1.3. Предварительные сведения об объекте теории государства и права
Термин «объект» определяется в энциклопедическом словаре как латинское слово, относящееся к философской категории, которая означает то, что противостоит субъекту в его предметно-практической и познавательной деятельности .
В философском словаре этот термин определяется как вещь, предмет, как то, что противостоит субъекту, т. е. сознанию, внутреннему миру как действительное, как часть внешнего мира . В словаре иностранных слов данному термину дано несколько значений: 1) существующий вне нас и независимо от нашего сознания внешний мир, являющийся предметом познания, практического воздействия субъекта; 2) предмет, явление, на который направлена какая-либо деятельность; 3) предприятие, учреждение, а также все то, что является местом какой-либо деятельности . Проф. Людмила Александровна Морозова под объектом понимает некоторую «цельность», изучаемую многими науками, каждая из которых «имеет в этом объекте свой предмет, т.е. определенный участок, сферу, проблематику» . Приведенные общие определения понятия термина «объект» свидетельствуют о его смысловом разнообразии.Представляется, что видимо именно такое разнообразие в определениях общего понятия термина «объект» явилось одной из причин неоднозначного решения российскими учеными вопроса об объекте теории государства и права. В подтверждение данного тезиса можно привести слова проф. Михаила Николаевича Марченко, который отмечает, что «споры ведутся относительно не только понятия и содержания (объекта теории государства и права – добавл. М.П.), но и необходимости его существования как такового. Спектр мнений об объекте теории государства и права, – пишет далее ученый, – колеблется от полного и открытого его признания и вплоть до столь же полного и открытого или молчаливого его отрицания» .
Так, «своеобразную позицию, – по мнению доцента Руслана Тембулатовича Жеругова, – занимает д.ю.н.
О.А. Гаврилов, который полагает, что «государство и право – различные социальные явления. Их существенное различие вытекает из того, что центральными понятиями для каждого из них выступают разные социальные феномены. Для государства это такие понятия, как «организация», «орган», «система органов», «государственный аппарат» и т. д., для права – «норма права», «правовой институт», «правовое отношение» и т. д. Отсюда следует вывод, что общая теория права и общая теория государства имеют, по существу, разные объекты исследования» .Иная, но вместе с тем двоякая позиция прослеживается у проф. Владимира Михайловича Сырых. Он в одном случае говорит об объекте теории государства и права, под которым понимает «совокупность механизма государства, норм права, юридической, политической, а также практики, в той части, в какой она воздействует на политико-правовые явления и процессы» . Такой взгляд автор аргументирует тем, что «объект теории государства и права как основа, начальный пункт научного познания должен охватывать собой все политико-правовые феномены (государство, право, правоотношения, правонарушения), а также конкретно-исторические условия их существования, реальное поведение субъектов права, а также психологию граждан, должностных лиц, их оценки своего правомерного или противоправного поведения, действующего права, деятельности государственных органов» .
В другом случае В.М. Сырых пишет, что «право, правовая практика, а также социально-политическая и иная (неюридическая) практика в той части, в какой она обусловливает формирование и развитие правовых явлений и процессов, выступают действительным объектом общей теории права и иных отраслей правоведения» . Этот подход автор аргументирует тем, что «не только право и правовые процессы, но и практическая деятельность общества в целом является той средой, в которой право действует и объективирует свои закономерности и свою сущность, и, следовательно, должна быть взята в качестве объекта общей теории права» .
Очевидно, что, во-первых, в последнем из этих суждений «не трудно заметить, – пишет М.Н.
Марченко, – что в данном случае речь идет лишь об объекте теории права, а не об объекте теории государства и права» . Во-вторых, и в одном, и в другом случаях В.М. Сырых включает в объект данной теории политическую, социальную и иную неюридическую практику, а в первом из них еще и поведение, и психологию субъектов, а также конкретно-исторические условия существования политико-правовых феноменов. Однако эти неправовые категории, оказывающие влияние на юридическую практику, и сама неюридическая практика являются также и объектами исследования других наук – истории, социологии, политологии, психологии и др. Вместе с тем следует отметить, что юридическая практика, в том числе государственно-правовая, также оказывает существенное влияние на общество, политику, экономику и т.д. Но в этом случае мы же не утверждаем, что юридическая практика в той части, в какой она обусловливает формирование и развитие неправовых явлений и процессов выступает действительным объектом социологии, политологии, экономической теории и других наук.Следовательно, когда речь идет об объекте теории государства и права, то надо понимать, что в его структуру, наряду с другими правовыми явлениями, может быть включена не любая, а исключительно только лишь юридическая практика (правотворческая, правореализационная, правоохранительная, правоприменительная, судебная и др.), связанная с формированием (совершенствованием) и функционированием государства и права. Вместе с тем общеизвестно, что такого рода практика обусловлена правовыми и иными общественными отношениями (политическими, экономическими и др.), в которых весьма важную, значимую (главную) роль играет человек (личность), его (ее) уровень сознания , знания, нравственности и культуры , способный любить или ненавидеть, милосердствовать или ожесточаться, добродетельствовать или злодействовать, стремящийся к правде или лжи, справедливости или произволу. И именно от того, каким он (человек) является, каковы его желания, стремления, какой является его деятельность, прежде всего в юридической сфере, во многом зависит, каким является и будет являться в дальнейшем государство и право не только и не столько с точки зрения науки и догматики, сколько прежде всего с практической точки зрения.
Между тем проф.
Михаил Николаевич Марченко полагает, что объектом теории государства и права «является государственно-правовая реальность, объективно существующая государственно-правовая жизнь». При этом ученый отмечает, что «в содержание объекта теории государства и права может включаться наряду с государственно-правовыми явлениями, институтами и учреждениями лишь та часть политической, экономической и иной материи, которая не просто, а непосредственно, напрямую связана с юридической материей и которая оказывает непосредственное, прямое воздействие на процесс формирования и функционирования этой материи» . Исходя из этих суждений М.Н. Марченко включает в структуру и содержание объекта теории государства и права следующие составные части: а) государство и право; б) юридические явления, институты и учреждения, которые непосредственно связаны с государством и правом (правовая культура, правосознание, правовая идеология, правовые отношения, правомерное и противоправное поведение); в) политические, экономические и иные факторы, которые имеют непосредственную связь с государственно-правовыми и другими опосредуемыми ими явлениями, институтами и учреждениями и которые оказывают на них прямое влияние .Однако, по мнению проф. Владика Сумбатовича Нерсесянца, «объект – это то, что еще подлежит научному изучению с помощью познавательных средств и приемов соответствующей науки… В весьма упрощенном виде, – продолжает далее ученый, – можно сказать, что объект науки – это то, что мы о нем знаем до его научного изучения, а предмет – это изученный объект, то, что мы знаем о нем после научного познания. Речь, по существу, идет, – делает вывод автор, – о различении познаваемого объекта и идеи (теоретического смысла, мыслительного образа, логической модели т.п.) познанного объекта» . Данные суждения, как отмечается в литературе, применимы и к юридической науке . «Поэтому, – утверждает В.С. Нерсесянц, – в общем виде можно сказать, что объектами юридической науки являются право и государство…» .
О двойственности объекта (государство и право) в изучении юридической наукой пишут в своих работах и другие авторы (Альберт Семенович Пиголкин, А.Н. Головистикова) .В.С. Нерсесянц также отмечает, «что два фактически разных объекта (право и государство) исследуются и познаются в рамках и с позиций юридической науки в качестве двух необходимых компонентов (составных моментов) одного единого предмета данной науки» . Аргументируется такой подход: а) логической необходимостью (совпадения и единства сущностных свойств) «одного общего понятия об этих двух объектах» (роль которого может выполнять либо понятие права, включающее в себя правовое понятие государства, т.е. правовое учение о государстве, юридическую теорию государства, либо понятие государства, включающее в себя понятие права, т.е. государственное учение о праве, государственную теорию права); б) системной целостностью всех юридических дисциплин как составных частей единой юридической науки, которая возможна «лишь при смысловом единстве и непротиворечивости всех юридических понятий, а это достижимо только при наличии исходного общего юридического понятия и соответствия ему всех более конкретных юридических понятий» .
При всем многообразии точек зрения по рассматриваемому вопросу представляется более убедительным подход, согласно которому государство и право не могут существовать и функционировать друг без друга, поскольку государство оформлено и функционирует благодаря лишь праву (каковой бы не была его философия и идеология – классовая либо социальная), а право может быть обеспечено (организационно, финансово, принудительной силой) только лишь посредством деятельности государства (какими бы не были его форма правления, территориальное устройство и режим – демократический либо недемократический).
Аналогичной точки зрения придерживается, например, проф. Сергей Александрович Комаров. Он полагает, что «государство и право тесно взаимосвязаны, взаимно обусловливают друг друга, не существуют раздельно.
Государство, – отмечает далее автор, – устанавливает правовые нормы и обеспечивает их исполнение, право же закрепляет структуру государства, его функции, компетенцию и тем самым вносит четкую определенность в осуществление государством политической власти» .Вряд ли оппоненты данного подхода смогут привести какие-либо факты из истории, подтверждающие существование и функционирование государства без права, а права без государства. Другой вопрос: чьи интересы прежде всего отражают государство и право? Либо это исключительно интересы лиц, стоящих у власти, либо это интересы общества, либо это компромисс интересов тех и других. Однако даже при смене того либо иного политического (государственно-правового) режима посредством вооруженного переворота или иным путем, хотя и наблюдается в той либо иной степени разбалансированность правовой системы государства и изменение вектора (направления) правовой действительности (правового сознания, правовой идеологии, правовой доктрины, юридической практики – правотворческой, правоприменительной и др.), но все же по истечении относительно короткого (по историческим рамкам) времени она (правовая система) приобретает некую константу (постоянство, стабильность) .
В этой связи представляются верными мнение Льва Ивановича Спиридонова о том, что «в каждую историческую эпоху государство и право существуют совместно, опосредствуя друг друга» , и мнение Владика Сумбатовича Нерсесянца, согласно которому государство и право «исследуются и познаются в рамках и с позиций юридической науки в качестве двух необходимых компонентов (составных моментов) одного единого предмета данной науки» .
Учитывая изложенное, можно предположить, что объект теории государства и права – это взаимообусловленные явления государственно-правовой действительности, которые проявляются в реально происходящих в обществе юридических процессах (в деятельности правотворческих, правореализационных, правоприменительных, правоохранительных, судебных и правоисполнительных органов публичной власти и иных субъектов реализации норм права), а также выражаются (отображаются в сознании субъектов) в правовых категориях, формах, институтах и закрепляются в соответствующих источниках права.
Таким образом, объект рассматриваемой теории имеет двойственное значение. С одной стороны, это государственные и правовые явления и процессы, которые реально происходят в обществе, с другой – это суждения тех либо иных авторов об этих явлениях и процессах, которые носят субъективный, доктринальный и философский характер. Государство и право, с одной стороны, есть абстрактные формы проявления реальной, практической деятельности органов публичной власти, с другой – эти государственно-правовые явления закреплены в соответствующих юридических источниках. К примеру, в ч. 2 ст. 1 Конституции РФ говорится о Российской Федерации как о демократическом федеративном правовом государстве с республиканской формой правления. Вместе с тем Конституция РФ есть основной закон государства, является основным источником права в силу ее положений (ч. 2 ст. 4 и ч. 1 ст. 15) .
Данный вывод позволяет отчасти не согласиться с утверждением проф. Сергея Александровича Комарова о том, что «возникновение и развитие государства и права не зависит от воли и сознания людей, а представляет собой закономерно совершающиеся в обществе процессы» . Опровержение этой точки зрения аргументируется тем, что, с одной стороны, действительно процессы происхождения государства и права носили (носят) объективный характер в силу ряда причин (экономических, политических, социальных и др.), с другой – государство и право являются результатом практической, интеллектуальной деятельности человека, общества. Вполне очевидно, что сами по себе, без участия человека, государство и право возникнуть, развиваться и функционировать не могут. Человечество (прежде всего его прогрессивная часть или группа лиц, стоящих у власти) «изобрело» эти общественные институты ради собственного благополучия постольку, поскольку нуждалось и нуждается в выражении, закреплении, регулировании и защите своих собственных интересов. И если бы такие процессы протекали сами по себе без осознанного и сознательного участия в них лиц, обладающих властью, и населения, то вряд ли вообще можно было бы говорить о каком-либо государстве и праве.
Вместе с тем следует признать недостаточную научную разработанность юридической категории «объект теории государства и права». И в этой связи можно согласиться с мнением проф. М.Н. Марченко о том, что «многие вопросы, касающиеся как самого понятия и содержания объекта теории государства и права, так и других его сторон, остаются до сих пор открытыми, почти неисследованными» , а также с мнением проф. В.М. Сырых, который полагает, что «проблема объекта теории государства и права является пока что мало разработанной российскими правоведами. В юридической литературе, – продолжает далее автор, – объект данной науки достаточно редко выделяется в качестве ее самостоятельного компонента» . В «целом вопрос об объекте теории государства и права, – утверждает проф. Л.А. Морозова, – дискуссионен и мало разработан» .