсеров».
56 Mayer A. Leninism. Mass., 1957, p. 272.
227
Что можно сказать на это?
Ленинизм есть марксизм современной эпохи, его органическая часть и дальнейшее развитие. Сначала было создано самое научное мировоззрение пролетариата, а затем уже на его почве и в его рамках, в борьбе против его искажений начал формироваться ленинизм. И то, что он зародился в России и формировался на основе решения проблем, вставших перед рабочим классом в русской революции, не дает оснований связывать его только с русской действительностью. В нем нашел свое выражение новый этап развития марксизма, новый этап теоретического обобщения и анализа не только русского опыта, а всей начавшейся новой эпохи в развитии мирового капитализма и классовой борьбы, эпохи перехода к социализму. Поэтому признавать на словах марксизм и отрицать при этом интернациональную природу ленинизма — это значит занимать позицию, ничего общего не имеющую ни с марксизмом, ни с ленинизмом, ни с марксистско-ленинским учением в целом.
Усилия правых и «левых» оппортунистов разложить единую марксистско-ленинскую теорию по достоинству оцениваются империалистическими кругами и всячески ими поддерживаются и поощряются. Многие злобные антикоммунисты не скрывают, что лучшие свои надежды они связывают с распадом единого марксизма-ленинизма, с возникновением все новых «национальных марксизмов» и «национальных социализмов», с углублением противоречий между ними.
228
Признание всеобщей значимости марксизма при отрицании интернациональной природы ленинизма носит явно лицемерный, «тактический» характер и преследует задачи, не имеющие ничего общего ни с марксизмом, ни с ленинизмом. Какой смысл признавать марксизм и отрицать общезначимость его дальнейшего развития и обогащения?
КПСС и другие братские партии дают достойный отпор всем попыткам разъединения коммунистического движения, уделяют большое внимание основательному разоблачению националистической сущности «плюрального марксизма», его основной функции разобщения марксистско-ленинской теории.
Совершенно правомерно XXVI съезд КПСС уделил большое внимание дальнейшему укреплению интернациональной солидарности мирового коммунистического движения, преодолению ошибочных установок, которые оставляют в тени общие закономерности социализма и> склонны гиперболизировать национальные особенности.
«Создание и укрепление основ социализма, строительство социалистического общества... также имели и имеют в различных странах свои особенности.
Так что говорить о какой-то «унификаци», противопоставлять компартии по признаку признания или непризнания выбираемых ими путей переустройства общества можно..., только игнорируя реальные факты» [57].
57 Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 17.
229
Последовательная интернационалистская линия в международном коммунистическом и рабочем движении была поддержана не только в выступлениях делегатов съезда, но и представителями братских коммунистических партий, твердо и решительно сказавших «нет» национализму и националистическим шатаниям в рабочем движении. «Наша партия, — подчеркивалось в Отчетном докладе ЦК КПСС съезду, — исходит из того, что расхождения во мнениях между коммунистами преодолимы — если, конечно, это не принципиальные расхождения между революционерами и реформистами, между творческим марксизмом и догматическим сектантством, левацким авантюризмом. Здесь, разумеется, компромиссов быть не может — сегодня так же, как и во времена Ленина» [58].
58 Там же.
230