ЖУРНАЛИСТ

Журнал заключает в себе столь большое разнообразие всевозможных материалов, что невозможно, чтобы од™ человек сам создавал даже посредственный журнал. Нельзя одновременно, сразу быть и великим геометром, и великим оратором, и великим поэтом, й великим историком, и великим философом; никто не обладает универсальной эрудицией.

Журнал должен быть произведением сообщества ученых: без этого условия в нем будут допускаться грубейшие промахи во всех областях. Журнал Треву, который среди прочих источников, обильно здесь используемых, я буду цитировать, не лишен этого недостатка; и если когда-нибудь у меня нашлось бы время и мужество, я мог бы опубликовать отнюдь не короткий перечень встречающихся в нем свидетельств невежества в геометрии, в литературе, в химии и т.д. Журналисты Треву, по-видимому, не обладают даже самыми небольшими поверхностными знаниями в этой последней науке1.

Но для журналиста недостаточно обладание познаниями, необходимо еще, чтобы он был беспристрастен; лишенный этого качества, он станет возвеличивать, поднимая до небес, посредственные произведения и унижать другие, для которых он должен был бы поберечь свои восхваления. Чем более значительным окажется содержание того, о чем он пишет, тем больше даст о себе знать трудность овладения им; например, как бы он ни любил религию, он почувствует, что не позволено любому писателю браться за защиту Бога, и он присвоит себе главным образом манеры тех, кто, будучи посредственностями, осмеливаются приблизиться к этому святому делу, ополчаясь, чтобы его защищать2.

Журналист должен обладать прочным и глубоким знанием логики, вкусом, проницательностью, большим опытом критики.

Его искусство заключается не в умении рассмешить, а в умении анализировать и поучать. Забавный журналист - это нелепый журналист.

Если он исследует посредственное произведение, он должен указать трудные вопросы, которыми следовало бы заняться автору, а самому журналисту необходимо вникнуть в эти вопросы, осветить их, чтобы о нем сказали: он сделал хорошее извлечение из плохой книги.

Его заинтересованность не должна иметь совершенно ничего общего с выгодой книгоиздателя и писателя.

Он не должен вырывать отдельные места из работы рассматриваемого автора, присваивая их самому себе, и должен остерегаться присоединения к этой несправедливости другой: преувеличения недостатков, слабых мест в критикуемой работе и чрезмерного их подчеркивания.

Он не должен избегать выражения почтения, которое он обязан оказывать превосходящим его талантом гениальным людям; только глупец может быть врагом Вольтера, Монтескье, Бюффона и некоторых других людей того же закала.

Он должен уметь замечать ошибки авторов разбираемых им книг, но при этом не скрывать связанных с данными ошибками прекрасных мест в этих книгах.

Он должен в особенности остерегаться того, чтобы своими высказываниями не отобрать у своего согражданина и современника заслуги изобретения чего-нибудь и не приписывать заслугу этого изобретения человеку, жившему в другой стране и в другом веке.

Он не должен принимать встречающиеся в искусстве раздоры за его сущность и должен очень точно цитировать критикуемого автора, ничего не изменять, не ухудшать в цитируемом его тексте.

Если рассматриваемая им книга оказывается порой проникнутой энтузиазмом, он должен тщательно выделять эти места в ее тексте.

Он должен выяснять, насколько утверждения рассматриваемого им автора согласуются с принципами этого автора, а не с его собственным вкусом, он должен эти утверждения критикуемого им лица сопоставлять с преходящими условиями того времени, когда данный автор создавал свою книгу, с духом его народа или с особенностями личности этого автора, с распространенными в его время предрассудками.

Он должен выражаться просто, ясно, общепонятно, избегать аффектации своего красноречия и эрудиции3.

Но я замечаю, что, развивая дальше эти свои соображения, я стану лишь повторять сказанное нами в статье "Критика". Смотрите эту статью.