Супрематизм на пол
В общем, я периодически была взволнована проблемой оформления тетрадей. И вдруг (это был четвертый класс) я услышала от Вячеслава Михайловича слово "каллиграфия". Как-то так все сошлось, что он подбросил нам детские книжки, в которых тексты были оформлены рукописными шрифтами, а у моего коллеги, Сергея Владимировича Плахотникова, еще в первом классе родители смастерили подставки для письма.
Ну, вот. Берем подставку, деревянную ручку-макалку, бутылочку с чернилами (справа), промокашку, тряпицу (слева), к подставке резиночкой прикрепляем особую каллиграфическую тетрадь (четырехстрочную, вроде нотной) и начинаем красиво писать. "Красиво" - это как? Атак, как в трех наших книжках: "Тереме-теремке" - с образцом славянского письма; "Шторме" - с витиевато написанной "Песней старых мореходов с допотопных пароходов", а потому этот образец получил у нас название "19-й век"; и в "Мастере Маноле" - с буквами, напоминающими готические, которые "в народе" стали называться просто "Маноле".
Итак, располагая тремя образчиками письма, мы стали их осваивать, толком не владея собственным почерком. Вот вам и вся каллиграфия! И больше ничего за душой не было, в смысле каких-то познаний. О наклоне, нажиме, уставе, темпе я узнала много позже. "Легкость в мыслях необыкновенная", не так ли? Одним словом, драмогерменевтика!
Вход в каллиграфию у нас был таинственный, с придыханием. Одно слово "каллиграфия", которое тут же было выведено ("высунув язык") на титульном листе тетради, чего стоит! За подставками ходили вниз к Сергею Владимировичу - "след в след", на цыпочках. А подставки были чужие, именные. А чернила были вовсе не чернила, а - тушь! Черная тушь на красном паласе - супрематизм! Время от времени супрематическими становились портфели и стены. Если рожи были просто грязные, то язык окрашивался в черный цвет равномерно. (Как Леша или Катя решают проблему чернил - сквозная тема многих сочинений). На переменках коллеги деликатно подсказывали мне, где утереться ("Золушка ты наша!"). Причем этот макияж не отмывался даже мылом. И все знали, что у нас сегодня каллиграфия.
