<<
>>

Аргументационная карта речиСократа: нежиданные эффекты

А.Ф.Лосев писал в комментариях к «Пиру», что речь Сократа об Эроте (где, собственно, и сформулиро­вано платоновское понимание идеи прекрасного) «удивляет нас своей неопровержимой логичностью» (104, с.

510). Подобные оценки, относящиеся как к ре­чи Сократа, так и к диалогу в целом, содержатся и в ра­ботах других авторов и, «закрепленные» в учебной ли­тературе, выглядят уже общим местом. Против общих представлений подобного рода возразить, по существу, нечего. Вместе с тем открытым остается следующий вопрос: насколько логичность диалога, и, в частности, речи Сократа, связана с обоснованностью в традицион­ном смысле, находящем выражение в логической структуре аргументационных конструкций? Для отве­та на данный вопрос требуется провести аргументаци­онный анализ текста.

Реализация аргументационного подхода к тексту предполагает выяснение статуса содержащихся в нем утверждений, квалификацию последних как тезисов или оснований соответствующих аргументационных конструкций. Начинать построение аргументационной карты с «физического» начала текста было бы делом долгим и неблагодарным. Подобный метод чреват неиз­бежным «распылением» внимания на второстепенные суждения (коих в любом философском тексте содер­жится множество). Выявление логических связей та­ких суждений с другими суждениями, содержащимися в том же тексте, мало что даст для понимания основных структурных характеристик текста, способа представ­ления и обоснования авторских идей. Следует также иметь в виду, что логическая равноправность «тезисов первого уровня», то есть тезисов, не являющихся осно­ваниями других аргументационных конструкций, ни­велирует различия в смысловой нагрузке, которую не­сут разные предложения в контексте системы или сово­купности взглядов философа-автора текста. Учитывая эти соображения, имеет смысл начинать построение ар­гументационной карты текста с выделения основных положений, характеризующих философскую идею как высказывательно-понятийный комплекс.

Применительно к анализу речи Сократа как одной из важнейших речей, составляющих диалог «Пир» , это означает, что мы не начинаем с утверждения Сократа, котррым он начинает свою речь, - «Ты показал в своей речи поистине прекрасный пример, дорогой Агафон, когда говорил, что прежде надо сказать о самом Эроте и его свойствах, а потом уже о его делах», - и не пытаем­ся выявить его логическую связь со следующим предло­жением - «Такое начало мне очень по душе» (103, 199c). He углубляемся и в структуру следующего за этим вопроса: «Так вот, поскольку ты прекрасно и даже блестяще разобрал свойства Эрота, ответь-ка мне вот что. Есть ли Эрот непременно любовь к кому-то или нет?» Мы начинаем с фрагментов, расположенных в конце речи Сократа, где он «пересказывает» слова жри­цы Диотимы о «прекрасном по природе», пути его до­стижения и награде, которая достанется человеку, одо­левшему этот путь (103, 210a-212a). Это апофеоз диа­лога - серия высказываний об идее прекрасного - веч­ного, неподвижного, безотносительного, абсолютного, не подверженного никаким воздействиям, не предста­вимого в виде какого-либо тела, речи или знания, кото­рые могут быть прекрасными лишь благодаря причаст­ности к «прекрасному самому по себе». Здесь говорится и о знаменитом движении от красоты тела к красоте ду­ши, затем - к красоте нравов и обычаев, после - к кра­соте наук, позволяющем узреть «прекрасное по приро­де», и о том, что такое созерцание делает человека спо­собным «постичь не призрак истины, но саму истину и родить добродетель, а не ее видимость», получить лю­бовь богов и достичь бессмертия в том смысле, в каком это возможно для человека.

й распространенное представление о «безупречной логичности» «Пира», идоминирующийвплатоновских диалогах образ Сократа, убедительно доказывающего собеседникам (как правило, являющимся оппонента­ми) свою правоту, позволяет надеяться, что мы найдем в диалоге логичное и последовательное обоснование по­ложений о «прекрасном самом по себе», играющих ключевую роль в теории идей.

Однако, пытаясь установить посылки, из которых могли бы быть выведены (с использованием тех или иных разновидностей демонстративных или недемон­стративных форм умозаключений) эти положения, представленные во фрагментах 210a-212a, мы не обна­руживаем в тексте очевидных «кандидатов» на подоб­ную роль.

Возьмем, к примеру, предложение из фрагмента 211a: «Кто, наставляемый на пути любви, будет в пра­вильном порядке созерцать прекрасное, тот, достигнув конца пути, вдруг увидит нечто удивительно прекрас­ное по природе, то самое, Сократ, ради чего и были предприняты все предшествующие труды, - нечто, во- первых, вечное, то есть не знающее ни рождения, ни ги­бели, ни роста, ни оскудения, а во-вторых, не в чем-то прекрасное, а в чем-то безобразное, не когда-то где-то для кого-то и сравнительно с чем-то прекрасное, а в дру­гое время, в другом месте, для другого и сравнительно C другим безобразное». Предшествующее (210b-e) и пос­ледующее (211e) описание движения по эротической иерархии (прекрасные тела - прекрасные нравы - пре­красные учения - прекрасное по природе) не являются в собственно логическом смысле основаниями для ука­занного суждения. Смысловая связь, бесспорно, при­сутствующая здесь, не порождает ни дедуктивной, ни индуктивной логической структуры, ни полного умо­заключения, ни энтимемы. Смысловая связь суждений об эротической иерархии с предшествующими утверж­дениями о стремлении смертных существ к бессмертию также не вызывает сомнений, однако умозаключений (в том числе энтимематических), которые служили бы «мостиком» OT одного к другому, здесь тоже нет. Таким образом, строго говоря, характеристика свойств идеи прекрасного, способностей человека, которому удается постичь эту идею, а также описание пути ее постиже­ния постулируются, а не выводятся из предшествую­щих утверждений диалога, не обосновываются (во вся­ком случае, актуально) с их помощью.

Подобный вывод дает основание поставить и такой вопрос: а есть ли вообще в речи Сократа аргументацион­ные конструкции? Ha этот вопрос следует ответить по­ложительно.

Речь Сократа содержит две достаточно от­четливо обозначенные многоуровневые аргументацион­ные конструкции. Тезисом первой является утвержде­ние «Эрот - не бог», тезисом второй - «Любовь есть стремление родить и произвести на свет в прекрасном». Первая из указанных аргументационных конструкций образуется в ходе непродолжительного диалога Сокра­та с Агафоном и его разговора с Диотимой (и то, и дру­гое содержится в речи Сократа).

Аргументационная конструкция образуется следую­щим путем. Агафон соглашается с Сократом в том, что Эрот вожделеет к прекрасному, а если кто-то к чему-то вожделеет, значит, ему этого недостает. Отсюда Агафон вынужден сделать вывод, что Эроту недостает прекрасно­го, и отказаться от своего прежнего убеждения в том, что Эрот прекрасен (кстати, именно убеждение в красоте Эрота обусловило пафос речи, произнесенной Агафоном непосре­дственно перед речью Сократа). Изложение разговора Сок­рата с Диотимой доказывает, что Эрот - не бог, ибо все бо­ги прекрасны, а Эрот не прекрасен, и разъясняет, что Эрот - гений, то есть посредник между людьми и богами.

Итак, основные звенья рассуждения могут быть представлены следующим образом.

1. Эрот вожделеет к прекрасному. 2. Вожделение вы­зывает то, чего недостает вожделеющему. Отсюда из (1) и (2) следует, что: 3. Эроту недостает прекрасного. A это значит, что: 4. Эрот не прекрасен.

Ho, поскольку верно: 5. Bce боги прекрасны, остает­ся утверждать на основании (4) и (5): 6. Эрот - не бог.

B целях наглядности данную аргументационную конструкцию можно представить в схеме 4.

Схема 4

T11 Эрот не бог

O12

OVT21

Эрот не прекрасен

Bce боги прекрасны

02і/Т3іЭроту недостает прекрасного

O31 Эрот вс K прекі

и чего не имеют)

Это трехуровневая аргументационная конструкция, содержащая в своем составе двухуровневую аргумента­ционную конструкцию с тезисом T21 (он же является основанием O11 для тезиса T11) и одноуровневую аргу­ментационную конструкцию с тезисом T31 (этот тезис служит основанием для тезиса T21^.

Аргументационная конструкция состоит из ответов Агафона на вопросы Сократа и ответов Сократа на воп­росы Диотимы. Буквальное выражение суждения O32 в диалоге выглядит так: «- A не согласились ли мы, что любят то, в чем нуждаются и чего не имеют? [вопрос Сократа к Агафону] - Выходит, что так, - сказал Ага­фон» (201b). Содержание O31 задается вопросом Сокра­та: «Ho не получается ли, что Эрот - это любовь к красо­те, а не к безобразию?» - и словами рассказчика (Апол- лодора, пересказывающего повествование Аристотема, якобы присутствовавшего на пире с Сократом): «Ага­фон согласился с этим».

Цепь - O11ZT21 > повторяется в разговоре Сократа и Диотимы. Здесь же представлен первый уровень аргументационной конструкции: - T11>.

Bo фрагментах 205d - 206e разговора Сократа с Дио- тимой содержится аргументационная конструкция с тезисом «Любовь есть стремление родить и произвести на свет в прекрасном». Тезис, формулируемый самой Диотимой (206e), является следствием сложного рас­суждения. Вначале собеседники соглашаются с тем, что всякое желание блага и счастья - любовь, а желание блага есть желание обладать им вечно. Из этого следу­ет, что любовь предполагает стремление к вечному об­ладанию благом, а значит, и стремление к бессмертию. Ho поскольку смертное существо может приобщиться K бессмертию лишь через рождение нового, любовь есть стремление к порождению. Затем делается иллюстри­руемое яркими примерами утверждение, что стремя­щиеся породить (разрешиться от бремени) желают сде­лать это в прекрасном. Итогом становится вывод: лю­бовь есть стремление родить и произвести на свет B прекрасном.

Эта структура представлена Схемой 5.

Схема 5

Ti1

Любовь есть стремление родить и произвести на свет в прекрасном

X

OVT21 Любовь есть стремление к порождению

/

O21ZT21 Любовь есть

стремление к бессмертию

/

O3I

Всякое желание блага и счастья - любовь

O12

Стремящиеся породить (разрешиться от бремени) желают это сделать в прекрасном

O22

Смертное существо может приобщиться K бессмертию лишь через рождение нового

O32

Желание блага есть желание обладать им вечно

Ни Сократ, ни Диотима (мысли которой он передает в своей речи) не устанавливают явной логической свя­зи между, с одной стороны, утверждениями «Эрот - не бог» (это утверждение дополняется разъяснением, что Эрот - гений, т.е.

посредник между людьми и богами) и «Любовь есть стремление родить и произвести на свет B прекрасном» и, с другой стороны, высказываниями о свойствах «прекрасного самого по себе» и пути к нему.

Таким образом, аргументационная карта речи Сок­рата позволяет утверждать, что основные положения этой речи не получают прозрачного, логически упоря­доченного обоснования, которое было бы представлено в соответствующей аргументационной конструкции. A ведь эти положения, характеризующие идею прекрас­ного, представляют и основную идею диалога - «идею идеи прекрасного».

Аргументационный анализ «Пира», даже не ориен­тированный на поиск строгих доказательств, но исхо­дящий из неизбежности энтимем и правдоподобных рассуждений, приводит к обескураживающему резуль­тату: диалог, признаваемый образцом логичности, со­держит «логический провал», отделяющий от имею­щихся в нем аргументационных конструкций основные положения автора, обоснованию которых этот диалог, собственно, и служит.

Означает ли это, что утверждения о «неопровержи­мой логичности» диалога следует считать опровергну­тыми или в лучшем случае рассматривать как метафо­рические? Такой вывод был бы слишком поспешным. Греческое слово «логос» допускает возможность раз­ных смыслов русского слова «логика», и большая часть этих смыслов так или иначе отличается от тех, что ле­жат в основе одноименной науки. Именно эти, иные, но также важные для анализа философского текста смыслы позволяют говорить о безупречной логике «Пи­ра» в целом и речи Сократа в частности. B связи с вы­шесказанным уместно вспомнить о том, что А.Ф.Лосев, стремясь выявить «логические конструкции» «Пира», обращает внимание не только и не столько на аргумен­тационные конструкции, сколько на иные ракурсы свя­зи мыслей. Среди подобных связей - те, что можно на­звать импульсными (одна мысль дает импульс возник­новению другой) или причинными, а также ассоциа­тивные и интеллектуально-фабульные. Логика Плато­на в этом смысле - не только логика абстракций и фак­тов, но и логика образов. «Платон, - писал А.Ф.Лосев, - вообще говоря, с большой неохотой пускался в чисто абстрактную логику. Эта последняя всегда таится у не­го под густым покровом мифолого-поэтических и сим­волических образов» (104, с. 505).

Обескураживающий результат аргументационного анализа главной составляющей «Пира» -речиСократа- способен породить разочарование в возможностях тако­го анализа если не философских текстов вообще, то уж во всяком случае, текстов Платона или, как минимум, данного диалога. Однако и с подобными выводами не стоит торопиться. Внимательное рассмотрение «Пира» с более широких позиций показывает уместность аргу­ментационного анализа по крайней мере в двух смыс­лах. B первом смысле - это выявление собственно аргу­ментационных конструкций, которые содержатся не только в речи Сократа, но и в других речах, составляю­щих «Пир». Уместность и продуктивность аргумента­ционного анализа во втором смысле заключается в том, что такой анализ, обнаруживая свою ограниченность, позволяет поставить вопрос об обогащении исследова­тельского инструментария средствами, соотносимыми с собственно аргументацией и позволяющими рассмат­ривать те или иные составляющие философского текста в качестве парааргументационных («околоаргумента- ционных», поскольку греческое «пара»означает«воз- ле чего-то»,«при чем-то») иликвазиаргументационных (« мнимоаргументационных », поскольку латинская приставка «квази» означает «мнимый»), атакже выде­лять такую важную составляющую философского текс­та, как аргументационный ресурс.

1.2.2.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме Аргументационная карта речиСократа: нежиданные эффекты: