Аргументационная конструкция
B первой главе этой книги дано общее представление о том, что такое аргументационная конструкция и как отображаются подобные конструкции в аргументационных картах философских текстов.
При этом на первом месте стояла задача использования понятия аргументационной конструкции для «топографической съемки» текста. Теперь же, в рамках онтологического анализа аргументации, аргументационная конструкция будет рассматриваться как средство деятельности аргументатора, имеющее определенный «логический скелет». И это рассмотрение, в отличие от первого, предварительного, будет более подробным.Будучи деятельностью интеллектуально-речевой, аргументация осуществляется через построение определенного рода текста, который может быть составлен цз знаков как письменной, так и устной речи. Можно говорить о логических средствах и риторических приемах аргументации, о ее лексическом богатстве или, : напротив, бедности, о тонких или грубых психологи- ; ческих приемах. Так или иначе, все эти факторы, назы- f ваемые иногда средствами аргументации, находят воп- >^ лощения в тексте, который является в этом отношении Iі универсальным средством аргументации.
} Нужно заметить, что далеко не все воздействия на 1 взгляды и поведение человека, осуществляемые через !;, текст, являются аргументацией и соответственно не все : тексты, образуемые в этих случаях, являются аргументационными. При этом непосредственная цель субъекта деятельности может не отличаться от цели субъекта аргументации, т.е. состоять в принятии адресатом некоторого утверждения (и в совершении соответствующих поступков). Например, говоря человеку: «Как хорошо вы выполнили эту работу», мы хотим, чтобы человек этот принял данное утверждение как истинное, т.е. осознал значимость своей работы. Обращаясь к кому-то со словами: «Принесите, пожалуйста, книгу», мы рассчитываем, что он совершит желаемое нами действие.
Наконец, просто сообщая человеку некоторую информацию о том, что тогда-то имело место то-то, мы стремимся таким образом расширить сферу его знания. Bo всех этих случаях субъект деятельности обращается к реципиенту как к сознательному существу, обладающему свободой в отношении принятия или непринятия соответствующих утверждений. Ho здесь мы не имеем дела с аргументацией.Специфика аргументации как деятельности, осуществляемой через текст, такова, что мы не можем провести ее онтологическое рассмотрение, не обращаясь к логическим характеристикам. Для аргументационного текста характерно наличие двух логических компонентов - тезиса аргументации и ее оснований. Число оснований (посылок) может варьироваться, в нижнем пределе - быть равным единице. Тезис и каждое из оснований - это суждения, выражаемые в предложениях. Существенна связь аргументационного текста с другим онтологическим образованием - схемой деятельности аргументатора, и, прежде всего, с таким компонентом этой схемы, как представление аргументатора о реципиенте, о его взглядах и познавательных возможностях. Используя текст, содержащий данный тезис и данные основания, аргументатор полагает, что принятие реципиентом оснований обусловит определенным образом принятие им тезиса аргументации. Характер обусловливания при этом может быть различным. Например, в одних случаях аргументатор считает, что, приняв посылку, реципиент обязан принять тезис, поскольку данный тезис логически следует из данных посылок, истинность посылок с необходимостью влечет истинность тезиса. B других случаях аргументатор осознает, что принятие реципиентом посылок позволяет надеяться на принятие им тезиса лишь с некоторой степенью вероятности (возможно, и весьма высокой), поскольку данный тезис получается из данных посылок по индукции, истинность посылок не гарантирует истинности тезиса, а лишь в некоторой степени подтверждает предположение об истинности тезиса. Следует подчеркнуть, что речь здесь идет о представлениях аргументатора относительно логической связи оснований и тезиса, например, дедуктивной или индуктивной, а не о реальной логической связи между ними, - дело в том, что представления аргументатора о характере логической связи между тезисом и основаниями не всегда соответствуют действительности.
Далее. Аргументационный текст может содержать компоненты, которые нельзя назвать ни тезисом, ни посылками, ни указателем связи между ними. Это могут быть различного рода определения, описания, пояснения и примеры, введения в историю вопроса и даже отступления, причем не всегда относящиеся к делу. B связи с этим возникает вопрос, как обозначить логиколингвистическую структуру, образуемую посылками и тезисом аргументации и фиксируемую в аргументационном тексте, который наряду с нею может содержать и другие компоненты? Такую структуру иногда называют аргументацией. Для нашего исследования, однако, существенно различать аргументацию как деятельность и логико-лингвистическое средство ее осуществления.
B англоязычной литературе по теории аргументации для обозначения такого средства используется термин «argument». B русском языке калькой английского «argument» является слово «аргумент». Это слово, однако, не может считаться адекватным переводом своего английского прообраза. Дело в том, что в русскоязычной литературе, посвященной проблемам аргумента- цииидоказательства, термин «аргумент» используется как синоним термина «посылка доказательства» или «посылка аргументации» (см., напр.: Асмус В.Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении. М., 1954).
Для обозначения логико-лингвистической структуры, в которой реализуется аргументация, предпочтительно использовать выражение «аргументационная конструкция». Под аргументационной конструкцией понимается множество предложений, произнесенных или написанных некоторым лицом (аргументатором) и адресованных некоторому другому лицу или группе лиц (реципиенту, аудитории). При этом аргументатор надеется, что реципиент примет одно из этих предложений (тезис) вследствие принятия им других предложений аргументационной конструкции (оснований, посылок).
B первой главе обращалось внимание на различия по сложности, имеющиеся между аргументационными конструкциями. Они могут содержать в себе разное число посылок, содержать в качестве своих составляющих другие аргументационные конструкции.
Эти различия наглядно проявляются в аргументационных картах, примеры которых также приведены в предыдущей главе. Следует напомнить, что аргументационная конструкция может быть представлена в одном монологе аргументатора или в нескольких, как, например, в платоновских диалогах, где посылки одной аргументационной конструкции иногда оказываются разбросанными по ряду коротких монологов Сократа.Аргументацию, таким образом, можно охарактеризовать как процесс построения и выдвижения аргументационных конструкций.
История изучения логической структуры аргументационных конструкций восходит к античности. Рефлексия над аргументацией сыграла большую роль в становлении логики как науки. Термин «аргументационная конструкция» не употреблялся Аристотелем, однако те структуры, которые он называет доводами и исследует в «Топике», «Риторике» илирассматриваетвконтексте аргументационных ситуаций в «Аналитиках», и есть, по существу, не что иное, как аргументационные конструкции.
Аристотель выделял два типа аргументационных конструкций по характеру логической связи между их элементами - силлогизм и наведение (индукция). Современное логическое знание позволяет выделять более многообразные типы связей между элементами аргументационных конструкций, например, различные формы несиллогистических дедуктивных выводов. Характеризуя логическую структуру аргументационных конструкций самым общим образом, можно подразделить их на демонстративные и недемонстративные. Демонстративные аргументационные конструкции - те, в которых реализуется демонстративное рассуждение, т.е. рассуждение, где истинность заключения (в данном случае тезиса аргументационной конструкции) гарантируется истинностью посылок. K демонстративным рассуждениям относятся дедуктивные выводы и выводы по полной индукции. B недемонстративных аргументационных конструкциях реализуется соответственно недемонстративное рассуждение, где истинность посылок не гарантирует истинности заключения. Это выводы по неполной индукции, по аналогии, по правилам обратной дедукции.
Пытаясь проанализировать логическую структуру конкретных аргументационных конструкций, мы без труда обнаружим, что типы рассуждений, о которых говорилось выше, реализуются, как правило, не в аргументационной конструкции как таковой, а в аргументационной конструкции с некоторым имплицитным дополнением. Это дополнение состоит из предложений, которые не произнесены и не написаны, но подразумеваются в ходе аргументации. B этих случаях рассуждения, реализуемые в собственно аргументационных конструкциях, являются энтимематическими, эллиптическими. Ha эту особенность аргументационных конструкций обращал внимание Аристотель. Он отмечал, что довод остается ясным, если в нем опущены лишь весьма правдоподобные посылки. Например, рассуждение: «Питтак щедр, ибо честолюбивые щедры, Питтак же честолюбив» представляет собой силлогизм. B ситуации, когда собеседникам известно, что Питтак честолюбив, посылка, содержащая эту информацию, может быть опущена, и аргументационная конструкция примет вид: «Питтак щедр, ибо честолюбивые щедры» . Утверждение «Питтак честолюбив» является имплицитным дополнением данной аргументационной конструкции. Очевидно, что демонстративное рассуждение (в данном случае силлогизм) реализуется здесь в аргументационной конструкции с имплицитным дополнением.
C точки зрения узкологического подхода к аргументации энтимематичность философских рассуждений может выглядеть серьезным недостатком. Е.Н.Шульга, ссылаясь на работу Б.Вольневича (189, р. 255), пишет: «Общепринятая точка зрения гласит, что провалы в аргументации известных философских систем, как правило, заключаются либо в словесной двусмысленности, либо в энтимематических рассуждениях (рассуждениях, в которых пропущены некоторые посылки). Выяснение природы этого феномена несомненно имело бы методологическое значение для философии, позволив устранить подобные дефекты в будущих построениях, при создании новых философских систем» (145, с. 195).
Попытки подчинить формалистическим стандартам реальные рассуждения заведомо обречены на неудачу.
И не только в тех случаях, когда речь идет о философской аргументации. Уместно вспомнить, что создатель логики принимал этимематичность как данность, не считая ее недостатком. Аристотель подчеркивал широкую распространенность эллиптических рассуждений, указывая на то, что ими пользуются и в спорах о вероятном, и в публичных выступлениях, и в доказывающих науках. Ведь и в последних, отмечал он, нередко опускается «то, относительно чего доказывается, то, что доказывается, и то, на основании чего доказывают» (9,76в20). Фактически признавая правомерность подобной практики, Аристотель пишет: «Ничто, однако, не мешает иным наукам пренебрегать некоторыми [из этих сторон], как, например, не указывать, что род существует, если очевидно, что он существует (ведь не в одинаковой мере ясно, что есть число и что есть холодное и теплое), и не указывать значения свойств, если они ясны, точно так же как не рассматривают значения общих [положений], [например] что значит отнять равное от равного, потому что это известно» (там же).Сам Аристотель широко применял энтимематичес- кие рассуждения, восстановление которых до полного силлогизма потребовало бы значительных усилий. B качестве примера можно сослаться на учение о четырех причинах. Аргументационная карта соответствующего текста, представленная в первой главе (Схема 8), показывает, что термин «несколько», содержащийся в первом тезисе («У одного и того же бывает несколько причин»), отсутствует в посылке. При этом очевидно, что перечисление видов причин, содержащееся в посылке, позволяет говорить о том, что их несколько.
Хотя энтимематичность аргументации отмечалась многими философами со времен Аристотеля, однако характер имплицитных дополнений в их многообразии не получил достаточно детального систематического рассмотрения. Одна из попыток продвинуться в этом направлении была представлена в работе С.Тулмина (184). Он считает, что ключ к рассмотрению логической структуры аргументации дает аналогия с юриспруденцией. Эта аналогия, как утверждает С.Тулмин, ведет нас к принятию гораздо более сложной схемы аргументации, чем обычно используемая схема «посылки - заключение», поскольку вопросы, которые встают перед нами при анализе аргументации, являются лишь более общими случаями вопросов, уже известных в юриспруденции, где проводится множество различий между предложениями по их роли в судебном процессе. Какие различные типы предложений, спросит философ права, произносятся в ходе судебного разбирательства и какими различными путями они связаны с установлениями закона? С.Тулмин подчеркивает, что данный вопрос является центральным для изучающего юриспруденцию и что судебный процесс может быть понят должным образом только в том случае, если мы проведем большое число различий. «Юридические высказывания, - пишет он, - имеют множество различных функций. Высказывания претензий, доказательства идентичности, свидетельства о рассматриваемых событиях, интерпретации закона или обсуждение их правильности, претензии на частичное оправдание, заявления с просьбой о смягчении наказания, приговоры - все эти различные виды суждений выполняют свою роль в судебном процессе, и различия между ними на практике далеко не пустяк» (184, р. 96). Если мы хотим представить нашу аргументацию с полной логической беспристрастностью и понять должным образом природу логического процесса, то мы должны, считает С.Тул- мин, использовать модель аргументации не менее сложную, чем это требуется в юриспруденции.
Предлагаемая С.Тулминым модель аргументации заслуживает того, чтобы на ней остановиться подробнее. Фактически этот автор вводит не одну, а три модели аргументации, причем каждая последующая модель оказывается более сложной, чем предыдущая.
B основе построения моделей лежат следующие рассуждения. Например, когда мы говорим, что Петерсен не католик, мы основываем наше утверждение на знании того, что он швед и что это делает весьма неправдоподобной его принадлежность к римско-католической церкви. Когда обвинитель в суде заявляет, что Вилкинсон нарушил правила дорожного движения, он ссылается на свидетельства двух полицейских, зарегистрировавших факт ведения им машины со скоростью 45 миль в час в застроенном районе. B каждом из этих случаев первоначальное утверждение поддерживается некоторыми фактами. Таким образом, можно различать тезис или заключение (claim, conclusion обозначаемое как С), достоинства которого мы пытаемся установить, и факты, к которым апеллируют как к основаниям тезиса и которые используются как сведения, данные (data, обозначается буквой D).
После того как определены данные, перед нами могут возникнуть вопросы другого рода. Прежде всего, это вопрос о природе и оправданности перехода от данных к заключению. Чтобы ответить на этот вопрос, требуются не дополнительные данные, а суждения другого рода: правила, принципы, «разрешения навывод». Эти общие суждения играют роль моста между данными и заключением. Кратко их можно выразить в форме «Если D, то С», а более развернуто - «Данные (информация) D дают нам право сделать заключение (выдвинуть тезис) С». Предложения такого рода С.Тулмин называет «разрешениями» или «гарантиями» (warrants, обозначается буквой W).
B некоторых случаях «гарантии» могут быть тривиальными. Например, знание о том, что у Гарри рыжие волосы, позволяет отвергнуть любое предположение O том, что они черные, ввиду гарантии, что «рыжее не может быть одновременно черным». Пример нетривиальной гарантии - «Швед почти наверняка не является католиком» . Эта гарантия позволяет перейти от суждения «Петерсен швед» к суждению «Петерсен не католик».
Вышесказанное позволяет С.Тулмину ввести следующую схему аргументации:
D ------ ► следовательно, C
t
Поскольку W
Например:
Гарри родился
Ha Бермудах ----------- ► следовательно, Гарри
британский подданный
t
Поскольку человек, рожденный на Бермудах, является британским подданным
Одну из причин различать данные и разрешения Тул- мин видит в том, что к данным апеллируют явно, в то время как разрешения подразумеваются. Кроме того, разрешения имеют общий характер: они удостоверяют правильность всех аргументационных конструкций данного типа и должны устанавливаться иным путем, чем факты, используемые в качестве данных. Это различие между данными и гарантиями подобно юридическому различению вопросов факта и вопросов закона.
Приведенная схема аргументации является для Тул- мина лишь начальной. Она позволяет поставить новые вопросы относительно силы разрешений (гарантий). Одни разрешения позволяют с необходимостью переходить от фактов к заключению, другие - лишь с вероятностью. B первом случае заключение получает модальный квалификатор «необходимо», во втором - «вероятно» или «предположительно». Иногда можно указать условия, при которых невозможно получить заключение из данных.
Дополнив модель аргументации квалификаторами Q и условиями исключения или опровержения (rebuttal) R, получаем:
D ------ ^-- следовательно, Q, C
і
Если не R
Поскольку W Например:
Гарри родился
Ha Бермудах ------- ► следовательно,
предположительно Гарри британский подданный
I
Если не имело место одно из следующих условий
Поскольку человек, рожденный на Бермудах, является британским подданным |
Ero родители не были британскими подданными; он принял американское гражданство и т.д.
Условия опровержения R являются самостоятельным элементом аргументации, несводимым к другим. Их отличие от разрешений очевидно - ведь они представляют собой утверждения о некоторых фактах. Менее очевидно их отличие от данных D. Тулмин, однако, обращает внимание на то обстоятельство, что R могут рассматриваться как дополнительные D, поскольку R приводятся с целью подтверждения или опровержения применимости разрешения W. И тот факт, что Гарри родился на Бермудах, и тот факт, что его родители не являются подданными другого государства, оба имеют отношение к вопросу о его теперешнем подданстве или гражданстве, но это отношение различно. Первый из фактов устанавливает презумпцию британского подданства, второй же факт, отвергая одно из возможных возражений, служит для «укрепления» этой презумпции.
Еще один существенный элемент схемы аргументации, по С.Тулмину, - «основание» (backing, обозначается буквой В) используемых разрешений. Ведь можно спросить не только о том, правомерно ли и при каких условиях правомерно применять разрешение W именно в данном случае, но и о том, почему вообще эти разрешения должны считаться имеющими силу: «Вы полагаете, что человек, родившийся на Бермудах, должен быть британским подданным, но почему Вы так думаете?» Таким образом, за нашими разрешениями должны лежать некоторые другие гарантии, без которых эти разрешения не имеют силы. Такими гарантиями служат основания В. Самая полная из предлагаемых Тул- миным схем аргументации имеет вид D ► следовательно,-------------- Q, C
I
Если не R
Поскольку W
t
Ha основании B
Например:
Гарри родился
Ha Бермудах ------- ► следовательно,
предположительно Гарри британский подданный
Если не имело места одно из следующих условий
Поскольку человек, рожденный на Бермудах, является британским подданным
Ero родители не были британскими подданными; он принял американское A гражданство и т.д.
i
Ha основании следующих законов и других положений (следует указание соответствующих статей)
С.Тулмин подчеркивает, что «основания» (в его смысле), на которых основываются разрешения, существенно различаются в разных сферах аргументации. Если в рассмотренном примере разрешение, формулируемое в предложении «Человек, рожденный наБерму- дах, является британским подданным», обосновывается апелляцией к законам, регулирующим подданство людей, рожденных в британских колониях, то разрешение, сформулированное в предложении «Кит является млекопитающим» может быть обосновано ссылкой на таксономическую классификацию, а утверждение «Жители Саудовской Аравии - мусульмане» - ссылкой на статистические данные о религиозной принадлежности людей в разных странах.
Отличия «основания» в смысле С.Тулмина от других элементов аргументации состоят в следующем. От разрешения основание отличается тем, что оно должно быть выражено в виде категорического суждения о факте (указание на соответствующие статьи закона, научные положения, статистические данные), в то время как само разрешение является, как мы видели, гипотетическим утверждением, выполняющим роль моста между данными и заключением. Сравнивая «основания» с данными, можно заметить, что в то время, как данные должны быть выражены явно, то есть произнесены или записаны в ходе аргументации, «основание» может содержаться в аргументации имплицитно, получая явную формулировку лишь в процессе защиты первоначальной аргументации. Отличие «основания» от квалификатора и условия опровержения очевидно: роль «основания» состоит в обосновании разрешения, роль квалификатора - в указании на модальность заключения, а условия опровержения позволяют отвергнуть презумпции, создаваемые разрешением.
Оценивая тулминовскую схему аргументации, которая в нашей терминологии может быть названа схемой аргументационной конструкции и ее имплицитных дополнений, следует отметить, прежде всего, что данная схема не ограничивается различением лишь посылок и заключения аргументации, но показывает многообразие ее элементов, специфику связей между ними и их коммуникативные функции. Заметим, однако, что далеко не любая аргументация содержит все элементы, составляющие эту схему. Например, для обоснования разрешения перехода от посылок к заключению нередко используются гипотетические положения общего характера, а они не могут быть квалифицированы как «основания» в смысле С.Тулмина. Кроме того, в реальной аргументации суждение о факте нередко подразумевается, а суждение общего характера, разрешающее •переход от факта к заключению, формулируется явно. При всей полезности «юридической модели» для общего анализа аргументации не следует эту модель абсолютизировать.
Учитывая разработки С.Тулмина, мы можем охарактеризовать имплицитные дополнения к аргументационной конструкции как состоящие из суждений, которые выполняют роль разрешений на переход от посылок аргументационной конструкции к ее заключению, роль обоснования (поддержки) этого разрешения, формулировки условий исключения. При этом любая из перечисленных ролей может выполняться утверждениями как общего, так и частного характера, утверждениями гипотетическими, ассерторическими и другими видами утверждений.
Имплицитные дополнения могут переходить в разряд явно формулируемых посылок аргументационной конструкции в ходе анализа данной конструкции, обсуждения и защиты ее, в дискуссии, споре, судебном разбирательстве. Невозможно сформулировать универсальные жесткие правила, которые позволяли бы установить, какие суждения должны выдвигаться эксплицитно, как посылки аргументационной конструкции, а какие входить в имплицитное дополнение. Вопрос об эксплицитности и имплицитности решается чаще всего неосознанно, в зависимости от конкретной коммуникативной ситуации. To или иное суждение оказывается в составе имплицитного дополнения не в силу того, что оно общее или гипотетическое, а потому, что оно представляется само собой разумеющимся участникам коммуникативной ситуации и должно автоматически срабатывать при выдвижении и оценке аргументационной конструкции.
Разумеется, форма аргументационной конструкции и характер имплицитных дополнений к ней обусловлены непосредственно схемой деятельности аргументато- pa. Аргументатор может сам решать на основе размышлений или определять интуитивно, какие утверждения в ходе аргументации могут быть опущены, оставаясь в качестве имплицитных дополнений, а какие должны явно формулироваться в качестве посылок аргументационной конструкции. Иногда аргументатор осознанно принимает такого рода решения, ориентируясь при этом на взгляды аудитории, принимая во внимание поле аргументации, но гораздо чаще имплицитные дополнения к аргументационной конструкции не осознаются явно самим аргументатором. Ошибка, которая подстерегает аргументатора в таких случаях, состоит в том, что в числе имплицитных дополнений могут оказаться утверждения, которые не являются для аудитории сами собой разумеющимися и автоматически срабатывающими при оценке аргументационной конструкции и которые следовало бы сформулировать в виде явных посылок. Эта ошибка ведет к непониманию аргументации реципиентами и может стоить ему успеха.
C другой стороны, чрезмерно подробная аргументация, когда явно формулируются многие из суждений, которые следовало бы оставить в числе имплицитных дополнений, может вызвать раздражение реципиента, снизить интерес к аргументации и также помешать ее успеху.
2.3.6.