Ли Цзиньси, Лю Шижу ЕЩЕ РАЗ ОБ ИЗУЧЕНИИ ГРАММАТИКИ - РАЗГРАНИЧЕНИЕ ЧАСТЕЙ РЕЧИ И ПРОБЛЕМА СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
В марте прошлого года группа современного китайского языка Института языка АН КНР (ниже сокращенно «группа») выступила с обращением1, в котором выражается надежда, что все товарищи, интересующиеся проблемой языковой нормы, занимающиеся в течение длительного времени грамматическими исследованиями, объединят свои усилия в борьбе за составление «Грамматики современного китайского языка», которая была бы полезна кадровым работникам, редакторам, преподавателям, давала бы правильное представление о языке, помогла бы в изучении родного языка.
Мы полностью одобряем и горячо приветствуем это обращение. В самом деле, хотя систематическое исследование грамматики китайского языка имеет уже более чем полувековую историю (начиная с выхода в свет в 1898 г. работы Ма Цзяньчжуна «Ма ши вэнь тун»), по-настоящему эта работа получила развитие лишь после освобождения. За последние десять лет благодаря руководству партии, опираясь на положения и принципы марксистско-ленинской теории языка, мы добились в работе по изучению китайской грамматики огромных успехов, которые намного превзошли достижения за 50 с лишним лет, предшествовавших освобождению. С другой стороны, нельзя не признать, что, поскольку грамматика представляет собой относительно новую научную дисциплину, при расширении и углублении исследований неизбежно появится много новых проблем; подход к этим проблемам, способы их решения в течение определенного времени не могут быть у всех одинаковыми, следовательно, может сложиться обстановка, при которой будут «соперничать сто школ», «расцветут сто цветов». В рамках научной дискуссии такая ситуация, безусловно, была бы благоприятной, она явилась бы важной вехой в стремительном развитии исследований по китайской грамматике, а отнюдь не «хаосом», «совершенной неразберихой», «пустой затеей». Конечно, с точки зрения преподавания (например, языковой учебы широких народных масс, преподавания грамматики в огромном числе школ) ситуация, для которой характерен постоянный разнобой во мнениях, действительно ставит людей в затруд-J1 и Цзиньси, J1 ю Шижу.
Юйфа цзай яньтао — цылэй цюй фэнь хэ минцы вэнь- ти. - «Чжунго юйвэнь», 1960, № 1, с. 5-8.1 См.: «Чжунго юйвэнь», 1959, № 3.
нительное положение. Поэтому совершенно необходимо стремиться к достижению единства позиций, насколько это только возможно. Составление нормативной грамматики, отвечающей реальным нуждам, которая давала бы ответ на практические вопросы, было бы чрезвычайно полезным делом с точки зрения объективных потребностей большого скачка в области социалистического культурного строительства, удовлетворения насущных потребностей широких народных масс в области культуры, развития широкого сотрудничества. Мы надеемся, что все товарищи откликнутся на обращение «группы», примут участие в дискуссии, будут ставить проблемы, рука об руку, сообща искать истину, с тем чтобы как можно скорее прийти к единому мнению там, где можно достичь единства.
Вопросы грамматики, которые требуют обсуждения, нельзя решить за один раз; мы предполагаем в соответствии с обычным порядком последовательно ставить наиболее актуальные вопросы, высказывать наше мнение, даже если оно не совсем сложилось, чтобы оно послужило материалом для совместного обсуждения.
Вначале поговорим о проблеме частей речи. Каковы критерии разграничения частей речи в китайском языке? Это старая проблема, в решении которой вплоть до сегодняшнего дня мнения расходятся. Поэтому выделяемые части речи и не могут быть у всех одинаковыми; доходит даже до того, что отрицается сама возможность выделения частей речи и утверждается, что классы знаменательных слов в китайском языке отсутствуют.
Каковы критерии разграничения частей речи в китайском языке? Мы присоединяемся к мнению «группы», которая придерживается критерия «единства формы и значения»2 *). Вопрос состоит в том, чтб понимать под «формой».
Существует мнение, что «форма» есть не что иное, как «форма слова», а точнее, «флексия слова»; у китайских слов такого рода форма отсутствует, отсюда был сделан вывод об «отсутствии частей речи в китайском языке».
Этот вывод, конечно, ненадежный, так как внешние выразители категорий могут быть самые разнообразные: «изменяемость» слов разных типов, префиксы, суффиксы, окончания, фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическая связь и т.д. и т.д.3 Стало быть, изменение формы слова с точки зрения разграничения частей речи является лишь одним из видов «грамматической формы». Отождествление понятий «изменение формы слова» и «часть речи», совершенно очевидно, означает подход к китайскому языку с мерками флективных языков, однако мало сказать, что2 «Чжунго юйвэнь», 1959, № 3.
3 Щ е р б a J1.B. О частях речи в русском языке. - В кн.: Щерба J1.B. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957, с. 56.
для китайского языка эти мерки не слишком подходят, они абсолютно непригодны; при подобном подходе неизбежным оказывается вывод об отсутствии частей речи в китайском языке, т.е. отрицание совершенно очевидных фактов. С другой стороны, при таком подходе трудно избежать выдумывания для китайского языка какой-то морфологии, преувеличения частных, случайных явлений, приписывания китайскому языку точно таких же закономерностей, которые характерны для других языков[28].
Существует также «теория позиционной морфологии». Однако и она не решает проблемы, поскольку, хотя между частями речи и позицией, которую они занимают в предложении, есть определенная зависимость (например, в современном китайском языке существительное в принципе никогда не употребляется в качестве сказуемого), полного соответствия здесь все же нет. (Например, в (1) та сяо ‘он смеется’ и в (2) Чжан Сань хао ‘здравствуй, Чжан-сань’ (3) та ‘он’ и (4) Чжан Сань ‘Чжан Сань’ находятся в «позиции подлежащего», а (5) сяо ‘смеяться’и (6) хао ‘хороший, здоровый’ — в «позиции сказуемого»; разве это не доказывает, что (3) та и (4) Чжанъ Сань, (5) сяо и (6) хао относятся соответственно к одному классу, и существительные не отличаются от местоимений, а глаголы от прилагательных? На каком же основании сторонники теории позиционной морфологии разграничивают их?) Использовать данный критерий в качестве единственного или основного при разграничении частей речи, конечно же, нельзя.
С нашей точки зрения, ведущую роль при разграничения частей речи китайского языка должны играть «синтаксические» элементы ((7) «цзюйфа» чжун ды чэнфэнь). Следует, однако, сразу же оговориться, что, используя термин (8) «цзюйфа», мы имеем в виду «синтаксис», а не «предложение» (понятие «синтаксис», разумеется, включает в себя понятие «предложение»). Поэтому наша точка зрения, хотя частично и пересекается с «теорией позиционной морфологии», по сути своей отличается от нее. (Если взять, например, словосочетание (9) минлань ды тянь ‘чистое небо’, то нам еще неясно, какую позицию займет определяемое (10) тянь *небо’ в предложении; следовательно, никакой речи о «позиционной морфологии» в предложении идти не может.) Вместе с тем, приведенное словосочетание — категория синтаксическая, оно представляет собой конструкцию с подчинительной связью, состоящую из существительного, выступающего в качестве определяемого, и прилагательного, выступающего в качестве определения. Если теория «основной синтаксической позиции» ((11) цзюй бзньвзй) указывает на то, что в качестве основной позиции при разграничении частей речи следует рассматривать позицию в целом предложении, то теория эта окажется, конечно, весьма спорной[29]; если же она указывает на то, что главным критерием разграничения частей речи является основная позиция, понимаемая как «синтаксический элемент», то это будет реалистический подход к китайскому языку, такая теория по сути своей не вызовет серьезных возражений. В этой связи весьма полезно обратиться к взглядам советских китаистов.
«К типу корневого языка близок китайский... но грамматика корневого языка, по сути дела, не нуждается в морфологии: центр тяжести здесь падает на синтаксис»[30].
«Слова в китайском языке, как правило, не имеют внешних, морфологических признаков, по которым их можно было бы отнести к той или иной части речи, поэтому при распределении их по частям речи, естественно, на первый план выступают иные критерии: а) различная способность определенных разрядов слов выступать в роли того или иного члена предложения; б) различная соединимость их со словами других разрядов и с теми или иными формальными элементами»[31].
«Если в китайском языке слова объективно, сами по себе обладают свойствами частей речи (хоть и лишены морфологических признаков), то для разграничения их по частям речи мы можем с успехом использовать синтаксические свойства слов, т.е. учитывать их сочетаемость, взаимосвязи и пр.»[32]
Из приведенных высказываний следует, что, хотя мы вовсе не считаем «синтаксические элементы» единственным критерием выделения частей речи в китайском языке, то, что «синтаксис» здесь играет ведущую роль, — факт общепризнанный.
Синтаксический критерий — основной критерий, но он вовсе не исключает остальных критериев (например, формы слова в узком ее понимании, позиционной морфологии слова, входящего в состав предложения), которые, однако, с точки зрения объективных закономерностей китайского языка отходят на второй план. Они могут быть в полной мере использованы, могут соответствующим образом дополнять другие критерии, зависеть один от другого, проявляться в единстве, но на фоне основного критерия подчиняются налагаемым на них ограничениям.
Что касается вопроса о форме и значении, то, безусловно, вне зависимости от вида этой «формы» она всегда будет неотделима от «значения», так как слово представляет собой диалектическое единство содержания и формы. «Грамматическая форма есть элемент значения слова и однородна с его вещественным значением... Вещественное и формальное значения данного слова составляют... один акт мысли»[33]. «Существование всякой грамматической категории обусловливается тесной, неразрывной связью ее смысла и всех ее формальных признаков. Не видя смысла, нельзя еще устанавливать формальных признаков, так как неизвестно, значат ли они что-нибудь, а следовательно, существуют ли они как таковые и существует ли сама категория»[34]. Рассмотрим схемы:
(14) хэнь дидао "очень искренний"
(12) дидао "натуральный,-^ искренний”
1. Синтаксис 5
[ (15) * во цзяньго дидао
2.
Функции2. Форма
<
(16) во дидао "я искренен”
Ґ 1. Редупликация: (12) дидао (17) дидидаодао "натуральный, чистейший"
2. Морфоло гия
2. Фонетика: вторая морфема произносится легким тоном
Таким образом, значение и форма находятся в диалектическом единстве. Значение определяет форму, форма в свою очередь предполагает значение (по приведенной схеме сразу можно определить, что (12) дидао в (18) бу дидао ‘ненатуральный, неискренний’ ив (17) дидидаодао ‘натуральный, чистейший’ — это прилагательное, а в (13) и гэ дидао ‘один подземный ход’ ив (19) дидао ши вомэнь ва ды ‘подземный ход выкопан нами’ — существительное).
Если опираться только на значение, проблему все-таки не решить (например, (20) синвэй ‘поведение’, (21) чжаньчжэн ‘война’ с точки зрения значения, конечно, будут глаголами, так как относятся к категории действия, хотя можно также считать, что по значению они уже субстантивировались; однако основным доказательством все же может служить только форма), точно так же, как если опираться только на форму; как же можно, не понимая значения, придать слову соответствующую форму? Это относится не только к китайскому языку, но и в равной мере к индоевропейским языкам (так, например, если не знать, принадлежит ли слово правда в русском языке к категории предметности или же является служебным словом, то невозможно определить, меняется ли его форма, а если меняется, то как).
Переходя к конкретным проблемам выделения частей речи, поговорим в первую очередь о «существительных». В этой части статьи мы затронем три вопроса.
(13) и гэ дидао ’’один подземный ход”
1. Значение — категория предметности
1. Сочетаемость слова
(14) * хэнь дидао
(15) во цзяньго дидао ’мне приходилось видеть 2. Синтаксические J подземных ход” функции |
( (16)* во дидао
(12) дидао ”подземных ход”
1. Синтаксис
f
2. Форма
1. Редупликация: (12) дидао (17) * дидидаодао
2. Морфология <
2. Фонетика: обе морфемы произносятся полным тоном
Первый вопрос — о превращении глаголов и прилагательных в абстрактные существительные, например:
(22) Лаодун чуанцзао шицзе ‘Труд создает мир’;
(23) Мэйли ши хэ цинцзе фэньбукай ды ‘Красота неотделима от чистоты’.11
(24) Лаодун ‘трудиться’, (25) мэйли ‘красивый’, (26) цинцзе ‘чистый’ — становятся ли все эти слова существительными? Можно сказать, что становятся. 1) По своему значению они уже перешли из «категории действия» и «категории признака» в «категорию предметности». 2) Соответственно по форме они приобрели ряд грамматических особенностей, характерных для существительных, а именно: а) могут принимать определения, например (27) жэньмэнь ды лаодун ‘труд людей’, (28) чжэ чжун мэйли ‘такая красота’, (29) на чжун цинцзе ‘такая чистота’; б) могут в сочетании с существительными образовывать приложения, например (30) Сы чжэ гэ дунси, цзю жан и гэ кэбу ды иньин цзай та ды тоу шан пань сюань ла лю нянь - букв. ‘Смерть, такая штука, в течение
Если выражение (15) во цзяньго дидао— букв. ‘Мне приходилось видеть искренность’ и существует, то (12) дидао в этом случае уже субстантивировалось; пользуясь терминологией «теории позиционной морфологии», мы можем к тому же утверждать, что (12) дидао с точки зрения значения уже перешло в категорию предметности.
шести лет пугающей тенью блуждала на его лице’ /Б а Цзинь. Сборник рассказов. «Кожаный стул»/; в) могут вместе с другими существительными образовывать конструкции с сочинительной связью, например (31) Сюэ хэ цань цзяо ши чжэнгэ гунфан ды жэнь доу чжэнчжу лэ ‘Кровь и душераздирающие крики сильно напугали обитателей рабочего общежития’ /С я Янь. Девочка-работница/; г) могут быть поставлены в позицию между предлогом и словом с пространственным значением (эту позицию занимают существительные), например (33) Фэнь цян тучу цзай синь люй ли ‘Белая стена выделялась на фоне молодой зелени’ /«Подлинная история А-кью»/.
Исходя из сказанного, не признать приведенные слова существительными как будто нельзя. Становятся ли они существительными только потому, что в предложении выступают в качестве подлежащего или дополнения? При поверхностном взгляде — да, в сущности же — нет, поскольку они могут переходить из исходного класса в другой по значению (так, например, (34) цзяохуань — зд. ‘обмен’ - в приведенном предложении неизбежно выступает как существительное), а могут переходить в другой класс, не возвращаясь обратно в исходный (например, морфема (35) люй ‘зеленый’ в сочетании (36) синь люй ‘молодая зелень’ не может больше быть использована в качестве прилагательного). Тем самым подобные слова потенциально обладают возможностью приобретения всех особенностей, свойственных существительным; войдя в состав предложения, они становятся подлежащим или дополнением. Если же они выступают в качестве сказуемого (например, (37) Та цзай лао- дун ‘Он сейчас трудится’; (38) Та хэнь мэйли ‘Она красива’), то, несмотря на тождество лексического значения, они не переходят в «категорию предметности» и, таким образом, возможность приобретения именных форм не реализуется.
Некоторые полагают, что в рассматриваемых нами случаях слова не превращаются в существительные, по отношению к (24) лаодун ‘трудиться’ из (37) Та цзай лаодун ‘Он сейчас трудится’ и (25) мэйли ‘красивый’ из (38) Та хэнь мэйли ‘Она красива’ они являются лишь лексическими омонимами. На наш взгляд, однако, в случаях типа (22) Лаодун чуанцзао шицзс ‘Труд создает мир’ и (37) Та цзай лаодун ‘Он сейчас трудится’ значение (24) лаодун еще не дифференцировалось, вряд ли здесь можно говорить о словах, не имеющих друг к другу никакого отношения. Во-первых, это трудно отразить в словаре (если выделять два слова, то с семантической точки зрения никакой разницы между ними, естественно, не будет, если же их объединить в одну статью, то окажется, что слово будет одновременно относиться к различным частям речи, но при этом нельзя будет считать, что перед нами два омонима). Во-вторых, это еще труднее истолковать с точки зрения грамматики. Например, в английском, относящемся к флективным языка, beautifil ‘красивый’ и beauty ‘красота’ различаются по форме, и признание их двумя словами является само собой разумеющимся. Если же мы определим (25) мэйли одновременно как существительное и как прилагательное, т.е. при отсутствии формальных признаков будем рассматривать их как два самостоятельных, не связанных между собой слова, то для не искушенного в лингвистике человека это будет непонятно, он не сможет себе это уяснить.
Некоторые, наоборот, выступают против теории «перехода в другую часть речи», настаивая на «совмещении частей речи». Трудно сказать, означает ли «переход» в другую часть речи то же самое, что и «совмещение» частей речи, но в любом случае четкое разграничение этих двух понятий — вопрос лексический, речь идет вовсе не о грамматическом совмещении частей речи. Переход от исходной части речи к использованию в качестве другой части речи и «совмещению» той и другой называется «переходом в другую часть речи». Бывают, конечно, случаи, когда слово, перейдя в другую часть речи, в исходную не возвращается (например, существительное (39) сишэн ‘жертва’ в современном китайском языке превратилось в глагол ‘жертвовать’, слово (21) чжаньчжэн ‘воевать’, имеющее глагольное значение, в современном китайском языке превратилось в существительное ‘война’), но их число невелико. Абсолютное большинство слов при переходе в другую часть речи совмещает части речи; если рассматривать это явление в динамике, то можно говорить о «переходе» в другую часть речи, если же рассматривать явление в статике, то можно говорить о «совмещении» частей речи.
Существует также точка зрения, согласно которой слова, относящиеся к рассматриваемой нами группе, остаются глаголами и прилагательными; в качестве доказательства приводится тот факт, что каждое из них сохраняет свои собственные грамматические формы, например:
(40) Лаодун лаодун ши бияо ды ‘Постоянно трудиться необходимо’ (возможность редупликации);
(41) Лаодунчжэ би сюсичжэ хао ‘Трудиться лучше, чем отдыхать’ (сочетаемость с суффиксом -чжэ);
(42) Сян хоу кань бу дуй ‘Оглядывание назад неверно’ (способность принимать обстоятельства);
(43) Да хайцзы бу хао ‘Бить детей плохо’ (способность принимать дополнение).
Существительное не может иметь подобных форм, отсюда следует вывод, что утверждение о переходе подобных слов в существительные противоречит само себе. Мы не согласны с этой точкой зрения по следующим причинам:
1) Рассматриваемые нами слова не утрачивают именных свойств. Они, например, по-прежнему могут принимать определение ((44) Та ды сян хоу кань бу дуй, ни ды сян хоу кань цзю дуй ма? - букв. ‘Его оглядывание назад неверно, а твое оглядывание назад, выходит, верно?’); по-прежнему могут сочетаться с приложением ((45) Да хайцзы чжэ чжун цзяоюй фанфа бу хао - букв. ‘Бить детей, такого рода воспитание не имеет ничего хорошего’; (46) Лаодун лаодун чжэ чжун сянфа хэнь бияо ‘Представление о том, что нужно постоянно трудиться, необходимо’); по-прежнему могут сочетаться с существительными ((47) Сян хоу кань хэ бу цю цзиньбу ды сянфа ши и хуй шир - букв. ‘Образ мыслей, для которого характерно оглядывание назад, и образ мыслей, для которого характерно отсутствие стремления к прогрессу, — это одно и то же’). Противоречат ли с этой точки зрения синтаксические признаки морфологческим? Нет.
2) Это уже не отдельные слова; именными свойствами характеризуется все сочетание в целом (так, например, (48) лаодун лаодун ‘постоянно трудиться’ — это не что иное, как (49) лаодун и лаодун, где второе лаодун этимологически является примыкающим дополнением, поэтому в данном случае мы имеем дело со словосочетанием — категорией синтаксической. Или, например, в случаях типа (50) лаодунчжэ ‘трудится’ (51) -чжэ, (52) -лэ и др. первоначально были в китайском языке вспомогательными глаголами, которые присоединялись к глаголам; из примыкающих дополнений они превратились в агглютинативные элементы, а затем — в суффиксы; поэтому (24) лаодун, взятое как отдельное слово, может переходить в другую часть речи, превращаясь в «абстрактное существительное», но (50) лаодунчжэ ‘трудится’, в состав которого входит агглютинативный элемент, точно так же, как и (53) чжэнцзай лаодун ‘сейчас трудится’, относятся уже к словосочетаниям и, будучи словосочетаниями, приобретают свойства существительных). В составе субстантивных словосочетаний (24) лаодун, конечно, остается глаголом (поскольку мы имеем дело не с субстантивированным глаголом, а с субстантивированным глагольно-результативным либо глагольно-объектным словосочетанием), в то же время глаголы, входящие в состав субстантивных словосочетаний, безусловно, могут принимать присущие им глагольные формы. Выше говорилось о таких характерных особенностях существительных, как способность принимать определение; при этом имелись в виду субстантивные словосочетания. Когда же речь шла о «сохранении» четырех глагольных признаков, имелись в виду глаголы, входящие в состав субстантивных словосочетаний: постановка вопроса здесь разная, и никакого противоречия не возникает. Что же касается слов, взятых изолированно, то они также должны рассматриваться следующим образом: это глаголы, обладающие свойствами существительных. Но глагол со «свойствами существительных» — это просто-напросто существительное, и нет никакой необходимости ходить вокруг до около. К тому же «абстрактные существительные» в китайском языке составляют чрезвычайно многочисленную группу; при этом совершенно очевидно, что они образовывались от глаголов и прилагательных на протяжении длительного времени и в большом количестве, зачем же понадобилось называть их «глаголами и прилагательными со свойствами существительных»?12
В индоевропейских языках такого рода существительные, образованные от глаголов в результате изменения формы, хотя все еще сохраняют способность принимать определения или обстоятельства (при этом, однако, падеж существительного, выступающего в качестве дополнения, и падеж, которым управляет соответствующий глагол, неодинаковы), по форме все же отличаются от глаголов: формальные различия свидетельствуют о принадлежности слов к различным частям речи. Поэтому, несмотря на то что слово имеет при себе обстоятельство или дополнение, оно тем не менее должно рассматриваться как существительное (такие существительные принято называть (56) дунминцы ‘имя-глагол’). В китайском языке изменение принадлежности к той или иной части речи не связано с изменением формы слова. Поэтому, несмотря на то что в (57) Юэду ши юйкуай ды ‘Чтение интересно’ (58) юэду ‘читать’ используется уже как существительное, тем не менее (59) юэду баочжи ‘читать газеты’ в (60) Юэду баочжи ши юйкуай ды ‘Читать газеты интересно’ можно рассматривать как субстантивное глагольно-объектное словосочетание, являющееся подлежащим по отношению к (61) ши ‘быть, есть’. Абсолютно не следует полагать, что подобная конструкция состоит из существительного с дополнением по образцу индоевропейских языков.
Добавим, что если глаголы и прилагательные, выступающие в качестве подлежащего и дополнения, остаются глаголами и прилагательными, то с точки зрения структурной формы они приобретают некоторые грамматические особенности, свойственные существительным, поэтому явные грамматические различия между этими тремя знаменательными классами слов в значительной степени стираются. Исходя из этого, мы можем сделать предварительный вывод: отдельные глаголы и прилагательные китайского языка могут переходить в существительные (в большинстве случаев это «совмещение частей речи»); если же глагол или прилагательное находятся в составе словосочетания (либо образуют словосочетание), то, хотя словосочетание и становится субстантивным, глаголы и прилагательные, входящие в его состав, отнюдь не меняют своей классной принадлежности*).
12
В индоевропейских языках переход в другой класс выражается формально. Например, в русском языке: Читать книгу очень интересно и Чтение книги очень интересно. Эти две формы (инфинитив и существительное со значением действия) при переводе на китайский язык утрачиваются: (54) Ду шу ши хэнь цюйвэй ды и (55) Ду шу хэнь ю цюйвэй ды; с точки зрения грамматической формы оба предложения одинаковы, если же первое предложение изменить так, чтобы глагол был подлежащим, а второе - так, чтобы существительное со значением действия стало подлежащим, то предложения эти окажутся непонятными.
Второй вопрос — о словах с пространственным значением; являются ли они существительными или же их следует выделять в самостоятельный класс?
Слова с пространственным значением ( (62) фанвэйцы) — это слова, обозначающие направление и местонахождение. Такие слова в Китае всегда причисляли к классу существительных, рассматривая их в качестве немногочисленного подкласса. За рубежом их в большинстве случаев выделяют в самостоятельный класс, рассматривают как слова, представляющие собой грамматическое средство, — так называемые (63) хоу- чжицы ‘послелоги’ (англ. postposition — противостоящие ‘предлогам’ — (64) цяньчжицы, или (65) цзецы — англ. preposition). Мы считаем необходимым вноць вернуться к данной проблеме.
