<<
>>

3. Социально-субъективное регулирование социальных процессов

Это регулирование осуществляется посредством созданных для этой цели органов власти и управления. Как пишет В. Похмелкин1, осуществлять соци­альное регулирование — значит предоставлять участникам общественных от­ношений права и возлагать на них обязанности, а также закреплять гарантии и способы их осуществления.

Осмысление социально-регулятивного механизма позволяет обнаружить два противоположных метода упорядочивающего воз­действия на общественные процессы.

Первый метод основан на обособленности, неравенстве и соподчиненности социальных субъектов. Его использование связано с внешним управлением, ко­гда источник регулирования отделен от объекта, и, по существу, выражается в навязывании чужой воли, принуждении к исполнению обязанностей. Этот ме­тод социального регулирования базируется на классическом подходе к соци­альному управлению. Напомним, что классический подход основан на линей­ном представлении о социальных процессах и возможностях целенаправленно­го проектирования будущего и получения того результата, который нужен управляющему. Но чтобы управление было действенным, необходимо исклю­чить «вмешательство» других регуляций. Это достигается жестким волевым воздействием на объект, ограничением свободы его саморазвития.

По мнению Г.В. Атаманчука, управление как общественный институт представляет собой целеполагающее (т.е. сознательное, направляющее, проду­манное), организующее и регулирующее воздействие людей на собственную, общественную, коллективную, групповую жизнедеятельность как непосредст­венно (в форме самоуправления), так и через специально созданные структуры (государство, общественные объединения, партии, фирмы, кооперативы, ассо­циации и т.д.). То есть в основе управления лежит ясная, четко сформулиро­ванная цель.

129

Управление отличается от общественной саморегуляции, которая может быть стихийной, происходить хаотически, иногда случайно, возникать вследст­вие бесконтрольного столкновения интересов и воль, поступков и действий.

„2

Главное и определяющее в управлении: знание, мысль и воля человеческая .

Обратимся к нашей недавней истории, когда социально-субъективное ре­гулирование было преобладающим, причем не только на общенациональном, но и на местном уровне. Выключение человека из сферы властных отношений, когда деятельность его как гражданина отчуждается от власти, и он вынужден беспрекословно подчиняться воле свыше, приводит к утрате им своей само­стоятельности. Напомним, что даже при полной исключенности человека из управленческого процесса, его участие в социальном регулировании остается. Это участие обозначено как социокультурное регулирование. И все же давле­ние со стороны органов власти неизбежно приводит к деформациям и этого ре­гулирования. К. Маркс, разрабатывая теорию социального отчуждения, очень верно подметил диалектическую взаимосвязь, взаимообусловленность между отчуждением и самоотчуждением. То есть отчуждение, которое осуществляется через воздействие на человека извне, переходит в самоотчуждение, отражается на самом человеке, его действиях, отношении к другим людям, природе, себе.

Наши многолетние наблюдения за межличностными и межгрупповыми отношениями в сельской местности в 1970-1980-е годы привели к выводам о глубокой деформации сознания сельских жителей, проявляющейся в пренебре­жительном отношении к труду, иждивенчестве, моральной деградации3. Следу­ет признать, что отчуждение ведет к деформациям личности, ущербности ее бытия, не позволяет ей использовать свои возможности, отторгает от собствен­ных интересов, стремлений, делает осуществление их нереальным. Одна из важнейших целей местного самоуправления как раз и состоит в том, чтобы

1 Похмелкин В. В царство свободы дорога, http://www.librussia.ru/pohmelkin_l.htm

2 См.: Основы современного социального управления / Под ред. В.Н. Иванова. - M.: Высшая школа, 2000. - С. 8.

3 Новокрещенов А.В. Деформация сознания сельского населения и пути ее преодоления: Автореф.

дис. ...канд. социол. наук. -М. - 1990.

130 преодолеть отчуждение населения от власти, включить его в процесс социаль­ного регулирования.

