<<
>>

Интеллектуальная фабула «Пира». Аргументация и парааргументация

«Диалоги Платона, - пишет А.Ф.Лосев, — это насто­ящая драма человеческой мысли, так как поиски ис­тины не менее драматичны, чем события практиче­ской жизни. Теория для Платона (греч.

theoria - созер­цание) - в данном случае созерцание истины - так же важна, как и практика, т.е. действие, дело (греч. prax­is)» (72, с. 198). Сказанное можно в полной мере отнес­ти и к диалогу «Пир», с его контрастами и неожидан­ными поворотами мысли, которые читатель диалога проходит вместе с его героями.

Интеллектуальная фабула философского текста, представленного в виде литературного произведения, отличается от фабулы литературной. Если литератур­ная фабула «Пира» начинается со встречи Аполлодора (от лица которого ведется повествование) с Главконом, желающим узнать содержание речей о любви, произ­носившихся на пиру в доме трагического поэта Агафо­на много лет назад, то интеллектуальная фабула того же произведения начинается с «обнаружения» своеоб­разного противоречия-несправедливости. Это противо­речие между величием бога Эрота и отсутствием посвя­щенных ему гимнов или хотя бы похвальных слов. Ha данное противоречие обращает внимание один из участников пира, врач Эриксимах, цитируя присут­ствующего здесь же Федра. «Сколько раз Федр при мне возмущался, - говорит Эриксимах, - «He стыдно ли, Эриксимах, что, сочиняя другим богам и гимны и пэа- ны, Эроту, такому великому и могучему богу, ни один из поэтов - а их было множество, не написал даже по­хвального слова» (177b). Компенсировать эту неспра­ведливость предназначена серия похвальных речей об Эроте, которые по очереди должны произнести участ­ники пира.

Похвальное слово естественно предполагает пере­числение достоинств восхваляемого. B этом духе и вы­держаны речи, предшествующие Сократовой, - речи Федра, Павсания, Эриксимаха, Аристофана и Агафона.

B комментаторской литературе принято отмечать, что Федр не говорит об Эроте ничего нового.

Ставить под сомнение авторитет комментаторов нет оснований, однако это никоим образом не означает, что данная речь является всего лишь перечислением замечатель­ных свойств Эрота, «поданных» с соответствующими словесными украшениями. Аргументационный анализ речи Федра показывает, что ее текст по своей логичес­кой стройности превосходит текст речи Сократа.

Федр последовательно строит три элементарные ар­гументационные конструкции, тезисы которых служат основаниями для заключения речи. Прежде всего, он утверждает, что Эрот - древнейший бог и в этом - одна из причин, по которой люди восхищаются Эротом. B подтверждение своей мысли этот гость Агафона ссыла­ется на источники, устные и письменные. Федр обра­щает внимание прежде всего на следующее. Во-первых, ни один рассказчик или поэт не упоминает о родителях Эрота. Во-вторых, Гесиод говорит, что Эрот родился вместе с Геей после Хаоса, и с ним согласен Акусилай, автор древних генеалогий. Наконец, Парменид гово­рит, что рождающая сила сотворила Эрота первым из всех богов.

Далее в речи Федра характеризуется поведение лю­дей, одаренных любовью, и отношение богов к их пос­тупкам. Утверждается, что влюбленный и возлюблен­ный - самое большое благо друг для друга, и в обоснова­ние этого выдвигается суждение общего характера, гла­сящее, что любовь лучше, чем кто-либо, учит человека «стыдиться постыдного и честолюбиво стремиться K прекрасному». Ссылки на жизненные наблюдения и произведения литературы играют роль иллюстрации и обоснования одновременно. Утверждается, что при лю­бимом труднее, чем при ком-либо другом, покинуть строй или бросить оружие - такому позору можно пред­почесть смерть. Влюбленный не бросит возлюбленного на произвол судьбы, не откажется помочь в трудную минуту. B подобных случаях Эрот вдохнет доблесть и в тРУса, уподобив его прирожденному храбрецу. Федр го­ворит о готовности влюбленных и возлюбленных при­нять смерть друг за друга и о покровительстве богов, ко­торым они награждаются в таких случаях. «Доказа­тельной базой» таких положений служат произведения Еврипида и Гомера, повествующие о том, как Алкеста (героиня одноименной трагедии Еврипида) решила умереть за своего мужа, царя Адмета, и о том, как боги, восхитившись ее поступком, выпустили душу Алкесты из Аида, и о том, как погиб Ахилл, придя на помощь любящему его Патроклу, и был послан богами на Остро­ва блаженных.

Похвала Федра Эроту заключается следующими сло­вами: «Итак, я утверждаю, что Эрот - самый древний, самый почтенный и самый могущественный из богов, наиболее способный наделить людей доблестью и даро­вать им блаженство при жизни и после смерти» (180b). Это заключение и становится тезисом аргументацион­ной конструкции, в которую удачно «укладывается» речь Федра, поскольку оказывается, что наличие у Эро­та каждого из качеств, перечисляемых в заключении, уже получило обоснование в предшествующих фраг­ментах текста. Основное положение речи Федра не от­делено от предшествующих конструкций «логическим провалом», подобным тому, какой мы находим в речи Сократа, но является очевидным следствием из ранее обоснованных утверждений о том, что Эрот - самый древний из богов, о том, что он наиболее способен наде­лить людей доблестью и о том, что благодаря этому богу люди получают блаженство при жизни и после смерти.

Эту аргументационную конструкцию представляет Схема 6.

Схема показывает, что для обоснования основного тезиса T11 используются три вспомогательные аргумен­тационные конструкции - с тезисами T21, T22 и T23 соот­ветственно.

Схема 6

T11: Эрот - самый древний, самый почтенный и самый могущественный из богов, наиболее способный наделить людей доблестью и даровать им блаженство при жизни и после смерти

OVT21=

Эрот - самый древний из богов

O12ZT22:

Эрот наиболее способен наделять людей доблестью

O13ZT23:

Эрот дарует людям блаженство при жизни и после смерти

0*i.i:

02

Никто не упоминает о родителях Эрота

1,2-

Гесиод говорит, что Эрот возник вместе с Геей за Хаосом

3,2-

Боги отпустили Алкесту из Аида

02

O2il3=

Парменид гово­рит, что рожда­ющая сила сот­ворила Эрота первым из всех богов

O22 д:

Человек более всего стыдится совершить неб­лагородный поступок на глазах любя­щего или лю­бимого

02;

зд-

Влюблённый и возлюб­ленный есть величайшее благо друг для друга

O23l3:

Боги послали Ахилла на Острова бла­женных

Заметим, что первая из этих конструкций - - T21> компактно представлена в речи Федра (178& -с).

Использование в качестве основа­ний мифологических представлений выглядит вполне уместным как вследствие общекультурного контекста эпохи, так и с учетом «задания», выполняемого «авто­ром» текста, Федром. Задание же состояло в том, чтобы произнести похвальное слово Эроту. Аргументационная конструкция здесь выполняет функцию логического упорядочения мифологических представлений. Фраг­менты 178d - 179b и 179с - 180b содержат обоснование тезисов T22 и T23. B качестве оснований служат предс­тавленные здесь суждения о поведении людей, одарен­ных любовью, и об отношении богов к таким людям. B конце речи Федра сделанное ранее утверждение о том, что Эрот дает отвагу любящим, усиливается до утверж­дения, что именно Эрот наиболее способен наделять лю­дей доблестью, и теперь во фрагментах 178d-179b легко обнаруживаются основания этого тезиса. Основаниями для тезиса T23 становятся не только суждения из 179с -180b (об отношении богов к Алкесте и Ахиллу), но и ранее сформулированное утверждение о том, что влюб­ленный и возлюбленный - величайшее благо друг для друга. Таким образом, во второй и третьей тематичес­ких частях речи Федра содержатся не готовые аргумен­тационные конструкции, как в первой, но скорее то, что можно назвать аргументационным ресурсом, из которо­го очевидным образом в рамках того же текста создает­ся аргументационная конструкция. Логическая связь суждений, образующих данный аргументационный ре­сурс, с основным тезисом текста легко обнаруживается после того, как этот тезис сформулирован.

Речь Павсания характеризуется им самим как «при­бавление» к сказанному об Эроте Федром. Ee основная идея - существование двух Эротов, небесного и «пошло­го», то есть обычного, и особая ценность любви, вызы­ваемой небесным началом. Здесь впервые в диалоге до­пускается мысль о том, что Эрот может не быть пре­красным. Правда, по мнению Павсания, не прекрасен лишь пошлый Эрот. Что же касается Эрота небесного, соответствующего Афродите небесной, Урании, то он наделяется всяческими достоинствами.

Здесь же появ­ляется мысль об эротической иерархии: любовь к душе и нравственным достоинствам воспевается как более высокий, по сравнению с любовью к телу, вид любви. B речи Павсания возникает и тема постоянства - предше­ственница темы вечности - одной из основных в поуче­нии Диотимы. Павсаний утверждает, что одно из преи­муществ высокой любви - постоянство, ибо высокие нравственные качества человек сохраняет на протяже­нии всей жизни, в то время как красота тела быстро отцветает.

Если у Федра преобладают мотивы доблести, то у Павсания - мотивы ума и добродетели, образованности и мудрости как дара любви. Любовь небесная, заклю­чает Павсаний, «очень ценна и для государства, и для отдельного человек, поскольку требует от любящего и от любимого великой заботы о нравственном совершен­стве» (185a).

Отмеченные выше особенности речей Федра и Павса­ния позволяют увидеть важную составляющую «убеж­дающего потенциала» платоновского диалога, усколь­зающую от исследователя, озабоченного прежде всего логикой (в любой из трактовок этого слова). Эта состав­ляющая - не столько логическая, сколько психологи­ческая, - предполагает использование разнообразных приемов подготовки читателя к восприятию основных идей диалога. Речь Сократа на фоне речей предшествен­ников выглядит новой и неожиданной, однако сохраня­ет преемственность мотивов и предлагается вниманию читателя, уже подготовленного к восприятию этой нео­жиданности и новизны. Задолго до речи Сократа в диа­логе появляются мотивы могущества любви, превосхо­дства постоянного над быстротечным, связи прекрас­ного с умом и добродетелью, образованностью и муд­ростью. B речи Сократа эти мотивы получают новое оформление и звучат иначе. Свойства, о которых гово­рилось в речах, предшествующих Сократовой, теперь по-другому распределяются между объектами: красота оказывается свойством любви, а не Эрота, мудрость - присущей богам, но не людям и т.д.

Из речи в речь переходит мотив могущества Эрота. Врач Эриксимах видит подтверждение этого могущест­ва в многообразии проявлений любви, а также в уме­ренности, согласии, рассудительности и справедливос­ти.

Эрот, утверждает он, живет не только в порывах че­ловеческой души, HO и во всем сущем, включая живот­ных и растения. Тема двух Эротов, поднятая в речи Павсания, получает у Эриксимаха новую трактовку. Здесь различаются не только небесный и «пошлый» Эроты, но также Эрот здоровый и Эрот больной, соот­ветствующие здоровому и больному началам в теле. Согласно Эриксимаху, именно здоровый Эрот, управля­ющий врачебным искусством, гимнастикой и земледе­лием (характеризующийся также как «умеренный»), ведет ко благу и обладает «могуществом поистине вели­чайшим» (188e).

Тема Эрота-целителя недугов получает неожидан­ное развитие в речи Аристофана. Здесь представлен со­чиненный Платоном миф о разделении андрогинов (лю­дей, сочетающих в себе мужское и женское начало), позволяющий объяснить любовное влечение стремле­нием каждой из образовавшихся половин к той, с кото­рой они прежде составляли единое тело. Подобное сли­яние понимается как исцеление, а благо, даруемое Эро­том, - как состоящее не только в том, что бог направля­ет одних людей к другим, им близким, сегодня, HO И C прекрасным будущим человека - его возвращением к первоначальной природе. Мотив перспективы, выра­женный комедиографом Аристофаном в грубо натура­листической и эксцентрической форме, по-иному пре­ломляется в поучении Диотимы, предрекающей пре­красное будущее тому, кто поднимется до созерцания прекрасного самого по себе.

B речи Агафона впервые ставится методологическая задача - отделить свойства самого Эрота от свойств его даров и описать вначале первое, а затем второе. Харак­теристика Эрота Агафоном - противоположность тому, что скажет вслед за Агафоном Сократ. Эрот Агафона - самый блаженный, самый красивый, самый совершен­ный из богов, к тому же он самый молодой и сохраняет молодость вечно. Это самый нежный бог, обладающий соразмерностью и гибкостью форм, благообразием и красотой кожи. Главная из множества добродетелей Эрота - в том, что он никого не обижает и никому не причиняет насилия. Эрот справедлив и рассудителен, умеет обуздывать свои желания и страсти, обладает храбростью и мудростью. Один из основных мотивов ре­чи Агафона - мотив любви как любви к красоте и воз­никновения из любви к прекрасному благ для богов и людей. Заключительная характеристика Эрота в речи Агафона - апофеоз восхваления этого персонажа как бога, своеобразный итог всего, что было сказано об Эро­те в ранее произнесенных речах. «Кротости любитель, грубости гонитель, он приязнью богат, неприязнью не­богат, - говорит об Эроте Агафон. - K добрым терпи­мый, мудрецами чтимый, богами любимый; возды- ханье незадачливых, достоянье удачливых; отец роско­ши, изящества и неги, радостей, страстей и желаний; благородных опекающий, а негодных презирающий, он и в страхах и в мученьях, и в помыслах и в томленьях лучший наставник, помощник, спаситель и спутник, украшение богов и людей, самый прекрасный и самый достойный вождь, за которым должен следовать каж­дый, прекрасно воспевая его и вторя его прекрасной песне, завораживающей помыслы всех богов и людей» (197d-e).

He случайно речь Агафона непосредственно предше­ствует речи Сократа. Характеристики Эрота Агафоном и Сократом во многом контрастны. Эрот из речи Сокра­та «совсем не красив и не нежен, а груб, малоопрятен, не обут и бездомен; он валяется на голой земле, под от­крытым небом, у дверей, на улицах и, как истинный сын своей матери, из нужды не выходит» (203d). Прин­цип контраста, реализуемый в этом диалоге Платона различными способами, проявляется в сочетании речей Сократа и Агафона, пожалуй, с наибольшей силой. Красавец Агафон произносит красивую речь о прекрас­ном боге Эроте. A далее некрасивый Сократ отказывает­ся строить собственную речь об Эроте в соответствии со стандартами похвального слова, которыми пользова­лись его предшественники. Начало речи Сократа вы­глядит убого на фоне риторических красот, которыми блистает похвальное слово Агафона. Сократ начинает даже не с собственно речи, а с диалога, построенного с использованием знаменитого вопросно-ответного мето­да. Однако этот лишенный риторических украшений диалог приводит к весомому познавательному резуль­тату - сомнению в том, что Эрот прекрасен и добр. B дальнейшем Сократ доказывает также, что Эрот не яв­ляется богом.

Кснтрает между способом построения речи Сократа и способом построения речей его предшественников способствует повышению внимания читателя к Сокра­товым рассуждениям и идеям. Интенсивность их воз- дейстчия не в последнюю очередь определяется неожи­данностью поворотов мысли главного героя платонов­ских диалогов, необычностью его выводов. Использова­ние принципа контраста во многом определяет эффек­тивность воздействия на читателя текста платоновского «Пира» в целом, и, в частности, речи Сократа. Эта речь, нс являющаяся, вопреки общераспространенным представлениям, образцом логической стройности, ока­зывается чрезвычайно эффективной психологически.

Как отмечалось выше, содержанию речи Сократа свойственна не только новизна в сравнении с речами других участников, но и определенная преемственность мысли. Безусловно, характеристики Эрота как сущест­ва грубого и неопрятного противоречат общераспрост­раненным представлениям, нашедшим отражение в словах предшественников Сократа. Однако наряду с этими, «неожиданными» качествами Эроту приписы­ваются и такие, что позволяют установить связь Сокра­това Эрота с Эротом Агафона, Федра и других. Прежде всего, это связь с прекрасным. Эрот Сократа и Диотимы «тянется к прекрасному и совершенному, он храбр, смел и силен... он жаждет разумности и достигает ее». He является новой и мысль о содействии, которое ока­зывает Эрот человеку в благих устремлениях. Агафон говорит об Эроте как о вожде, за которым должен следо­вать каждый. Эрот Сократа и Диотимы - лучший по­мощник в стремлении человеческой природы к созерца­нию прекрасного самого по себе, в восхождении к по­следнему от красоты тела через красоту души, красоту нравов и обычаев и красоту наук. Уместно вспомнить, что Сократ в определенном смысле принимает методо­логическую эстафету у Агафона - реализуя установку последнего на рассмотрение прежде свойств Эрота, и лишь затем - его дел. Напомним также, что уже Павса- нием допускается возможность для Эрота не быть пре­красным, правда, соответствующая характеристика от­носится лишь к «пошлому» Эроту. Сократ в этом отно­шении идет дальше - его единственный Эрот обделен красотой. Можно указать и на то, что широкому пони­манию любви, вводимому Диотимой, предшествует описание Эриксимахом разнообразных проявлений любви - как в порывах души человека, так и в живой природе. B поучении Диотимы вновь возникает тема Алкестиды и Ахилла, впервые появившаяся в первой из речей «Пира» - речи Федра. Теперь подвиги Алкес­тиды и Ахилла «вписываются» в тему вечности, так как объясняются желанием обоих оставить бессмерт­ную память о своей добродетели.

Сочетание новых поворотов мысли со знакомыми, «оживляемыми» в памяти читателя мотивами и тема­ми обеспечивает психологические эффекты восприятия и способствует, кроме прочего, созданию впечатления логической последовательности. Психологические при­емы и эстетические средства, используемые Платоном, создают мощную парааргументационную составляю­щую диалога, выполняющую порой и квазиаргумента- ционные функции.

Парааргументация (составляющие текста, «не охва­ченные» аргументационными конструкциями) нередко выполняет в «Пире» функцию своеобразного психоло­гического противовеса тезисам этих конструкций. Так, характеристика Эрота как гения смягчает разочаровы­вающий эффект тезиса «Эрот не бог», предлагая в каче­стве компенсации статус гениальности этого существа. Привлекательность такого статуса гения подчеркивает указание на роль посредников между людьми и богами, миф о зачатии Эрота на празднике рождения прекрас­ной Афродиты, характеристика Эрота как философа, который находится между мудростью и невежеством, но стремится к мудрости.

Великодушие Платона-автора «Пира» (демонстри­руемое далеко не во всех диалогах) проявляется и в том, как объясняются причины заблуждений собеседников Сократа. Заблуждение тех, кто считал Эрота прекрас­ным богом, объясняется связью предмета любви с лю­бящим началом, побуждающей наделить начало свой­ствами предмета. Сам Сократ предстает перед собесед­никами как ранее заблуждавшийся, подобно им, но за­тем приобретший правильное понимание вопроса бла­годаря беседам со жрицей. «Судя по твоим словам, - пе­редает Сократ разъяснение Диотимы, - ты считал, что Эрот есть предмет любви, а не любящее начало. Пото­му-то, я думаю, Эрот и показался тебе таким прекрас­ным. Ведь предмет любви в самом деле и прекрасен, и нежен, и полон совершенства, и достоин зависти. A лю­бящее начало имеет другой облик, такой, примерно, как я сейчас описала» (204e). (Напомним, что Эрот в описании Диотимы «не красив и не нежен, а груб, неоп­рятен, не обут и бездомен».)

Разъяснения понятий можно рассматривать и как момент аргументации в широком смысле, и как «нахо­дящиеся рядом» с аргументационной конструкцией. Например, Диотима задает широкий смысл понятия любви, охватывающий всякое желание счастья и блага. Абстрактные определения дополняются здесь столь широким использованием художественных приемов, что понятие любви воспринимается в конечном счете как понятие-образ. B «содержании» последнего - и ох­ваченные любовной горячкой животные, и умственные упражнения, заставляющие вновь вспоминать забытые знания, и люди, одержимые желанием бессмертной славы, и душа, «вынашивающая» разум и прочие доб­родетели, и творцы - «родители» своих произведений.

Мастерство парааргументации во многом определяет настроение читателя, подготавливая его к восприятию идеи «прекрасного по природе». Речь Алкивиада, по­следняя из речей «Пира», представляет собой уже не похвальное слово Эроту, а похвальное слово Сократу. Восхваление достоинств главного героя платоновских диалогов выполняет здесь ряд функций. B их числе - дополнительная компенсация внешне неэстетичного начала речи Сократа (казалось бы, уже достаточно «возмещенного» пересказом вдохновенных монологов Диотимы), а также утверждение духовной красоты это­го человека, скрывающейся за некрасивой внеш­ностью, - утверждение, вполне закономерное в тексте, посвященном любви и прекрасному.

1.2.3.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме Интеллектуальная фабула «Пира». Аргументация и парааргументация: