Социально-политическая сатира М.Е. Салтыкова-Щедрина в оценке В.В. Розанова

Впрочем, В.В. Розанов – не первый и не единственный, кто говорил о русских писателях как о «властителях дум» и «инженерах человеческих душ». Необычность розановского подхода в том, что роль литературы в русском обществе он описывает скорее как разрушительную. В одной из статей он категорично заявляет: «Литература, которая была “смертью своего отечества”. Этого ни единому историку никогда не могло вообразиться. Но между тем совершенно реальна эта особенность, что “ни одной поломки корабля” и “порчи машины” нельзя указать без ее “литературного источника”» [2].

Впрочем, некоторые авторы (Пушкин, Достоевский) удостоились положительных оценок В.В. Розанова. Неприятны ему были те, кто осмысление русской действительности подменил в своем творчестве ее высмеиванием: «Наша литература началась с сатиры (Кантемир), а затем весь XVIII век был довольно сатиричен. Половина XIX века была патетична. И затем, с 60-х годов, сатира опять первенствовала. Но никогда не была так исключительна, как в XVIII.

В обоих высказываниях, где В.В. Розанов указывает на неконструктивность сатирического изображения социальной действительности, в перечне грешивших этим недостатком писателей встречаем имя М.Е. Салтыкова-Щедрина. Между тем этот автор и до сих пор является признанным классиком, изучается в школах. В ряде произведений

В.В. Розанов делает замечания, относящиеся уже к одному только М.Е. Салтыкову-Щедрину. Их анализ позволяет лучше увидеть корни розановского неприятия его творчества, уточнить взгляды В.В. Розанова на социальные значение литературы.

Интереснейшие рассуждения о М.Е. Салтыкове-Щедрине находим в «Уединенном». В.В. Розанов пишет, что его брат Николай «зачитывался» им, но сам он «в пору своих гимназических лет» не смог прочесть более трёх страниц «Истории одного города». «Думаю, что я много спас в душе своей,– замечает Василий Васильевич. – Этот ругающийся вице-губернатор – отвратительное явление. И нужно было родиться всему безвкусию нашего общества, чтобы вынести его» [3, с. 36]. И далее В.В. Розанов дает понять, что движущим началом щедринского творчества считает своеобразный прагматизм: человек, служивший в МВД, затем бывший вице-губернатором, не находит общего языка с начальством и делается знаменитым писателем, которому уже «губернаторы… были “нипочем”. Какая разница с судьбой Достоевского» [3, с.

Круг идей и манеру письма М.Е. Салтыкова-Щедрина В.В. Розанов находил влиятельными и в определенной мере типичными. «Да, если вы станете, захлебываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина, и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине,– да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут “идеалистом-писателем”, который пишет “кровью сердца и соком нервов”,– иронизирует В.В. Розанов. – Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки – смотреть и ждать» [5]. Несмотря на типичность обрисованной позиции, В.В. Розанов, как видно из его слов, считал, что она неконструктивна, а правда гораздо чаще на стороне «служащего человека», нежели интеллигентного и непрактичного «идеалиста-писателя».

В другом месте М.Е. Салтыков-Щедрин (наряду с другими популярными писателями) ещё более прямо обвиняется В.В. Розановым в подрыве у подданных доверия к действиям царя и правительства и в падении патриотического энтузиазма: «После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. – Вот и 1-е марта, и полупаралич турецкой войны, и “ни одной победы” в Маньчжурии. Вовсе не Алексеев и еще какой-то “гофмейстер” – Абаза – устроили “авантюру на Ялу”, а превратили в “авантюру” возможную победу и расширение земли своей господа “Современника”, “Отечественных записок” и “Русского богатства”» [5].

По словам В.В. Розанова, непредвзятый исследователь «без всякой особенной философии», который взял бы на себя труд изучить русскую публицистику (Розанов называет как типичные имена Белинского, Щедрина, Некрасова и Краевского), пришёл бы к парадоксальному выводу. А именно: красивые слова с призывами служить Родине, народу, человечеству привели «именно к тому, что все “провалилось, погибло”,– и от России столько же осталось, сколько после закончившей дневную атаку броненосцев,– ночной атаки миноносцев осталось от знаменитой эскадры адмирала Рождественского в Цусимском проливе» [2].

Таким образом, В.В. Розанов считал политическую сатиру М.Е. Салтыкова-Щедрина одним из знаменательных явлений литературной жизни, которое не только свидетельствовало о нездоровом духовно-нравственном состоянии русского общества XIX в., но и прямо способствовало углублению кризисных явлений в его духовной и социально-политической жизни. Неприятие, которое вызывала у мыслителя фигура М.Е. Салтыкова-Щедрина, привело к тому, что в хлесткой своей манере В.В. Розанов не побоялся сказать о нем следующее: «Как “матерой волк” он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу» [3, с. 92].

Объективное подтверждение правоты той оценки, которую В.В. Розанов давал социально-политической сатире М.Е. Салтыкова-Щедрина, можно получить путем наблюдений за текстами В.И. Ленина. Знаменитый революционер не раз использовал в своей антиправительственной публицистике созданный писателем образ Иудушки Головлева. Осознавая силу щедринского слова, В.И. Ленин в 1912 г. писал единомышленникам: «Хорошо бы вообще от времени до времени вспоминать, цитировать и растолковывать в “Правде” Щедрина и других писателей “старой” народнической демократии» [6, с. 89].

Интересно, что в работе «Памяти графа Гейдена» (1907) В.И. Ленин прямо объяснял свою симпатию к творчеству М.Е. Салтыкова-Щедрина и Н.А. Некрасова тем, что они «учили русское общество различать под приглаженной и напомаженной внешностью образованности крепостника-помещика его хищные интересы, учили ненавидеть лицемерие и бездушие подобных типов» [7, с. 43]. Пожалуй, В.В. Розанов мог бы ответить на это, что, действительно, Н.А. Некрасов и М.Е. Салтыков-Щедрин учили ненавидеть тех, кто достоин уважения, и различать хищные интересы там, где их по-настоящему нет. А, возможно, мыслитель со свойственным ему сарказмом отметил бы, что и сам В.И. Ленин – пример того, как пагубно на мировоззрение интеллигента способно было повлиять искаженное художественной литературой изображение русской действительности. Библиографический список

1. Николюкин А.Н.
   В.В. Розанов и его миросозерцание // Розанов В.В. Уединенное; Опавшие листья. Короб первый; Опавшие листья. Короб второй и последний: трилогия. – М.: Мир книги, Литература, 2006. –С. 5-26.
2. Розанов В.В. С вершины тысячелетней пирамиды (Размышление о ходе русской литературы) // http://www.bibliotekar.ru/rus-Rozanov/99.htm
3. Розанов В.В. Уединенное // Розанов В.В. Уединенное; Опавшие листья. Короб первый; Опавшие листья. Короб второй и последний: трилогия. – М.: Мир книги, Литература, 2006. – С. 29-120.
4. Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени // Розанов В.В. Апокалипсис нашего времени. – М.: Эксмо, 2008. – С. 595–682.
5. Розанов В.В. Перед Сахарной // http://users.kaluga.ru/kosmorama/pered_sakh.html
6. Ленин В.И. В редакцию газеты «Правда» // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – Т. 48. – М.: Изд-во политической литературы, 1982. – С. 88-90.
7. Ленин В.И. Памяти графа Гейдена // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – Т. 16. – М.: Изд-во политической литературы, 1979. – С. 37-45.

Челябинский юридический институт МВД России