ПОДЛЕЖАЩЕЕ, СКАЗУЕМОЕ, ДОБАВОЧНЫЕ ЧЛЕНЫ
Точно так же, как персонажи пьес, которых играют актеры, не являются чем-то объективно существующим вне актеров, подлежащие и сказуемые предложений, роли которых играют слова, остаются теми же словами, даже при условии, что внешне они отличаются от слов в словаре.
В словаре они — единицы языка, т.е. (1) цы; в предложении они — единицы речи, т.е. (2) юй; противопоставление одного другому, абсолютно правильное, с точки зрения Есперсена и его последователей, совершенно не соответствует, однако, объективным фактам. Есперсен утверждает: «Китайский язык во всех случаях соблюдает правило, согласно которому подлежащее ставится до глагола»*. (3) Пао ю фэй жоу, цзю ю фэй ма, минь ю цзи сэ, е ю э пяо ‘В кухне есть жирное мясо, в конюшнях есть сытые лошади, у народа же изможденный вид, а на полях лежат трупы умерших с голоду’ /М э и - ц з ы. «Лянский ван Милостивый»/ — Ма Цзяньчжун первоначально ошибочно предположил, что все четыре части приведенного сложного предложения — однотипные конструкции, Ван Ли дает более подробное объяснение, он полагает, что рассматривать (4) ю ‘иметь’ в I, II и IV частях в качестве непереходного глагола, а в III части — в качестве переходного глагола — значит брать за основу не тот язык, на котором говорят китайцы, а искажать китайскую грамматику, следуя правилам английской грамматики /«Чжунго юйфа лилунь», т. 1, с. 94—95/. Чжао Юаньжэнь рассуждает следующим образом: в предложении (5) Во цзиньтянь чэн ли ю ши ‘У меня сегодня есть дело в городе’ (6) во ‘я’ является подлежащим ((7) чжуюй) по отношению к (8) цзиньтянь чэн ли ю ши ‘сегодня есть дело в городе’, (9) цзиньтянь ‘сегодня’ выступает подлежащим по отношению к (10) чэн ли ю ши ‘есть дело в городе’, (11) чэн ли ‘в городе’ представляет собой подлежащее по отношению к (12) ю ши ‘есть дело’ /Чжао Юаньжэнь. «Бэй-Ф у Цзыдун. Цы ды чжиу хэ вэйцы. - «Чжунго юйвэнь», 1953, № 15, с.
13—18.* Цит. по русск. переводу: Есперсен О. Философия грамматики. М.: ИЛ, 1958, с. 77.
цзин коуюй юйфа», с. 34/. В предложениях (13) Чжоцзы шан фанчжэ лян пин хуа ‘На столе стоят две вазы с цветами’ и (14) Цзысинчэ та ци- чуцюйла ‘На велосипеде он уехал’ подлежащими (чжуюй) являются соответственно (15) чжоцзы шан ‘на столе’ и (16) цзысинчэ ‘велосипед’ /«Юйфа цзянцзо», ч. 3/. Термин (17) «шуцы» для обозначения сказуемого в этом случае, естественно, не подходит; (18) вэй из (19) вэйюй ‘сказуемое, предикат’, за исключением сочетания (20) со вэй ‘так называемый’ в разговорном языке, — вышедшая из употребления морфема,
(21) ю со вэй ‘нечто, что называется’ — вэньянизм, значение которого весьма неопределенно, но это-то как раз и соответствует критериям отбора, принятым сторонниками концепции «неизменных закономерностей китайского языка». (19) Вэйюй ‘сказуемое’ — то, что называют по отношению к (7) чжуюй ‘подлежащему’, (7) чжуюй ‘подлежащее’ — предмет по отношению к (21) ю со вэй ‘называемому’, или исходная точка изложения /«Юйфа цзянцзо», ч. 4/. Разумеется, определяющие слова ((22) сюшиюй), обозначающие пространство или место, в которые помещено действие, например (23) пао ‘кухня’, (24) цзю ‘конюшня’,
(25) е ‘поле’, (11) чэн ли ‘в городе’, (15) чжоцзы шан ‘на столе’, могут выступать в роли подлежащего; определяющие слова, обозначающие время глагола (4) ю ‘иметь’ — например, (9) цзиньтянь ‘сегодня’ — также могут выступать в качестве подлежащего, вынесенного в начало предложения; дополнение — (16) цзысинчэ ‘велосипед’ — тоже может выступать в качестве подлежащего, так как следующее за ним сказуемое «назьюает нечто» по отношению к нему; все перечисленные единицы являются предметами того, «что называет нечто», или исходными точками изложения. Таким образом, Есперсен пришел к отрицанию существования деления слов китайского языка на части речи на уровне словаря, он считает, что слова китайского языка начинают дифференцироваться после их вхождения в состав предложения, что нельзя не установить твердо порядок слов для существительных, а именно что подлежащее неизбежно находится перед сказуемым.
Под влиянием идей Есперсена китайские исследователи грамматики во всех мыслимых случаях стали рассматривать слова, стоящие в начале предложения, в качестве подлежащего, а сказуемое выбиралось ими таким образом, чтобы оно сочеталось с подлежащим. Ван Ли полагает, что в (3) Пао ю фэй жоу... ‘В кухне есть жирное мясо...’ (см. пример выше) (4) ю ‘иметь’ во всех четырех параллельных фразах характеризуется одними и теми же связями; но ведь мы можем сказать: (26) Фэй жоу цзай пао, фэй ма цзай цзю, э пяо цзай с ‘Жирное мясо находится в кухне, сытые лошади находятся в конюшне, трупы умерших с голоду находятся на полях’, но не можем сказать: (27) *цзисэ цзай минь-букв, ‘изможденный вид находится в народе’. (28) Чжи чжи чжи цзи, линь го сян ван, цзи цюань чжи шэн сян вэнь ‘Что же касается идеала управления, то это когда соседние государства смотрят друг на друга издалека, и в каждом из них слышны голоса петухов и собак, звучащие в другом государстве’ /«Исторические записки», «О производстве товаров»/ — смысл двух приведенных параллельных фраз таков: (29) ..Линь го чжи жэнь хусян ванцзянь, линь го чиси жэнь ю хусян ды тиндао би цы цзи цюань чжи шэн ‘Жители соседних государств смотрят друг на друга издалека, жители соседних государств слышат голоса петухов и собак, звучащие в другом государстве’; фраза (30) цзи цюань чжи шэн ‘голоса кур и собак’ выступает в роли подлежащего предложения иначе, нежели фраза (31) линь го ‘соседние государства’ (большинство примеров, взятых Ван Ли из древних текстов, такого рода). Исходя из сказанного, главные члены предложения правильнее было бы называть (32) чжуцы ‘подлежащее’и (17) шуцы ‘сказуемое’.Подлежащее обозначает предмет, который производит то или иное действие (в широком смысле слова), сказуемое обозначает действие (в широком смысле слова), рассказывающее о субъекте; действие включает в себя поступки, процесс, наличие, суждение. В предложении (33) Няо фэй ‘Птица летит’ (34) няо ‘птица’ — подлежащее, а (35) фэй ‘летит’ —сказуемое; (35) фэй ‘летать’ — непереходный глагол, данное действие не распространяется вовне.
В предложении (36) Вомэнь ай цзуго ‘Мы любим родину’ (37) вомэнь ‘мы’ — подлежащее, (38) ай ‘любим’ — сказуемое; (38) ай ‘любить’ является переходным глаголом, это действие обязательно распространяется на других людей или на какие-либо предметы (вне зависимости от того, является данное воздействие частью объективной реальности или же субъективным предположением), поэтому глагол должен иметь при себе дополнение, в качестве которого выступает слово (39) цзуго ‘родина’, на дополнение распространяется влияние указанного действия. В предложении (40) Бэйцзин ши хао дифан ‘Пекин — хорошее место’ (41) Бэйцзин ‘Пекин’ — подлежащее, (42) ши ‘есть’ — сказуемое, обозначающее суждение, (42) ши ‘быть, являться’ — неполный непереходный глагол, он должен иметь при себе примыкающее дополнение (43) хао дифан ‘хорошее место’ для того, чтобы, помимо суждения, дополнительно пояснять подлежащее(41) Бэйцзин ‘Пекин’; тем самым дополняется рассказ о подлежащем, чего нельзя в полной мере достичь только при наличии сказуемого*). В предложении (44) Дачжун сюаньцзюй та цзо лао мо дайбяо ‘Массы выбрали ее представителем передовиков труда’ (45) дачжун ‘массы’ — подлежащее, (46) сюаньцзюй ‘выбрали’ — сказуемое; (46) сюаньцзюй ‘выбирать’ в этом предложении является неполным переходным глаголом, помимо дополнения (47) та ‘ее’, он должен сочетаться с примыкающим дополнением (48) цзо лао мо дайбяо ‘стать представителем передовиков труда’ для того, чтобы дополнительно пояснить дополнение (47) та ‘она’; тем самым расширяется пояснение по отношению к действию, производимому подлежащим, чего нельзя в полной мере достичь при помощи одного сказуемого. С тех пор как Ма Цзяньчжун употребил вместо термина (49) буцы ‘примыкающее дополнение’ термин (50) бяоцы ‘именная часть сказуемого’, некоторые грамматисты, воспринявшие его концепцию, полагали тем не менее, что в тех случаях, когда речь идет о связях отдельных членов целого предложения, наиболее подходящим является все-таки термин буцы. Если следовать концепции Есперсена, то (51) та цзо лао мо дайбяо ‘она стала представителем передовиков труда’ — это вычлененное из предложения связочное сочетание — (52) гуаньляньюй (у Ван Ли это (53) дисицзюй ‘последовательно связанное предложение’ или (54) цзяньюйши ‘конструкция сцепления’), которое носит такой же характер, что и предложение с подлежащим и сказуемым; в этом случае считать примыкающее дополнение (48) цзо лао мо дайбяо ‘стать представителем передовиков труда’ именной частью сказуемого — значит повысить статус примыкающего дополнения до статуса сказуемого: при этом, однако, ни то, ни другое рассуждения не ведут к пониманию того, что примыкающее дополнение — это всего лишь член предложения, связанный со сказуемым.
В предложении (55) Во сиван та лай ‘Я надеюсь, что она придет’ (56) та лай ‘она придет’ — придаточное предложение, (47) та ‘она’ является подлежащим, (57) лай ‘придет’ — сказуемым; они вместе образуют именное предложение, выступающее в качестве дополнения к переходному глаголу (58) сиван ‘надеяться’. Дополнением к глаголу (46) сюаньцзюй ‘выбирать’ является лишь (47) та ‘она’, воздействие (46) сюаньцзюй ‘выбирать’ лишь через дополнение та ‘она’ распространяется на (48) цзо лао мо дайбяо ‘стать представителем передовиков труда’. И дополнение, и примыкающее дополнение — оба являются элементами, связанными со сказуемым, поэтому в понятие сказуемого в широком смысле слова (сочетающегося с подлежащим) может быть включено понятие сказуемого в узком смысле слова плюс оба связанных с ним элемента. Следовательно, нет никакой необходимости создавать новый термин, который бы обобщенно называл три указанные элемента. Если сказуемое в узком смысле слова называть глаголом, то это приведет к смешению словарного слова и слова в предложении. Считать, что термин «глагол» может быть употреблен в предложении, ссылаясь при этом на определенные формы глаголов, входящих в состав предложений западных языков, означало бы пренебречь существующими в западных языках различиями между определенной формой глагола и инфинитивом*).В предложении (36) Вомэнь ай цзуго ‘Мы любим родину’ слово (39) цзуго ‘родина’ является дополнением, но в (59) Цзуго ин бэй вомэнь дацзя жэ айчжэ ‘Родина должна быть горячо любима всеми нами’
(39) цзуго ‘родина’ превращается в подлежащее; (38) ай ‘любима’ является непереходным сказуемым, выраженным глаголом, (319) жэ ай ‘горячо любима’ — сказуемое, выраженное пассивным глаголом (оно не имеет формального выражения в виде морфемы (60) бэй, однако значение пассива — (60) бэй — вытекает из самой организации всего предложения в целом, из порядка слов, так что мы можем говорить о том, что пассив выражен в косвенной форме); речь здесь идет о переходных глаголах. В предложении (61) Тамэнь цзяолэ вомэнь и гэ хао фанфа ‘Они научили нас одному хорошему способу’ слово (62) фанфа ‘способ’ — прямое дополнение, (37) вомэнь ‘нас’ — косвенное дополнение; прямое дополнение указывает на предмет, а косвенное — на лицо, на которое распространяется воздействие, оба они могут превращаться в подлежащее пассивных предложений.
Есперсен резко возражает против точки зрения, согласно которой подлежащее является субъектом действия («Философия грамматики», с. 164 и сл.); он считает, что в предложении (63) Та цзаошоулэ тунку ‘Он натерпелся горя’ воздействие оказывается как раз на подлежащее (64) та ‘он’; в предложениях типа «А. шоу В.» дополнение В. оказывает воздействие на подлежащее А.; в (65) Ли юйцзянь Ван ‘Ли встречается с Ваном’ и подлежащее и дополнение — оба являются субъектами действия. Есперсен также критикует точку зрения, согласно которой дополнением является лицо или предмет, на которые оказывается воздействие, например, в предложении (66) Во кань юэлян ‘Я смотрю на луну’ дополнение (67) юзіїян ‘луна’ отнюдь не является предметом, на который оказывается воздействие (68) кань ‘смотреть’. Однако примеры, приводимые Есперсеном, — это особые случаи, отличающиеся от обычных; мы считаем, что если исходить из позиционной формы, (69) вэйцы синтай (см. раздел 3), то (64) та ‘он’, «А.», (70) Ли ‘Ли’ будут субъектами действия. (67) Юэлян ‘луна’ будет предметом, на который оказывает влияние действие (68) кань ‘смотреть’, производимое (6) во ‘я’, Аналогично в предложении (71) Во пай цанъин ‘Я бью мух’ (6) во ‘я’ является субъектом действия, а (320) цанъин ‘мухи’ — предметом, на который (6) во ‘я’ распространяет действие (72) пай ‘бить’.
Помимо четырех главных членов предложения — подлежащего, сказуемого, дополнения и примыкающего дополнения, — есть еще два добавочных члена: именное определение (73) пяньвэй фуцзяцы (сокращенно (74) пяньвэйцы) и предикативное определение (75) цунвэй фуцзяцы - (76) (цунвэйцы); к именным определениям относятся прилагательные, а также существительные или местоимения, выполняющие аналогичные с прилагательными функции. Именные определения характеризуют или ограничивают подлежащее, дополнение или примыкающее дополнение, выраженное существительным; предикативные определения характеризуют или ограничивают сказуемое либо примыкающее дополнение, выраженное прилагательным. В предложении (77) Сюэшэнмэнь ды гункэ цзованьла ‘Задания учеников выполнены’ (78) сюэшэнмэнь ‘ученики’ — именное определение, ограничивающее подлежащее (79) гункэ ‘задания’; (80) вань ‘заканчивать’ — предикативное определение, характеризующее (81) цзо ‘делать’; (81) цзо ‘делать’ — сказуемое, входящее в пассивную конструкцию, указывающую на то, что действие производится кем-либо. В предложении (82) Цзичэ пичжэ синь чжуан - букв. ‘На паровозе новый наряд’ (83) синь ‘новый’ — именное определение, характеризующее дополнение (84) чжуан ‘наряд’; в предложении (85) Гунчаньдан ши гунжэнь цзецзи ды чжэндан ‘Компартия — политическая партия рабочего класса’ (86) гунжэнь цзецзи ‘рабочий класс’ — именное определение, которое ограничивает примыкающее дополнение (87) чжэндан ‘политическая партия’, относящееся к подлежащему; в предложении (88) Чжиюаньцзюнь ши хэнь юнгань ды ‘Добровольческая армия очень смелая’ (89) хэнь ‘очень’ является предикативным определением, характеризующим примыкающее дополнение (90) юнгань ды ‘смелый’, относящееся к подлежащему.
2. ЭЛЛИПСИС ПОДЛЕЖАЩЕГО И СКАЗУЕМОГО
Приведенные выше примеры представляют собой группы слов, имеющие в своем составе подлежащее и сказуемое и передающие некоторый законченный смысл. Итак, предложение — это имеющее законченный смысл сообщение о действии (включая пассив) лица или предмета (включая такие, на которые распространяется действие или влияние), либо об их свойствах, либо об их виде. Например: (91) Дацзя цзоу ‘Все идут’, (92) Ичжи бянь вэй ганте ‘Воля стала железной’, (93) Чжан- гуй цзяньлэ Кун Ицзи ‘Хозяин лавки увидел Кун Ицзи’, (94) Мао чжу си хаочжао вомэнь нули шэнчан ‘Председатель Мао призывает нас усердно трудиться’ — все эти четыре предложения представляют собой сообщение о действии человека или предмета и имеют некоторый законченный смысл; (95) На ши вэйсянь ды ‘Это опасно’ ((96) вэйсянь ды ‘опасно’ — прилагательное), (97) Чжэ сы гэ цзецзи цзю ши гунжэнь цзецзи, нунминь цзецзи, сяо цзычань цзецзи, миньцзу цзычань цзецзи ‘Этими четырьмя классами являются рабочий класс, крестьянство, мелкая буржуазия и национальная буржуазия’ — приведенные четыре предложения представляют собой сообщение о свойствах либо о виде предмета или лица и также имеют некоторый законченный смысл.
Во всех без исключения предложениях должно быть два главных члена — подлежащее и сказуемое; но существуют определенные контексты, когда один из этих членов может быть опущен. Все предложения можно проанализировать с точки зрения составляющих их элементов; язык становится все более логичным по мере развития общества. Однако Есперсен, будучи идеалистом, утверждает («Философия грамматики», с. 556): «Грамматист старого толка, конечно, будет возражать против этой теории одночленного предложения и будет склонен объяснять такие случаи при помощи своей панацеи — эллипсиса». Есперсен говорит также: «Формулой может быть целое предложение или группа слов, одно слово или часть слова, т.е. неважно, каков ее состав, важно, чтобы живым чувством языка она воспринималась как нечто единое, нечленимое и неразложимое так, как членятся и различаются свободные сочетания» (там же, с. 23). Еще одно высказывание: «Грамматика должна в первую очередь иметь дело со звуками и лишь во вторую очередь — с буквами» (там же, с. 16). В индоевропейских языках из-за влияния фонетического письма эллипсис — довольно редкое явление. Приводимые Есперсеном некоторые односоставные преложения, типа: (98) Шэммэ а! ‘Что?!’,
(99) Гуанхуй ды а! ‘Замечательно!’ и т.п., — это всего-навсего восклицательные предложения; устойчивые словосочетания или фразеологизмы, типа (100) Лян гэ ди сань лай хуй Буледунь ((101) Май лян чжан сань дэн Луньдунь хэ Буледунь цзянь ды лай хуй чэ пяо) ‘Дайте (букв. — ‘Я покупаю’) два билета третьего класса на поезд от Лондона до Брайтона и обратно’, также не относятся к таким, которые не могут быть проанализированы. При этом, однако, некоторые члены предложения опущены. Есперсен полагает, что в подобных случаях, когда в диалоге возникает взаимопонимание, нельзя говорить об эллипсисе, взаимопонимание возникает благодаря особому диалогическому контексту, подобно тому как дух или сознание возникают из объективной реальности; стоит только отвлечься от этого особого диалогического контекста, как взаимопонимание исчезает. Объяснение «эллипсиса» — это лишь правдивое описание особого диалогического контекста, разъяснение того, что особый диалогический контекст — это одно, а взаимопонимание — другое. К сожалению, китайские исследователи грамматики, находясь под влиянием Есперсена, развили его концепцию, которая отрицает эллипсис и возможность анализа фразеологизмов: так, в предложении (102) Хао, во тунъи ‘Хорошо, я согласен’ (103) хао ‘хорошо’ рассматривают в качестве односоставного предложения, а (104) Лалэ сань цянь юань - букв. ‘Навозил на три тысячи юаней (рикша на своей тележке)’, (105) И цянь юань сань цзинь байцай ‘Тысяча юаней (подлежащее) за три цзиня капусты (сказуемое)’, (106) Вомэнь чи гуаньцзы ‘Мы обедаем в ресторане’ считают наиболее лаконичными, прекрасными, богатыми национальными формами китайского языка, но не поддающимися, однако, анализу.
