ПРЕССА ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ. ПРАВО НА ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

Асс. Г.В. Рослова

Осенью 1989 года в Германской Демократической Республике про­изошли события, сыгравшие решающую роль в судьбе как самой ГДР, так и ФРГ, а также всей Европы. Начавшийся в Восточной Германии ре­волюционный процесс привел, в первую очередь, к серьезным переме­нам в общественной жизни республики, что отразилось и на средствах массовой информации.

Трансформации подверглись все общественные структуры ГДР, в том числе бывшая партия власти - СЕПГ¹ и соответственно ее пе­чать. В условиях острого временного цейтнота она должна была най­ти свой новый облик, радикально измениться и вновь претендовать на востребованность, иначе под вопрос ставилось ее существование.

В качестве объекта исследования были выбраны две газеты СЕПГ - «Нойес Дойчланд» (Neues Deutschland) и «Остзее Цайтунг» (Ostsee-Zeitung). Первая из них стала центральным партийным органом печати и по положению наиболее приближенной к аппарату власти. Первый номер газеты «Нойес Дойчланд» впервые увидел свет в 1946 после образования Социалистической единой партии Германии как ее центральный орган. Главная задача газеты: «будучи пропагандистом и агитатором, воздействовать на повышение социалистической созна­тельности, а, являясь организатором, влиять на всестороннее укрепле­ние и усиление Германской Демократической Республики»². «Нойес Дойчланд» выполняла также функцию правительственного печатного органа, способствуя сращиванию партии и государства.

До ноября 1989 г. она определяла тон и содержание других газет в республике. Приемы, к которым прибегало руководство страны для ма­

нипуляции массами, методы подбора и подачи материала, а также стиль общения с аудиторией - все это можно проследить на примере любой из газет, но «Нойес Дойчланд» позволяет создать наиболее полную карти­ну, вобрав в себя совокупность основных характеристик прессы ГДР.

Газета «Остзее Цайтунг» впервые увидела свет 15 августа 1952 г.

о

как главный печатный орган СЕПГ в округе Росток³. Область ее рас­пространения соответствовала границам данного округа - 340 км вдоль побережья Балтийского моря от Зельмсдорфа на западе до Альбека на востоке. До объединения Германии 37 лет, 5 месяцев и 5 дней она ис­полняла функции рупора партии⁴. Газета существует на медиарынке Германии и сегодня, сохраняя лидирующие позиции в своем регионе.

«Остзее Цайтунг», будучи одной из крупнейших местных газет СЕПГ, отражает специфику взаимоотношений центральной и регио­нальной прессы, а следовательно, и взаимодействия округов ГДР с ее центром в ходе объединения. Чрезвычайно важно выяснить, удалось ли газете в это время освободиться от опеки руководящего органа - СЕПГ.

На наш взгляд, наиболее интересен и показателен для изуче­ния процесса трансформации выбранных газет период с октября 1989 г. по январь 1990 г. Это прежде всего эмоциональный этап объ­единения. Перемены в Восточной Германии начались и развивались «снизу», на уровне масс. Люди впервые осознали по-настоящему, что от их политической воли зависит многое в судьбе республики. Они задумались о стране, в которой жили, о ее дальнейшей судьбе, они привыкали не бояться высказывать свои мысли и мнения. Все это совершенно справедливо можно отнести и к журналистам.

Попытаемся выяснить, какие этапы в своем развитии пережи­ли «Нойес Дойчланд» и «Остзее Цайтунг» за указанный период времени; что явилось причиной изменений в содержании газет, в присущих для каждой из них принципах работы с читателями, спе­цифике отражения действительности; какие события в стране и в газетах явились катализаторами перемен среди сотрудников редак­ций. Так мы сможем ответить на главный вопрос о том, как переме­ны в стране отразились на прессе ГДР на примере указанных газет. Смогли ли они найти свое место в «новой Германии»? Воспользо­вались ли они предоставленным шансом? Для этого необходимо обратиться к их внутренней истории.

Отражение событий в газетах неразрывно связано с процес­сами, которые происходили внутри них.

Нельзя оценить перемены, произошедшие в прессе ГДР, не зная, что она представляла собой накануне рассматриваемого пе­риода. Структура СМИ в ГДР начала формироваться вместе с обра­зованием самого восточногерманского государства. Строилась она по образу и подобию советской, существенно не отличаясь ни по ор­ганизационной структуре, ни по принципам работы с читателями. Это сходство подтверждается управлением газетой из единого цен­тра, наличием тотального контроля, унификацией и охватом всех слоев населения. Формальное отличие заключалось в сохранении в ГДР многопартийности, то есть в существовании прессы других пар­тий Национального фронта. Но и оно сводилось на нет, поскольку эти партии носили марионеточный характер и их печатные органы публиковали то, что считал нужным отразить ЦК СЕПГ.

В центре системы СМИ стояла печать СЕПГ, включавшая в себя ежедневные газеты, еженедельники и журналы, малотиражную печать. СЕПГ определяла и политические функции СМИ: агитация и пропаганда социалистического образа жизни, а также основные принципы журнали­стики: партийность, научность и массовость⁵. Ведущая роль главной партии ГДР в печати достигалась и существованием ее ячеек во всех изданиях, во всех ветвях государственных журналистских институтов.

Особенностью регионального рынка печатных СМИ ГДР было наличие разветвленной сети локальных редакций, с помощью кото­рой СЕПГ проникала во все уголки республики. Это было абсолютно нерентабельно, так как при цене в среднем 10-20 пфеннигов за эк­земпляр газеты окупались в 80-х годах лишь на треть⁶, но они долж­ны были существовать для того, чтобы «служить самым действен­ным инструментом внедрения социалистического мышления и идеалов и создавать взаимодействие между читателями»⁷.

все районы ГДР, находясь максимально близко к читателю и оказы­вая, таким образом, самое прямое воздействие на него⁹.

Главным информационным источником для всех СМИ было единственное национальное информационное агентство Allgemeiner Deutscher Nachrichtendienst (ADN), которое было создано в 1946 г. на базе Советского информационного бюро. В 1953 г. оно получило ста­тус государственного, а с 1966 г. его сотрудники стали приравнивать­ся к идеологическим работникам, что характерно для общества, где осуществляется диктат одной партии. В том же году само ADN полу­чило статус идеологического института, подчиненного непосредст­венно ЦК СЕПГ. Ему «вменялось в обязанность вносить вклад в формирование и укрепление социалистического сознания всех слоев населения посредством партийной информации»¹⁰. Об объективно­сти информации не упоминалась.

Можно смело утверждать, что до октября 1989 г. нельзя выде­лить какие-либо новые тенденции в развитии СМИ. Первые сдвиги наметились только с октября 1989 г.

Обратимся к краткой истории каждой из исследуемых газет. «Нойес Дойчланд» являлась рупором правящей партии, играя прак­тически уникальную роль в повседневной жизни ГДР. Она была глав­ным печатным органом ЦК правящей партии и «распространялась во всех уголках республики, среди широких слоев населения и являлась обязательной для подробного ознакомления среди представителей многих профессий и организаций»¹¹. Жители привыкли день за днем, каждое утро открывать «Нойес Дойчланд», видеть знакомую лексику броских заголовков, все те же имена и лица на первых страницах, неизменный формат и оформление газеты, привычные фамилии ре­портеров под статьями. Это стало эталоном стабильности. «Нойес Дойчланд» была утвердившимся элементом повседневности, при­вычкой, исчезновение которой представлялось с трудом.

«Нойес Дойчланд» была газетой одновременно и партии, и прави­тельства, что сказалось на ее взаимоотношении с Министерством госу­дарственной безопасности ГДР («штази»), с СЕПГ, с населением и с ос­тальными партийными газетами.

ла самая идеологизированная газета, обладавшая монополией на ин­формацию, каждое слово, появлявшееся на ее страницах, должно было быть много раз взвешено и обдумано, так как это был рупор власти.

Тесный контакт поддерживался между газетой и партийным руко­водством. Высшей инстанцией на рынке СМИ ГДР был основанный в 1950 году Отдел агитации при ЦК СЕПГ, состоявший сначала из 50 со­трудников и в 70-80-х годах возглавляемый Иоахимом Херманном¹². Отдел агитации неофициально выполнял функцию цензора, о которой следует сказать особо. Вопреки мнению ведущих российских исследо­вателей, утверждающих, что в ГДР присутствовали все виды цензуры - предварительная, прямая и постцензура¹³, ситуация выглядела иначе.

В ГДР не было закона о прессе. В первой конституции республи­ки от 7 октября 1949 г. значилось: «Никакого органа для проведения цензуры в сфере прессы создано не будет». Во второй конституции от 6 апреля 1968 г. формулировка не изменилась. В конституции от 7 ок­тября 1974 г. утверждалась свобода прессы, радио и телевидения¹⁴.

Цензуры как таковой действительно не было, но был хитроум­ный аппарат руководства и воздействия, начиная с системы обуче­ния журналистов, заканчивая детализированными языковыми нор­мами. Применение штрафных мер против журналистов, которые в своих статьях искажали официальную картину социализма, за исто­рию ГДР можно насчитать множество¹⁵. Многочисленные табу, ука­зания и печальный опыт коллег постоянно присутствовали в под­сознании журналистов и у них срабатывал механизм самозащиты, отбрасывающий любые хоть чуть-чуть оппозиционные мысли¹⁶.

Таким образом, сформировалась система, которую и исследова­тели во главе с Г. Хольцвайссигом, и сами журналисты того периода именовали «самоцензурой» («Selbstzensur»). Кроме того, положение «Нойес Дойчланд» было и здесь отличным от остальных газет.

Следующий этап контроля приходился на момент между соз­данием и публикацией статьи. Каждая статья проходила через руки главы соответствующего отдела, через заместителя главного ре­дактора и, наконец, через самого главного редактора. Главный ре­

дактор персонально нес ответственность за все, что в газете печа- талось¹⁸. А готовый номер «Нойес Дойчланд» каждое утро попадал на стол непосредственно к Генеральному секретарю СЕПГ, осуще­ствлявшему таким образом постцензуру¹⁹.

Так система функционировала только в отношении к «Нойес Дойчланд». Взаимоотношения региональных изданий СЕПГ с глав­ной газетой республики строились таким образом, что она была для них зачастую образцом в манере освещения различного материала. Периодически редакции локальных газет получали рекомендацию из Отдела агитации в Берлине поместить на определенной страни­це статью, наппечатанную в «Нойес Дойчланд» практически в неиз­менном виде²⁰. А пренебречь ею было нельзя, не получив за это вы­говор. Как показал опрос населения, двадцать из двадцати респон­дентов, помимо местных газет, регулярно читали «Нойес Дойч­ланд», следовательно, копирование ее материала на страницах второстепенных изданий выглядело несколько нерациональным. Однако это свидетельствовало о стремлении к тотальному внедре­нию унифицированной идеологии в обществе, для чего партия ис­пользовала все возможные инструменты.

Интересным, не менее сложным и противоречивым было и по­ложение локальных газет СЕПГ. В нашем случае непосредственно «Остзее Цайтунг». Печатный материал в ней формировался под влиянием четырех составляющих: директив из Берлина, из окружно­го центра, решений главного редактора газеты и обратного влияния читателей на газету. Рассмотрим механизм осуществления контро­ля, исходившего из двух центров власти.

Доктор Зигберт Шютт, будучи главным редактором «Остзее Цайтунг» и членом партийного руководства округа, еженедельно присутствовал на заседаниях Секретариата СЕПГ Ростока. Главны­ми темами, которые там подлежали обсуждению, были народное хозяйство и культура²¹. Соответственно в процессе совещания ре­дактор узнавал, как и о чем его газете писать дальше, вычленял ос­новную линию. В большинстве случаев он получал конкретные ука­зания относительно каких-то значительных мероприятий, например, о подготовке и проведении важнейших праздников. Секретариат ут­верждал основную концепцию, далее редакция газеты действовала

96 самостоятельно, без какого-либо контроля и советов. Следователь- 22

но, ответственность ложилась лично на главного редактора²².

Вопросы внешней политики и отношений ГДР-ФРГ находились целиком вне компетенции руководства округа, информация по ним шла напрямую из Берлина, из Отдела агитации при ЦК. Сообщения оттуда приходили 2-3 раза в неделю и звучали примерно следую­щим образом: «Завтра «Нойес Дойчланд» будет освещать произо­шедшее событие таким-то образом. Пожалуйста, поместите эту ин­формацию на данной странице»²³.

Два-три раза в год главные редакторы всех газет собирались в Берлине на несколько дней под эгидой Отдела агитации. Там все про­исходило примерно так же, как и на уровне округа, но поднимались бо­лее общие вопросы, редакторов вводили в курс событий, предвари­тельно отобранных в Отделе агитации. Прибывшие в столицу получали информацию о том, какую позицию занимает правительство по тому или иному вопросу в сфере внешней политики, какие проблемы и каким образом должны освещаться (например, итоги коммунальных выборов в мае 1989 г.), также они узнавали о событиях, о которых нельзя было писать (например, о переменах в СССР)²⁴. Но они должны были быть в курсе (насколько это позволяло правительство) реальной ситуации, создававшейся в стране и за ее пределами. Это было необходимо для предотвращения «ляпов» местных редакций в подаче материала.

Из вышеизложенного следует, что главный редактор «Остзее Цайтунг» был в определенной степени более свободен, чем его кол­лега из «Нойес Дойчланд». Первый не испытывал такого давления и контроля, как второй, поскольку «Остзее Цайтунг» не представляла такого интереса и такой важности для СЕПГ и Генерального секретаря лично, чтобы он, будучи первым лицом в государстве, каждое утро знакомился с ее содержанием. Статьи «Остзее Цайтунг» создавались только для Ростока и не тиражировались в других газетах. Однако это влекло за собой и ряд других проблем. По словам главного редактора газеты Зигберта Шютта, он практически постоянно жил в напряжении. Если из Отдела агитации не приходили директивы (это могло длиться по нескольку дней), то возникала проблема, так как приходилось брать на себя ответственность в освещении тех или иных событий или за­менять их другими. Это было трудно для него из-за страха перед от-

ветственностью за возможную ошибку, так как отсутствовала привыч­ка проявлять инициативу. Именно в таком случае идеально срабаты­вал механизм «самоцензуры», поскольку прежде чем опубликовать конкретную статью редактор должен был заранее просчитать возмож­ные негативные последствия, которые может иметь его решение.

Можно сделать вывод о значительной роли главного редакто­ра в формировании региональной газеты, о некоторой свободе в выборе публикуемого материала (но не в содержании) и о его пер­сональной ответственности как за ошибки всей редакционной кол­легии, так и свои собственные.

Кроме того, кандидаты на должность главного редактора тща­тельно отбирались Отделом агитации из числа искренне убежден­ных социалистов. Таким оказался и Зигберт Шютт. Создавалась ко­манда, которая изо дня в день формировала содержание и облик газеты. Неизменно важный для ГДР корпоративный дух активно пропагандировался в редакции среди хорошо обученных и идеоло­гически подготовленных работников, которых подбирал в эту коман­ду главный редактор, являвшийся важной фигурой в партийной структуре. Это относится в первую очередь к главному редактору «Нойес Дойчланд», приближенному к верхним эшелонам власти.

Однако, если история «Нойес Дойчланд» - это история газеты и партии, то история «Остзее Цайтунг» - это, на наш взгляд, во многом история газеты и ее главного редактора, поскольку не в последнюю очередь именно он определял лицо подвластного ему издания. Дан­ное обстоятельство проявилось в первую очередь в переходный для журналистики ГДР период - осенью-зимой 1989 г. и в начале 1990 г.

Путь развития «Нойес Дойчланд» параллелен и неразрывно свя­зан с историей СЕПГ. Так было на протяжении всего периода сущест­вования ГДР. Но насколько изменилось это положение в процессе пре­образований, происходивших с октября 1989 г. по январь 1990 г.? Про­изошло ли «отделение» газеты от партии, получила ли она самостоя­тельность или же продолжила развиваться по прежнему пути? На­сколько глубоко происходившие изменения затронули «Нойес Дойч­ланд»? Рассмотрим «внешнюю» сторону истории газеты, организаци­онные события и перемены, пережитые ею, не касаясь содержательно­го момента, которому будет уделено внимание позднее.

До конца октября 1989 г. перемен не было заметно. Первые собы­тия, свидетельствовавшие о приближении бури, - открытие венгерской границы, возросшая волна беженцев из ГДР летом 1989 г. - не освеща­лись в прессе ГДР вообще, как в центральной, так и в региональной.

В начале октября 1989 г., когда противоречия, накопившиеся в обществе, наконец выплеснулись наружу в виде демонстраций и митингов, политика руководства республикой достигла абсурда.

В то время как ГДР находилась в тяжелом структурном кризисе, а тысячи восточных немцев стремились в посольства ФРГ в Варшаве, Праге и на австро-венгерскую границу, на страницах партийной прессы сообщалось лишь о том, как прекрасна и благополучна жизнь в ГДР. Газеты преподносили информацию так, словно в республике царит полная идиллия, нет никаких проблем и противоречий. Следует заме­тить, что чем более обострялась ситуация в ГДР, тем более идеали­стической и оторванной от реальности становилась картина, которую создавали газеты. Фотографии всеобщей радости, веселых торжеств, счастливых семей, улыбающихся детей, ярких фейерверков не сходи­ли со страниц газет, при этом в прессе не было ни одного слова о не­санкционированной демонстрации в Берлине вечером 7 октября после юбилея ГДР, ни о массовых выступлениях 70 тыс. человек 9-го октября в Лейпциге²⁵. Словно эти события происходили в разных мирах.

Первые оковы с журналистики в ГДР пали лишь 18 октября 1989 г. после одновременного ухода с поста главы Отдела агитации и пропа­ганды ЦК СЕПГ И. Херманна²⁶ и прихода к власти нового Генерального секретаря Эгона Кренца. Лишь тогда начались действительные переме­ны в газетах. Во главе их тогда стояла «Нойес Дойчланд». Она стала рупором политики «диалога» и «перемен», которую проводил новый Ге­неральный секретарь, следовательно, первой отзывалась на перемены в партии. Казалось, что что-то изменилось, на волне эмоций верилось, что подул свежий ветер, несший перемены к лучшему.

Следующим шагом 16 ноября 1989 г. стала радикальная смена 27

состава редакционной коллегии²⁷, вероятно, как следствие открытия границы между Западным и Восточным Берлином и необходимости поиска новых принципов освещения событий в связи с сильно изме­нившейся внутри- и внешнеполитической ситуацией. Из одиннадцати ее членов свое место сохранили только четыре, поменялся, в том чис­

ле, и главный редактор - на место Герберта Науманна пришел Вольф­ганг Шпикерманн, ранее состоявший в редакционной коллегии газеты.

Но, знакомясь с дальнейшим содержанием «Нойес Дойчланд», нельзя сказать, что вышеназванные события сильно повлияли на ее облик, тематику, профиль. Они носили скорее декоративный харак­тер, были призваны повлиять на восприятие ее населением.

Следующим этапом перемен для «Нойес Дойчланд» стал де­кабрь 1989 г. В этот период «Нойес Дойчланд» имела возможность заявить либо об отделении себя от партии, либо остаться ее верной правой рукой. Дебаты о судьбе партии, о ее новой роли в обществе, о будущем социалистической государственности происходили не только внутри СЕПГ, но и на страницах газеты. До 2-3 декабря 1989 г. в ее заглавии стояло «Орган ЦК СЕПГ», с 4 декабря до 16-17-го - «Центральный орган СЕПГ», а с 18 декабря утвердилась формули­ровка «Социалистическая ежедневная газета» и исчез лозунг «Про­летарии всех стран, соединяйтесь!». Словно подбадриваемые наме­тившимися серьезными переменами в партии, а также ощущая ее слабость и растерянность, журналисты «Нойес Дойчланд» попыта­лись ослабить многолетнюю теснейшую связь с СЕПГ.

Казалось, исчезновение из заглавия формального обозначе­ния принадлежности газеты СЕПГ должно было бы обозначать вы­бор нового пути, но содержание «Нойес Дойчланд» и в декабре, и в январе, и в последующие месяцы подтверждает обратное. «Нойес Дойчланд» не только формально сохранила партийный статус, но и осталась на практике в зависимости от СЕПГ-ПДС. В декабре, сме­нив подзаголовок, она сделала последнюю попытку измениться, подталкиваемая своими читателями и происходившими в стране событиями, но не смогла довести задуманное до логического конца. Прежними остались и стиль, и формат, и рубрики газеты.

Начало 1990 г. не принесло газете практически ничего нового. Она не менялась ни организационно, ни содержательно. Принципы, которы­ми она руководствовалась на протяжении сорока лет, остались непоко­лебимыми. Она все также использовалась партией в качестве рупора, а с февраля 1990 г. превратилась в поле предвыборной агитации.

Можно предположить, что сопротивление убежденных консер­ваторов внутри редакции, а также привязанность к партии не позво­

лили «Нойес Дойчланд» перейти на демократические методы рабо­ты с аудиторией, отказаться от крайней политизированности в пода­че и выборе публикуемого материала.

Взаимосвязь с партией не позволила «Нойес Дойчланд» раз­виться самостоятельно, и это убрало ее с передовых позиций, кото­рые она пыталась занять. «Нойес Дойчланд» дискредитировала се­бя за время своего существования и не сумела, а возможно, и не пожелала найти свой новый облик. Она оказалась настолько закос­теневшей структурой, что даже буря перемен конца 1989 г. не смог­ла повернуть ее развитие в демократическое русло.

Что касается «Остзее Цайтунг», то, по словам Торальфа Кле- вена - одного из сотрудников газеты, внутри редакции с первых дней осени 1989 г., то есть уже с начала сентября, началось «инте- 28

реснейшее время»²⁸: появились первые сомнения, первые разно­гласия среди сотрудников редакции, обострившиеся к концу месяца, но все еще не выплескивавшиеся на страницы газеты. Что именно происходило в это время внутри редакции «Нойес Дойчланд», к со­жалению, доподлинно не известно, поскольку найти ее сотрудников тех времен оказалось невозможным.

По сути в сентябре-октябре 1989 г. редакция «Остзее Цайтунг» разделилась на два лагеря. Сотрудники видели и понимали, что газе­та не успевает освещать все события, происходившие в стране, что сообщения о происходящих переменах запаздывают на несколько не­дель, что реальная картина жизни не совпадает с тем, о чем пишет «Остзее Цайтунг». Однако одни верили, что и у государства, и у пар­тии есть внутренний потенциал реформ и скоро они будут «спущены» сверху, вторые требовали активных действий от газеты, откликов на проблемы, волновавшие читателей, призывали начать менять пози­цию газеты самостоятельно, снизу. Были и третьи, возможно, агентура спецслужб, агитировавшие против перемен вообще²⁹.

По словам Т. Клевена, существующее противостояние не за­висело от возрастного фактора, поскольку были люди средних лет, которые стремились к переменам, а были и молодые сотрудники 25­29 лет, которые призывали к осторожности, к четкому следованию всем директивам и линии СЕПГ³⁰. Т. Клевен определил сентябрь- октябрь 1989 г. как самое захватывающее, волнующее и интересное

время для себя за все время работы в «Остзее Цайтунг»³¹, тогда как для ее главного редактора Зигберта Шютта все выглядело иначе.

Мир главного редактора, в который он всю жизнь искренне ве­рил, с начала осени 1989 г. начал меняться, ослабевать и рушиться, а вместе с ним открывалось то, чего он ранее как бы не замечал: деятельность внедренных в редакцию правительственных осведо­мителей; сведения о коррупции чиновников; развенчивались мифы о справедливом социалистическом обществе, о светлом будущем, существовавшие годами; появлялись сомнения в правильности дей­ствий руководства страны, которые раньше не возникали из-за сле- 32

пой веры, из-за преданности идеям социализма и партии³².

Это слова самого главного редактора. Однако очень трудно по­верить в то, что человек, занимавший такой пост, ничего не знал о привилегиях партийных функционеров, об их зарплатах и льготах. Он сам подбирал состав редакции и наверняка как минимум догадывал­ся, кто из его сотрудников мог быть причастен к деятельности спец­служб. На наш взгляд, Шютт максимально стремился откреститься от своего прошлого, представить себя безвольной марионеткой, кото­рая ничего не подозревала и делала все то, что ей говорили. При­числяя себя к виновным³³, он тем не менее кривил душой, всячески пытаясь приуменьшить ответственность за свои же поступки.

Осень 1989 г. даже те, кто ранее был против самовольства и перемен, признали их необходимость, так как закравшиеся в голову и подтвердившиеся сомнения не позволяли и дальше делать вид, что ничего не происходит. Тем более, что в середине октября 1989 г. уже начались серьезные перемены в аппарате власти.

Главным событием стала первая демонстрация в Ростоке 19 ок­тября 1989 г., участие в которой приняли девять тысяч человек, плав­но перетекшая в богослужение в церкви Девы Марии, где демонстран­ты могли чувствовать себя спокойнее. Толерантность, диалог, чест­ность, правопорядок, принятие во внимание точки зрения других, до­верие - такими были ключевые слова как на демонстрации, так и на проповеди. Депутаты городского собрания, также присутствовавшие в церкви, предложили провести диалоги населения с руководством ок­руга по важнейшим темам, таким, как свобода, демократия, правовое государство, СМИ³⁴. Прошедшие в последующие недели диалоги

102 взбудоражили людей не меньше, чем демонстрации. Энергия выли­валась на собраниях, чему способствовало полное отсутствие наси- лия³⁵. Важно, что именно с этого дня, 19 октября, в «Остзее Цайтунг» начали появляться сначала робкие, а затем все более смелые сооб­щения о демонстрациях.

События, происходившие в Ростоке, влияли, безусловно, на сотрудников «Остзее Цайтунг», способствовали переменам в газете. Настоящий «поворот» в ней произошел в начале ноября и был оз­наменован выходом 6 ноября на первой странице газеты статьи, написанной лично Зигбертом Шюттом, под заголовком «Обновление снизу» («Erneuerung von unten»). Руководство округа охарактеризо­вало ее как «удар ножом в спину»³⁶. В ней главный редактор по соб­ственной инициативе критиковал главу округа, Эрнста Тимма, осуж­дал его за бездействие и неспособность решить насущные пробле­мы и призывал каждого коммуниста начать обновление с себя³⁷.

Нельзя не отметить смелость доктора З. Шютта, который в этой ситуации действительно чудом не лишился своего места, поскольку в тот же день на заседании руководства округа первый секретарь и глава местного «штази» требовали немедленного его отстранения от исполняемых обязанностей. К счастью для главного редактора «Ост- зее Цайтунг» 12 ноября Эрнста Тимма на его посту заменил бывший сотрудник окружного руководства партии Ульрих Пэк³⁸, лояльно от­несшийся к ситуации с партийной газетой, и это день был последним, когда Зигберт Шютт посетил заседание партийного руководства окру­га, приняв решение более там не появляться³⁹.

Однако рекомендации от секретариата округа, уже не находя от­клика в редакции, продолжали поступать вплоть до 7 декабря 1989 г.⁴⁰, до начала уже фактического выхода «Остзее Цайтунг» из состава пар­тийной прессы ГДР. В этот день в результате постепенного осознания редакцией газеты реального прошлого страны и совершенных ошибок, понимания необходимости переосмысления своего статуса в стреми­тельно меняющихся условиях и происходящих в самой партии перемен 8 декабря 1989 г. подзаголовок газеты с «Орган руководства округа Росток Социалистической Единой Партии Германии» был заменен на «Социалистическая ежедневная газета в округе Росток⁴¹». Таким обра­зом газета перестала с начала декабря быть органом СЕПГ, при этом

парадоксально сохранив полную финансовую зависимость от партии. Она получала от СЕПГ 100 тысяч марок субсидий ежегодно и стоила 15 пфеннигов за экземпляр, окупая себя лишь наполовину⁴².

Кроме того, в декабре произошло еще одно значительное для «Остзее Цайтунг» событие. Из-за внутренних переживаний и неспособ­ности меняться так быстро, как того требовало время, а также ради пре­доставления газете возможности развиваться свободно, 20 декабря 1989 г., исключительно по собственному решению, Зигберт Шютт покинул пост главного редактора, который он занимал с 1974 года⁴³. Он предло­жил в качестве преемника более молодого члена редакционной коллегии и главу экономического отдела газеты Герда Шпилькера, которому он очень доверял и с которым проработал вместе порядка десяти лет.

Уход с поста главного редактора человека, который занимал его на протяжении 15 лет и был неразрывно связан с «уходящей» эпохой, для читателей означал, что газета порывает со своим про­шлым и способна меняться. Усилился этот эффект после того, как газета «Остзее Цайтунг» вслед за газетами СЕПГ «Дас Фольк» (Эр­фурт, 8 января) и «Фрайес Ворт» (Зуль, 10 января)⁴⁴ выдвинула требование о самостоятельности, независимости от СЕПГ.

На двадцатое января 1990 года были назначены выборы но­вой редакционной коллегии «Остзее Цайтунг» и утверждение устава газеты. По итогам дня полностью обновилось руководство газеты - выборный редакционный совет во главе со Шпилькером и четырьмя его заместителями, все не старше тридцати пяти лет, в том числе Дорис Кессельринг⁴⁵.

Кроме того, был принят устав, декларировавший «партийную независимость газеты и ее издательства», «обязательство журна­листов преподносить материал без предрассудков и партийной ок­раски», утверждавший, что «весь материал, публикуемый на стра­ницах газеты, будет объективным, актуальным и квалифицирован­ным» и «станет формироваться исключительно в интересах читате- лей»⁴⁶. С 21 января 1990 г. газета стала носить подзаголовок «Не­зависимая на Севере» (Unabhangige im Norden) и стремиться мак­симально соответствовать новому статусу под руководством моло­дой команды редакторов. Это стало последней вехой в развитии «Остзее Цайтунг» в рассматриваемый нами период.

Уделив достаточно внимания истории «Нойес Дойчланд» и «Остзее Цайтунг», рассмотрим теперь перемены во взаимодействии с читателями каждой из газет в данный период.

В условиях отсутствия равноправного диалога с читателями у по­следних все-таки был хотя бы ограниченный доступ к западногерман­ским СМИ. Надо отметить, что сообщения о том или ином событии в центральной прессе ГДР запаздывали на несколько дней, а в регио­нальной - зачастую на несколько недель⁴⁷. Создавалась ситуация, при которой восточные немцы сначала из западных СМИ получали инфор­мацию в одной интерпретации, а через какое-то время из своей прессы, но уже в другой. Возникали сомнения, да и опровергать уже сложившее­ся мнение было намного сложней, чем формировать его с чистого лис­та. Поэтому в сознании населения ГДР создавалась противоречивая картина их жизни, заставлявшая одних пересекать границу, а других за­думываться о том, как дела в республики обстоят на самом деле.

Невозможность выразить или прояснить свое мнение сильно раз­дражала людей. В первые же дни диалога активным стало требование предоставления свободы слова, обращение внимания на отдельного человека. С одной стороны, оно реализовалось через участие в демон­страциях, а с другой - на устраиваемых правительством форумах, на которых бурно обсуждались злободневные проблемы⁴⁸. Газетам нужно было занять свое место в этом процессе взаимного диалога. В этом за­ключался тогда залог их успеха и доверия читателей.

«Нойес Дойчланд» приблизительно с двадцатых чисел октября попыталась сократить разрыв между собой и читателями, предоста­вив для их писем отдельную страницу и организовав колонку «Форум» для обсуждения проблем страны. Весь ноябрь ей удавалось следо­вать намеченному курсу. В этой колонке можно отметить непривычное разнообразие тематики писем, присутствовали даже категорические замечания в адрес партии. «Партия должна больше опираться на своих членов», «О позитивном воздействии открытости СМИ», «Сорок лет бесхозяйственности», «Семья с шестью детьми и ее проблемы»⁴⁹, «Вопросы, которыми задаются матери», «Соучастие - тоже часть диалога», «Бумажки, сообщения, бюрократия - замкнутый круг»⁵⁰- такими заголовками пестрели страницы с письмами читателей. Одна­ко это продлилось лишь до конца ноября. Газета существовала пол­

ностью на информативно-директивном материале правительства, ко­торое с момента открытия Берлинской стены с головой ушло в совер­шенно иные проблемы. Редакция свернула начатое подобие диалога сначала до половины страницы, а к началу декабря - до четверти.

Совершенно иначе повела себя в этот период «Остзее Цайтунг». Почувствовав настроения в обществе, она выбрала правильную ли­нию поведения. Она действительно повернулась лицом к своей ауди­тории. В каждом номере публиковались письма читателей, сопровож­давшиеся благодарственным комментарием редакции за многообра­зие мнений и доверие к газете⁵¹. Отличие диалога, организованного газетой из Ростока, заключалось в том, что он был двухсторонним. «Остзее Цайтунг» постоянно «говорила» с читателями. В этом смысле важным шагом стало опубликование 2 ноября 1989 г. обращения к чи­тателям главного редактора газеты Зигберта Шютта.

Суть его сводилась к тому, что редакция обещала отражать в га­зете все, что происходило в стране, непредвзято и полно, изо всех сил содействовать переменам и соединить начатые народом перемены с переменами в журналистике. Далее говорилось, что газете важно мне­ние каждого читателя и что она хочет стать трибуной для дискуссий⁵². Соглашаясь быть открытой для свободного обмена мнениями, предос­тавляя себя в качестве подиума для обсуждения наболевших проблем, газета сделала первый шаг от следования старым установкам партий­ной прессы к трансформации в настоящую народную газету. Далее не­однократно будут появляться статьи от имени редакции, обращенные к читателям. Это станет укоренившейся практикой, обеспечивающей тесную взаимосвязь между «Остзее Цайтунг» и теми, для кого она соз­давалась, и в конечном счете принесет свои плоды. Показателем мо­жет служить то, что с начала ноября многие письма читателей начина­лись с фразы: «Я никогда раньше не писал подобных писем, но вот те­перь...»⁵³. Теперь это стало возможным, а люди постепенно снова на­чали верить газете. В «Нойес Дойчланд» тоже печатались редакцион­ные статьи, но они не были направлены на налаживание взаимодейст­вия читателей с газетой, а по большей части на директивное воспри­ятие, усиление той или иной необходимой темы.

Но если раньше газета манипулировала людьми, то теперь она стала зависимой от своих читателей. Люди научились критиковать, и

106 под шквал их критики не в последнюю очередь попали сами СМИ. «Ной­ес Дойчланд» находилась на значительном расстоянии от своих читате­лей, ее работников никто не знал в лицо. Газета имела с широкой ауди­торией весьма слабую связь, которую могла в любой момент порвать без оглядки на изменение настроений на улице. Никто из ее редакции не нес персональной ответственности перед читателями, финансирование не зависело от реальной востребованности. Поэтому она оставалась нечувствительной к новым веяниям, не приняла во внимание, что посте­пенно формировался новый центр силы, и им стал народ, который больше не был так подвластен указаниям «сверху», как раньше.

Специфическим положением «Остзее Цайтунг» было то, что она охватывала значительно меньшую аудиторию. Она находилась прак­тически «на улице» в том смысле, что, когда ее работники покидали здание редакции, то практически каждый, кого они встречали, знал, что это журналист, редактор газеты, и мог подойти с критикой или во- просами⁵⁴. Все демонстрации в Ростоке проходили мимо здания «Остзее Цайтунг» и зачастую в конце октября-ноября 1989 г. сопро­вождались гневными выкриками и в сторону газеты так, что находив­шиеся непосредственно в здании отлично их слышали⁵⁵. Свои эмоции тогда молодой сотрудник Торальф Клевен даже охарактеризовал как страх и боязнь того, что одна из демонстраций может вылиться непо­средственно в акцию протеста против «Остзее Цайтунг»⁵⁶.

Этот страх, на наш взгляд, и ставил газету в зависимость от чита­телей, заставляя ее меняться в угоду им и ориентироваться на их мне­ние. В случае с «Остзее Цайтунг» это стало дорогой к выживанию. В то время, когда в декабре 1989 г. «Нойес Дойчланд» практически свела к минимуму свое взаимодействие с аудиторией, ростокская газета, на­против, все больше интенсифицировала его. Существовала не только отдельная рубрика для публикации писем, но и больше половины тем на других страницах были предоставлены для писем читателей, интер­вью с ними. С одной стороны, газета таким способом всячески демон­стрировала свою открытость для народа, для диалога, а с другой - шла по пути наименьшего сопротивления. Опираясь на мнения читателей, она не противоречила своей аудитории и освобождала себя от необхо­димости придумывать что-то самой, искать сенсационные репортажи, новости, выдвигать инициативы. Но в этот период она впервые без ди-

ректив сверху пыталась найти себя, создавала новый облик, поэтому определенная осторожность была неизбежна.

Новый шаг к обновлению обеих газет был сделан в первой поло­вине декабря 1989 г., когда они фактически отделились от СЕПГ (при сохранении финансирования с ее стороны до конца марта 1990 г.). Од­нако «Нойес Дойчланд» не прокомментировала изменения, тогда как «Остзее Цайтунг» выгодно их преподнесла. «Мы понимаем себя, как ежедневная социалистическая газета, борющаяся за преодоление ста­линизма в нашей стране и обновление общества. Приветствуя гумани­стические идеалы, мы хотим перепрофилироваться в краевую народ­ную газету и полностью влиться в процесс демократизации, охватив­ший страну. Для этого нам необходимо мнение и критика читателей. Мы хотим представлять ваши интересы»⁵⁷, - такими словами редакция газеты стремилась расположить к себе население, очиститься от сво­его прошлого. Добровольный уход со своего поста главного редактора газеты «Остзее Цайтунг» Зигберта Шютта также был продиктован не­обходимостью освободиться от балласта прошлого.

Изменив подзаголовок, «Нойес Дойчланд» не изменила прин­ципов работы с читателями. Мы не можем доказать, что письма, пуб­ликовавшиеся на страницах газеты, были сфальсифицированы. Ду­маем, это не было столь необходимо, поскольку из их массы можно было выбрать самые разнообразные оценочные суждения. Прове­денный анализ источников позволил нам прийти к выводу, что на протяжении всего рассмотренного периода, особенно начиная с де­кабря 1989 года, газета подбирала для публикации только те письма, которые подходили под определенную тематику и содержали те вы­воды, которые партия стремилась навязать читателям. Безусловно, это подрывало доверие со стороны читателей еще больше.

В декабре-январе мало что меняется. Например, в одном из но­меров были напечатаны всего два письма от Виктора Гроссмана из Берлина и Клауса Бушендорфа из Эрфурта, и каждое из них содержа­ло в себе аргументы в защиту партии и «демократического социализ- с о

ма» Несмотря на то, что в феврале колонка писем периодически расширялась с шестой части страницы до половины, ее содержание от этого не стало более объективным. Иногда место выделялось только для одного короткого письма, как, например, в номере от 3-4 февраля.

И даже в этом письме, написанном супружеской четой Ветцель из Бер­лина, которые все сорок лет являлись членами партии, речь идет толь­ко о поддержке Партии демократического социализма и содержится призыв дать ей второй шанс⁵⁹ (это в начале февраля, когда о возврате доверия большинства к ПДС поздно было говорить).

Перегиб в другую сторону наблюдался в начале 1990 г. в поли­тике «Остзее Цайтунг». Она максимально стремилась откреститься от своего партийного прошлого. По согласованию с местным отделе­нием Круглого стола 8 января 1990 г. было издано постановление, согласно которому «Остзее Цайтунг» предоставляла свои производ­ственные мощности и территорию для создания газеты, где могли бы публиковать свои программы и заявления все остальные партии и движения, не имевшие отдельного печатного органа⁶⁰. Это было официальным шагом в сторону от правящей партии. Кроме того, с двадцатых чисел января, после провозглашения себя независимой, «Остзее Цайтунг» не напечатала практически ни одной строчки о партии, которой она ранее принадлежала. Ни строчки критики, ни строчки в поддержку, словно партия перестала существовать.

Безусловно, эти два шага говорят о совершенно ясной линии, проводившейся обновленной редакцией газеты. Она всеми силами старалась показать читателям, что с партийным прошлым и ложью покончено. Публикуя на своих страницах информацию о разных партиях, она демонстрировала готовность принять новый плюрали- стский мир и новые методы его отражения.

Регулярно в газете появлялись опросы населения, беседы, ко­торые касались содержания газеты. Через некоторое время после объявления независимости «Остзее Цайтунг» было опубликовано интервью с ее постоянной читательницей Эдитой Фрейер⁶¹, в кото­ром был задан вопрос, почему она на протяжении 36 лет верна га­зете. Ответ был развернутым и сводился к тому, что «Остзее Цай- тунг» удовлетворяет ее потребность в информации. Если раньше читательница просматривала только страницу локальных новостей, то теперь она прочитывает все. И началось это с провозглашения газеты независимой. Теперь, по мнению Э. Фрейер, газета обо всем информирует оперативно и интересно.

С одной стороны, это интервью, а оно было не единственным, демонстрирует признание населением нового облика «Остзее Цай-

тунг», подтверждает, что читатели поверили газете, и она смогла из­мениться и отказаться от прежних методов работы с аудиторией, а с другой - указывает на качество предоставляемого материала, от ко­торого вряд ли сможет полностью избавиться любая газета. Этот ма­териал, наверняка, тоже был с определенной целью опубликован на первой странице - с целью продемонстрировать еще колеблющимся, что «Остзее Цайтунг» изменилась, и что ей можно, наконец, доверять.

Менялась действительность, и «Остзее Цайтунг» успевала ме­няться вместе с ней. Раньше газета влияла на людей и формировала их мышление. Теперь этот стало обоюдным процессом. В газете по­являлась статья, люди ее читали, переосмысливали. С одной сторо­ны, информация, попадая на благодатную почву и находя отклик в умах и душах населения, сподвигала людей на определенные дейст­вия, которые опять-таки потом могли найти отражение в уже новой статье. С другой стороны, этот отклик, положительный или отрица­тельный, возвращался в редакцию в виде писем, которые заставляли учитывать мнение аудитории и корректировать в соответствии с ним содержание газеты. Так получался непрерывный обмен информаци­ей между читателями и газетой, который имел обоюдное влияние.

Рассматривая ситуацию середины осени 1989 г. необходимо учесть, что именно народ, вышедший на улицы страны, сделал воз­можным появление независимой журналистики. Только благодаря этому импульсу «снизу», воспользовавшись им, газеты смогли писать то, на что было наложено табу столь долгое время. Газеты, идя на­встречу настроениям своих читателей, получили право на второе рождение. Однако это право нужно было еще реализовать. «Остзее Цайтунг» именно в силу своей близости к народу смогла найти себя в новом мире, тогда как «Нойес Дойчланд», оторванная от своих чита­телей, накрепко привязанная к партии, упустила свой шанс. Цен­тральная газета отстала от происходивших изменений и оказалась ведомой ими, в то время как региональная журналистика заняла важное место в центре народного движения.

Примечания:

¹Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ) была создана в апреле 1946 г. в результате объединения Коммунистической партии Германии (КПГ) и Социал- демократической партии Германии (СДПГ). СЕПГ играла ведущую роль в государ-

ственной и общественной жизни ГДР. С 1968 г. в Конституции страны было офици­ально закреплено политическое доминирование СЕПГ. В декабре 1989 г. партия была переименована в Социалистическую единую партию Германии — Партию де­мократического социализма (СЕПГ-ПДС), а 4 февраля 1990 г. — в ПДС.

²Вороненкова Г.Ф. Путь длиною в пять столетий: от рукописного листка до ин­формационного общества. Национальное своеобразие средств массовой ин­формации Германии. М., 1999. С. 414.

³Reinke, Helmut. Weil wir hier zu Hause sind. 50 Jahre OZ - Die zwei Leben einer Zeitung. Rostock, 2002. S. 69.

⁴ Ibid. S. 9.

⁵ Вороненкова Г.Ф. Путь длиною в пять столетии: от рукописного листка до ин­формационного общества. Национальное своеобразие средств массовой ин­формации Германии. М., 1999. С. 213.

⁶ Kapitza, Arne. Transformation der ostdeutschen Presse: "Berliner Zeitung", "Junge Welt"und "Sonntag/Freitag" im Prozess der deutschen Vereinigung. Opladen, 1997. S. 57.

⁷ Harbers, Dorothee. Die Bezirkspresse der DDR (unter besonderer Beruecksichti- gung der SED-Bezirkszeitungen). Marburg, 2003. S. 239.

⁸ Локальная редакция - это отделение окружной газеты, создаваемое в рамках определенного района или просто города. Отличие наблюдалось только на странице с локальными новостями.

⁹ Harbers, Dorothee. Die Bezirkspresse der DDR (unter besonderer Beruecksichtigung der SED-Bezirkszeitungen). Marburg, 2003. S. 237.

¹⁰ Вороненков М.Ю. Средства массовой информации Восточной Германии. М., 2004. С. 30-31.

¹¹ Holzweiβig, Gunter. DDR-Presse im Aufbruch// Kutsch, Arnulf. Publizistischer undjournalistischer Wandel in der DDR: vom Ende der Aera Honecker bis zu den Volks-kammerwahlen im Maerz 1990. Bochum, 1990. S. 26.

¹² Ibid. S. 51.

1

Вороненкова Г.Ф. Путь длиною в пять столетий: от рукописного листка до ин­формационного общества. Национальное своеобразие средств массовой ин­формации Германии. M., 1999. С. 412.

¹⁴ Harbers, Dorothee. Die Bezirkspresse der DDR (unter besonderer Beruecksichti- gung der SED-Bezirkszeitungen). Marburg, 2003. S. 297.

¹⁵ Ibid. S. 298.

¹⁶ Ibid. S. 322.

¹⁷ Kapitza, Arne. Transformation der ostdeutschen Presse : "Berliner Zeitung", "Junge Welt" und "Sonntag/Freitag" im Prozess der deutschen Vereinigung. Opla­den, 1997. S. 60.

¹⁸ Ibid. S. 319.

¹⁹ Ibid. S. 318.

²⁰ Интервью автора статьи с Зигбертом Шюттом. Росток, 11 янв. 2008 г.

²¹ Reinke, Helmut. Weil wir hier zu Hause sind. 50 Jahre OZ - Die zwei Leben einer Zeitung. Rostock, 2002. S. 124.

²² Интервью автора статьи с Зигбертом Шюттом. Росток, 11 янв. 2008 г.

²³ In: Reinke, Helmut. Weil wir hier zu Hause sind. 50 Jahre OZ - Die zwei Leben ei- ner Zeitung. Rostock, 2002. S. 123.

²⁴ Интервью автора статьи с Зигбертом Шюттом. Росток, 11 янв. 2008 г.

²⁵ Ватлин А.Ю. Германия в XX веке. М., 2005. С. 261.

²⁶ Harbers, Dorothee. Die Bezirkspresse der DDR (unter besonderer Berθcksichtigung der SED-Bezirkszeitungen). Marburg, 2003. S. 330.

²⁷ Neues Deutschland. 16.11.1989. S. 2.

ПО

²⁸ Интервью автора статьи с Торальфом Клевеном. Росток, 30 янв. 2008 г.

²⁹ Интервью автора статьи с Дорис Кессельринг. Росток, 23 янв. 2008 г.

³⁰ Интервью автора статьи с Торальфом Клевеном. Росток, 30 янв. 2008 г.

³¹ Там же.

³² Интервью автора статьи с Зигбертом Шюттом. Росток, 11 янв. 2008 г.

³³ Там же.

³⁴ Archiv der Hansestadt Rostock. 2.1.1: №8704, 8709.

³⁵ Probst, Lothar."Der Norden wacht auf": zur Geschichte des politischen Umbruchsin Rostock 1989 - 1991. Bremen, 1993. S. 40.

³⁶ Reinke, Helmut. Weil wir hier zu Hause sind. 50 Jahre OZ - Die zwei Leben einer Zeitung. Rostock, 2002. S. 61.

³⁷ Ostsee Zeitung. 06.11.1989. S. 1.

³⁸ Langer, Kai."Ihr sollt wissen, daβ der Norden nicht schlaft ...":zur Geschichte der"Wende" in den drei Nordbezirken der DDR. Bremen, 1999. S. 179.

³⁹ Интервью автора статьи с Зигбертом Шюттом. Росток, 11 янв. 2008 г.

⁴⁰ Там же.

⁴¹ Ostsee Zeitung. 08.12.1989. S. 1.

⁴² Reinke, Helmut. Weil wir hier zu Hause sind. 50 Jahre OZ - Die zwei Leben einer Zeitung. Rostock, 2002. S. 19.

⁴³ Интервью автора статьи с Зигбертом Шюттом. Росток, 11 янв. 2008 г.

⁴⁴ Harbers, Dorothee. Die Bezirkspresse der DDR (unter besonderer Berθcksichtigung der SED-Bezirkszeitungen). Marburg, 2003. S. 332.

⁴⁵ Интервью автора статьи с Дорис Кессельринг. Росток, 23 янв. 2008 г.

⁴⁶ Archiv der Ostsee-Zeitung. Statut der «Ostsee-Zeitung» Rostock. (Не разобран.)

⁴⁷ Интервью автора статьи с Торальфом Клевеном. Росток, 30 янв. 2008 г.

⁴⁸ Archiv der Hansestadt Rostock. 2.1.1: №8709.

⁴⁹ Neues Deutschland. 07.11.1989. S.3.

⁵⁰ Neues Deutschland. 04/05.11.1989. S.7.

⁵¹ Ostsee-Zeitung. 26.10.1989. S. 4.

⁵² Ostsee-Zeitung. 02.11.1989. S. 1.

⁵³ Ostsee-Zeitung. 08.11.1989. S. 3.

E Λ

⁵⁴ Интервью автора статьи с Торальфом Клевеном. Росток, 30 янв. 2008 г.

ЕЕ

⁵⁵ Reinke, Helmut. Weil wir hier zu Hause sind. 50 Jahre OZ - Die zwei Leben einer Zeitung. Rostock, 2002. S. 56.

⁵⁶ Интервью автора статьи с Торальфом Клевеном. Росток, 30 янв. 2008 г.

⁵⁷ Ostsee-Zeitung. 09/10.12.1989. S. 1.

⁵⁸ Neues Deutschland. 16.01.1990. S. 3.

⁵⁹ Neues Deutschland. 03/04.02.1990. S. 3.

⁶⁰ Universitatsarchiv Rostock. 16: №10. - Такая газета действительно была созда­на, но просуществовала недолго.

⁶¹ Ostsee-Zeitung. 23.02.1990. S. 1.