3. Социально-субъективное регулирование социальных процессов
Это регулирование осуществляется посредством созданных для этой цели органов власти и управления. Как пишет В. Похмелкин1, осуществлять социальное регулирование — значит предоставлять участникам общественных отношений права и возлагать на них обязанности, а также закреплять гарантии и способы их осуществления.
Осмысление социально-регулятивного механизма позволяет обнаружить два противоположных метода упорядочивающего воздействия на общественные процессы.Первый метод основан на обособленности, неравенстве и соподчиненности социальных субъектов. Его использование связано с внешним управлением, когда источник регулирования отделен от объекта, и, по существу, выражается в навязывании чужой воли, принуждении к исполнению обязанностей. Этот метод социального регулирования базируется на классическом подходе к социальному управлению. Напомним, что классический подход основан на линейном представлении о социальных процессах и возможностях целенаправленного проектирования будущего и получения того результата, который нужен управляющему. Но чтобы управление было действенным, необходимо исключить «вмешательство» других регуляций. Это достигается жестким волевым воздействием на объект, ограничением свободы его саморазвития.
По мнению Г.В. Атаманчука, управление как общественный институт представляет собой целеполагающее (т.е. сознательное, направляющее, продуманное), организующее и регулирующее воздействие людей на собственную, общественную, коллективную, групповую жизнедеятельность как непосредственно (в форме самоуправления), так и через специально созданные структуры (государство, общественные объединения, партии, фирмы, кооперативы, ассоциации и т.д.). То есть в основе управления лежит ясная, четко сформулированная цель.
129
Управление отличается от общественной саморегуляции, которая может быть стихийной, происходить хаотически, иногда случайно, возникать вследствие бесконтрольного столкновения интересов и воль, поступков и действий.
„2
Главное и определяющее в управлении: знание, мысль и воля человеческая .
Обратимся к нашей недавней истории, когда социально-субъективное регулирование было преобладающим, причем не только на общенациональном, но и на местном уровне. Выключение человека из сферы властных отношений, когда деятельность его как гражданина отчуждается от власти, и он вынужден беспрекословно подчиняться воле свыше, приводит к утрате им своей самостоятельности. Напомним, что даже при полной исключенности человека из управленческого процесса, его участие в социальном регулировании остается. Это участие обозначено как социокультурное регулирование. И все же давление со стороны органов власти неизбежно приводит к деформациям и этого регулирования. К. Маркс, разрабатывая теорию социального отчуждения, очень верно подметил диалектическую взаимосвязь, взаимообусловленность между отчуждением и самоотчуждением. То есть отчуждение, которое осуществляется через воздействие на человека извне, переходит в самоотчуждение, отражается на самом человеке, его действиях, отношении к другим людям, природе, себе.
Наши многолетние наблюдения за межличностными и межгрупповыми отношениями в сельской местности в 1970-1980-е годы привели к выводам о глубокой деформации сознания сельских жителей, проявляющейся в пренебрежительном отношении к труду, иждивенчестве, моральной деградации3. Следует признать, что отчуждение ведет к деформациям личности, ущербности ее бытия, не позволяет ей использовать свои возможности, отторгает от собственных интересов, стремлений, делает осуществление их нереальным. Одна из важнейших целей местного самоуправления как раз и состоит в том, чтобы
1 Похмелкин В. В царство свободы дорога, http://www.librussia.ru/pohmelkin_l.htm
2 См.: Основы современного социального управления / Под ред. В.Н. Иванова. - M.: Высшая школа, 2000. - С. 8.
3 Новокрещенов А.В. Деформация сознания сельского населения и пути ее преодоления: Автореф.
дис. ...канд. социол. наук. -М. - 1990.
130 преодолеть отчуждение населения от власти, включить его в процесс социального регулирования.
Согласно Конституции Российской Федерации, источником власти в нашей стране является народ, а государство призвано выражать его интересы. Практически то же самое было записано в последней Конституции СССР. Жизнь показала, что это выражение может осуществиться различными способами. От того, как соотносятся между собой воля государственной власти, всех ее ветвей с волей народа, всех слоев общества, зависит, есть или нет в обществе отчуждение.
Данные наших исследований взаимоотношений между органами власти и населением, которые в течение семи лет ежегодно проводятся в городах и районах Западной Сибири1, свидетельствуют о том, что это отчуждение не преодолено, население по-прежнему не считает себя ни источником власти, ни субъектом управления. Сама система организации властно-управленческих отношений, хотя и сформированная на формально демократической основе, возникла по воле самой власти, не принята населением в полной мере.
