ФОНЕТИЧЕСКИЙ звуко-буквенный разбор слов онлайн
 <<
>>

§ 21. Указательные местоимения, определения

Польза общих терминов заключается еще и в том, что от них образуются указательные единичные термы. Они получаются по­средством подстановки перед общим термом указательных час-

*гиц this ‘этот’ и that ‘тот’.

При этом достигается огромная эконо­мия усилий. Во-первых, мы избавлены от бремени знания назва­ний. Мы можем обходиться сочетаниями „эта река", „эта женщи­на", не зная, как эти объекты называются на самом деле. Во-вто­рых, мы имеем возможность говорить об объектах, просто не имеющих собственного имени, например: „это яблоко". В-третьих, это помогает нам при изучении имен собственных. Скажем, мы хо­тим выучить название „Нил". Длительное обучение, подобное обу­чению словам „мама" и „вода", — нелегкий путь. Мы можем по­казывать нашему ученику участки Нила от Кении до моря, обучая его правильному употреблению слова и отучая от неправильного до тех пор, пока не будем удовлетворены его подготовкой, то есть пока он не научится применять это слово только для обозначения специально предназначенной для этого части мира, а не наобо­рот. При условии же, что он овладел общим термом и механизмом получения единичных термов из общих, нам нужно лишь встать с ним рядом на набережной в Каире, показать на реку и сказать один раз: „Эта река — Нил".

Общий терм предписывает разделение референции, которое, будучи однажды освоенным, может использоваться в бесчислен­ном множестве частных случаев для фиксирования предполагае­мой области применения единичных термов. „Это Нил" с сопро­вождающим жестом, но без общего терма „река" может быть не­правильно истолковано как обозначение излучины реки; „Это Надежда" может быть неправильно истолковано как обозначение материала, из которого сшито платье человека; но употребления „Эта река — Нил", „Эта женщина — Надежда" разрешают сом­нения.

Часто this ‘этот’ само по себе служит единичным термом.

Если указываемый объект противопоставлен своему окружению, то предполагаемые границы референции в пределах данного про­странства будут очевидны и без помощи общего терма; и даже предполагаемые границы референции до и после (по времени) обычно достаточно хорошо выводятся. И изолированное употреб­ление this обычно оказывается достаточным для Нила или На­дежды, исходя из общего знания человеческих интересов: иденти­фикация рек и женщин предпочтительнее идентификации излучин и видов ткани.

Мы можем использовать this также с массовыми термами this water ‘эта вода’, this sugar ‘этот сахар’. После this, как и после is, рассматривать массовый терм лучше как терм общий. Терм „во­да", употребленный таким образом, равнозначен общему терму „масса воды", понимаемому как равноприложимый к реке, луже и содержимому стакана.

Замечательной особенностью термов this ‘этот’, this river ‘эта река’, this water ‘эта вода’ и им подобных является мимолетность их референции, в противоположность устойчивым единичным тер­мам типа mama ‘мама’, water ‘вода’, Nile ‘Нил’, Nadejda ‘Надеж- да’.Таков эффект не только двух указательных частиц, но и инди­каторных слов вообще: this ‘этот’, that ‘тот’, I ‘я’, you ‘ты’, he ‘он’, now ‘теперь’, here ‘здесь’, then ‘тогда’, there ‘там’, today ‘сегодня’, tomorrow ‘завтра’. Обучение ребенка словам „мама" и „вода" обусловлено устойчивостью референции; он научился (с помощью закрепления и пресечения множества случайных произнесений) приспосабливаться к нормам и границам референции, которая была для него фиксирована. При обучении указательным словам ребенок овладевает техникой более высокого уровня: как поме­нять референцию терма в соответствии с контекстом и окружаю­щей обстановкой. Указательные единичные термы, полученные та­ким способом, обладают преимуществом гибкости и недостатком неустойчивости; и как только этот недостаток становится значи­мым, мы вводим для вечного закрепления имена собственные: „Эта река — Нил", „Эта женщина — Надежда”[46].

Указательные единичные термы сохраняют механизм нагляд­ности — непосредственную эмпирическую ассоциацию с объектом референции, — и в то же время они обходят процесс обучения, уде­ляющий внимание наглядному преподаванию слов „мама" и „во­да". Именно общие термы делают возможным такой кратчайший путь. Общие термы в этом употреблении необходимо сперва вы­учить, и освоение их, как уже было показано (§ 19), более тру­доемко, чем освоение слов типа „мама" и „вода". Но, будучи однажды освоенными, общие термы служат для быстрого и на­глядного введения единичных термов, как временных („эта река", „эта женщина"), так и постоянных („Нил", „Надежда"). Кроме того, такие производные единичные термы в свою очередь облег­чают наглядное введение других общих термов. Так, освоив об­щий терм round (thing) ‘круглый (предмет)’, а следовательно, и единичный терм that round thing ‘тот круглый предмет’, мы мо­жем так объяснить, что такое „pomegranate" ‘гранат’: „That round thing is a pomegranate" ‘Этот круглый предмет — гранат’. Наше­му ученику может понадобиться несколько таких уроков, чтобы выучить допустимые границы разновидностей граната. Но другой важный для освоения общего терма фактор — а именно разделе­ние референции — в этом случае обеспечен заранее, поскольку о каждом гранате мы говорим „тот круглый предмет", используя, таким образом, ранее введенный общий терм, разделенной рефе­ренцией которого наш ученик уже овладел.

Мы убедились, что не только общие термы полезны для по­лучения указательных единичных термов, но также и указатель­ные единичные термы полезны для дальнейшего освоения общих термов. Но это последнее не совсем верно. Указательные единичные термы играют роль даже при первом знакомстве ребенка с общи­ми термами: ему приходится учить, что такое this apple ‘это ябло­ко’ и that apple ‘то яблоко’, когда их отождествлять, а когда раз­личать (ср. § 19). Таким образом, указательные единичные тер­мы, несмотря на то что они сами образованы от общих термов, необходимы для успешного освоения тонкостей общих термов Общий терм и указательный единичный терм являются взаимо­зависимыми сущностями, которыми ребенок должен овладеть в результате сумасшедшего рывка.

Часто общего терма, следующего за this или that, оказывается достаточно (наряду с условиями речевого акта) для того, чтобы направить внимание на предполагаемый объект без жеста. В та­ких случаях this и that имеют тенденцию ослабляться до the: та­ково, например, сочетание the river ‘река’. Такие вырожденные указательные единичные термы называются единичными дескрип­циями.

Часто объект подразумевается так явно, что даже общий терм может быть опущен. Затем, поскольку the (в отличие от this и that) никогда не субстантивируется, для проформы подставляется имя существительное: таковы the man ‘человек, мужчина’, the woman ‘женщина’, the thing ‘предмет’. Эти минимальные дескрип­ции сокращаются до he ‘он’, she ‘она’, it ‘это, оно’. Таким образом, местоимения могут рассматриваться как короткие единичные дес­крипции, в то время как их грамматическим антецедентом являет­ся другой единичный терм, соотносящийся с тем же самым объек­том (если таковой существует) тогда, когда для его отождествле­ния требуется больше информации.

Теперь рассмотрим способ образования сложных термов. В от­личие от способа образования указательных единичных термов, этот способ не требует в качестве предварительного условия зна­ния тех термов, для получения которых он используется; ребенок может спокойно освоить его в последнюю очередь. Он заключает­ся в присоединении прилагательных к существительным в пози­ции, называемой грамматиками атрибутивной. Red ‘красный’ за­нимает атрибутивную позицию в сочетании red house ‘красный дом’, в отличие от предикативной позиции, которую он занимает в сочетании Eliot House is red ‘Дом Элиота красный’. Сложный общий терм, образованный таким образом, истинен только для тех объектов, для которых истинны оба его компонента.

Существительные также обычно встречаются в позиции, по­хожей на атрибутивную, но образованные таким образом соче­тания в большинстве своем лучше рассматривать как соединения разнородных идиом, необусловленно сходные с описанными выше сложными термами.

Ведь в отличие от red houses ‘красные дома’ и red wine ‘красное вино’, которые действительно являются крас­ными (red), ни water wings ‘плавательные пузыри’, ни water me­ters ‘водомеры’, ни water rats ‘водяные крысы’ не являются водой ‘water’. Перечисление типа water wings, meters and rats будет да­же синтаксически неправильным; компонент water ‘вода’ необхо­димо повторять, поскольку его значение для каждого из примы­кающих термов различно. Лишь в отдельных случаях, таких, как student prince ‘студенческий лидер’, lady сор ‘женщина-полицей­ский’ и iron bar ‘железный брусок’, мы находим, что существи­тельные действительно выполняют атрибутивную функцию, в то время как для прилагательных такое употребление обычно.

Среди прилагательных также бывают исключения. Mere child ‘сущий ребенок’ не есть нечто, являющееся mere ‘простым’ и child ‘ребенком’. Также обстоит дело и с выражениями du­bious honor ‘сомнительная честь’, feigned affection ‘фальшивая привязанность’, real money ‘наличные деньги’, expectant mother ‘будущая мать’. Такие прилагательные хочется определить старым философским термином — синкатегорематические. Ведь эти при­лагательные не являются термами (в моем понимании), выделяю­щими класс объектов присущим им способом; они имеют смысл лишь при объединении с таким термом, как „mother" ‘мать’, в каче­стве части большего терма, например, такого, как „expectant mo­ther" ‘будущая мать’. Даже когда синкатегорематическое прила­гательное само по себе появляется в предикате, как, например, во фразах The honor is dubious ‘Честь сомнительна’, The money is real ‘Деньги наличные’, его зависимость от главного терма остает­ся неизменной; соответствующая настоящая предикация (§ 20) представляет собой скорее The thing is a dubious honor ‘Это сомни­тельная честь’, The stuff is real money ‘Это наличные деньги’. Син­категорематические имитации атрибутивного и предикативного употребления прилагательных присущи более сложной фазе освое­ния языка, нежели та, которую мы сейчас рассматриваем; поэто­му вернемся к дальнейшему изучению истинно атрибутивного употребления прилагательных, являющихся настоящими термами.

Прилагательное в предикативном употреблении следует счи­тать, как мы знаем, общим термом: из „Еа“. Аналогично, в

атрибутивном употреблении при общем терме прилагательное сле-

Дует также Считать общим термом, поскольку только таким обра­зом мы можем рассматривать их сочетание как общий терм, ис­тинный относительно тех объектов, для которых истинны оба его компонента вместе. Но в атрибутивной позиции при массовом терме прилагательное должно рассматриваться как массовый терм: таково „красный" в „красное вино". Два массовых терма объединяются для образования сложного массового терма. Когда мы думаем о двух составляющих массовых термах как о единич­ных термах, называющих две распределенные части мира, сложный терм становится единичным термом, называющим меньшую рас­пределенную часть мира, являющуюся пересечением этих двух час­тей. Красное вино представляет собой часть всего существующего в мире вина, которая также является и частью всех существую­щих в мире красных объектов. Когда сложный массовый терм вы­ступает скорее как общий терм, как, например, в „That puddle is red wine" ‘Эта лужа — красное вино’ (ср. § 20), его части также выступают в роли общих термов; в таких контекстах они равно­значны как „красному веществу", так и „небольшому количеству (или порции) вина", и поэтому сложный терм истинен для каж­дого из тех объектов, для которых истинны оба компонента вме­сте.

формальное сходство между прилагательными и существитель­ными, обозначающими массу, отмеченное в § 20, не должно за­слонять того факта, что многие прилагательные, такие, как „сфе­рический", делят свою референцию с той же обязательностью, что и любое существительное. Такие прилагательные не кумулятивны по своей референции и не являются массовыми термами; причи­на, в связи с которой они могут обходиться без артиклей и окон­чаний множественного числа, заключается в том, что мы присоеди­няем артикли и окончания скорее к существительным, которые (предикативно или атрибутивно) сопровождаются этими прилага­тельными. Но что еще можно сказать о таких прилагательных пос­ле того, как мы ввели правило о том, что прилагательное в ат­рибутивной позиции рядом с массовым термом следует рассмат­ривать как массовый терм? Утешительно то, что референциально некумулятивные прилагательные просто не встречаются рядом с массовыми термами (spherical wine ‘сферическое вино’, square wa­ter ‘квадратная вода’). Такие прилагательные выступают только в роли общих термов. С другой стороны, прилагательные, которые могут функционировать как массовые термы, будут, как мы уже видели, нормально функционировать и как единичные термы (red ‘красный’ в red wine ‘красное вино’), и, в трех ситуациях, как об­щие термы (red ‘красный’ в Eliot House is red ‘Дом Элиота крас­ный’, в red house ‘красный дом’ и иногда в red wine ‘красное вино’).

Но „красный" в качестве общего терма настолько отличается от „красный" в качестве единичного терма, что является истин­ным для объектов, даже не принадлежащих всему существующе­му в мире красному веществу. Красные дома и красные яблоки подходят под понятие всего существующего в мире красного веще­ства очень поверхностно, поскольку они красны лишь снаружи. Так уж устроено, что различие между словом как единичным тер­мом и тем же самым словом как общим термом — не просто фор­мальное различие типов референции: даже соответствующие сфе­ры мира могут различаться. Все же оба употребления прилага­тельного „красный" естественно происходят от единого первичного употребления, единственно доступного ребенку, пока он не освоит разделенную референцию и понятие физического объекта. Ведь на этом раннем этапе не может быть проведено различие между „красный", сказанном о яблоке, и „красный", сказанном только о его кожуре. Ребенок может видеть красное неразрезанное ябло­ко, а затем — белый, отрезанный от него ломтик, но белый лом­тик — не есть иначе показанное ему ранее неразрезанное красное яблоко, если только не говорить об этом в терминах сложной фи­зической идентификации во времени.

С атрибутивным соединением термов тесно связано соединение термов посредством союзов and ‘и’ и ог ‘или’. Если употреблен один из этих союзов, то либо оба составляющих терма по форме субстантивны, либо оба адъективны. Сочетание с союзом ,,и", упо­требленным как в выражении „а является F и G”, принимает ис­тинностные значения так же, как и атрибутивное сочетание, а именно: оно истинно только для тех объектов, для которых истин­ны оба его компонента. Однако при преобразовании в форму мно­жественного числа сочетание с „и" (употребленном как в выра­жении ,,Fмн.- и GMH. являются Я") обычно функционирует скорее как терм, истинный для всех объектов, для которых истинен хотя бы один его компонент. Если же множественное число не употреб­ляется, эта схема принятия истинностных значений скорее сохра­няется за союзом „или".

<< | >>
Источник: В.В. ПЕТРОВ. НОВОЕ В ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ. ВЫПУСК XVIII логический анализ естественного языка. МОСКВА — изда­тельство «Прогресс», 1986. 1986

Еще по теме § 21. Указательные местоимения, определения: