От социал-демократического марксизма к православной церковности
Федотову посчастливилось слушать лекции видных русских историков, но особое значение для него имела работа в семинаре крупного специалиста по истории Средневековья И. М. Гревса. Многие ученики его стали впоследствии выдающимися историками и культурологами, в том числе Л. П. Карсавин. В ходе своих занятий историей христианского Средневековья Федотов начинает отходить от марксистского миропонимания и революционной деятельности. Правда, он еще в 1910 г. выполняет партийное поручение - отвести в Саратов пакет с прокламациями - и, когда полиция их обнаруживает в квартире его матери, вынужден перейти на нелегальное положение.
Год он скрывается в Италии.Возвратившись в Россию, Федотов является с повинной и отбывает годовую ссылку в Риге. В 1912 г. он сдает государственные экзамены, а до этого получает по рекомендации И. М. Гревса золотую медаль за сочинение ««Исповедь» бл. Августина как источник для его биографии и для истории культуры эпохи». В своем отзыве выдающийся историк, давая восторженную оценку методическим, фактическим и идейным достоинствам первого научного труда своего ученика, предсказывая его многообещающую научную будущность, отмечал, что его труд одухотворен «благородным подъемом идеализма»[507].
С осени 1912 г. Федотов получает должность приват-доцента на кафедре истории средних веков Петербургского университета, преподает историю в Коммерческом училище, ас 1917 г. работает в отделе искусств Публичной библиотеки. Здесь он знакомится с религиозным мыслителем А. А. Мейером (1875-1939) и видным церковным деятелем А. В. Карташевым (1875-1960), который, будучи специалистом по церковной истории, в 1909 г. возглавлял Религиозно-философское общество в Петербурге, а после Февральской революции 1917 г. был министром вероисповеданий Временного правительства. Осенью 1917 г. А. А. Мейер организует религиозно-философский кружок «Воскресение», преобразованный в следующем году в братство «Христос и свобода», в деятельности которого Федотов принимает активное участие и редактирует кружковский журнал «Свободные голоса», заглушённые уже после второго номера.
Само наименование этого журнала выражало оппозиционность его редактора и авторов по отношению к советской власти. В редак- ционной статье, написанной Федотовым, утверждалось: «В России нет сейчас несчастнее людей, чем русские социалисты, - мы говорим о тех, для кого родина не пустой звук. Они несут на себе двойной крест: видеть родину истекающей кровью и идеалы свои поруганными и оскверненными в их мнимом торжестве» (ГФ, I, 101).
Религиозными проблемами Федотов заинтересовался с самого начала своей научной деятельности.
Еще в 1911 г. в сборнике, посвященном И. М. Гревсу, была опубликована его статья «Письма бл. Августина». В личности этого выдающегося христианского мысли - теля и церковного деятеля поздней античности, признанного католицизмом «отцом церкви», для Федотова было важно выявить становление христианского сознания Августина, к которому он пришел через манихейство (учение о вечной борьбе света и тьмы, добра и зла), скептицизм и неоплатонизм. Ведь и сам Федотов шел от марксизма к христианству через манихейство. В 1914-1915 гг. он занимается историей средневековой церкви. В 20-х гг. им опубликовано несколько статей по этой тематике («К истории средневековых культов», «Чудо освобождения», «Боги подземные. К истории средневековых культов» и др.). В 1924 г. издается его книга «Абеляр», посвященная средневековому французскому богослову и философу (1079-1142), которого автор книги рассматривает как наделенного гуманистическими чертами борца за дело разума и одного из первых мучеников «просвещения» в христианском человечестве (см. ГФ, I, 273, 187).Профессиональная деятельность Федотова как историка и преподавателя (с 1920 по 1922 г. он был профессором кафедры истории средних веков в Саратовском университете) была сопряжена с его углублением в мир христианства, чему содействовало также участие в религиозно-философском братстве «Христос и свобода». В 19231924 гг. Федотов окончательно возвращается к православию, принимая церковное причастие.
С 1918г. Федотов обнаруживает свой прославивший его в дальнейшем философско-публицистический талант. Откликаясь на текущие события современности, он ставит коренные вопросы, связанные с судьбами его родины на фоне происходящих в мире социально-исторических процессов. Таковы его первые написанные статьи- эссе «Лицо России» и «Мысли по поводу Брестского мира». В этих и многих других ярких выступлениях актуальные социально-политические проблемы переплетаются с проблемами философско-религиозными.
В условиях Советской России продолжать философско-публици- стическую деятельность для Федотова стало невозможным.
Становилось все труднее публиковать и исторические труды, написанные с немарксистских позиций. Так, не увидела свет его статья «Об утопии Данте». Федотов был человеком, который не мог идти на моральные и политические компромиссы. После возвращения из Сара- това в Петербург Федотов отказывается от работы в государственных учреждениях, зарабатывая на жизнь переводами для существовавших еще во время нэпа частных издательств. Поэтому, получив осенью 1925 г. через друга И. М. Гревса французского академика Ф. Лота визу во Францию, под предлогом необходимости поработать в иностранных библиотеках по средневековой истории Федотов покидает родину.Тем не менее, оказавшись на месяц в Берлине, а затем в Париже, преданный науке ученый не мог не работать в библиотеках, но основным занятием для него с 1925-1926 гг. становятся публицистические выступления в русской эмигрантской печати и в собственно зарубежных изданиях различных стран. С 1926 г. Федотов становится профессором Свято-Сергиевского Богословского института в Париже, в котором преподавали также такие видные русские богословы и философы, как А. В. Карташев, В. В. Зеньковский, Г. В. Флоровский, И. А. Лаговский, В. Н. Ильин, В. В. Вейдле, К. В. Мочульский, Б. П. Вышеславцев, С. Н. Булгаков. В Богословском институте Федотов преподает историю западной церкви, латинский язык и агиологию (раздел богословия, изучающий жития святых).
В 1928 г. в Париже издается книга Федотова «Святой Филипп, митрополит Московский», а в 1921 г. - «Святые древней Руси». В этих трудах, посвященных русской агиографии (церковной литературы, описывающей жития святых), их автор не только восполняет пробел, имеющийся в исторической науке, но обращается на истори- ко-церковном материале к остроактуальным проблемам современной России. Так, первая книга была посвящена митрополиту Филиппу - обличителю Ивана Грозного. Как отмечал Федотов, «в годы кровавой революции, произведенной верховной властью, митрополит Филипп восстал против тирана и заплатил жизнью за безбоязненное исповедание правды.
Святой Филипп стал мучеником - не за веру Христову, защитником которой мнил себя и царь Иван Васильевич, но за Христову правду, оскорбляемую царем» (ГФ, III, 7).Современникам Федотова был понятен этот «исторический урок»: подобно митрополиту Московскому Филиппу вел себя антисоветски настроенный митрополит Тихон, ставший в ноябре 1917 г. патриархом Московским и всея Руси и подвергавшийся гонениям со стороны государства. Обращение к далекому прошлому церковной истории для историка не было самоцелью. «Изучение русской святости в ее истории и ее религиозной феноменологии, - писал он в книге «Святые древней Руси», - является сейчас одной из насущных задач нашего христианского и национального возрождения», ибо, по его убеждению, «в русской святости найдем ключ, объясняющий многое в явлениях и современной, секуляризованной русской культуры»[508].
В 1935 г. выходит книга Федотова «Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам)» и статья «Мать-земля (К религиозной космологии русского народа)». В этих исследованиях он на основе так называемых духовных стихов - своеобразной отрасли русского фольклора - реконструировал реальное народное верование, включающее в себя как церковно-христианские элементы, так и исконно славянские. Обращение к этой отрасли русского фольклора позволило ему воссоздать как религиозную космологию народа, так и его этику и эстетику.
В 1927 г. Федотов участвует в работе съезда Русского христианского студенческого движения (РХСД), а затем и в деятельности самого движения. Он знакомится с Е. Ю. Скобцовой, ставшей в монашестве матерью Марией. Она была председателем возникшей в 1935 г. организации «Православное дело», в которой активно работал Федотов. Его близким другом становится Н. А. Бердяев.
По характеристике Н. М. Зернова, «профессор Федотов был чрезвычайно сдержанным, спокойным человеком, обладавшим размеренным голосом и мягкими манерами. Но за этой благовоспитанной внешностью скрывалась исключительно сложная личность огромной духовной силы и большого мужества.
Никакие соображения не могли заставить его пойти на сделку с совестью»[509].Одновременно с работой в Богословском институте развертывалась публицистическая деятельность Федотова. Его статьи печатают в различных изданиях: от «органа русской религиозной мысли» - журнала «Путь», редактируемого Бердяевым, до двухнедельника «Новая Россия», издаваемого Керенским. В 1931 г. он сам участвует в создании журнала «Новый Град». В 1932 г. выходит его книга «И есть, и будет. Размышления о России и революции», в 1933 г. - брошюра «Социальное значение христианства». Многочисленные выступления Федотова в печати получили широкий отклик в эмигрантских кругах и вызывали своей гуманистической и демократической направленностью как сочувственное внимание, так и неприязнь и даже ненависть, особенно в монархических и черносотенно-фаши- ствующих кругах. Эта ненависть проявилась в прямой травле Федотова после его осуждения фашистского переворота в Испании в 1936 г. и статьи «Торопитесь!» 1939 г., содержащей обзор политической ситуации в СССР и призыв образовать российское правительство, состоящее из «честных и беспартийных людей, специалистов государственной работы, а не расправы».
В Богословском институте зрело недовольство публицистической деятельностью Федотова, которая, по мнению консервативно настроенных членов правления, угрожает самому существованию института и вызывает «смущение и соблазн в русском обществе». Федотову было вынесено строгое порицание. В его защиту выступил Бердяев со статьей «Существует ли в православии свобода мысли и совести?» (Путь. 1939. № 59). Поддержала его и мать Мария. Однако в 1940 г. Федотов вынужден был подать прошение об отставке.
Уже началась Вторая мировая война, расколовшая русскую эмиграцию на тех, кто надеялся при помощи Гитлера сокрушить советский строй, и настоящих русских патриотов, которые включились в движение Сопротивления фашизму и, как мать Мария и другие отважные борцы Сопротивления, погибли в этой борьбе. Федотов выступал против фашизма во всех его проявлениях, в том числе против профашистских сил в русской эмиграции. В 1941 г. ему удалось бежать из оккупированной Франции в США.
Первые три года пребывания в Америке Федотов живет в Нью- Хейвене, работая профессором Богословской школы при Йельском университете. С 1943 г. он становится профессором Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке, преобразованной в 1948 г. в Свято-Владимирскую академию, в которой работали также Н. Лосский, Г. Флоровский и другие известные русские богословы. Наряду с преподавательской работой Федотов продолжает в русских изданиях США публиковать свои статьи и эссе на философские, религиозные и общественно-политические темы («Загадки России», «Как бороться с фашизмом?», «Рождение свободы», «Россия и свобода», «Судьба империй», «Н. А. Бердяев - мыслитель», «Народ и власть», «О гуманизме Пушкина», «Сталин или Гитлер?», «Республика Святой Софии»).
В Америке он начинает свой капитальный труд «Русское религиозное сознание» («The Russian Religious Mind»), первая часть которого, посвященная христианству Киевской Руси Х-ХШ вв., выходит на английском языке в 1946 г., а вторая о Средних веках XIII-XV столетия - уже посмертно, в 1966 г. Он надеялся написать серию книг, которая прослеживала бы развитие русской религиозной мысли до наших дней. В 1948 г. издается, а затем и переиздается составленная Федотовым антология «Сокровище русской духовности» («A Treasury of Russian Spirituality»).
В своем предисловии к труду «Русское религиозное сознание» Федотов отмечает, что он стремится исследовать не просто историю русской религиозной мысли, но русское религиозное сознание в его целостности, явление религиозности. Он писал: «Я намереваюсь описать субъективную сторону религии, противостоящую ее объективной стороне». Под объективной стороной религии автор понимает «упорядоченную совокупность догм, таинств, обрядов, богослужение, каноническое право». А под «субъективной стороной» - «человеческую сторону религии» со всеми ее психологическими особен- ностями, «человеческий отклик на Благодать»[510]. Достойно внимания, что И. А. Ильин в своем труде «Аксиомы религиозного опыта» стремится также исследовать субъективный религиозный опыт. Основное отличие «Аксиом религиозного опыта» от «Русского религиозного сознания» состояло в том, что Ильин стремился представить «философию религиозного опыта», используя методику феноменологической философии, в то время как Федотов русскую религиозность рассматривает исторически.
Умер Федотов в американском городке Бэкон и был похоронен в Нью-Йорке.
Так Федотов завершил свой жизненный путь и вместе с тем путь духовного развития от марксизма к идеализму и христианству, который до него прошли П. Струве, Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк. Однако этот духовный путь Федотова был своеобразным. Как заметил Ф. Степун, хорошо знавший Федотова и сотрудничавший с ним в 30-е гг., «читая Бердяева, Булгакова, Франка или Струве, чувствуешь, что, придя к вере, они отошли от своего прошлого, претворили его в своем новом религиозно-философском утверждении веры и Церкви. Федотов единственный, который, придя к Церкви, не отказался от своего интеллигентски-революционного прошлого». Однако при парадоксальном сочетании, по выражению Степуна, «православия с революционностью»[511] Федотов не остался марксистом.
В то же время его понимание марксизма было более объективным, чем у других бывших марксистов, ставших антимарксистами. Федотов писал в 1938 г.: «Марксизм культурно возможен как прививка к чему-то иному: даже у Маркса - к его классическому и гегельянскому гуманизму» (СГР, II, 192). Федотовская революционность заключалась в следовании им в течение всей его жизни демократическим убеждениям, в решительном отрицании монархического самодержавия, отвержении социальной реакционности, в утверждении принципов гуманизма и свободы на основе исторически трактуемого им православного христианства.
Это и отличало мировоззрение Федотова от социально-политических воззрений Ильина. Помимо этого у Ильина и Федотова был различный исследовательский метод. Первый шел к религиозной философии от правоведения, второй - от истории.