Слова с пространственным значением объединяет с существительными следующее: 1) они могут быть ограничены определением, например: (66) чжоцзы ды шанбянь ‘верх стола’; 2) могут самостоятельно выступать в качестве члена предложения (главным образом обстоятельства), например: (67) сян вай кань ‘посмотреть наружу’. Вместе с тем имеются и значительные различия:
1) регулярное использование в позиции суффикса привело их к превращению в «послеслоги», они утрачивают статус определяемого, например: (68) цзаоишя ‘утром’, (69) ецзянь ‘ночью’, (70) яньцянь ‘перед глазами, под носом’, (71) лянь шан ‘на лице’, (72) чжоцзы шан ‘на столе’, (73) ди ся ‘под землей’ (это не одно и то же, что (74) ди ды сябянь — букв, ‘низ земли’), (75) тянь шан ‘на небе’ ((76) тянь ды шанбянь - букв, ‘верх неба’) *);
2) могут быть ограничены наречием, например: (77) цзуй шанбянь ‘на самом верху’, (78) цзинь наньтоу ‘на крайнем юге’;
3) даже односложные слова не могут быть редуплицированы, за исключением тех случаев, когда они редуплицируются вместе с антонимами, ср.:
Слова с пространственным значением
(79) *шаншан (шан ‘на’), (80) *цяньцянь (цянь ‘перед’), (81) *сяся (ся ‘под’); (82) *хоухоу (хоу ‘за’); (83) шаншансяся ‘сверху донизу’,
(84) цзоцзоюю ‘слева и справа, со всех сторон’, (85) цяньцяньхоухоу ‘спереди и сзади’ (за исключением случаев типа (86) *наньнаньбэйбэй (нань ‘к югу’, бэй ‘к северу’) ).
Существительные
(87) жэньжзнь ‘каждый человек’, (88) цзяцзя ‘каждая семья’, (89) сянсян ‘каждая деревня’, (90) шзшз ‘каждая коммуна’;
(91) тяньди (тянь ‘небо’, ди ‘земля’) - (92) *тяньтяньдиди, (93) жзньу (жэнь ‘человек’, у ‘вещь’) - (94) Ьсэньжэньуу, (95) шаньшуй (шань ‘гора’, шуй ‘вода’) - (96) *шаньшаньшуйшуй (есть, правда, некоторые словосочетания, употребление которых стало привычным,
например: (97) жижиее ‘днем и ночью’, (98) цзыцзысуньсунь — букв. ‘сыновья и внуки’, ‘потомки’, (99) наньнаньнюйнюй ‘мужчины и женщины’) .
Таким образом, слова с пространственным значением характеризуются признаками, отличающими их от существительных. В наибольшей степени это относится к их употреблению в качестве своего рода «суффиксов». Здесь они не просто расходятся с существительными, но и вообще не могут рассматриваться в качестве части речи. Тот факт, что слова с пространственным значением находятся как бы на границе между частями речи и морфемами, казалось бы, делает весьма затруднительным отнесение их к определенному классу. Так нужно ли выделять их в особый класс? Нужно. Куда их следует относить? Рассматривать в рамках словообразования? Нет, поскольку они достаточно самостоятельны. Даже если не принимать во внимание случаи их самостоятельного употребления, такие, как (67) сян вай кай ‘посмотреть наружу’,
(100) цянь ю шань, хоу ю шуй - букв, ‘впереди есть горы, позади есть воды’, то в тех случаях, когда они употребляются в качестве суффиксов, можно говорить об их относительной самостоятельности, например
(101) да хай ли ‘в большом море’, (102) да цзян ли ‘в большой реке’. Мы считаем, что, кроме знаменательных и служебных слов, следует выделять еще один тип — «слабые слова» ((103) жоцы), к которым бы относились слова с пространственным значением. Знаменательные слова ((104) шицы) — это «сильные слова», затем следуют «слабые слова» и, наконец, служебные слова ((105) сюйцы); при этом «слабые слова» и служебные слова — это не одно и то же. Что же касается классной принадлежности слов с пространственным значением, то за ними следует сохранить место внутри класса существительных и рассматривать их в качестве одного из подклассов существительных, так как они в конце концов обладают одинаковыми с существительными свойствами и сохраняют с ними тесную связь. Мы называем их «слабыми словами» именно потому, что они являются «слабыми» по отношению к существительным.
Третий вопрос связан со счетными словами. Следует ли их выделять в отдельный класс? Этот вопрос также следуеї обсудить*). «Счетные слова» ((106) лянцы) — название большого класса слов. В действительности их можно разбить еще на два подкласса: «измеряющие» ((107) чэнлянды) и «сопровождающие» ((108) пэйбань ды), причем «сопровождающие» играют основную роль, поскольку именно в них в наибольшей степени воплотились отличительные особенности этого класса слов. «Измеряющие» слова есть и в индоевропейских языках, например: один кусок мыла, один кусок мела, но грамматически кусок остается существительным; что же касается «сопровождающих»счетных слов, таких как в (109) и гэ жэнь ‘один человек’ и (110) и чжан чжоцзы
‘один стол’, то они в индоевропейских языках вообще отсутствуют. Например, в сочетаниях один стол, две лошади числительное непосредственно сочетается с существительным. Мы считаем, что счетные слова следует выделять в отдельный класс. Для этого имеются следующие основания:
1) предметные категории, к которым относятся счетные слова, неясны (например: (109) и гэ жэнь ‘один человек’, (111) и чжи гоу ‘одна собака’ — трудно и предположить, что (112) гэ обозначает одну из составных частей бамбукового листа, а (113) чжи — вид птиц);
2) формальные отличия счетных слов от существительных состоят в следующем:
A) счетные слова могут принимать определения, выраженные наречиями, например: (114) чжэмма гэ жэнь ‘такой человек’, (115) чжэммэ пин хуа ‘такая ваза цветов’ (к сравнению, нельзя сказать (116) *чжэммэ пин);
Б) счетные слова обычно сочетаются с числительными, например:
(117) сань гэ жэнь ‘три человека’, (118) и ланьцзы пинго ‘одна корзина яблок’ (к сравнению, можно сказать (119) У ли фанчжэ и ланьцзы пинго ‘В комнате стоит корзина яблок’, но если мы скажем (120) У ли фанчжэ и ланьцзы, предложение будет казаться незаконченным, к тому же будет неясно, о какой именно корзине идет речь);
B) счетные слова не соединяются со словами с пространственным значением (можно сказать (121) Чжи шан ю цзы ‘На бумаге написаны иероглифы’, но сказать (122) *Чжан шан ю цзы нельзя, хотя не исключено, что в древнекитайском это было возможно) ;
Г) счетные слова не могут выступать в качестве главных членов предложения (за исключением, разумеется, связочных предложений типа словарных толкований, например: (123) Цзинь ши и гэ лянцы ‘Цзинь (фунт) — это счетное слово’. Или еще пример: (124) Лян гэжэнь: и гэ ши та, и гэ ши во ‘Два человека: один - он, один - я’, где счетное слово замещает центральное слово (125) жэнь ‘человек’);
Д) способы редупликации счетных слов разнообразнее, чем у существительных (счетные слова: (126) гэ гэ ‘каждый’, (127) и гэ гэ ‘каждый, по одному’, (128) и гэ и гэ *по одному’, (129) и гэ жэнь и гэжэнь ды цзоучулай ‘вышли по одному’; ср. существительные: жэньжэнъ — ‘каждый человек’ сказать можно, а (130) *и жэньжэнъ — уже нельзя).
Таким образом, счетные слова отличаются от существительных, поэтому есть основания рассматривать их отдельно. Мы, однако, полагаем, что их следует рассматривать в одном ряду с существительными в качестве одного из подклассов существительных, хотя нельзя не признать, что счетные слова не являются существительными в точном смысле слова.
Счетные слова фактически представляют собой «ослабленные» су-
ществительные. Они так же, как и слова с пространственным значением, сохраняют статус «предметных слов» ( а точнее, знаменательных предметных слов), и вполне правомерно считать их подклассом существительных. Есть, однако, еще одна разновидность — «грамматикализованные сильные слова», которые мы также предлагаем считать подклассом существительных; речь идет о местоимениях ((131) дайминцы).
В дальнейшем мы предполагаем вернуться к этому вопросу, в данной же статье касаться его не будем.
Список иероглифов