<<
>>

Идеи и образы

«Платон, вообще говоря, с большой неохотой пус­кался в чисто абстрактную лагику, - пишет А.Ф.Лосев. - Эта последняя всегда таится у него под покровом ми- фолого-поэтических и символических образов» (104c, 55).

Сказанное можно в полной мере отнести к диалогу «Пир» в целом и к речи Сократа в частности.

Руководствуясь принципом тематической опреде­ленности, речь Сократа можно подразделить на три ос­новные части[1]. Тема первой части (199d-204c) - «Эрот и его качества». Тема второй (204d-209e) - «Любовь и бессмертие». Тема третьей (210a-121a) — «Прекрасное по природе».

Принимая во внимание способ изложения, мы уви­дим в первой части три подраздела. Первый - диалог Сократа с Агафоном. Результатом этого диалога стано­вится сомнение в том, что Эрот красив и добр. Второй подраздел - пересказ Сократом разговора с Диотимой, в ходе которого жрица доказывает собеседнику, что Эрот - не бог. Третий подраздел содержит характерис­тику Диотимой Эрота как гения, включающую разъяс­нение того, что такое гений, рассказ (миф) о происхож­дении Эрота и характеристику Эрота как философа. Вторая часть Сократова слова об Эроте состоит из двух подразделов. Первый - диалог Сократа с Диотимой, в ходе которого обосновывается положение, что любовь есть стремление «родить и произвести на свет в прек­расном», второй - иллюстрация-разъяснение ключе­вых положений первого подраздела.

Тематическое единство третьей, кульминационной части Сократовой речи (содержащей характеристику прекрасного самого по себе) выражено в понятийно-вы - сказывательном (или, что то же самое, понятийно-про­позициональном) комплексе, который и является основ­ной идеей «Пира» - «идеей идеи» прекрасного. Выска- зывательная компонента данного комплекса содержит положения о том, что прекрасное само по себе существу­ет, что до созерцания такого прекрасного может под­няться человек, что наградой за достижение этой цели станет обладание истиной и истинной добродетелью, любовь богов и приобретение бессмертия в том смысле, B каком это возможно для смертного существа.

Положе­ния о существовании объекта-цели и о награде за его достижение дополняются «инструктивными» положе­ниями - о том, каким образом следует к этой цели идти.

Понятийная компонента «идеи идеи» прекрасного - понятие «прекрасного самого по себе», или «прекрасно­го по природе». Диотима характеризует такое прекрас­ное как вечное, неизменное и абсолютное. Характерис­тика дается главным образом путем перечисления от­сутствия признаков: не возникает, не уничтожается, не увеличивается, не уменьшается, в ситуации сравнения с другим не утрачивает свойства быть прекрасным, не имеет примесей, не обременено человеческой плотью, красками и прочим «бренным вздором» (211e). Очевид­но, что данное описание свойств прекрасного не может претендовать на статус «дефиниции» - строгого логи­ческого определения.

B истории логики Платон считается автором, кото­рый, хотя и не разработал теории определения, исполь­зовал прием определения во многих своих трудах. К.По- па видит одну из особенностей платоновского подхода к определению в том, что для этого философа определение служит инструментом не только идентификации десиг­ната соответствующего имени, но и одновременно сред­ством раскрытия природы или сущности этого десигната (108, с. 14). Учение Платона об идеях и его поиск опреде­лений явились предпосылками аристотелевского уче­ния о понятии и определении. Однако способ задания по­нятий в диалоге «Пир» значительно отличается от спосо­ба их заданий в диалогах, посвященных поиску опреде­лений. Для сравнения сошлемся на пример наиболее ре­зультативного поиска такого рода - диалог «Софист», где итогом исканий становится дефиниция софистики как «основанного на мнении лицемерного подражания искусству, запутывающему другого в противоречиях, подражания, принадлежащего к части изобразительно­го искусства, творящей призраки и с помощью речей вы­деляющей в творчестве не божественную, а человечес­кую часть фокусничества» (105, 268d). Образная насы­щенность данной дефиниции ничуть не исключает ее точности, поскольку смысл каждого из используемых выражений вполне определенно задается в ходе диалога.

B «Пире» же поиск определения прекрасного не являет­ся целью действующих лиц. «Достигаемое» здесь поня­тие прекрасного следует скорее отнести к «понятиям-об­разам» в терминологии И.А.Герасимовой.

Характеризуя понятие как «имя, мыслимое вместе с сопряженнымисмыслами» (35, с. 114), И.АГерасимова выделяет в особую группу понятия-образы, подчерки­вая, что именно такие понятия характерны для гумани­тарных текстов. Специфику понятия-образа определяет необязательность ясного выражения содержания. Ког­нитивная функция такого понятия, согласно И.А.Гера­симовой, - «создание целостного представления, сопро­вождающегося активизацией интуитивной и эмоцио­нальной сфер». Для выполнения данной функции не обязательно «определять» смысл, достаточно «указать» на него - с помощью контекста, сравнения, метафоры. Созданию образа служат художественные приемы, ко­торые могут использоваться наряду с научными приема­ми введения новых понятий (см.: Там же, с. 120).

«В одном из самых своих вдохновенных диалогов, а именно в «Федре», а также в одном из самых вдохновен­ных собраний речей, а именно в «Пире», - писал А.Ф.Лосев, - Платон проповедует любовное неистовство в качестве сущности эстетического переживания; и в то же самое время и там и здесь пределом и наивысшим напряжением эстетического переживания оказывается не что иное, как именно идея красоты, то есть наиболее общая конструкция логической структуры эстетическо- гопереживания» (73, с. 176). Смыслимени «прекрасное по природе» задается в «Пире» не только указанием на то, чем это прекрасное по природе не является (фрагмен­ты 211a-211b), но и, собственно, всем текстом диалога. При этом Платон широко использует сопоставление и противопоставление как логический, психологический и художественный приемы. C прекрасным самим по се­бе (идеей) сопоставляются плотское прекрасное и интел­лектуальное прекрасное. C одной стороны, эти виды прекрасного отличны от идеи прекрасного, с другой - рассматриваются как с ней связанные, «причастные» к ней.

Представления о прекрасном теле и о прекрасной душе, о красоте нравов и красоте наук, метафора «отк­рытого моря красоты», созерцание которого позволяет «обильно рождать великолепные речи и мысли», - все это участвует в создании образа прекрасного по приро­де, которое и есть идея прекрасного.

Мысли, которые излагает Платон в текстах своих диа­логов, всегда принадлежат тому или иному персонажу. Образы людей, рождающих или пересказывающих мыс­ли, неизбежно оказывают влияние на восприятие послед­них. He случайно основная идея «Пира» излагается яко­бы в пересказе слов Диотимы. Авторитет жрицы, чьи мо­литвы отсрочили на десять лет чуму в Афинах, - один из факторов, компенсирующих логический провал между характеристикой идеи прекрасного и содержащимися в речи Сократа аргументационными конструкциями.

Для литературоведческого анализа «Пира» как дра­матического произведения существенно то, что Сократ здесь выполняет функции сценического персонажа, иг­рая сразу две роли - свою и Диотимы, притворяется не­веждой и учит зрителя истине «от лица» искушенной в диалектике жрицы. Важно и то, что Федр - поклонник красноречия и знаток древних генеалогий, а Павсаний отличается интересом к философским спорам, Эрикси- мах - известный врач и сын врача, Аристофан - коме­диограф (потешающий гостей описанием забавных су­ществ), а хозяин дома Агафон - трагический поэт (cM.:75, с. 133-136). А.Ф.Лосев и А.А.Тахо-Годи упо­добляют диалог «Пир» музыкальному произведению, основная тема которого - восхождение человека к выс­шему благу, являющемуся воплощением идеи высшей любви. «Эта обязательная для всех тема, - пишут они, - разрабатывается самым различным образом. Каждый из участников состязания, сохраняя основную мелодию, обогащает ее своими вариациями, создавая характерные только для него парафразы, каждый раз выделяя то один музыкальный голос, то другой. Каж­дый из голосов выступает в определенном порядке. По мере нарастания и наполнения заданной темы голоса крепнут, становятся все увереннее, пока их всех не пе­рекрывает голос Сократа, которого слушают с благого­вением.

Ho оказывается, что и сам Сократ только вто­рит голосу мудрой жрицы Диотимы. Отзвуками ее ре­чей полнится голос Сократа для того, чтобы потом стать темой для разработки речи Алкивиада, который уже в конце состязания представит Сократа как живое вопло­щение духовной красоты» (75, с. 129).

Ha первый взгляд может показаться, что теоретико­аргументационный подход, который является основ­ным в нашем рассмотрении, имеет мало общего с исто­рико-литературным. Тем не менее было бы неразумно игнорировать последний, стремясь выявить факторы успеха текста, проникнуть в «тайну» его воздействия на читателей разных эпох.

Создав диалоги, главным действующим лицом кото­рых является Сократ, Платон, выражаясь современным языком, эффективно решил задачу увековечения памя­ти своего учителя. Ученический подвиг Платона позво­ляет сопоставить мощь Сократовой мысли с мощью афинской демократии, и результат такого сопоставле­ния будет не в пользу последней. Герои диалогов, всту­пающие в спор с Сократом, неизменно бывают вынужде­ны согласиться с ним, убеждаясь в конце концов в его правоте. Монологи Сократа, не столь уже редкие в диа­логах Платона, всегда выглядят более убедительными, чем речи его собеседников. Даже в «Пире», где действу­ющие лица не являются антагонистами (момент состя­зательности здесь присутствует, но это благородное сос­тязание, «агон» единомышленников (75, с. 133), Пла­тон не оставляет Сократа в положении, допускающем хоть толику сомнений в его безусловном превосходстве над окружающими. Последняя из речей «Пира», речь красавца Алкивиада, рисует Сократа как живое вопло­щение «достигнутого средствами абстрактной мысли сократовского определения Эрота» (75, с. 137).

РечьАлкивиада, отмечаетА.Ф.Лосев, «полнаилири- ки, и вакхического пафоса, и драматизма, и интимной исповеди, и повествования, и философского рассужде­ния, и многого такого, что даже трудно зафиксировать терминологически» (74, с. 111). А.Ф.Лосев видит в речи Алкивиада, как и в речи Сократа, свидетельство того, как свободно относился Платон к ораторскому искус­ству.

B речи Алкивиада Сократ предстает не только как человек, совершающий благородные поступки, стойко переносящий тяготы военного похода (в страшную сту­жу он ходит по льду босиком), спасающий в бою ранено­го друга. Сократ еще и непревзойденный оратор. Созда­нию образа Сократа-оратора служит здесь описание со­стояния, в которое приводят слушателей его речи. У Ал­кивиада, слушающего Сократа, «сердце бьется в груди гораздо сильнее, чем у беснующихся корибантов», из глаз льются слезы, душа приходит в смятение, «негодуя на рабскую жизнь». Алкивиад утверждает, что не испы­тывал ничего подобного, слушая Перикла и других пре­восходных ораторов, хотя и находил, что они хорошо го­ворят (215d-215e). Ключ к красноречию Сократа - срав­нение его с силеном, фигуркой сатира, внутри которой помещались изображения богов или флаконы с аромати­ческими веществами. «В самом деле, если послушать Сократа, то на первых порах речи его кажутся смешны­ми: они облечены в такие слова и выражения, что напо­минают шкуру этакого наглеца-сатира, - говорит Алки­виад. - Ha языке у него вечно какие-то вьючные ослы, кузнецы, сапожники и дубильщики, и кажется, что го­ворит он всегда одними и теми же словами одно и то же, и поэтому всякий неопытный и недалекий человек готов поднять его речи на смех. Ho если раскрыть их и загля­нуть внутрь, то сначала видишь, что только они и содер­жательны, а потом что эти речи божественны, что они таят в себе множество изваяний добродетели и касаются множества вопросов, вернее сказать, всех, которыми по­добает заниматься тому, кто хочет достичь высшего бла­городства» (221e-222a). Алкивиад признает, что сты­дится Сократа, ибо сознает, что ничем не может опрове­ргнуть его представлений, но соблазняется почестями толпы, стоит лишь покинуть учителя.

А.Ф.Лосев считает, что в «Пире», как и во многих других диалогах Платона, важную роль играет образ охоты. Чтобы оценить по достоинству значение этого об­раза, следует принимать во внимание не только слово «охота», но и связанные с охотой действия - охотиться, преследовать, выискивать, догонять, овладевать, бо­роться, ловить, ускользать, скрываться. Распростране­ние метафоры охоты на область смыслов и чувств делает возможным «охотиться за именами», «обойти и поохо­титься» словами, «ловить слова», «бежать» от ответа, «преследовать» удовольствие, «преследовать» истину. «И гносеология и эстетика и вся философия Платона, - пишет А.Ф.Лосев, - мыслится им в виде охоты, в виде выжидания, преследования, поимки и использования живых существ, которые отличаются диким характе­ром и которые только в порядке человеческого воспита­ния становятся ручными, всегда доступными и макси­мально понятными. ...Прекрасное есть вечная идея, ко­торая требует вечной любви от всего, что ей подчинено, и которая в результате этого предстает перед нами в ви­де пластических фигур, в виде скульптурных изваяний, пронизанных светом и любовью. Ho как достигнуть та­кой идеи? Прежде всего надо за ней охотиться. Ведь для эмпирического человеческого наблюдения она рассыпа­на и разбросана по бесчисленному количеству вещей, живых существ, всякого рода тел людей и событий, вся­кого рода произведений науки и искусства. Нужно вы­слеживать отсветы вечной красоты во всех этих предме­тах, нужно преследовать их, гоняться за ними, нужно пользоваться соответствующим оружием и дрессиро­ванными животными, нужно ловить ее, схватывать ее и уже потом любоваться ею. Oxoma - прежде всего» (74, с. 284, 290).

Насколько подобное описание охоты применимо к «Пиру»? Соответствует ли последовательность хвалеб­ных речей, произносимых друзьями Агафона и им са­мим, темпу .и азарту охоты? При всех оговорках, ис­пользование метафоры охоты в целях «освещения» пу­тей движения мысли участников пира достаточно про­дуктивно. Примечательно, что цель охоты в этом диа­логе не сформулирована изначально. Исходная зада­ча - сочинение похвальных слов Эроту - первоначально видится как воспевание благ, которыми он наделяет людей, и лишь в последних речах ставится цель выяс­нить, кто же такой Эрот. B итоге Эрот, «попадающий в силки охотников», оказывается не тем, кем представ­лялся поначалу. Ho главной «добычей» становится не он, а то, «ловля» чего и не замышлялась, - прекрасное по природе.

Диалоги Платона - важная веха в рефлексии над процессами аргументации и в формировании логики как науки* о рассуждении. Оценка роли логических и эстетических начал в творчестве великого автора тыся­челетия спустя зависит не в последнюю очередь от вку­сов и особенностей восприятия исследователя, дающе­го такую оценку. Образ Сократа как непревзойденного мастера аргументации - несомненное достояние интел­лектуальной культуры. Вместе с тем не следует забы­вать, что способы Платоновой аргументации, связан­ные прежде всего с использованием вопросно-ответных процедур, подвергались критической оценке не только современниками Платона, но и авторами гораздо более поздних эпох. Именно с особенностями аргументации связывал затруднения в восприятии текстов Платона Е.Орлов, автор очерка о Платоне, опубликованного в конце XIX века в серии «Жизнь замечательных людей» известного русского издателя Ф.Ф.Павленкова. Оценка Е.Орлова столь показательна в отношении читательс­кого восприятия, что заслуживает обширного цитиро­вания. «Наш ум, - пишет Е.Орлов, - нередко изнемога­ет под черепашьим ходом аргумента [под «аргумен- том»здесь понимается процесс аргументации. - AA.], останавливающегося на таких положениях, которые и без дальнейших объяснений представляются нам ясны­ми, как день; мы приходим часто в нетерпение от этой массы соображений и вопросов, которые нам кажутся вовсе ненужными; мы иногда даже обвиняем автора в педантизме за его столь мелкое распластывание поня­тий и предложений и, наконец, прямо негодуем, если на самом интересном для нас месте, когда читатель нап­рягает всю силу своей мысли и внимания, его, под пред­логом дальнейшего разъяснения, вдруг прерывают воз­ражением или вопросом, который нам кажется триви­альным и плоским» (94, с. 93). Тот же автор дает высо­чайшую оценку художественным качествам платонов­ских текстов и силе их воздействия на читателя: «Мы имеем здесь дело с одним из самых блестящих писате­лей не только в греческой, но и во всемирной литерату­ре: богатый, гибкий, мелодичный язык Эллады дости­гает у Платона такой же высоты и художественной пластичности, как мрамор под рукой Фидия. Прелесть выражений, простота и непринужденность оборотов, яркие образы, пленительные мифы и, под всем этим, все оживляющий и согревающий поток глубокого поэ­тического чувства заставляют нас забывать все окружа­ющее при чтении многих страниц и даже целых диало­гов... Прибавьте к этому, что действующие лица Плато­на никогда не являются резонирующими отвлеченнос­тями... но, напротив, представляют удивительную гале­рею живых во весь рост фигур, проходящих мимо на­ших взоров, со всеми их индивидуальными особенно­стями, - определенными, драматически очерченными личностями данной эпохи и данной страны, которые живут, умирают, смеются, плачут, влюбляются, нена­видят и прочее» (94, с. 93).

При всем богатстве и разнообразии используемых Платоном средств, обеспечивающих эффект восприя­тия читателем его мыслей и рассуждений как вдохнов­ляющих, исторический успех диалогов был бы невоз­можен, если бы эти мысли не соответствовали культур­ным запросам эпохи, не были подготовлены предшест­вующим развитием человеческого разума и социаль­ным опытом. «Переконструирование» общины рабо­владельческим государством, сопровождаемое «пере­конструированием» мира сознанием с использованием средств понятийного мышления, аналогия между пла­тоновскими идеями и богами древней мифологии, изумление, вызываемое в древних греках свойствами чисел, преклонение перед мыслью человека, познаю­щего бытие, объективная потребность в новых началах культуры и жизни, противостоящих духовному и соци­альному разложению греческих городов в первой поло­вине IV в. до н.э. (см.: 75, с. 108-109; 74, с. 402-405), - без учета этих и подобных факторов невозможно объяс­нить эффект воздействия платоновских текстов.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме Идеи и образы: