Асимметрии и половой диморфизм

В последние десятилетия одно из направлений в исследованиях функциональной асимметрии мозга составило изучение зависимых от пола ее различий [Отмахова Н. А., 1984; Бианки В. Л., 1985; Тетеркина Т.

В русском издании монографии «Левый мозг, правый мозг» американские авторы обсуждают результаты «клинических и поведенческих исследований», свидетельствующие о несходствах асимметрии мозга у мужчин и у женщин. Они подвергают сомнению правомерность рекомендаций сделать «половые различия в организации мозга» основой для разработки учебных программ начальных школ, «наилучшим образом приспособленных к возможностям каждого пола». Представляется справедливым заключительное замечание авторов: «Этот подход, однако, отрицает значение индивидуальных различий в пределах мужского и женского пола. Необходимость создания программ, лучше учитывающих способности определенных групп, понятна. Возможно, однако, состав этих групп разумнее определять по результатам индивидуального тестирования, а не по полу» [Спрингер С, Дейч Г., 19831.

В главе «Влияние половой принадлежности на психопатологию» в монографии «Церебральные основы психопатологии» [Flor-Henry P., 1983] отмечено, что у мужчин более уязвимо доминантное полушарие мозга и чаще встречаются психические нарушения, зависимые от поражения этого полушария; более свойственным мужской «нервной организации» считается аутизм — один из основных симптомов шизофрении. У женщин чаще возникают поражения недоминантного полушария и соответствующие изменения психики, особенно аффективные нарушения.

В литературе есть указания на различную частоту поражения правого и левого полушарий мозга. Во многих из этих работ не преследовалась цель выяснить сравнительную частоту поражения того и другого полушария у мужчин и у женщин. Показано, что кровоизлияние в мозг чаще у мужчин, чем у женщин: у 144 и у 69; кровоизлияние в правое полушарие — у 81 мужчины и у 69 женщин, в левое — у 63 мужчин и у 43 женщин [Канарейкин К.

Трудно составить систематизированное описание различий индивидуальных профилей асимметрии мужчин и женщин. Многочисленные высказывания можно разделить на две группы. В одной утверждается, что леворуких больше среди мужчин, в другой — среди женщин.

Несравненно меньше публикаций о несходстве сенсорных асимметрий. Левое ухо мужчин более чувствительно к различению простых акустических звуков, чем правое; у женщин асимметрия менее выражена [Вольф Н. В., Цветовский С. Б. 1985].

В эксперименте с тахистоскопическим и дихотическим предъявлением словесных и несловесных стимулов преобладание правого уха (в восприятии словесных стимулов) было у мужчин, левого (в восприятии неречевых стимулов) у женщин-правшей; при восприятии музыкальных мелодий обнаружилось незначительное преобладание левого уха мужчин-правшей и значительное — у женщин-правшей, а у женщин-левшей это преобладание было незначительным [Piazza D., 1980].

Точность гаптической идентификации стимулов оказалась выше у мальчиков, чем у девочек, в возрасте 10 лет и старше [Posluszny R., Barton K., 1981]. Вкусовая чувствительность больше у женщин, хотя и у женщин, и у мужчин она острее на левой половине языка [Благовещенская Н. С, Мухамеджанов Н. 3., 1985].

Есть данные о различиях речевых и пространственных способностей. У мальчиков уже к 6-летнему возрасту правое полушарие специализируется в формировании пространственных представлений, воображения [Orsini A. et al., 1982]; в пространстве лучше ориентируются мальчики, чем девочки. В возрасте 7–8 лет мальчики успешнее решают наглядные, девочки — словесные задания [Степанов В. Е., 1981], У мужчин лучше, чем у женщин, ориентировка в пространстве, в «правом — левом», а также «пространственная визуализация» [Sanders B. et al., 1982; Fabian M. et al., 1984].

Большой обзор о различиях асимметрий у мужчин и женщин McGlone (1980) заключает: «Существует впечатляющее скопление данных, позволяющих предположить, что мозг мужчины может быть организован более асимметрично, чем мозг женщины, как по вербальным, так и по невербальным функциям. Эта тенденция редко наблюдается в детстве, но часто важна для зрелого организма». Она ссылается на то, что афазия вследствие повреждения левого полушария мозга отмечается у мужчин в 3 раза чаще, чем у женщин.

Есть мнение, что женский мозг подобен мозгу мужчины-левши; характеризуется пониженной (по сравнению с мозгом мужчины-правши) специализацией полушарий [Levy J., 1978, 1982].

Сравнив правые — левые асимметрии и симметрию функций рук, ног, зрения, слуха здоровых и больных эпилепсией, Т. И. Тетеркина (1985) показала, что количественный разброс сочетаний асимметрий и симметрии у женщин больше, чем у мужчин; при эпилепсии только у женщин выявился левый профиль асимметрии; сочетание правых асимметрий рук и слуха обнаружено у здоровых мужчин в 54,1 % и у больных мужчин — в 38,8 %, а у женщин соответственно в 69 % и 35,6 %; правые асимметрии рук и зрения были у 58,3 % здоровых и у 56,3 % больных мужчин, у 72,4 % здоровых и у 43,8 % больных женщин; особо широким оказался разброс сочетаний асимметрий и симметрии у больных женщин с расположением очага эпилептогенной активности в левом полушарии мозга.

О меньшей частоте леворукости — амбидекстрии среди женщин, больных шизофренией, сообщают японские авторы [Shimizu A., 1985].

У мужчин и женщин в возрасте 20–30 лет изучалась электрическая активность мозга при запоминании 1) существительных, 2) музыкальных отрывков, 3) десяти двузначных чисел. На основании полученных данных предполагается, что мозг мужчины более асимметричен, что у женщин «речевые функции локализованы в обеих гемисферах...

В основе изложенных различий асимметрий у мужчин и женщин [Levy J., 1978] предполагают роль эволюционных факторов. Мужчины в эволюции выполняли роль охотников и руководителей, и имели преимущества те из них, кто обладал хорошими зрительно-пространственными способностями. Женщины постоянно использовали навыки, связанные с воспитанием детей, использованием речи в качестве средства общения.

Более убедительна, на наш взгляд, концепция В. А. Геодакяна (1983) о дифференциации полов как «о выгодной форме информационного контакта со средой». Речь идет о специализации «по двум главным альтернативным аспектам эволюции». Первый — генетический аспект (передача информации от поколения к поколению), обеспечивает сохранение. Второй — экологический аспект (получение информации от среды), обеспечивает изменения. Задачу сохранения генетической информации реализует больше женский пол, а изменения — мужской. Эволюционная устойчивость человеческой популяции повышается за счет сопряженных подсистем, «специализированных по консервативным и оперативным тенденциям». Эволюционные преобразования затрагивают прежде всего мужской пол: утрачивая совершенство, он приобретает прогрессивные черты. Учитывая известную необратимость эволюционных процессов, мужской пол можно рассматривать как эволюционный «авангард» популяции.

Правомерно, по-видимому, предположение: поскольку асимметрия функций полушарий является фундаментальным свойством головного мозга, определившим формирование сознания человека, то в проявлениях этой асимметрии что-то должно соответствовать консервативным (для женщин) и оперативным (для мужчин) тенденциям в поддержании эволюционной устойчивости человеческой популяции.

Функциональная асимметрия мозга в антропогенезе

Главным отличием трудовых процессов человека от орудийной деятельности животных является общественный, социально опосредованный характер, предполагающий прежде всего речевое общение, способность к формированию понятий [Выготский Л.

В изучении форм психической деятельности древних людей важную роль играют исследования в области палеопсихологии [Тих Н. А., 1966, 1970; Поршнев Б. Ф., 1974, и др.], палеоневрологии [Кочеткова В. И., 1973]. Авторы исходят из признания тесной связи между уровнем развития мозга и материальной культурой. Изготовление орудий труда по мере их усложнения требовало отвлечения от конкретных предметов и возникновения зачатков абстрактного мышления [Урысон М. И., 1965]. Все увеличивающийся разрыв во времени между идеей — целью и программой с одной стороны и реализацией деятельности по ее выполнению — с другой определял необходимость сохранения и передачи (от поколения к поколению) социального опыта, целевой установки, устойчивого представления формы и характера требуемых (но пока отсутствующих) орудий. Только при формировании перечисленных условий в первобытном обществе могла быть обеспечена примитивная стандартизация орудий, создание эталонов, первобытной технологии с активным изменением (в случае надобности) форм орудий [Ладыгина-Котс Н. Н., 1958; Хрустов Г. Ф., 1968]. В качестве одной из важнейших характеристик трудового процесса подчеркивается направленность действий человека в будущее [Кочеткова В. И., 1964], реализация в труде опережающего отражения действительности: в конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в виду в представлении человека. Требовалось различение прошлых деятельностей человека (с сохранением опыта) от деятельности, протекающей в настоящем времени, и от той деятельности, которая программируется на будущее. Такое различение должно бы означать и дифференцировку времени — настоящего, прошлого, будущего, в которых проистекает, завершилась или осуществится деятельность человека. Только при такой дифференцировке времен возможными оказались, по-видимому, закрепление индивидуального опыта, совершенствование организации трудовых процессов, прогнозирование и планирование поведения.

Выявлена и другая важная тенденция в антропогенезе — становление взаимозависимых соотношений между выраженностью асимметрии мозга и характером трудовой деятельности. Труд для человека оказывается одним из важнейших социальных факторов, способствующих проявлению асимметрий функций мозга. Речь идет, в частности, об особом развитии анализаторных систем, вовлекаемых в обеспечение разных видов труда [Ананьев Б. Г., 1955; Кочеткова В. И., 1964; Шевченко Ю. Г., 1971, 1972, и др.] и о наибольшей асимметризации функций неокортикальных полей, специфичных только для человека.

Именно в трудовых процессах на основе как бы обратной связи проявляется потенциально заложенная право — леворукость [Семенов С. А., 1957], руки совершенствуются как сложный рецептор; складываются динамические системы: мозг — рука, рука — глаз; зрительно-моторно-кинестетическая, зрительно-вестибулярная — определяющие мануальную ловкость, точность оценки пространственных отношений, пластику позы [Давиденков С. Н., 1947; Данилова Е. И., 1979; Klix F., 1983; Hamory Y., 1985, и др.].

Роль труда в становлении человека как социального субъекта раскрывают К. Маркс, Ф. Энгельс.

Одну из главных задач эволюционной теории А. Н. Северцов (1945) видел в выяснении того, «каким образом над наследственным приспособлением появилась надстройка индивидуального приспособительного поведения». По Н. Винеру (1963), «можно сказать, что весьма большая часть филогенетического обучения человека была посвящена возможности онтогенетического обучения».

Признание особой роли функциональной асимметрии мозга в антропогенезе не только не умаляет, а увеличивает значение морфологической эволюции мозга: корреляции увеличения массы мозга со степенью развития неокортекса [Рогинский Я. Я., 1933, 1965; Рогинский Я. Я., Левин М. Г., 1955], цефализации и теленцефализации как общего направления эволюции мозга в филогенезе, дифференцировки неокортикальных формаций с развитием их связей с субкортикальными отделами, формированием спаечных систем [Сепп Е. К., 1959; Блинков С. М., Глезер И. И., 1964; Дзугаева С. Б., 1966]. В решающей перестройке функций была важна совокупность всех взаимосвязанных таксономических признаков гоминид — прямохождение, поддержание вертикальной позы, строения и особого развития кисти, гортани и т. д.

Продолжается дискуссия о морфологическом рубеже между высоко развитым антропоидом и человеком. Опыт антропологии и палеоневрологии говорит о том, что анатомическая детерминация антропогенеза далеко не однозначна. Качественный перелом в характере трудовых процессов, изменивший поведение и всю материальную культуру древних людей, произошел в рамках одной и той же морфологической структуры [Якимов В. П., 1964, 1968]. Поэтому правомерно думать, что решающий шаг в эволюции мозга должен был выражаться в особой организации его функций.

Таким образом, в эволюции были приобретены принципиально новые выражения асимметрии функций полушарий мозга, которые могли определить главные этапы антропогенеза.

— Появление речи и на ее основе — абстрактного познания. Последнее означает способность познать то, чего нет сейчас в пространстве, досягаемом органами чувств человека, чего он не видел, не слышал, не осязал в прошлом времени. Только таким образом человек стал способным приобщиться к общечеловеческому опыту — знаниям о мире и о самом себе в этом мире, накопленным предыдущими поколениями человечества.

— Дифференцировка деятельностей человека, осуществленной в прошлом, реализующейся в настоящем времени и той, что состоится в будущем времени. Она стала возможной, по всей вероятности, посредством дифференцировки настоящего, прошлого, будущего в сознании человека. Здесь особо значимо будущее время и обращенность в него психомоторной деятельности человека.

— Становление человека как социального субъекта. Это обязательно предполагает способность усвоения социальных влияний (обучаемость). Без последней немыслимо формирование полноценной психики, индивидуального сознания человека, включение его в активную социальную жизнь.

— Формирование таких соотношений между мозгом и психикой человека, которые можно, видимо, обозначить как взаимозависимые. Психическое состояние человека определяется функциональным состоянием его мозга. Но и последнее может измениться вслед за изменением психического состояния в ответ на определенные социальные воздействия, на то, как конкретная ситуация осмысляется, оценивается субъектом. Теперь уже происшедшие сдвиги в функциональном состоянии мозга поддерживают измененное психическое состояние; чтобы его нормализовать, можно воздействовать на мозг. Но здесь нужна достаточная психическая зрелость, возможная лишь при достаточной степени асимметрии функций больших полушарий мозга, чтобы человек усваивал воздействия социальной среды.

Асимметрия функций мозга отражает, по-видимому, ароморфный механизм в эволюции. Под ароморфозом понимается организация мозга, обеспечивающая человеку качественно новые социальные взаимодействия и предметно-деятельностное общение, способствующие повышению эффективности работы и принципиально изменившие тип отношений человека с окружающей средой [Шмальгаузен И. И., 1940; Северцов А. Н., 1947; Завадский К. М., 1967; Ефимов Ю. И., 1981].