Согласно Конституции Российской Федерации, источником власти в на­шей стране является народ, а государство призвано выражать его интересы. Практически то же самое было записано в последней Конституции СССР. Жизнь показала, что это выражение может осуществиться различными спосо­бами. От того, как соотносятся между собой воля государственной власти, всех ее ветвей с волей народа, всех слоев общества, зависит, есть или нет в обществе отчуждение.

Данные наших исследований взаимоотношений между органами власти и населением, которые в течение семи лет ежегодно проводятся в городах и рай­онах Западной Сибири1, свидетельствуют о том, что это отчуждение не преодо­лено, население по-прежнему не считает себя ни источником власти, ни субъ­ектом управления. Сама система организации властно-управленческих отноше­ний, хотя и сформированная на формально демократической основе, возникла по воле самой власти, не принята населением в полной мере.

Данные социологических исследований говорят еще и о том, что положе­ние государственной власти как выразительницы интересов народа понимается лишь в смысле ее права на безусловное руководство. Очевидно, в этом случае происходит подмена воли народа волей заинтересованного в своей политике субъекта власти, причем как в центре, так и на местах.

Абсолютизация верхним эшелоном власти своей роли в регулировании со­циальных процессов основывается на представлении о народе и не только о на­роде, но и местных органах власти как неспособных понять свои подлинные интересы и, тем более, реализовать их, поэтому они нуждаются в управлении сверху, в указаниях, что можно делать, а чего нельзя. И эти указания даются часто в виде законодательных актов, не имеющих социальной укорененности в об­ществе. Это прямо относится к местному самоуправлению, которому определена сфера компетенции, независимо от возможности и готовности ее осуществлять.

1Лонгитюдное социологическое исследование “Население и власть”.

131

Было бы неверно полностью отрицать наличие стремления федеральных органов власти к динамичному развитию общества, повышению качества жиз­ни населения. Но это понимается субъективно, в соответствии с собственными установками, вытекающими из потребностей различных политических групп в борьбе за власть, за сохранение своего статуса, права на возможность претво­рения в жизнь своего понимания своей модели динамичного развития.

На этом хотелось бы задержать внимание и обратиться к наиболее харак­терному периоду нашей истории — периоду сталинизма, когда воля централь­ного органа власти, и даже одного человека, считалась единственно верной, не подлежащей возражению. Дело доходило до абсурда, до крайней нетерпимости. Мнения, отличающиеся от мнения верхов, рассматривались как враждебные народу. В результате такого положения происходит отчуждение не только вла­сти от населения, которое утрачивает возможность оказывать обратное актив­ное воздействие на выработку и принятие государственных решений, но и ис­тины от власть имущих.

Реальную оценку положения дел в обществе могут дать общественные науки. Без такой оценки невозможно принять правильное решение, реально оценить перспективу и выработать адекватные меры по достижению постав­ленных целей. Но общественные науки, и прежде всего социология, оказались в нелегком положении. Критерием истины в научном исследовании стала не практика, как утверждает марксизм, а цитата из классиков того же марксизма или действующего Генерального секретаря. Достаточно найти и процитировать кого-то из «держателей истины» и уже можно считать выдвинутое положение доказанным. Не иерархи партии опирались на науку, а наука в нахождении ис­тины опиралась на иерархов партии.

Основанием отчуждения власти является противоречие между теми, кто властвует, и теми, кто подвластен. Произошли ли радикальные изменения в этом отношении в результате перехода от тоталитаризма к демократии? Орга­нов местного самоуправления и в формальном и в неформальном отношении в советский период не было.

Местные Советы являлись государственной властью

132

и проводили политику центра на местах. Это позволяло сидящим наверху со­средоточить в своих руках всю полноту власти. Но это была только возмож­ность. Чтобы эту возможность превратить в реальность, необходим был соот­ветствующий механизм, задачей которого являлось, с одной стороны, сохране­ние, упрочение и защита данного режима власти, а с другой — осуществление социального регулирования общества на основе решений политического руко­водства. Эти функции выполнялись не только верхним, стоящим у кормила го­сударственного руководства слоем лиц, но и через бюрократический аппарат государственной власти, который, будучи поставленным в жесткие условия су­бординационно-централизованных отношений, утрачивает свою самостоятель­ность, превращается в придаток власти. Причем в придаток верховной власти превращается не только аппарат, но и все органы власти, начиная от областного уровня и ниже. Их задача состояла в том, чтобы с помощью аппарата выпол­нять указания центра и отчитываться за выполнение.

Однако было бы ошибкой утверждать, что власть всегда действует без учета закономерностей естественного развития, без поддержки населения. Даже во время правления И.В. Сталина государственная власть имела широкую под­держку населения и пользовалась этой поддержкой. Во-первых, потому, что идеи социализма, реализуемые в нашей стране на эгалитаристской основе, были близки большинству населения, воспитанному в лоне православия и ислама. А во-вторых, харизматический тип господства, выразившийся в правлении И.В. Сталина, и сама его личность с типичными чертами харизматика вызывали симпатию населения СССР, соответствовали его менталитету. Как известно, харизматик должен постоянно поддерживать свою харизму, доказывать свое право на господство. В случае утраты харизмы господство становится, как ут­верждал М. Вебер, нелегитимным. И.В. Сталин оставался харизматическим ли­дером до своей кончины, но после нее авторитет власти пошатнулся в глазах общества.

Таков первый метод социально-субъективной регуляции.

Второй метод — либеральный, диспозитивный, гражданско-правовой, ав­тономный, он базируется на самостоятельности, естественной взаимозависимо-

133

сти людей и связан с использованием различных форм координации саморегу­лирования, основной из которых является добровольное соглашение. Этот ме­тод основан на так называемой постнеклассической парадигме социального управления. Один из адептов этой парадигмы — В.Л. Романов определяет ме­сто субъекта управления в структуре общества. Он полагает, что непосредст­венно включенный в социальную жизнь субъект живет этой жизнью, ее про­блемами, организуется в процессе социальной самоорганизации и реализуется в деле организации среды, в которую включен. Отсюда — полисубъектность со­циального управления, иерархически организованный и пронизывающий все общество управленческий процесс — социальные изменения вносят коррективы в структурные и качественные характеристики субъекта и объекта управления, не противопоставляя при этом, а синергизируя субъект-объектные отношения1.

В.Л. Романов — один из немногих, кто пытается раскрыть сущность соци­ального управления с постнеклассических позиций. Чтобы не исказить его мысль, приведем ее дословно: «Объективно он (процесс социального управле­ния — А.Н.) берет начало не из одной, какой-то высшей точки социального пространства, а зарождается во множестве микроуровневых очагов социальной самоорганизации. Спонтанно возникающие в процессе преодоления кризисной ситуации силы при прохождении индивидуумом точки бифуркации параметры порядка согласовывают частные и общие интересы конкретной общности и приобретают значение устраивающих (организующих) сил, направляющих и регулирующих движение (управляющих) факторов. Так в сопряжении самоор­ганизации, организации и управления формируется самоуправляемый локус. В процессе взаимодействия локальных социальных образований происходит от­бор параметров порядка, согласующих отношение и поведение компонентов системы следующего организационного уровня»1.

Это действительно новое и необычное представление о социальном управ­лении. Рассмотрим его на примере такого локуса, как семья, и попробуем со-

1 См.: Романов В.Л. Социальная самоорганизация и государственность. - M.: РАГС, 2000. С. 94.

134

гласовать с нашими идеями о социальном регулировании. Семья — самоорга­низующаяся система. Здесь очевиден процесс самоорганизации. Скажем, семья пережила кризисную ситуацию — развод, в результате чего возник новый тип семьи — неполная семья. Новое состояние семьи и сам факт развода оказывают влияние на социальную общность. Идет процесс упорядочения, в котором при­нимают участие органы власти (судебной и исполнительной), общественность, родственники, друзья, т.е. вступают в действие всевозможные типы формаль­ных институтов и неформальных связей. В конце концов, частные интересы сторон и общие интересы приобретают некое устраивающее всех состояние. Оно, в свою очередь, оказывает упорядочивающее воздействие на всю систему социальных отношений, касающихся этой ситуации. Каждый из элементов, взаимодействующих в данной ситуации, т. е. и суд, и ЗАГС, и органы социаль­ной защиты, и общественность, и бывшие супруги, осознает свою роль в упо­рядочении отношений. Рассматривая семью как таковую, следует заметить, что это типичный продукт социальной самоорганизации, причем чутко реагирую­щий на социальные процессы, видоизменяющийся, но всегда стремящийся к упорядочению процесса воспроизводства человека, его самосохранению.

Но не только семья, само государство есть продукт социальной самоорга­низации, денежное обращение, торговый обмен, школа как таковая — все или большинство социальных институтов никто специально не создавал, они воз­никли и сложились из социальной потребности в них как результат самоорга­низации. Приведенных примеров и рассуждений достаточно, чтобы убедиться в непрерывном самоорганизующемся социальном потоке, захватывающем все социальное поле. Хотя надо признать, что источник самосохранения лежит, прежде всего, в биологической субстанции, всеобщем стремлении к сохране­нию вида Человек. Однако и социальная составляющая играют свою роль, но вряд ли следует признавать ее роль, как, впрочем, и биологическую, самостоя­тельной. Они существуют и действуют в неразрывном единстве.

1См.: Романов В.Л. Указ соч. - С. 97.

135

Исходя из всего изложенного, можно сделать вывод: социальная самоорга­низация и саморегуляция есть имманентное свойство любой социальной систе­мы. Но и субъективное регулирующее начало — неотъемлемая составляющая социального развития.

Социально-субъективное регулирование ориентируется на конкретную цель. Есть ли цель у спонтанной саморегуляции? Наше мнение — упорядоче­ние. Но этот ответ порождает другой вопрос: для чего упорядочение? Л. фон Берталанфи, размышляя на эту тему, пишет: «Если мы посмотрим на живой ор­ганизм, то сможем наблюдать удивительный порядок, организацию в постоян­ном, непрерывном изменении, регулирование и явную телеологию. Подобно этому в человеческом поведении, если мы будем придерживаться строго бихе­виористской точки зрения, мы не можем не заметить целенаправленности, стремления к определенной цели»1. Но бихевиоризм, как известно, принадле­жит к классической эпохе. Напомню, что сторонники синергетического подхо­да к изучению социальных процессов Е.Н. Князева и С.П. Курдюмов1 говорят о неких структурах-аттракторах, представляющих собой «воронки», втягиваю­щие в себя поток. Причем эти структуры-аттракторы существуют в будущем и их можно рассматривать как цели эволюции. То есть телеология, таким обра­зом, в неявной форме все-таки признается синергетикой. В качестве аттракто­ров иногда называют идеальные ориентиры жизнеустройства индивидов и общностей, которые, согласуясь с социальными и природными идеалами, одно­временно направляют процесс формирования порядка на всех организационных уровнях социальной реальности. C этим можно было бы согласиться, если бы эти идеальные ориентиры жизнеустройства индивидов были приняты всеми или, по крайней мере, совпадали для большинства. Но это не так.

Вопрос о цели самоорганизации и саморегуляции чрезвычайно сложен. Однако мы не можем обойти его стороной, ибо в социальных процессах, наряду с управлением в традиционной форме: постановка целей, поиск и осуществле-

1См.: Исследования по общей теории систем. - M.: Прогресс, 1969. - С. 251.

136

ние средств, ведущих к ее осуществлению, всегда существует спонтанная само­организация. Хорошо, если их цели совпадают. Часто, и жизнь нам дает множе­ство примеров, когда управленческие решения противоречат ходу естественно­го развития. И тогда возникают социальные и биоприродные катаклизмы, от­ражающиеся в конечном счете на благополучии людей. Здесь важно понять, как соотносятся между собой два этих вида регулирования, что первично, а что вторично. Некоторые авторы[105][106] решительно и бесповоротно в основу социальной регуляции ставят субъект с его разумом и целеполаганиемс этим можно не со­гласиться. Сначала мы имеем стихийную регуляцию, самоорганизацию, естест­венное развитие и уже потом, на основе ясного осознания этого развития, — регулирующую деятельность человека. Самое важное здесь состоит в том, что­бы эта деятельность не противоречила естественному ходу развития. На харак­тер этих отношений обратил внимание еще древнекитайский мыслитель JIao Цзы. Он разработал и пропагандировал принцип недеяния, сопутствующий че­ловеческой эволюции. По его мнению, мудрый человек не действует, а в силу естественного движения Дао достигает желаемого результата[107]. Очевидно, речь идет не о бездействии, а о непротиводействии естественному развитию, соци­альной самоорганизации. В Китае известна поговорка: «Сядь у реки, жди, и труп твоего врага проплывет мимо тебя». Суть ее восходит к учению JIao Цзы.

Вряд ли удастся призвать современных государственных мужей последо­вать советам древнего китайского мыслителя. Сама мысль о возможной цели самоорганизации воспринимается с трудом. Причем это касается не только со­циальных, но и биологических процессов. Известный биолог Э. Брюкке, ирони­зируя над тем, что, используя физико-химическое объяснение, биологи во все времена испытывали потребность «опереться» на понятие «цели», заметил:

∖rι

«Телеология — это такая дама, без которой не может обойтись ни один биолог, однако с которой никто не решается появиться публично»1.

В 50-60-е годы в связи с бурным развитием информационно­кибернетического подхода была предпринята попытка «легализации» телеоло­гии. Американский биолог Э. Майер, рассуждая о случаях, когда можно гово­рить о цели и целенаправленности в природе и когда нельзя это делать, заявил, что индивид, который, выражаясь языком теории информации, «запрограмми­рован», может действовать целенаправленно. Целенаправленное действие осо­би целенаправленно не более и не менее, чем действие счетно-решающего уст­ройства, которое реагирует на разные сигналы в соответствии с заключенной в него программой[108][109].

Но запрограммированное целенаправленное поведение отличается от по­ведения, направляемого конечной причиной. Например, получение диплома о высшем образовании может быть конечной причиной поступления в вуз. А вот страстное обучение музыке лучше объяснить заложенными в человека способ­ностями. Чтобы различать эти два типа поведения, второй называют квазите- леологическим.

Заявление Э. Майера соответствует синергетической концепции самоорга­низации, которая рассматривает переход к состоянию организованности как ре­зультат спонтанных процессов. Возникающие в процессе самоорганизации структуры «запрограммированы» не заложенной извне программой, а самой природой самоорганизующейся системы. Конечно, нельзя выводы, полученные на биологическом объекте, механически перенести на социальный. Но, учиты­вая природную составляющую человеческого общества, пожалуй, нельзя кате­горически отрицать возможность экстраполяции выводов, сделанных Э. Майе­ром, на социальную систему.

138

Если предположить, что цель любой самоорганизующейся системы в при­обретении ею устойчивого состояния или упорядочения, то и цель управления в новой парадигме должна исходить из потребности системы в собственном ста­новлении и развитии и необходимости содействия этому процессу.

139

<< | >>
Источник: Новокрещёнов Александр Васильевич. Самоорганизация территориальных общностей как основа становления и развития местного самоуправления. Диссертация. Екатеринбург - 2003. 2003

Еще по теме 3. Социально-субъективное регулирование социальных процессов: