<<
>>

Аргументационная конструкция

B первой главе этой книги дано общее представление о том, что такое аргументационная конструкция и как отображаются подобные конструкции в аргументаци­онных картах философских текстов.

При этом на пер­вом месте стояла задача использования понятия аргу­ментационной конструкции для «топографической съемки» текста. Теперь же, в рамках онтологического анализа аргументации, аргументационная конструк­ция будет рассматриваться как средство деятельности аргументатора, имеющее определенный «логический скелет». И это рассмотрение, в отличие от первого, предварительного, будет более подробным.

Будучи деятельностью интеллектуально-речевой, аргументация осуществляется через построение опре­деленного рода текста, который может быть составлен цз знаков как письменной, так и устной речи. Можно говорить о логических средствах и риторических при­емах аргументации, о ее лексическом богатстве или, : напротив, бедности, о тонких или грубых психологи- ; ческих приемах. Так или иначе, все эти факторы, назы- f ваемые иногда средствами аргументации, находят воп- >^ лощения в тексте, который является в этом отношении Iі универсальным средством аргументации.

} Нужно заметить, что далеко не все воздействия на 1 взгляды и поведение человека, осуществляемые через !;, текст, являются аргументацией и соответственно не все : тексты, образуемые в этих случаях, являются аргумен­тационными. При этом непосредственная цель субъек­та деятельности может не отличаться от цели субъекта аргументации, т.е. состоять в принятии адресатом не­которого утверждения (и в совершении соответствую­щих поступков). Например, говоря человеку: «Как хо­рошо вы выполнили эту работу», мы хотим, чтобы че­ловек этот принял данное утверждение как истинное, т.е. осознал значимость своей работы. Обращаясь к ко­му-то со словами: «Принесите, пожалуйста, книгу», мы рассчитываем, что он совершит желаемое нами действие.

Наконец, просто сообщая человеку некото­рую информацию о том, что тогда-то имело место то-то, мы стремимся таким образом расширить сферу его зна­ния. Bo всех этих случаях субъект деятельности обра­щается к реципиенту как к сознательному существу, обладающему свободой в отношении принятия или не­принятия соответствующих утверждений. Ho здесь мы не имеем дела с аргументацией.

Специфика аргументации как деятельности, осуще­ствляемой через текст, такова, что мы не можем провес­ти ее онтологическое рассмотрение, не обращаясь к ло­гическим характеристикам. Для аргументационного текста характерно наличие двух логических компонен­тов - тезиса аргументации и ее оснований. Число осно­ваний (посылок) может варьироваться, в нижнем пре­деле - быть равным единице. Тезис и каждое из основа­ний - это суждения, выражаемые в предложениях. Су­щественна связь аргументационного текста с другим онтологическим образованием - схемой деятельности аргументатора, и, прежде всего, с таким компонентом этой схемы, как представление аргументатора о реци­пиенте, о его взглядах и познавательных возможнос­тях. Используя текст, содержащий данный тезис и дан­ные основания, аргументатор полагает, что принятие реципиентом оснований обусловит определенным обра­зом принятие им тезиса аргументации. Характер обус­ловливания при этом может быть различным. Напри­мер, в одних случаях аргументатор считает, что, при­няв посылку, реципиент обязан принять тезис, по­скольку данный тезис логически следует из данных по­сылок, истинность посылок с необходимостью влечет истинность тезиса. B других случаях аргументатор осознает, что принятие реципиентом посылок позволя­ет надеяться на принятие им тезиса лишь с некоторой степенью вероятности (возможно, и весьма высокой), поскольку данный тезис получается из данных посы­лок по индукции, истинность посылок не гарантирует истинности тезиса, а лишь в некоторой степени подт­верждает предположение об истинности тезиса. Следу­ет подчеркнуть, что речь здесь идет о представлениях аргументатора относительно логической связи основа­ний и тезиса, например, дедуктивной или индуктив­ной, а не о реальной логической связи между ними, - дело в том, что представления аргументатора о характе­ре логической связи между тезисом и основаниями не всегда соответствуют действительности.

Далее. Аргументационный текст может содержать компоненты, которые нельзя назвать ни тезисом, ни по­сылками, ни указателем связи между ними. Это могут быть различного рода определения, описания, поясне­ния и примеры, введения в историю вопроса и даже от­ступления, причем не всегда относящиеся к делу. B связи с этим возникает вопрос, как обозначить логико­лингвистическую структуру, образуемую посылками и тезисом аргументации и фиксируемую в аргументаци­онном тексте, который наряду с нею может содержать и другие компоненты? Такую структуру иногда называ­ют аргументацией. Для нашего исследования, однако, существенно различать аргументацию как деятель­ность и логико-лингвистическое средство ее осущес­твления.

B англоязычной литературе по теории аргументации для обозначения такого средства используется термин «argument». B русском языке калькой английского «argument» является слово «аргумент». Это слово, од­нако, не может считаться адекватным переводом своего английского прообраза. Дело в том, что в русскоязыч­ной литературе, посвященной проблемам аргумента- цииидоказательства, термин «аргумент» используется как синоним термина «посылка доказательства» или «посылка аргументации» (см., напр.: Асмус В.Ф. Уче­ние логики о доказательстве и опровержении. М., 1954).

Для обозначения логико-лингвистической структу­ры, в которой реализуется аргументация, предпочти­тельно использовать выражение «аргументационная конструкция». Под аргументационной конструкцией понимается множество предложений, произнесенных или написанных некоторым лицом (аргументатором) и адресованных некоторому другому лицу или группе лиц (реципиенту, аудитории). При этом аргументатор наде­ется, что реципиент примет одно из этих предложений (тезис) вследствие принятия им других предложений аргументационной конструкции (оснований, посылок).

B первой главе обращалось внимание на различия по сложности, имеющиеся между аргументационными конструкциями. Они могут содержать в себе разное число посылок, содержать в качестве своих составляю­щих другие аргументационные конструкции.

Эти раз­личия наглядно проявляются в аргументационных картах, примеры которых также приведены в предыду­щей главе. Следует напомнить, что аргументационная конструкция может быть представлена в одном моноло­ге аргументатора или в нескольких, как, например, в платоновских диалогах, где посылки одной аргумента­ционной конструкции иногда оказываются разбросан­ными по ряду коротких монологов Сократа.

Аргументацию, таким образом, можно охарактери­зовать как процесс построения и выдвижения аргумен­тационных конструкций.

История изучения логической структуры аргумента­ционных конструкций восходит к античности. Рефлек­сия над аргументацией сыграла большую роль в станов­лении логики как науки. Термин «аргументационная конструкция» не употреблялся Аристотелем, однако те структуры, которые он называет доводами и исследует в «Топике», «Риторике» илирассматриваетвконтексте аргументационных ситуаций в «Аналитиках», и есть, по существу, не что иное, как аргументационные конструкции.

Аристотель выделял два типа аргументационных конструкций по характеру логической связи между их элементами - силлогизм и наведение (индукция). Сов­ременное логическое знание позволяет выделять более многообразные типы связей между элементами аргу­ментационных конструкций, например, различные формы несиллогистических дедуктивных выводов. Ха­рактеризуя логическую структуру аргументационных конструкций самым общим образом, можно подразде­лить их на демонстративные и недемонстративные. Де­монстративные аргументационные конструкции - те, в которых реализуется демонстративное рассуждение, т.е. рассуждение, где истинность заключения (в данном случае тезиса аргументационной конструкции) гаран­тируется истинностью посылок. K демонстративным рассуждениям относятся дедуктивные выводы и выво­ды по полной индукции. B недемонстративных аргу­ментационных конструкциях реализуется соответ­ственно недемонстративное рассуждение, где истин­ность посылок не гарантирует истинности заключения. Это выводы по неполной индукции, по аналогии, по правилам обратной дедукции.

Пытаясь проанализировать логическую структуру конкретных аргументационных конструкций, мы без труда обнаружим, что типы рассуждений, о которых го­ворилось выше, реализуются, как правило, не в аргу­ментационной конструкции как таковой, а в аргумен­тационной конструкции с некоторым имплицитным дополнением. Это дополнение состоит из предложений, которые не произнесены и не написаны, но подразуме­ваются в ходе аргументации. B этих случаях рассужде­ния, реализуемые в собственно аргументационных конструкциях, являются энтимематическими, эллип­тическими. Ha эту особенность аргументационных конструкций обращал внимание Аристотель. Он отме­чал, что довод остается ясным, если в нем опущены лишь весьма правдоподобные посылки. Например, рас­суждение: «Питтак щедр, ибо честолюбивые щедры, Питтак же честолюбив» представляет собой силлогизм. B ситуации, когда собеседникам известно, что Питтак честолюбив, посылка, содержащая эту информацию, может быть опущена, и аргументационная конструк­ция примет вид: «Питтак щедр, ибо честолюбивые щед­ры» . Утверждение «Питтак честолюбив» является имп­лицитным дополнением данной аргументационной конструкции. Очевидно, что демонстративное рассуж­дение (в данном случае силлогизм) реализуется здесь в аргументационной конструкции с имплицитным до­полнением.

C точки зрения узкологического подхода к аргумен­тации энтимематичность философских рассуждений может выглядеть серьезным недостатком. Е.Н.Шульга, ссылаясь на работу Б.Вольневича (189, р. 255), пишет: «Общепринятая точка зрения гласит, что провалы в ар­гументации известных философских систем, как пра­вило, заключаются либо в словесной двусмысленности, либо в энтимематических рассуждениях (рассуждени­ях, в которых пропущены некоторые посылки). Выяс­нение природы этого феномена несомненно имело бы методологическое значение для философии, позволив устранить подобные дефекты в будущих построениях, при создании новых философских систем» (145, с. 195).

Попытки подчинить формалистическим стандартам реальные рассуждения заведомо обречены на неудачу.

И не только в тех случаях, когда речь идет о филосо­фской аргументации. Уместно вспомнить, что созда­тель логики принимал этимематичность как данность, не считая ее недостатком. Аристотель подчеркивал широкую распространенность эллиптических рассуж­дений, указывая на то, что ими пользуются и в спорах о вероятном, и в публичных выступлениях, и в доказы­вающих науках. Ведь и в последних, отмечал он, не­редко опускается «то, относительно чего доказывает­ся, то, что доказывается, и то, на основании чего дока­зывают» (9,76в20). Фактически признавая правомер­ность подобной практики, Аристотель пишет: «Ничто, однако, не мешает иным наукам пренебрегать некото­рыми [из этих сторон], как, например, не указывать, что род существует, если очевидно, что он существует (ведь не в одинаковой мере ясно, что есть число и что есть холодное и теплое), и не указывать значения свойств, если они ясны, точно так же как не рассматри­вают значения общих [положений], [например] что значит отнять равное от равного, потому что это изве­стно» (там же).

Сам Аристотель широко применял энтимематичес- кие рассуждения, восстановление которых до полного силлогизма потребовало бы значительных усилий. B качестве примера можно сослаться на учение о четырех причинах. Аргументационная карта соответствующего текста, представленная в первой главе (Схема 8), пока­зывает, что термин «несколько», содержащийся в пер­вом тезисе («У одного и того же бывает несколько при­чин»), отсутствует в посылке. При этом очевидно, что перечисление видов причин, содержащееся в посылке, позволяет говорить о том, что их несколько.

