Анри Бергсон
При рассмотрении этой сферы нужно, по Бергсону, вообще отказаться от детерминизма, ему подвластна лишь сфера физических явлений. В сознании предыдущие состояния не могут определять последующих, сами эти состояния лишь абстракция, продукт нашего сознания. Сознание - это не совокупность состояний, а процесс, в котором нельзя вычленить ничего устойчивого.
Физические объекты не несут на себе печати прошедшего времени. Но для сознания длительность есть реальность, следы которой сознание сохраняет в себе; поэтому здесь нельзя говорить о тождественных условиях, ибо один и тот же момент не повторяется. Самые простые психические элементы имеют особую индивидуальность, живут особой жизнью даже тогда, когда они поверхностны. Они пребывают в непрерывном становлении, и одно и то же чувство, уже потому лишь, что оно повторяется, является новым.
Как только мы пытаемся отдать себе отчет в состоянии сознания, анализировать его, - это в высшей степени личное состояние разлагается на безличные внеположенные элементы, каждый из которых представляет идею и выражается словом. Но чем глубже мы проникаем в сознание, чем больше наше "я" вновь становится самим собой, тем в большей степени наши состояния сознания перестают рядополагаться, тем больше они начинают взаимопроникать, сливаться и окрашивать друг друга. Так, каждый из нас по-своему любит и ненавидит, и эта любовь, эта ненависть отражает всю нашу личность.
Но язык обозначает эти переживания одними и теми же словами. Поэтому он в состоянии фиксировать только объективный и безличный аспект любви и ненависти. Мы судим о романисте по той силе, с какой он извлекает чувства и идеи из общественной среды, в которую их забросил язык, по силе, с какой он старается с помощью множества различных оттенков и деталей вернуть им живую и первичную индивидуальность. Вне нас существует взаимная внеположенность без последовательности; а внутри нас - последовательность без взаимной неположенности [1].1 См.: Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Соч.: в 4 т. М., 1992. Т.1. С. 149.
Существуют, по Бергсону, как бы два разных "Я", из которых одно является внешней проекцией другого, его пространственным и социальным представлением. Мы достигаем первого из них в углубленном размышлении, представляющем наши внутренние состояния как живые, непрерывно возникающие существа, как состояния, не поддающиеся никакому измерению, последовательность которых в длительности не имеет ничего общего с рядоположенностью в пространстве. Но моменты, когда мы вновь постигаем самих себя, очень редки, и потому мы, согласно Бергсону, редко бываем свободными. Большей частью мы существуем как бы вне самих себя. Мы замечаем только обесцвеченный призрак нашего "Я", лишь тень его, которую чистая длительность отбрасывает в однородное пространство. Наше существование развертывается скорее в пространстве, чем во времени; мы живем больше для внешнего мира, чем для себя; мы больше говорим, чем мыслим; больше подвергаемся действиям, чем действуем сами. Действовать свободно - значит вновь овладевать самим собой, снова помещать себя в чистую длительность [2].
2 См.: там же. С. 151.
Глубочайшая индивидуальность, характеризующая наше внутреннее "Я" и являющаяся его альфой и омегой, нисколько не присуща внешнему "Я", общая и безразличная природа которого выполняет чисто практические функции, в первую очередь создает условия для возможности контакта, коммуникации, общения с другими.
Это внешнее, поверхностное "я" произвело язык и науку. Предмет его интенции - косная, деградирующая материя, на которую оно воздействует количественно. Подлинная же суть сознания - глубинное "я" - не поддается никаким количественным определениям. Его непрерывность динамична, спонтанна и активна, она характеризуется абсолютной свободой.Душевная жизнь есть текущее, изменяющееся единство, полагал другой выдающийся аналитик сознания Э. Гуссерль. Это "Гераклитов поток", который нельзя математически анализировать и расчленять на составляющие, нельзя охватить с помощью дефинитного множества, применимого только к законченному образованию конечного числа пространственных элементов. "...Все переживания связываются в поток. Этот поток охватывает все как моя универсальная жизнь, откуда я есть, все отношения и связи, принадлежащие переживаниям по их внутренним зависимостям, лежат априори в потоке переживаний. Это есть бесконечно открытое целое, априорная всеобщность, определяющая себя исключительно через собственное существенное содержание переживаний" [1].
1 Husserl E. Gesammelte Werken. "Husserliana". The Haag. Bd. 3. S. 397.
Поток переживаний делает возможной предварительную осмысленность мира, создает до-смысловую, интимную сферу, первичные "модели-изображения" мира, психические инварианты нашего восприятия, которые позволяют нам в дальнейшем ориентироваться в мире, служат основанием для работы предметного сознания и теоретического мышления. Таковы, например, пространственные формы объектов до их геометрической идеализации, временная длительность, быстрота изменений до математических понятий скорости, ускорения и т.д.
Это особенно наглядно проявляется в горизонтной структуре восприятия. Всякая воспринимаемая вещь всегда дается не сразу, целиком, а в "оттенках", всегда окружена потенциальными, подразумеваемыми пространственными и временными горизонтами. Ни один предмет немыслим без горизонта потенциальных восприятий, и это принципиальная особенность работы нашего сознания.
Мы, по Гуссерлю, всегда воспринимаем больше, чем нам непосредственно дано. Мы легко оперируем невидимыми продолжениями предметов как вширь, так и вглубь. В каких бы ракурсах мы ни видели вещь, мы всегда видим ее как данную вещь, а не просто плоскость или протяженность, что действительно имело бы место, если бы наше сознание было непосредственным фотографическим отражением действительности, как полагает натуралистическая психология. Дом не воспринимался бы как дом, если бы к восприятию одной или двух стен не примыкали бы потенциально восприятия невидимых задних стен и внутренней структуры дома. Точно так же он не воспринимался бы как дом без относящегося к нему внешнего горизонта - улицы, на которой он стоит, города, страны и т.д. Короче говоря, в восприятии возникает смысл дома или дом получает бытийственный статус и тогда собственно становится домом. Ведь нет ни одной точки, с которой он был бы виден весь, во всех его горизонтах, а мы его видим, непосредственно не видя, мы видим "идею" дома. Идея не продукт отражения, а продукт воображения, игры душевных сил.Структурная сложность потока переживаний заключается еще и в том, что он имеет свое внутреннее время, благодаря чему у человека имеется возможность познавать мир во времени, адекватно постигать всякое изменение и развитие. Поток переживаний воспроизводит прошлое и предвосхищает будущее, которые согласуются между собой через текущую фазу настоящего переживания "теперь". Каждое отдельное переживание может начинаться и кончаться, но поток переживаний не имеет ни начала, ни конца. "В общей связи видно, что нет ни одного отдельного "cogito", изолированного в "ego", более того, обнаруживается, что вся универсальная жизнь в своих флуктуациях есть "Гераклитов поток" как универсальное синтетическое единство" [1].
1 Husserliana. Bd. 1. S. 18.
Гуссерль называет имманентное переживание времени самой последней основой нашей субъективности, основой, которая уже не имеет имени, так как имя именует только то, что уже находится во времени, а не образует его.
Переживание времени есть условие всех остальных переживаний, всех остальных сознательных актов. Любой образ переживается нами в настоящем времени, но восприятие образа подразумевает, что позади более или менее ясно очерченной современности лежит бесконечное прошлое, а перед ним имеется открытое будущее, и в этом смысле наше внутреннее время необходимо принадлежит к образу данности любого предмета. Каждое восприятие настоящего является длящимся и входит в бесконечно наполненный континуум переживаний, бесконечно наполненный временной горизонт. Мы не могли бы ничего увидеть, если бы наше видение было разорвано на дискретные моменты "теперь". Не могли бы воспринимать единый ритм и гармонию звучащих тонов, отдельные чувственные впечатления не сливались бы у нас в целостный образ. Если в мышлении мы имеем дело с разорванными дискретными частями мира, с искусственно образованными абстракциями, то поток переживаний дает нам живое восприятие, живое прикосновение к миру, и только благодаря этому мы имеем гарантию действительного и подлинного познания. Живое восприятие всегда оригинально. Следовательно, наша психическая жизнь, точнее, ее высший духовный уровень, чистый трансцендентальный поток переживаний, является условием нашего познания и творчества.Жизнь сознания и есть то бытие, которое, по Гуссерлю, всегда искали философы, и есть та трансценденция, исходя из которой можно построить мир, и не только наш, но и вообще любой возможный мир.
Для дополнительного чтения
Гартман Н. Познание в свете онтологии // Западная философия (итоги тысячелетия). Екатеринбург, 1997.
Губин В.Д. Онтология. Проблема бытия в современной европейской философии. Курс лекций. М., 1998.
Мамардашвили М.К. Введение в философию (Главы "Трансценденция и бытие", "Неизбежность метафизики") // Мамардашвили М.К. Необходимость себя. М., 1996.
Основы онтологии. СПб., 1997.