Еще пример: (107) Ню ян фу му, цан линь фу му, гань гэ чжэнь (во), цинь чжэнь, ди чжэнь ‘Быки и бараны — родителям, амбары и кладовые — родителям, щиты и копья — мне, лютня — мне, резные луки — мне’ /Мэн-цзы. «Десять тысяч строф»/. Мы считаем, что здесь опущено сказуемое (108) гуй ‘принадлежать’; (108) гуй ‘принадлежать’ весьма конкретно проясняет определенный языковой контекст, а именно то, как Сян — младший брат императора Шуня — предполагает после убийства императора обсудить с родителями вопрос о разделе имущества. Если бы концепция Есперсена и некоторых китайских лингвистов, направленная против эллипсиса, была бы верной, то тогда было бы (109) Ню ян ин ши фу му ‘Быки и бараны — это обязательно родители’, поскольку (107) Ню ян фу му и (110) Цзиньтянь гоцинжи ‘Сегодня национальный праздник’ («Юйфа цзянхуа», ч. 4) — однотипные конструкции (111) ню ян ‘быки и бараны’ и (9) цзиньтянь ‘сегодня’ — подлежащие, а (112) гоцинжи ‘национальный праздник’ и (113) фу му ‘родители’ — сказуемые. Однако приверженцы теории Есперсена, используя в качестве примера так называемый звательный падеж существительных китайского языка, который якобы «образуется вследствие редукции интервала тона или его утраты, а также падения тона конечной части» («Бэйцзин коуюй юйфа», с. 39), скажут, что, поскольку (113) фу му ‘родители’ и (112) гоцинжи ‘национальный праздник’ выполняют в предложении различные функции, интервал и высота тона у них неодинаковы, постольку приведенные предложения не являются однотипными конструкциями. По той причине, что Сян умер уже 4 тысячи лет тому назад, и исследователям, о которых идет речь, вряд ли доведется самим оценить на слух интервал и высоту тона в его первой фразе или хотя бы установить, какими они были, обычному человеку остается лишь, опираясь на определенный языковой контекст, восполнить пробел, образовавшийся вследствие отсутствия морфемы (108) гуй ‘принадлежать’, для того, чтобы понять смысл предложения (107) ню ян фу му*) .
В русском языке существительные или прилагательные могут самостоятельно выступать в роли сказуемого, при этом нет необходимости в их сочетании с неполным непереходным глаголом «быть»; это, однако, характерно лишь для современного языка, считается, что произошел эллипсис «быть». Ван Ли говорит («Чжунго юйфа лилунь», т. I, с. 104): в древнекитайском в утвердительном предложении связка (42) ши ‘быть’ не употреблялась (сейчас Ван Ли называет (42) ши глаголом — см. «Юйвэнь сюэси», №7); морфема (42) ши появилась приблизительно после III в., она стала широко использоваться в произведениях буддийской литературы эпохи Шести династий, таких, как «Повесть о буддийском наставнике». Это утверждение, на наш взгляд, довольно безапелляционно. Рассмотрим примеры:
(114) Це фу дай гоу шэн гуй цзюй эр чжэн чжэ (цзэ) ши сяо ци сын еу дай шэн юэ цзяо ци эр гу, чжэ (цзэ) ши цинь ци дэ е ‘Ведь когда исправляют при помощи крюка, веревки, циркуля и угольника, то тем самым уничтожают сущность, а когда укрепляют при помощи веревок, пут, клея и лака, то тем самым посягают на свойства’ /Ч ж у а и - ц з ы «О ненужном»/;
(115) Ян ши вэй во ши у цзюнь е, Мо ши цзянь ай ши у фу е; у фу у цзюнь (чжэ) ши цинь шоу е ‘Поскольку Ян эгоистичен, это означает отрицание правителя, Мо равно любит всех, это означает отрицание родителя, тот, кто отрицает родителя и правителя, — дикий зверь’ /М э н - ц з ы/. (Некоторые полагают, что (42) ши в подобных случаях является указательным местоимением; если считать (42) ши указательным местоимением, то перед (42) ши должна быть пауза, если же считать (42) ши неполным непереходным глаголом, то не только интонация должна быть падающей и достаточно выразительной, но в таком предложении должна быть выражена твердая оценка);
(116) Ди лай цзэ чжун цяо ши и (е), жэнь лай би чжу ши и ‘Что касается голоса земли (образно о пещерном ветре. — А.Б.), то он образуется благодаря, многочисленным отверстиям, голос же человека подобен звуку музыкальных инструментов из бамбука’ /Ч ж у а н - ц з ы. «О равенстве вещей»/;
(117) Тянь ди чжэ (чжи) ши (чжэ ши цзю цзо ши чжэ), цзиньжи ши е; бай ван чжи дао, хоу ван ши е ‘Начало неба и земли — настоящее; путь ста правителей — государь’ /Сюнь-цзы «О тщательности»/. Такого рода (42) ши в памятниках эпох Чжоу и Цинь встречается очень часто, неужели Ван Ли этого не замечает? /См. Ф у Цзыдун. «Вэнь дянь», т. I, с. 55—56; т. 3, с. 50—52./ Ван Ли говорит (там же, с. 109): «В предложениях-описаниях (где в качестве сказуемого выступает прилагательное) (42) ши не употребляется; все предложения, в которых употребляется (42) ши, — это предложения-суждения* при этом (42) ши обязательно выступает в конструкции «ши ды»; например: (118) Воды
шэньцзы ши ганьцзин ды - букв. ‘Мое тело чистое’». В древних памятниках (119) вэй — это (42) ши;
(120) Чан Цзюй юэ: фу (би) чжи (пэй юй) юй чжэ вэй шуй? Цзы Jly юэ: вэй Кун Цю ‘Чан Цзюй сказал: ’’Кто это там правит повозкой?” Цзы Лу ответил: „Это Кун Цю” ’ /«Изречения»/;
(121) Вань цюй цянь янь, цянь цюй бай янь, бу вэй бу до и ‘Если из десяти тысяч взять тысячу или из тысячи взять сто, разве это мало?’ /Мэн-цзы. «Лянский ван Милостивый»/;
(122) Му чэ (чжэ) вэй мин, эр чэ вэй цун ‘Тот, кто проникает зрением, — зорок, а тот, кто проникает слухом, — умен’ (Чжу ан-цзы. «Вещи вне нас»/. Эти предложения, взятые из памятников древнекитайского языка, относятся к предложениям-суждениям, к предложениям- описаниям, или, может быть, они представляют собой предложения-сужде- ния-описания? (123) Цзычань цзецзи цунцянь ды гуйцзуды шэнхо сяньцзай дадоу бяньчэн пинминь ды лэ ‘Та роскошная жизнь, которой прежде жила буржуазия, теперь стала в основном жизнью скромной’ — в этом предложении (124) гуйцзу ды и (125) пиньминь ды имеют соответственно значения (126) шэчи ды ‘роскошный’ и (127) пусу ды ‘простой, скромный’; (128) ды здесь уже превратилось в суффикс прилагательных,
функция (128) ды состоит в превращении существительного в прилагательное, но (128) ды может присоединяться и к обычным прилагательным. Ван Ли считает, что после морфемы (128) ды опущено существительное (там же, с. 110); Чжао Юаньжэнь и другие полагают, что морфема (128) ды, стоящая на конце предложения, превращает слово или словосочетание, стоящие после (42) ши, в предметную конструкцию /«Бэйцзин коуюй юйфа», с. 45/, в обоих случаях отрицается эволюция морфемы (128) ды. В китайском языке под влиянием письменности, в основе которой лежат знаки фонетической категории, эллипсис членов предложения стал привычным явлением; однако сейчас, если взять обычные литературно обработанные тексты, за исключением поэтических, морфема (42) ши стала широко использоваться в качестве сказуемого, и при этом она не опускается, что особенно хорошо иллюстрируют примеры, взятые из «Избранных работ Мао Цзэдуна». (110) Цзиньтянь гоцинжи ‘Сегодня национальный праздник’ не что иное, как (129) Цзиньтянь ши гоцинжи, (130) Во хэнь тоу тун ‘У меня очень болит голова’ — (131) Во ши хэнь тоу тун ( в подобных случаях (42) ши часто опускается) ; мы не можем сказать, что эллипсис морфемы (42) ши является особенностью китайского языка*);
(104) Лалэ сань цянь юань это (132) Во ладылэ сань цянь юань ‘Я навозил на три тысячи юаней’; (133) лады — сложное сказуемое, в данном случае опущен второй глагол (321) ды. Приведенное предложение сходно с (134) Toy шан дала гэ да гэда ‘На голове вскочил большой чирей’, где (135) да ‘вскочить’ — это (136) дачу; (133) лады ‘навозить’ аналогично (137) чибао ‘насытиться’, оба являются сложными сказуемыми, после (138) ла опущено дополнение (139) чэ ‘повозка’, а после (140) чи ‘есть’ — дополнение (322) фань ‘еда’. (141) Во чи фань пяоцзы ‘Я питаюсь на талоны’, (142) Во чидяо сань тянь гунцзы ‘Я проел трех-, дневный заработок’ и (143) Во чила и ваньу ‘Я проел пятнадцать тысяч’ /«Юйвэнь цзяосюэ», №9/ — везде опущено сказуемое (144) юн ‘использовать, тратить’, в полной форме предложения будут выглядеть так: (145) Во чи фань юн фань пяоцзы ‘Я питаюсь на талоны’, (146) Во чи фань, юндяо сань тянь гунцзы ‘Я проел трехдневный заработок’ и (147) Во чи фань, юнлэ и вань у цянь юань ‘Я проел пятнадцать тысяч юаней’. (148) Юндяо ‘истратить’ — сложный глагол, в примерах опущен первый глагол (144) юн ‘тратить’, дополнение (322) фань ‘еда’ после (140) чи ‘есть’ также опущено. В предложении (149) Во чи да цзао ‘Я питаюсь из общего котла’ после (150) да цзао ‘общий котел’ опущено слово (322) фань ‘еда’, (106) Во чи гуаньцзы ‘Я обедаю в ресторане’ — древняя синтаксическая конструкция. В предложениях (151) Хоу вэнь Пэй гун цзян (шуай) бин люэ ди Чэньлю цзяо ‘Позднее слышали о том, что Пэй-гун во главе войск захватил земли в окрестностях Чэньлю’ /«Исторические записки», «Жизнеописания Ли Шэна и Лу Цзя»/ и (152) Пэй
гун юй Сян Лян гун цзю Тянь Жун, да по Чжан Хань Дунъэ ‘Пэй-гун и Сян Лян сообща помогли Тянь Жуну, нанеся сокрушительное поражение Чжан Ханю в Дунъэ’ /«История ранней династии Хань», «Жизнеописания императора Гао Цзу»/ (153) люэ ди Чэньлю цзяо ‘захватил земли в окрестностях Чэньлю’ — это (154) люэ ди юй Чэньлю, а (155) да по Чжан Хань Дунъэ ‘нанесли сокрушительное поражение Чжан Ханю в Дунъэ’ — это (156) да по Чжан Хань юй Дунъэ, точно так же (157) чи гауньцзы ‘обедать в ресторане’ —это (158) чи фань юй гуаньцзы; значение (159) по Дунъэ ‘нанести поражение в Дунъэ’ изменилось (‘разрушенное Дунъэ’ — А.Б.), сказать (160) люэ Чэньлю цзяо ‘захватить окрестности Чэньлю’ можно, сказать (157) чи гуаньцзы ‘обедать в ресторане’ тоже можно, поскольку эллипсис дополнения (322) фань ‘еда’ после (140) чи ‘есть’ не вызывает неясности. Точно так же в предложении (161) Фу (би) чжи юй чжэ вэй шуй ‘Кто это там правит повозкой?’ /«Изречения»/ (162) чжи юй ‘править повозкой’ — это (163) чжи пэй юй юй - букв, ‘держать поводья в повозке’, так же как и (157) чи гуаньцзы ‘обедать в ресторане’ — это (158) чи фань юй гуаньцзы, конструкции обоих предложений одинаковы. Что касается предложения (105) И цянь юань сань цзинь байцай ‘Тысяча юаней за три цзиня капусты’, то его полная форма (164) Во и цянь юань май сань цзинь байцай ‘Я за тысячу юаней покупаю 3 цзиня капусты’. (165) Вомэнь сюаньцзюй та ‘Мы выбираем его’ — это (166) Вомэнь сюаньцзюй та цзо дайбяо ‘Мы выбираем его депутатом’. Предложение (167) Цзи бу чилэ / «Бэйцзин коуюй юйфа», с. 16/ в одном контексте может иметь значение (168) Цзи бу цзай чи дунси лэ ‘Курица больше не будет есть’, а в другом контексте — значение
(169) Цзи, во бу чила ‘Курицу я есть не буду’*) .Предложения (171) Та ши цюйнянь шэн ды сяохар ‘Это ребенок, родившийся в прошлом году’ и (172) Та ши и цзю сы ба нянь сюаньцзюй ды цзунтун ‘Он был выбран президентом в 1948 году’ (там же, с. 52—53), где употреблены глаголы
(170) шэн ‘родиться’и (46) сюаньцзюй ‘выбирать’, следует рассматривать как пример эллипсиса связочного местоимения (173) со. В то же время по аналогии с тем, как построены предложения (174) Цяо янь лин сэ сянь и жэнь ‘Ловкие речи и смазливая внешность редко сочетаются с гуманностью’ (это ведь (175) Цяо янь лин сэ эр жэнь чжэ сянь и /«Изречения», «Об обучении»/ и (176) Ноли лай ды вэнь, ноли лай ды бао ‘Откуда возьмется теплота, откуда возьмется сытость?’ /«Песня продавца газет»/, приведенные предложения можно рассматривать как (177) Та ‘чжэ гэf сяохар ‘Он, этот ребенок’, либо (178) Та ‘ды’ сяохар ши цюйнянь ‘со9 шэн ды ‘Его ребенок родился в прошлом году’ и (179) Та ‘чжэ гэ' цзунтун ‘Этот президент’, либо (180) Та ‘ды9 цзунтун ши и цзю сы ба нянь со сюаньцзюй ды ‘Такой-то президент был избран в 1948 году’. В определенном диалогическом контексте в предложении (181) Ыуй май ды пяо ‘Кем купленные билеты?’ (182) со май ды ‘купленные’ может относиться или к (183) пяо ‘билеты’, или к (184) шуй ‘кем?’; (185) Во пао ды туй может оказаться (186) Туй ши во *cofnao ды ‘Ноги — это то, чем я бегаю’ (187) пао — это (188) ши ... пао - букв, ‘позволять ... бегать’; (128) ды в (189) май ды ‘купленные’ и в (190) пао ды ‘то, чем бегаю’ — служебное слово, делающее интонацию утвердительной. (См. также следующий раздел, где приводится иное толкование.) Если в предложении (102) Хао, во тунъи ‘Хорошо, я согласен’ не считать (103) хао ‘хорошо’ наречием, относящимся к числу утвердительно-отрицательных, характеризующих все предложение в целом, то тогда придется восполнить отсутствие недостающего члена, например: (191) Чжэ ши хао ды, во туньи та ‘Это хорошо, я с этим согласен’. В принципе, анализируя или строя схему предложения, нужно восстанавливать опущенные члены. Разумеется, в тех случаях, когда вполне очевидно, какой из членов предложения опущен, его можно не восстанавливать, например, в предложении (192) Цзи ши дао ды? (193) Ган дао ‘Когда прибыл? — ‘Только что’ нет необходимости восстанавливать (194) ни ‘ты’ и (195) во ‘я’, а в (196) дунфан хун ‘восток алый’ нет необходимости восстанавливать (42) ши ‘есть’, достаточно обозначить эллипсис каким-либо специальным знаком. В предложении (197) Тунъи чжаньсянъ бисюй цзянъчисяцюй ‘Единый фронт необходимо отстоять’ (198) цзянъчи ‘отстоять’ — это, по сути дела, (199) бэй цзянъчи ((60) бэй — показатель пассива. — А.Б.), а (196) дунфан хун ‘восток алый’ в действительности означает (200) дунфан тянь сэ хун ‘на востоке цвет неба алый’, (60) бэй и (201) тянь сэ ‘цвет неба’ вообще не могут быть восстановлены, поскольку это противоречит традициям китайского языка, морфему (60) бэй можно было бы обозначить X. Под влиянием переводных произведений в литературно обработанном китайском языке эллипсис членов предложения — явление нечастое.
Приведенные выше примеры типа (107) ню ян фу му... в философских произведениях эпох Чжоу и Цинь встречаются исключительно редко; философские произведения эпох Чжоу и Цинь способствовали структурному совершенствованию китайского языка, крайне редко встречаются примеры, которые не соответствовали бы законам языка (те немногочисленные случаи, которые есть в «Ши цзи», рассматриваются в 3-м томе грамматики «Вэнь дянь»). Основой русского литературного языка первоначально был разговорный язык крестьянства, а затем — разговорный язык жителей крупных городов; это говорит о том, что вслед за экономическим развитием и повышением культурного уровня литературный язык воздействует на язык масс, способствует постепенному очищению и прогрессу последнего. В настоящее время язык народных масс Китая с каждым днем обогащается и совершенствуется благодаря тому, что статьи газеты «Жэньминь жибао» и информации агентства Синьхуа транслируются по радио во все уголки страны; на это явление исследователи грамматики должны обратить особое внимание. Идти же вслед за Есперсеном, ставить разговорный язык на первое место, а литературный язык на второе — значит оглядываться назад, а не смотреть вперед. Мы должны отдавать себе отчет в том, что влияние разговорного языка, который якобы не поддается анализу, на литературный язык «Жэньминь жибао» и агентства Синьхуа не столь уж велико и что именно литературный язык способствует постепенному уменьшению не поддающейся анализу части разговорного языка, способствует ежедневному усилению логики разговорного языка[26]). Это обязательное условие для введения в Китае фонетического письма.
3. ПОЗИЦИЯ СЛОВА
Подлежащее — это субъект действия, сказуемое — рассказ о действиях субъекта (в понятие «подлежащее» включается и подлежащее пассивных конструкций, в понятие «сказуемое» — сказуемое пассивных конструкций); слово, рассказывающее о действиях, — глагол, обозначающий поступки, изменения, наличие, суждение (либо существительное, прилагательное и т.д., оказавшиеся в позиции сказуемого). Подлежащее и сказуемое — вот те два основных, равноправных члена предложения, присутствие которых в предложении необходимо, они взаимозависимы; конечно, один из этих членов в определенном диалогическом контексте может быть опущен, однако возможность эллипсиса — это отнюдь не отсутствие или нехватка слова, эллипсис лишь означает, что данный член не произнесен. Отношения между подлежащим и сказуемым не сводятся к отношениям ограничения и характеристики, как это представляется Есперсену; это не отношения, при которых сказуемое ограничивает или определяет подлежащее, как, например, у Ван Ли в предложении (202) Во цзоу ‘Я иду’ второстепенное по значению (203) цзоу ‘идти’ определяет главное по значению (6) во ‘я’. Тем самым утверждается, будто я иду, а не говорю, и устанавливаются границы я*; это также и не отношения, при которых подлежащее ограничивает или определяет сказуемое, как, например, в (204) Во цзоу фэй та цзоу ‘Я иду, а не он идет’, где как будто устанавливаются границы (203) цзоу ‘идти’ (там же, с. 159 — 161). Только исходя из взаимозависимости подлежащего и сказуемого мы можем установить, где подлежащее, а где сказуемое, исходя же из односторонней зависимости, мы этого сделать не можем.
Рассмотрим предложение (205) Мифэн цюньцзичжэ хуаюань ли, хуаюань ли цюньцзичжэ мифэн ‘Пчелы роятся в саду, в саду роятся пчелы’ /«Инъюй фа ганъяо», с. 107/. В индоевропейских языках и (206) мифэн ‘пчелы’, и (207) хуаюанъ ‘сад’ могут быть подлежащим, если они окажутся в начале предложения; с точки зрения китайской национальной языковой формы (207) хуаюанъ ‘сад’ никак не может выступать в роли субъекта по отношению к действию (208) цюнъцзи ‘роиться’. Будучи существительным со значением места, (207) хуа- юань ‘сад’ обозначает лишь пространство по отношению к (208) цюнъцзи ‘роиться’ и характеризует последнее; субъектом действия, как и в первом предложении, является все же (206) мифэн ‘пчелы’. В предложении (209) Бэйцзин ши жэнь люлянь ‘Пекин чарует людей’ (41) Бэйцзин ‘Пекин’ — имя собственное, обозначающее определенное пространство, оно выступает в данном предложении в роли подлежащего и является субъектом действия (210) ши - букв, ‘побуждать’. Это свидетельствует о том, что с точки зрения китайской национальной языковой нормы, или языковой традиции, существительное, обозначающее пространство, может выступать в роли субъекта некоторого действия. Чжао Юаньжэнь все без исключения слова, стоящие в начале предложения, называет подлежащими; это происходит, с одной стороны, потому, что он придерживается точки зрения Есперсена, который утверждает, что подлежащее в китайском языке неизменно стоит перед сказуемым, а с другой стороны, потому, что Чжао переносит китайскую национальную языковую норму на романские языки для того, чтобы упростить преподавание китайского языка иностранцам (логично ли это?).
(211) Хань ци му, по ци фу ‘Глаза выпуклые, а брюхо растолстело’ /«Комментарий к летописи царства Лу», «Второй год императора Сюань- гуна»/;
(212) Минь со цзао (тун) хао, сянъ (шао) ци бу цзи; минь со цзао (тун) э, сянъ ци бу фэй - букв. ‘То, чем народ одинаково дорожит, редко бывает негодным; то же, что народ одинаково порицает, редко бывает небесполезным’ /«Речи царств»/ — в приведенных примерах (213) ци му ‘глаза’, (214) ци фу ‘брюхо’, (215) ци бу цзи ‘негодное’ (216) ци бу фэй ‘небесполезное’ — это все подлежащие, стоящие в конце предложения; таким образом, постановка подлежащего в конец предложения имеет очень древние исторические корни.
(217) Дао, син чжи, эр (цзэ) чэн; у вэй (чэн) чжи, эр (цзэ) жань ‘Дао формируется тогда, когда осуществляешь его; вещи становятся таковыми, когда называешь их’ /Чжуан-цзы, «О равенстве вещей»/ — существительное (218) дао ‘дао’ стоит в начале предложения, морфема (219) чжи ‘его’ еще раз указывает на (218) дао и стоит после него, обозначая пространство по отношению к (220) син ‘осуществлять’; во втором случае морфема (219) чжи ‘его’ вторично указывает на (221) у ‘вещи’ и выступает в качестве дополнения к (18) вэй ‘называть’; одновременно слова (218) дао и (221) у выступают подлежащими по отношению соответственно к (222) чэн ‘формироваться’ и (223) жань ‘такой’, отсюда можно заключить, что отнюдь не все слова, стоящие в начале предложения, являются подлежащими, и это также имеет древние исторические корни.
Слова реализуют свои функции в зависимости от контекста или позиционной формы ((69) вэйцы синтай) в предложении, а именно, выступают в роли подлежащего, сказуемого, дополнения, примыкающего дополнения, именного определения и предикативного определения. Между функциями в нашем понимании и функциями, или рангами слов, в понимании Есперсена, есть два отличия:
во-первых, функция в нашем понимании — это та роль, которую играет в предложении словарное слово, функция же по Есперсену — это нарушение формы подлежащего, сказуемого, дополнения, примыкающего дополнения и т.д., при этом слова второго ранга определяют слова первого ранга, а слова третьего ранга — слова второго ранга;
во-вторых, в нашем понимании функция проявляется в зависимости от позиционной формы слова, у Есперсена же функция слова возникает из отношений подчинения или зависимости, точнее говоря, она возникает вовсе не с помощью каких-либо форм слова, поскольку отношения подчинения и зависимости могут получить свое выражение только в определенной форме (позиционной либо форме изменения окончания).
Позиция слова в нашем понимании в корне отличается от порядка слов Есперсена. Есперсен механистически подходит к порядку слов (кроме восклицательных предложений); подлежащее должно стоять перед сказуемым; хотя в вопросительных предложениях вспомогательный глагол и стоит впереди, однако после подлежащего имеется еще основной глагол; дополнение должно стоять после сказуемого. Возьмем приведенные в предыдущих двух абзацах примеры для того, чтобы показать, что позиция членов предложения у нас определяется с учетом всех связей слова. Например, позиция подлежащего (206) мифэн ‘пчелы’ определяется не просто исходя из того, где оно находится по отношению к сказуемому — впереди или позади него, она определяется исходя из той органической связи, которая проявляется во взаимозависимости деятеля и производимого им действия; эта органическая связь охватывает как предшествующий, так и последующий порядок слов. Таким образом, позицией подлежащего является такой порядок слов, при котором может быть выражена функция деятеля, проявляющаяся в органической связи между подлежащим и сказуемым. Можем ли мы сказать, что сказуемое обычно помещается перед подлежащим? Подобная постановка вопроса неверна сама по себе, поскольку суть вопроса состоит не в том, находится ли подлежащее перед сказуемым или после него, а в определенном порядке слов; слово выступает в качестве субъекта, производящего действие, или играет роль сказуемого в зависимости от той органической связи между подлежащим и сказуемым, в котором слово себя реализует. Что такое определенный порядок слов? В предложении (205) Мифэн цюнъцзичжэ хуаюань ли ‘Пчелы роятся в саду’ (206) мифэн ‘пчелы’ не может стоять после (224) -чжэ (показатель продолженного действия) или (225) ли ‘в’, не может стоять и после (208) цюньцзи ‘роиться’. В предложении (209) Бэйцзин ши жэнь люлянь ‘Пекин чарует людей’ (41) Бэйцзин ‘Пекин’ не может находиться после (226) жэнь ‘человек’, а если (41) Бэйцзин ‘Пекин’ поставить после (210) ши ‘побуждать’ или (227) люлянь ‘очаровывать’, то изменится смысл: (41) Бэйцзин ‘Пекин’ будет определять (226) жэнь ‘человек’ или превратится в дополнение к (227) люлянь ‘влюбляться’ ((227) люлянь — глагол состояния); в (228) люлянь Бэйцзин ‘влюбиться в Пекин’ ((41) Бэйцзин будет примыкающим дополнением к дополнению (226) жэнь ‘человек’). Отсюда становится ясно, что такое определенный порядок слов. Определенный порядок слов китайского языка вырос из китайской национальной языковой традиции; лексика, используемая в китайском языке, сформировалась в соответствии с этим определенным порядком слов.
Говоря об изменениях порядка слов, мы имеем в виду, что источники возникновения определенного порядка слов, характерного для лексики разговорного языка, как бы странно это ни звучало, могут быть найдены в древнем языке. (229) Чжунгожэнь ю у и‘Китайцев — пятьсот миллионов’ — это то же самое, что и (230) Ю у и чжунгожэнь; (4) ю ‘иметь’ — непереходный глагол со значением наличия, подлежащее к морфеме (4) ю ‘иметь’ часто помещается после нее, в данном случае оно, наоборот, поставлено в начало предложения, а характеризующее его именное определение (231) у и ‘пятьсот миллионов’ стоит в конце предложения; сказать:
(232) Бу сяо ю сань, у хоу вэй да ‘Есть три вида непочтительности к родителям, главным из которых является отсутствие потомства’ /Мэн-цзы. «Причудливое переплетение»/;
(233) Шэн ван ю бай, у шу фа янь ‘Есть сто мудрых правителей, кого же из них мне принять за образец?’ /С ю н ь - ц з ы. «Против гаданий»/ — это, соответственно, то же самое, что (234) Ю сань бу сяо ‘Есть три вида непочтительности к родителям’ и (235) Ю бай шэн ван ‘Есть сто мудрых правителей’. В предложении (236) Чжэ се жэнь пинь цзуй бо шэ, бе ли тамэнь ‘Эти люди злы на язык, не обращай на них внимания’, (237) пинь цзуй бо шэ ‘злы на язык’ значит (238) Чжэ се жэнь цзуй пинь, шэ бо и аналогично выражению (239) цзы и чжу гуань ‘одежда фиолетового цвета и красный головной убор’ из (240) Вэй И... цзы и эр чжу гуань У Вэй И... одежда фиолетового цвета и красный головной убор’ /Ч ж у а н - ц з ы. «Познавший сущность жизни»/, а также выражению (241) и ши, тун су ‘один учитель, одинаковые обычаи’ из (242) Жу чжэ и ши эр ли и, Чжунго тун су эр цзяо ли ‘У конфуцианских ученых один учитель, а обряды разные, в Срединном государстве обычаи одинаковые, а вера различная’ («Планы сражающихся царств», «Планы царства Чжао»).Однако (243) Жэнь чжэ хоу мао, шэнь цин /Чжуан-цзы. «Ле Юйкоу»/ следует объяснять как (244) Жэнь чжэ хоу юй мао шэнь юй цин ‘Солидность человека во внешности, а глубина в чувствах’, а не как (245) Жэнь чжэ чжи мао хоу эр цин шэнь ‘Внешность человека солидна, а чувства глубоки’; поэтому в одном контексте (238) Чжэ се жэнь цзуй пинь шэ бо следует объяснять так, как это сделано нами выше, а в другом контексте по аналогии с (246) хоу мао, шэнь цин. Предложение (247) Чжунго ди да, у бо, жэнькоу до в одном контексте можно объяснить как (248) Чжунго ды дифан ши гуанда ды... ‘Территория Китая обширна, ресурсы богаты, население велико’, а в другом — как (249) Чжунго, луньдао дифан, ши гуанда ды... ‘Если взять территорию Китая, то она обширна...’, т.е. точно так же, как в вэньяне (250) Чжунго, юй ди (хо янь ди), цзэ да... (251) Ван Мянь сылэ фуцин ‘У Ван Мяня умер отец’ аналогично (252) Сань цзюнь кэ до ши е, пи фу бу кэ до чжи е ‘Три армии могут захватить часть войска, но простолюдин не может овладеть своими чувствами’. (253) Чжи чжэ цзюэ цэ юй вань жэнь, сянь ши чэн син юй бу сяо ‘Мудрый принимает решения, затрагивающие тысячи людей, благородный выверяет свои поступки по себе’ /Хань Ф э й ц з ы. «Негодовать в одиночестве»/ можно объяснить как (254) Чжи чжэ чжи цэ цзюэ юй вань жэнь, сянь ши чжи син чэн юй бу сяо, но в соответствии с первоисточником следует объяснить как (255) Жэнь чжу цзюэ чжи чжэ чжи цэ юй вань жэнь... ‘Правитель (в приведенном отрывке опущено) определяет решения мудрых, затрагивающие тысячи людей...’. Предложение (256) Цзотянь хуйъи шуй ды чжуси? ‘Кто вчера председательствовал на собрании?’ следует объяснить как (257) Цзотянь хуйъи чжуси шуй цзо ды, т.е. необходимо восстановить опущенное сказуемое (258) цзо ‘выступать в качестве’, и не следует объяснять как (259) Цзотянь хуйъи шуй чжуси ды, так как это не только не соответствовало бы замыслу говорящего, но и по той причине, что в истории китайского языка отсутствуют случаи, когда сказуемое, выраженное непереходным глаголом, стояло бы после вспомогательного глагола, передающего интонацию достоверности*). Предложение (131) Шуй май ды пяо? ‘Кто купил билеты?’ первоначально было построено как (260) Шуй май пяо ды, но поскольку акцент делался на (183) пяо ‘билеты’, оно превратилось в (261) Пяо шуй май ды, а затем, вследствие того что акцент перешел на (184) шуй ‘кто?’, приняло настоящий вид («Юйфа цзянхуа», ч. 8); (183) пяо ‘билеты’ во всех случаях является дополнением. В предложении (262) Цзэммэ цзинь ды чэн, во бу чжидао лэ ‘Я теперь не знаю, как попасть в город’ (263) цзэммэ цзинь ды чэн ‘как попасть в город’ первоначально имело вид (264) цзэммэ цзинь чэн ды; когда акцент стал делаться на (265) чэн ‘город’, выражение приняло вид (266) чэн цзэмма цзинь ды, и только тогда, когда акцент перешел на (267) цзэммэ ‘как?’, приняло вид (263) цзэммэ цзинь ды чэн; (265) чэн ‘город’ — это существительное в функции предикативного определения, оно определяет (268) цзинь ‘входить’ и обозначает пространство (268) цзинь. (174) Цяо янь лин сэ сянь и жэнь ‘Ловкие речи и смазливая внешность редко сочетаются с гуманностью’ /«Изречения», «Об обучении»/ — это не что иное, как (175) Цяо янь лин сэ эр жэнь чжэ сянь и, как вытекает из смысла предыдущих фраз. В предложении (269) Цзицян ды шэцзи ба ниту сяньци и цэн ‘Пулеметный огонь поднял слой земли’ (270) ниту ... и цэн — это (271) и цэн ниту, что аналогично приведенному выше примеру (272) бу сяо ю сань ‘есть три вида непочтительности к родителям’.
В предложении (273) Жань эр Хуайнань ван, тянь цзы чжи мин, чжи (цзэ) жоу цу эр фу юн с, хуанди чжи лин, чжи пи цин эр бу син с ‘Он добился того, чтобы стать хуайнаньским ваном, и, хотя до мандата Сына неба было рукой подать, он растоптал его и не воспользовался им, указы императора были под рукой, но он попрал их и не выполнял их’ /Цзя-цзы. «Хуайнань»/ (274) тянь цзы чжи мин ‘мандат Сына неба’ и (275) хуанди чжи лин ‘указы императора’ — дополнения, вынесенные перед сказуемым. Конструкция предложения (276) Цзя шэньцай ю у чи гао ‘Рост А. — пять чи’ аналогична конструкции приведенного выше предложения из Ханьфэйцзы «Негодовать в одиночестве», это не что иное, как (277) Цзя ю у чи гао ды шэньцай ; в предложении (278) Цзя ды шэньцай ю у чи гао в действительности ошибочно использована морфема (128) ды. Причиной ошибки явилось то, что вынесенное вперед дополнение представляет собой слово, которое обозначает предмет, принадлежащий лицу, выраженному подлежащим; поскольку подобное употребление стало уже привычным, мы должны рассматривать морфему (128) ды как интонационное служебное слово, расположенное между подлежащим и дополнением, занимающим позицию перед сказуемым. Возможно, данное ошибочное употребление будет исправлено в процессе развития китайского языка. В предложении (280) Хуан дашаое пэн- цзянь ни, та яо бу цзяо ни ба сюэ сигуан, суань во жэньцо жэнь лэ ‘Если этот бездельник Хуан столкнется с тобой и вся его кровь не будет тобой выпита, считай, что я ошибаюсь в людях’[27] /«Юйвэнь сюэси», №7, с. 42/ подлежащим по отношению к глаголу (281) си ‘всасывать’, входящему в пассивную конструкцию, является (282) та ды сюэ ‘его кровь’, но, поскольку акцент делается на (283) та ‘он’, (279) сюэ ‘кровь’ поставлено после сказуемого; однако вследствие того, что акцент сделан и на (279) сюэ ‘кровь’, используется также морфема (284) ба, при помощи которой (279) сюэ ‘кровь’ помещается перед сказуемым. В предложении (285) Та цзецзяолэ и бан цинкэ, цзяо тамэнь чи хэ вар лэ гэй хуаваньлэ ‘Он свел знакомство со сворой приживальщиков, которые ели, пили и развлекались за его счет и вконец разорили его’ (там же) перед морфемой (286) цзяо (показатель пассива) опущено подлежащее (287) та ды цзядан ‘его состояние’, эллипсис в подобных случаях отнюдь не обязателен; употребление морфемы (288) гэй (показатель пассивной конструкции) — тавтологично, но, поскольку оно уже вошло в привычку, мы должны рассматривать эту морфему в качестве префикса либо служебного слова, обозначающего пассив (но не вспомогательного глагола), что, возможно, изменится в процессе развития китайского языка. Морфему (288) гэй можно было бы приравнять к глаголу (289) юй ‘давать, оказывать’ и рассматривать (290) гэй хуа- вань как (291) юй и хуавань, тогда бы тавтологии не было; поскольку в нашем случае имеется предлог (286) цзяо, представляющий деятеля, морфему (288) гэй все же не следует приравнивать к (289) юй. В предложении (292) Ба луцзы ли тяньхао мэй ‘Подбрось угля в печь’ /«Юй