РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Теперь рассмотрим результаты всех трех экспериментов. Первый эксперимент показал, что гармонические ограничения, действующие на корневых морфемах, воспринимаются гово­рящими как далеко не абсолютные.

Во втором эксперименте также исследовались корневые морфемы, но уже с точки зрения уподобления эпентетических гласных. Результаты почти абсолютно подтверждают действие правил гармонии. Наконец, из третьего эксперимента выяс­няется, что носители языка, несомненно, осознают действие правил гармонии в суффиксах.

И в первом, и во втором эксперименте исследовались кор­невые образования, однако результаты этих экспериментов не согласуются друг с другом. Поэтому едва ли можно опре­делить выявленные различия в терминах противопоставления корней и суффиксов. Далее, при сравнении второго и третьего экспериментов выявляются сходные тенденции, хотя один эксперимент проводился на корневых морфемах, а другой — на суффиксальных.

Получается интересная картина: по-видимому, объяснение наблюдаемых явлений следует искать в природе рассматрива­емых в каждом случае звуков. Там, где у говорящего есть возможность свободного выбора, наблюдается сильная тенден-

ция к соблюдению правил гармонии гласных. Если же все глас­ные уже даны и возможность выбора у говорящего ограничен­на, т.е. если он может только как-то изменить один из гласных для создания более гармонического сочетания звуков, тен­денция к соблюдению правил гармонии либо ослабевает, либо вообще отсутствует.

/mi, mi, mu, тіі/, суффикс датива — /е, а/, суффикс аккузатива имеет вид /I/ и т.д. Что же касается заданных в эксперименте трех корневых морфем и заимствований из английского, то говорящий и не пытается модифицировать их в соответствии с правилами гармонии.

При таком подходе к материалу для корней с эпентети­ческим гласным исходными следует признать именно формы со стечением согласных, поскольку, как мы видим, говоря­щий может выбирать эпентетический гласный. Такая трактов­ка может показаться противоречащей интуитивным представ­лениям, однако другое решение столь же, если не более, неудобно. Если ввести исторически обусловленный эпентети­ческий гласный в глубинную модель ныне существующих слов (см. Hooper 1976, с. 183 и сл.) и если к тому же принять принцип естественной порождающей фонологии, утверждаю­щий, что «глубинные формы морфем, в которых не происхо­дит чередования, совпадают с их фонетическим представле­нием» (цит. соч.), то любое обобщение окажется невозмож­ным. Тем не менее испытуемые в нашем эксперименте явно руководствовались определенными обобщениями. Поскольку корни с эпентетическим гласным относятся к морфемам без чередования, мы вынуждены объединить их с корнями без эпентезы. Однако, как уже было показано, эти два класса корней по-разному ведут себя с точки зрения гармонии глас­ных: в корнях с эпентетическим гласным правила гармонии продуктивны, в корнях без эпентезы — нет. Игнорировать это различие не следует.

Результаты экспериментов позволяют сделать и некоторые выводы более общего характера. Как мы уже видели, эпен­тетические гласные и гласные суффиксов могут быть объе­динены в одну группу на основании одинакового поведения при уподоблении, а значит, нельзя формулировать отдельные правила гармонии для корней и для суффиксов.

Можно предположить, что подобное объединение ведет к чрезмерному упрощению фактов и что для корней без эпен­тетического гласного также можно построить иерархию пред­сказуемых комбинаций гласных. Это следует из результатов первого эксперимента. Так, можно ожидать, что заимство­ванное слово с неприемлемой комбинацией гласных а —й в соответствии с принципами гармонии должно быть перестро­ено в слово с гласными а —и или е —й. Однако реальные факты не подтверждают этого. Напротив, такие примеры, как sansiir ’цензура’, fakiilte ’факультет’, tahammul ’выносливость’, указывают на обратное и подтверждают выдвинутый нами принцип группировки гласных.

Итак, эксперименты по гармонии гласных в турецком языке приводят к интересным результатам. Их нельзя наз­вать необычными или неожиданными, поскольку они соответ­ствуют наблюдаемым фактам языка; однако они важны, так как позволяют изменить многие сложившиеся представле­ния о турецком сингармонизме.

¹ В ряде случаев этого не наблюдается, подробнее см. Y a v а § 1980.

² Идеей этого эксперимента мы во многом обязаны работе Zim­mer 1969. Однако в нашем эксперименте изучалось только одно прави­ло, в то время как К.

³ Допустимые для турецкого конечные стечения согласных описы­ваются следующим правилом: стечение согласных CjC₂ в конце слога возможно, только если Cj — сонорный, а С₂ — взрывной или если С_х — щелевой, аС₂ - смычный.

⁴ П. Кипарский критикует употребление термина «продуктивность» в интерпретациях фонетических экспериментов, которые ои называет «наивными» (см. Kiparsky 1975, с. 195). П. Кипарский рассматри­вает продуктивность как некоторое недискретное свойство, показывая, что возможны как абсолютно, так и частично продуктивные правила. Это, несомненно, интересная идея, но она неприменима к корневым мор­фемам без эпентетического гласного. Как было показано, сформулиро­вать правила гармонии в терминах фонологических признаков не удает­ся. Действительно, комбинации гласных, удовлетворяющие требованиям гармонии, оказываются предпочтительнее, но, поскольку обобщить это в рамках единого правила не удается, приходится признать, что полу­ченные результаты отражают картину, наблюдаемую в словаре в корнях без эпентезы.