Данные социологических исследований говорят еще и о том, что положение государственной власти как выразительницы интересов народа понимается лишь в смысле ее права на безусловное руководство. Очевидно, в этом случае происходит подмена воли народа волей заинтересованного в своей политике субъекта власти, причем как в центре, так и на местах.
Абсолютизация верхним эшелоном власти своей роли в регулировании социальных процессов основывается на представлении о народе и не только о народе, но и местных органах власти как неспособных понять свои подлинные интересы и, тем более, реализовать их, поэтому они нуждаются в управлении сверху, в указаниях, что можно делать, а чего нельзя. И эти указания даются часто в виде законодательных актов, не имеющих социальной укорененности в обществе. Это прямо относится к местному самоуправлению, которому определена сфера компетенции, независимо от возможности и готовности ее осуществлять.
1Лонгитюдное социологическое исследование “Население и власть”.
131
Было бы неверно полностью отрицать наличие стремления федеральных органов власти к динамичному развитию общества, повышению качества жизни населения. Но это понимается субъективно, в соответствии с собственными установками, вытекающими из потребностей различных политических групп в борьбе за власть, за сохранение своего статуса, права на возможность претворения в жизнь своего понимания своей модели динамичного развития.
На этом хотелось бы задержать внимание и обратиться к наиболее характерному периоду нашей истории — периоду сталинизма, когда воля центрального органа власти, и даже одного человека, считалась единственно верной, не подлежащей возражению. Дело доходило до абсурда, до крайней нетерпимости. Мнения, отличающиеся от мнения верхов, рассматривались как враждебные народу. В результате такого положения происходит отчуждение не только власти от населения, которое утрачивает возможность оказывать обратное активное воздействие на выработку и принятие государственных решений, но и истины от власть имущих.
Реальную оценку положения дел в обществе могут дать общественные науки. Без такой оценки невозможно принять правильное решение, реально оценить перспективу и выработать адекватные меры по достижению поставленных целей. Но общественные науки, и прежде всего социология, оказались в нелегком положении. Критерием истины в научном исследовании стала не практика, как утверждает марксизм, а цитата из классиков того же марксизма или действующего Генерального секретаря. Достаточно найти и процитировать кого-то из «держателей истины» и уже можно считать выдвинутое положение доказанным. Не иерархи партии опирались на науку, а наука в нахождении истины опиралась на иерархов партии.
Основанием отчуждения власти является противоречие между теми, кто властвует, и теми, кто подвластен. Произошли ли радикальные изменения в этом отношении в результате перехода от тоталитаризма к демократии? Органов местного самоуправления и в формальном и в неформальном отношении в советский период не было.
Местные Советы являлись государственной властью
132
и проводили политику центра на местах. Это позволяло сидящим наверху сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Но это была только возможность. Чтобы эту возможность превратить в реальность, необходим был соответствующий механизм, задачей которого являлось, с одной стороны, сохранение, упрочение и защита данного режима власти, а с другой — осуществление социального регулирования общества на основе решений политического руководства. Эти функции выполнялись не только верхним, стоящим у кормила государственного руководства слоем лиц, но и через бюрократический аппарат государственной власти, который, будучи поставленным в жесткие условия субординационно-централизованных отношений, утрачивает свою самостоятельность, превращается в придаток власти. Причем в придаток верховной власти превращается не только аппарат, но и все органы власти, начиная от областного уровня и ниже. Их задача состояла в том, чтобы с помощью аппарата выполнять указания центра и отчитываться за выполнение.
Однако было бы ошибкой утверждать, что власть всегда действует без учета закономерностей естественного развития, без поддержки населения. Даже во время правления И.В. Сталина государственная власть имела широкую поддержку населения и пользовалась этой поддержкой. Во-первых, потому, что идеи социализма, реализуемые в нашей стране на эгалитаристской основе, были близки большинству населения, воспитанному в лоне православия и ислама. А во-вторых, харизматический тип господства, выразившийся в правлении И.В. Сталина, и сама его личность с типичными чертами харизматика вызывали симпатию населения СССР, соответствовали его менталитету. Как известно, харизматик должен постоянно поддерживать свою харизму, доказывать свое право на господство. В случае утраты харизмы господство становится, как утверждал М. Вебер, нелегитимным. И.В. Сталин оставался харизматическим лидером до своей кончины, но после нее авторитет власти пошатнулся в глазах общества.
Таков первый метод социально-субъективной регуляции.Второй метод — либеральный, диспозитивный, гражданско-правовой, автономный, он базируется на самостоятельности, естественной взаимозависимо-
133
сти людей и связан с использованием различных форм координации саморегулирования, основной из которых является добровольное соглашение. Этот метод основан на так называемой постнеклассической парадигме социального управления. Один из адептов этой парадигмы — В.Л. Романов определяет место субъекта управления в структуре общества. Он полагает, что непосредственно включенный в социальную жизнь субъект живет этой жизнью, ее проблемами, организуется в процессе социальной самоорганизации и реализуется в деле организации среды, в которую включен. Отсюда — полисубъектность социального управления, иерархически организованный и пронизывающий все общество управленческий процесс — социальные изменения вносят коррективы в структурные и качественные характеристики субъекта и объекта управления, не противопоставляя при этом, а синергизируя субъект-объектные отношения1.
В.Л. Романов — один из немногих, кто пытается раскрыть сущность социального управления с постнеклассических позиций. Чтобы не исказить его мысль, приведем ее дословно: «Объективно он (процесс социального управления — А.Н.) берет начало не из одной, какой-то высшей точки социального пространства, а зарождается во множестве микроуровневых очагов социальной самоорганизации. Спонтанно возникающие в процессе преодоления кризисной ситуации силы при прохождении индивидуумом точки бифуркации параметры порядка согласовывают частные и общие интересы конкретной общности и приобретают значение устраивающих (организующих) сил, направляющих и регулирующих движение (управляющих) факторов. Так в сопряжении самоорганизации, организации и управления формируется самоуправляемый локус. В процессе взаимодействия локальных социальных образований происходит отбор параметров порядка, согласующих отношение и поведение компонентов системы следующего организационного уровня»1.
Это действительно новое и необычное представление о социальном управлении. Рассмотрим его на примере такого локуса, как семья, и попробуем со-
1 См.: Романов В.Л. Социальная самоорганизация и государственность. - M.: РАГС, 2000. С. 94.
134
гласовать с нашими идеями о социальном регулировании. Семья — самоорганизующаяся система. Здесь очевиден процесс самоорганизации. Скажем, семья пережила кризисную ситуацию — развод, в результате чего возник новый тип семьи — неполная семья. Новое состояние семьи и сам факт развода оказывают влияние на социальную общность. Идет процесс упорядочения, в котором принимают участие органы власти (судебной и исполнительной), общественность, родственники, друзья, т.е. вступают в действие всевозможные типы формальных институтов и неформальных связей. В конце концов, частные интересы сторон и общие интересы приобретают некое устраивающее всех состояние. Оно, в свою очередь, оказывает упорядочивающее воздействие на всю систему социальных отношений, касающихся этой ситуации. Каждый из элементов, взаимодействующих в данной ситуации, т. е. и суд, и ЗАГС, и органы социальной защиты, и общественность, и бывшие супруги, осознает свою роль в упорядочении отношений. Рассматривая семью как таковую, следует заметить, что это типичный продукт социальной самоорганизации, причем чутко реагирующий на социальные процессы, видоизменяющийся, но всегда стремящийся к упорядочению процесса воспроизводства человека, его самосохранению.
Но не только семья, само государство есть продукт социальной самоорганизации, денежное обращение, торговый обмен, школа как таковая — все или большинство социальных институтов никто специально не создавал, они возникли и сложились из социальной потребности в них как результат самоорганизации. Приведенных примеров и рассуждений достаточно, чтобы убедиться в непрерывном самоорганизующемся социальном потоке, захватывающем все социальное поле. Хотя надо признать, что источник самосохранения лежит, прежде всего, в биологической субстанции, всеобщем стремлении к сохранению вида Человек. Однако и социальная составляющая играют свою роль, но вряд ли следует признавать ее роль, как, впрочем, и биологическую, самостоятельной. Они существуют и действуют в неразрывном единстве.
1См.: Романов В.Л. Указ соч. - С. 97.
135
Исходя из всего изложенного, можно сделать вывод: социальная самоорганизация и саморегуляция есть имманентное свойство любой социальной системы. Но и субъективное регулирующее начало — неотъемлемая составляющая социального развития.
Социально-субъективное регулирование ориентируется на конкретную цель. Есть ли цель у спонтанной саморегуляции? Наше мнение — упорядочение. Но этот ответ порождает другой вопрос: для чего упорядочение? Л. фон Берталанфи, размышляя на эту тему, пишет: «Если мы посмотрим на живой организм, то сможем наблюдать удивительный порядок, организацию в постоянном, непрерывном изменении, регулирование и явную телеологию. Подобно этому в человеческом поведении, если мы будем придерживаться строго бихевиористской точки зрения, мы не можем не заметить целенаправленности, стремления к определенной цели»1. Но бихевиоризм, как известно, принадлежит к классической эпохе. Напомню, что сторонники синергетического подхода к изучению социальных процессов Е.Н. Князева и С.П. Курдюмов1 говорят о неких структурах-аттракторах, представляющих собой «воронки», втягивающие в себя поток. Причем эти структуры-аттракторы существуют в будущем и их можно рассматривать как цели эволюции. То есть телеология, таким образом, в неявной форме все-таки признается синергетикой. В качестве аттракторов иногда называют идеальные ориентиры жизнеустройства индивидов и общностей, которые, согласуясь с социальными и природными идеалами, одновременно направляют процесс формирования порядка на всех организационных уровнях социальной реальности. C этим можно было бы согласиться, если бы эти идеальные ориентиры жизнеустройства индивидов были приняты всеми или, по крайней мере, совпадали для большинства. Но это не так.
Вопрос о цели самоорганизации и саморегуляции чрезвычайно сложен. Однако мы не можем обойти его стороной, ибо в социальных процессах, наряду с управлением в традиционной форме: постановка целей, поиск и осуществле-
1См.: Исследования по общей теории систем. - M.: Прогресс, 1969. - С. 251.
136
ние средств, ведущих к ее осуществлению, всегда существует спонтанная самоорганизация. Хорошо, если их цели совпадают. Часто, и жизнь нам дает множество примеров, когда управленческие решения противоречат ходу естественного развития. И тогда возникают социальные и биоприродные катаклизмы, отражающиеся в конечном счете на благополучии людей. Здесь важно понять, как соотносятся между собой два этих вида регулирования, что первично, а что вторично. Некоторые авторы[105][106] решительно и бесповоротно в основу социальной регуляции ставят субъект с его разумом и целеполаганиемс этим можно не согласиться. Сначала мы имеем стихийную регуляцию, самоорганизацию, естественное развитие и уже потом, на основе ясного осознания этого развития, — регулирующую деятельность человека. Самое важное здесь состоит в том, чтобы эта деятельность не противоречила естественному ходу развития. На характер этих отношений обратил внимание еще древнекитайский мыслитель JIao Цзы. Он разработал и пропагандировал принцип недеяния, сопутствующий человеческой эволюции. По его мнению, мудрый человек не действует, а в силу естественного движения Дао достигает желаемого результата[107]. Очевидно, речь идет не о бездействии, а о непротиводействии естественному развитию, социальной самоорганизации. В Китае известна поговорка: «Сядь у реки, жди, и труп твоего врага проплывет мимо тебя». Суть ее восходит к учению JIao Цзы.
Вряд ли удастся призвать современных государственных мужей последовать советам древнего китайского мыслителя. Сама мысль о возможной цели самоорганизации воспринимается с трудом. Причем это касается не только социальных, но и биологических процессов. Известный биолог Э. Брюкке, иронизируя над тем, что, используя физико-химическое объяснение, биологи во все времена испытывали потребность «опереться» на понятие «цели», заметил:
∖rι
«Телеология — это такая дама, без которой не может обойтись ни один биолог, однако с которой никто не решается появиться публично»1.
В 50-60-е годы в связи с бурным развитием информационнокибернетического подхода была предпринята попытка «легализации» телеологии. Американский биолог Э. Майер, рассуждая о случаях, когда можно говорить о цели и целенаправленности в природе и когда нельзя это делать, заявил, что индивид, который, выражаясь языком теории информации, «запрограммирован», может действовать целенаправленно. Целенаправленное действие особи целенаправленно не более и не менее, чем действие счетно-решающего устройства, которое реагирует на разные сигналы в соответствии с заключенной в него программой[108][109].
Но запрограммированное целенаправленное поведение отличается от поведения, направляемого конечной причиной. Например, получение диплома о высшем образовании может быть конечной причиной поступления в вуз. А вот страстное обучение музыке лучше объяснить заложенными в человека способностями. Чтобы различать эти два типа поведения, второй называют квазите- леологическим.
Заявление Э. Майера соответствует синергетической концепции самоорганизации, которая рассматривает переход к состоянию организованности как результат спонтанных процессов. Возникающие в процессе самоорганизации структуры «запрограммированы» не заложенной извне программой, а самой природой самоорганизующейся системы. Конечно, нельзя выводы, полученные на биологическом объекте, механически перенести на социальный. Но, учитывая природную составляющую человеческого общества, пожалуй, нельзя категорически отрицать возможность экстраполяции выводов, сделанных Э. Майером, на социальную систему.
138
Если предположить, что цель любой самоорганизующейся системы в приобретении ею устойчивого состояния или упорядочения, то и цель управления в новой парадигме должна исходить из потребности системы в собственном становлении и развитии и необходимости содействия этому процессу.
139