Хотя энтимематичность аргументации отмечалась многими философами со времен Аристотеля, однако ха­рактер имплицитных дополнений в их многообразии не получил достаточно детального систематического рас­смотрения. Одна из попыток продвинуться в этом нап­равлении была представлена в работе С.Тулмина (184). Он считает, что ключ к рассмотрению логической структуры аргументации дает аналогия с юриспруден­цией. Эта аналогия, как утверждает С.Тулмин, ведет нас к принятию гораздо более сложной схемы аргумен­тации, чем обычно используемая схема «посылки - заключение», поскольку вопросы, которые встают пе­ред нами при анализе аргументации, являются лишь более общими случаями вопросов, уже известных в юриспруденции, где проводится множество различий между предложениями по их роли в судебном процессе. Какие различные типы предложений, спросит философ права, произносятся в ходе судебного разбирательства и какими различными путями они связаны с установ­лениями закона? С.Тулмин подчеркивает, что данный вопрос является центральным для изучающего юрис­пруденцию и что судебный процесс может быть понят должным образом только в том случае, если мы прове­дем большое число различий. «Юридические высказы­вания, - пишет он, - имеют множество различных функций. Высказывания претензий, доказательства идентичности, свидетельства о рассматриваемых собы­тиях, интерпретации закона или обсуждение их пра­вильности, претензии на частичное оправдание, заяв­ления с просьбой о смягчении наказания, приговоры - все эти различные виды суждений выполняют свою роль в судебном процессе, и различия между ними на практике далеко не пустяк» (184, р. 96). Если мы хотим представить нашу аргументацию с полной логической беспристрастностью и понять должным образом приро­ду логического процесса, то мы должны, считает С.Тул- мин, использовать модель аргументации не менее сложную, чем это требуется в юриспруденции.

Предлагаемая С.Тулминым модель аргументации заслуживает того, чтобы на ней остановиться подроб­нее. Фактически этот автор вводит не одну, а три моде­ли аргументации, причем каждая последующая модель оказывается более сложной, чем предыдущая.

B основе построения моделей лежат следующие рас­суждения. Например, когда мы говорим, что Петерсен не католик, мы основываем наше утверждение на зна­нии того, что он швед и что это делает весьма неправдо­подобной его принадлежность к римско-католической церкви. Когда обвинитель в суде заявляет, что Вилкин­сон нарушил правила дорожного движения, он ссыла­ется на свидетельства двух полицейских, зарегистриро­вавших факт ведения им машины со скоростью 45 миль в час в застроенном районе. B каждом из этих случаев первоначальное утверждение поддерживается некото­рыми фактами. Таким образом, можно различать тезис или заключение (claim, conclusion обозначаемое как С), достоинства которого мы пытаемся установить, и фак­ты, к которым апеллируют как к основаниям тезиса и которые используются как сведения, данные (data, обозначается буквой D).

После того как определены данные, перед нами мо­гут возникнуть вопросы другого рода. Прежде всего, это вопрос о природе и оправданности перехода от дан­ных к заключению. Чтобы ответить на этот вопрос, тре­буются не дополнительные данные, а суждения другого рода: правила, принципы, «разрешения навывод». Эти общие суждения играют роль моста между данными и заключением. Кратко их можно выразить в форме «Ес­ли D, то С», а более развернуто - «Данные (информа­ция) D дают нам право сделать заключение (выдвинуть тезис) С». Предложения такого рода С.Тулмин называ­ет «разрешениями» или «гарантиями» (warrants, обоз­начается буквой W).

B некоторых случаях «гарантии» могут быть триви­альными. Например, знание о том, что у Гарри рыжие волосы, позволяет отвергнуть любое предположение O том, что они черные, ввиду гарантии, что «рыжее не мо­жет быть одновременно черным». Пример нетривиаль­ной гарантии - «Швед почти наверняка не является ка­толиком» . Эта гарантия позволяет перейти от суждения «Петерсен швед» к суждению «Петерсен не католик».

Вышесказанное позволяет С.Тулмину ввести следу­ющую схему аргументации:

D ------ ► следовательно, C

t

Поскольку W

Например:

Гарри родился

Ha Бермудах ----------- ► следовательно, Гарри

британский подданный

t

Поскольку человек, рожденный на Бермудах, является британским подданным

Одну из причин различать данные и разрешения Тул- мин видит в том, что к данным апеллируют явно, в то время как разрешения подразумеваются. Кроме того, разрешения имеют общий характер: они удостоверяют правильность всех аргументационных конструкций данного типа и должны устанавливаться иным путем, чем факты, используемые в качестве данных. Это разли­чие между данными и гарантиями подобно юридическо­му различению вопросов факта и вопросов закона.

Приведенная схема аргументации является для Тул- мина лишь начальной. Она позволяет поставить новые вопросы относительно силы разрешений (гарантий). Одни разрешения позволяют с необходимостью переходить от фактов к заключению, другие - лишь с вероятностью. B первом случае заключение получает модальный квалифи­катор «необходимо», во втором - «вероятно» или «пред­положительно». Иногда можно указать условия, при ко­торых невозможно получить заключение из данных.

Дополнив модель аргументации квалификаторами Q и условиями исключения или опровержения (rebuttal) R, получаем:

D ------ ^-- следовательно, Q, C

і

Если не R

Поскольку W Например:

Гарри родился

Ha Бермудах ------- ► следовательно,

предположительно Гарри британский подданный

I

Если не имело место одно из следующих условий

Поскольку человек, рожденный на Бермудах, является британским подданным |

Ero родители не были британскими подданными; он принял американское гражданство и т.д.

Условия опровержения R являются самостоятель­ным элементом аргументации, несводимым к другим. Их отличие от разрешений очевидно - ведь они пред­ставляют собой утверждения о некоторых фактах. Ме­нее очевидно их отличие от данных D. Тулмин, однако, обращает внимание на то обстоятельство, что R могут рассматриваться как дополнительные D, поскольку R приводятся с целью подтверждения или опровержения применимости разрешения W. И тот факт, что Гарри ро­дился на Бермудах, и тот факт, что его родители не яв­ляются подданными другого государства, оба имеют от­ношение к вопросу о его теперешнем подданстве или гражданстве, но это отношение различно. Первый из фактов устанавливает презумпцию британского поддан­ства, второй же факт, отвергая одно из возможных воз­ражений, служит для «укрепления» этой презумпции.

Еще один существенный элемент схемы аргумента­ции, по С.Тулмину, - «основание» (backing, обознача­ется буквой В) используемых разрешений. Ведь можно спросить не только о том, правомерно ли и при каких условиях правомерно применять разрешение W именно в данном случае, но и о том, почему вообще эти разре­шения должны считаться имеющими силу: «Вы пола­гаете, что человек, родившийся на Бермудах, должен быть британским подданным, но почему Вы так думае­те?» Таким образом, за нашими разрешениями должны лежать некоторые другие гарантии, без которых эти разрешения не имеют силы. Такими гарантиями слу­жат основания В. Самая полная из предлагаемых Тул- миным схем аргументации имеет вид D ► следовательно,-------------- Q, C

I

Если не R

Поскольку W

t

Ha основании B

Например:

Гарри родился

Ha Бермудах ------- ► следовательно,

предположительно Гарри британский подданный

Если не имело места одно из следующих условий

Поскольку человек, рожденный на Бермудах, является британским подданным

Ero родители не были британскими подданными; он принял американское A гражданство и т.д.

i

Ha основании следующих законов и других положений (следует указание соответствующих статей)

С.Тулмин подчеркивает, что «основания» (в его смысле), на которых основываются разрешения, суще­ственно различаются в разных сферах аргументации. Если в рассмотренном примере разрешение, формули­руемое в предложении «Человек, рожденный наБерму- дах, является британским подданным», обосновывает­ся апелляцией к законам, регулирующим подданство людей, рожденных в британских колониях, то разре­шение, сформулированное в предложении «Кит являет­ся млекопитающим» может быть обосновано ссылкой на таксономическую классификацию, а утверждение «Жители Саудовской Аравии - мусульмане» - ссылкой на статистические данные о религиозной принадлеж­ности людей в разных странах.

Отличия «основания» в смысле С.Тулмина от других элементов аргументации состоят в следующем. От раз­решения основание отличается тем, что оно должно быть выражено в виде категорического суждения о факте (указание на соответствующие статьи закона, на­учные положения, статистические данные), в то время как само разрешение является, как мы видели, гипоте­тическим утверждением, выполняющим роль моста между данными и заключением. Сравнивая «основа­ния» с данными, можно заметить, что в то время, как данные должны быть выражены явно, то есть произне­сены или записаны в ходе аргументации, «основание» может содержаться в аргументации имплицитно, полу­чая явную формулировку лишь в процессе защиты пер­воначальной аргументации. Отличие «основания» от квалификатора и условия опровержения очевидно: роль «основания» состоит в обосновании разрешения, роль квалификатора - в указании на модальность зак­лючения, а условия опровержения позволяют отверг­нуть презумпции, создаваемые разрешением.

Оценивая тулминовскую схему аргументации, кото­рая в нашей терминологии может быть названа схемой аргументационной конструкции и ее имплицитных до­полнений, следует отметить, прежде всего, что данная схема не ограничивается различением лишь посылок и заключения аргументации, но показывает многообра­зие ее элементов, специфику связей между ними и их коммуникативные функции. Заметим, однако, что да­леко не любая аргументация содержит все элементы, составляющие эту схему. Например, для обоснования разрешения перехода от посылок к заключению неред­ко используются гипотетические положения общего характера, а они не могут быть квалифицированы как «основания» в смысле С.Тулмина. Кроме того, в реаль­ной аргументации суждение о факте нередко подразу­мевается, а суждение общего характера, разрешающее •переход от факта к заключению, формулируется явно. При всей полезности «юридической модели» для обще­го анализа аргументации не следует эту модель абсолю­тизировать.

Учитывая разработки С.Тулмина, мы можем оха­рактеризовать имплицитные дополнения к аргумента­ционной конструкции как состоящие из суждений, ко­торые выполняют роль разрешений на переход от посы­лок аргументационной конструкции к ее заключению, роль обоснования (поддержки) этого разрешения, фор­мулировки условий исключения. При этом любая из перечисленных ролей может выполняться утверждени­ями как общего, так и частного характера, утверждени­ями гипотетическими, ассерторическими и другими видами утверждений.

Имплицитные дополнения могут переходить в раз­ряд явно формулируемых посылок аргументационной конструкции в ходе анализа данной конструкции, об­суждения и защиты ее, в дискуссии, споре, судебном разбирательстве. Невозможно сформулировать универ­сальные жесткие правила, которые позволяли бы уста­новить, какие суждения должны выдвигаться экспли­цитно, как посылки аргументационной конструкции, а какие входить в имплицитное дополнение. Вопрос об эксплицитности и имплицитности решается чаще всего неосознанно, в зависимости от конкретной коммуника­тивной ситуации. To или иное суждение оказывается в составе имплицитного дополнения не в силу того, что оно общее или гипотетическое, а потому, что оно пред­ставляется само собой разумеющимся участникам ком­муникативной ситуации и должно автоматически сра­батывать при выдвижении и оценке аргументационной конструкции.

Разумеется, форма аргументационной конструкции и характер имплицитных дополнений к ней обусловле­ны непосредственно схемой деятельности аргументато- pa. Аргументатор может сам решать на основе размыш­лений или определять интуитивно, какие утверждения в ходе аргументации могут быть опущены, оставаясь в качестве имплицитных дополнений, а какие должны явно формулироваться в качестве посылок аргумента­ционной конструкции. Иногда аргументатор осознанно принимает такого рода решения, ориентируясь при этом на взгляды аудитории, принимая во внимание по­ле аргументации, но гораздо чаще имплицитные допол­нения к аргументационной конструкции не осознаются явно самим аргументатором. Ошибка, которая подсте­регает аргументатора в таких случаях, состоит в том, что в числе имплицитных дополнений могут оказаться утверждения, которые не являются для аудитории са­ми собой разумеющимися и автоматически срабатыва­ющими при оценке аргументационной конструкции и которые следовало бы сформулировать в виде явных по­сылок. Эта ошибка ведет к непониманию аргументации реципиентами и может стоить ему успеха.

C другой стороны, чрезмерно подробная аргумента­ция, когда явно формулируются многие из суждений, которые следовало бы оставить в числе имплицитных дополнений, может вызвать раздражение реципиента, снизить интерес к аргументации и также помешать ее успеху.

2.3.6.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме Аргументационная конструкция: