Заброшенная дорога

Часто бывает, что чудеса находятся возле нас. Протяни руку п возьми, а мы її не подозреваем об этом! Тот день начался с маленького чуда: оказалось, низинный ольшаник сказочно богат грибами, Я набивал ими рубаху, бегом относил домой и возвращался в лес.

Как всегда бывает во время счастливого грибного промысла, я становился все разборчивее: я срывал лишь ма ленькие, рези- ново твердые грибы, а затем уже среди них стал выбирать самых ладных и чистеньких крепышей. Эти разборчивые поиски завели меня в глубь леса. Грибов вскоре стало меньше, потом они вовсе исчезли, но меня увлекло странствие по незнакомому лесу, менявшему свой облик по мере удаления от дачи.

Чем дальше я шел, тем плотнее росли деревья, трава поднялась в половину моего роста, и было все труднее пробираться вперед. И тут свершилось главное чудо дня.

Я набрел на небольшого, худенького мальчика в очках с толстой черепаховой оправой. Он полол, словно огородную гряду, невесть откуда взявшееся тут густо заросшее булыжное шоссе. Он уже расчистил довольно широкую полосу, там плотно круглились сероватые лобастые булыжники, а дальше шоссе терялось в густой поросли сорняков.

• Здравствуй, — сказал он, обернувшись и доброжелательно глядя на меня.
• Здравствуй, — отозвался я. — А что это за дорога? Я никогда ее раньше не видел.
• Не знаю... Ты не хочешь мне помочь?

Я пожал плечами и, нагнувшись, выдрал куст чертополоха с темно-красными цветами и цепкими шипиками. Затем я потащил какое-то длинное растение. Оно не поддавалось, вцепившись в землю длиннющими волосяно-тонкими корнями. Я из-

резал ладони, дока наконец вырвал его из земли. Да. это была работка! Недаром же у очкастої о мальчика руки бы ти в кровяных ссадинах. Мой пыл разом угас.

• Слушай, а зачем тебе это нужно? Ведь эта дорога никуда не ведет, — сказал я.

Мальчик осторожно снял очки.

• Все дороги куда-нибудь ведут. Разве стали бы ее строить, если бы она никуда не вела? Может быть, кто-то на другом конце тоже пробует ее расчистить? Кто-то идет мне навстречу, и мы встретимся. Нельзя дорогам зарастать.
• Я буду тебе помогать! — неожиданно для себя самого вскричал я.
• Спасибо, — сказал он искренне. — Приходи сюда завтра утром. Сегодня уже поздно, пора домой.

На другой день ни свет ни заря я устремился в лес. Я мчался сквозь ольшаник, мокрый с головы до пят, охваченный жгучим нетерпением и предвкушением встречи с мальчиком на заросшем шоссе. Его вера стала уже моей верой. Я был убежден, что без труда отыщу шоссе, ведь это так просто: все прямо сквозь ольшаник, березовый и осиновый редняк в другой лесок, забитый буреломом, и там обнажится чистая полоска синеватого и розового булыжника.

Я так и не нашел заброшенного шоссе. Все было похоже на вчерашнее: и деревья, и травы, и валежник, и заросли, и розовые свечи высоких цветов, но не было ни шоссе, ни мальчика. До заката мыкался я по лесу, измученный, голодный, с иссеченными травой ногами, но все было тщетно.

Мне никогда уже не попадалось ни заброшенного шоссе, ни проселка, ни стежки, что нуждались бы в моем спасающем труде. Но с годами я по-иному понял наставления мальчика. В моем сердце начиналось много дорог, ведущих к разным людям: и близким, и далеким, и к тем, о ком ни минуты нельзя забывать, и к почти забытым. Вот этим дорогам я был нужен, и я стал на вахту. Я не жалел ни труда, ни рук, я рвал напрочь чертополох, и крапиву, и всю прочую нечисть, не давал сорнякам глушить, разрушать их, превращать в ничто. Но если

я преуспевал в этом, то лишь потому, что всякий раз с другого конца дороги начиналось встречное движение. Лишь одну, самую важную дорогу не дано мне было спасти, быть может, потому, что никто не шевельнулся мне навстречу. (600)

По Юш Нагибину