«Диалогизм» и «монологизм» в аргументации
B вопросе о роли субъекта и адресата аргументации достаточно отчетливо обозначились подходы, которые условно могут быть названы «монологическим» и «диалогическим» . Активность адресата обычно подчеркивается учеными, считающими необходимым условием аргументации ситуацию диалога.
Приверженцем диалогического подхода был Х.Перельман. Используя аристотелевское учение о диалектической беседе в качестве одной из отправных точек собственных построений, он связывает аргументацию с диалектикой, противопоставляя и то, и другое логике; диалектика же понимается как немыслимая без диалога. «Обращаясь в логику, диалектика становится системой необходимых следствий, - считает Х.Перельман,- но это достигается ценой потери соответствия реальному диалогу, развитие которого обусловлено личностью собеседников и их намерениями» (174). Диалогический подход к аргументации предполагает определенные требования, которым должны соответствовать собесед- определенного состояния ума. При этом само состояние ума как результат деятельности также рассматривается как убеждение. Этот подход представлен уже в диалогах Платона. Главный герой платоновских диалогов Сократ и его собеседники говорят об ораторах в суде, которые «своим искусством... убеждая, внушают то мнение, какое им угодно» (Теэтет, 201a-b), о том, что убеждением занимается всякий человек, поучающий другого: врач убеждает человека в том, что полезно и что вредно для его здоровья, человек, сведущий в искусстве арифметики, убеждает в том, что числа имеют те или иные свойства. Результатом убеждающего воздействия, по Платону, может быть приобретение реципиентом мнения, или знания, или веры: «...убеждением обладают и узнавшие, и поверившие»; «...установим два вида убеждения: одно - сообщающее веру без знания, другое - дающее знание» (100, 454e); «убедить - это значит внушить мнение» (Теэтет, 201b).
Столь же широкую трактовку убеждения мы находим в текстах Аристотеля: «С мнением связана вера (в самом деле, не может тот, кто имеет мнение, не верить этому мнению)...
всякому мнению сопутствует вера, а вере - убеждение» (О душе, 428а 20). B «Риторике» Аристотель вторит Платону, когда говорит: «Каждая наука может поучать и убеждать относительно того, что относится к ее области, как, например, врачебное искусство - относительно того, что способствует здоровью или ведет к болезни, геометрия - относительно возможных между величинами изменений, арифметика - относительно чисел» (13, с. 19). Аристотель, по сути дела, обращает внимание на дискурсивный характер убеждающего воздействия, каковым является аргументация (приведение доводов). Он отмечает, что убеждению сопутствует разумное основание (логос).Платон и Аристотель, весьма широко трактуя убеждение, относя к нему и знание, и веру, и мнение, практически не накладывают каких-либо ограничений на степень уверенности субъекта в истинности какой-либо мысли, необходимую для того, чтобы данная мысль могла считаться убеждением этого субъекта. Убеждением, таким образом, может считаться и мнение, в котором его обладатель не имеет достаточно высокой степени уверенности.
Ha особое состояние сознания человека, связанное с наличием того или иного убеждения, указывает Д.Юм: «Когда я убежден в каком-либо принципе, это значит только, что известная идея особенно сильно действует на меня». Д.Юм фактически отождествляет убеждение с верой (belief), отмечая при этом регулятивную функцию, выполняемую ими в сознании и поведении человека. Вера, пишет он, «сообщает им (суждениям) больше силы и влияния, придает им большую значимость, запечатлевает их в уме и делает их руководящими принципами всех наших действий» (146, с. 197).
B известном смысле предтечей распространившегося среди советских исследователей понимания убеждения как непременно истинного, обоснованного, доказанного можно считать И.Канта. Именно наличие достаточных объективных оснований, считает И.Кант, отличает убеждение от простой уверенности: «Считать что-либо верным - это такое событие в нашем рассудке, которое может покоиться на объективных основаниях, но требует и субъективных причин в душе того, кто так судит.
Если это имеет значение для каждого, поскольку только он имеет разум, то основания его в объективном отношении вполне достаточны и уверенность тогда называется убеждением (Ueberzeugung). Ho если оно имеет свою основу только в особых свойствах субъекта, то его называют уверенностью (Ueberredung). Уверенность - это только иллюзия, ибо здесь та основа, которая заключается исключительно в субъекте, считается субъективною» (58, с. 208).B отечественных исследованиях аргументации 70-80-х годов XX века сложилась традиция рассмотрения в качестве непосредственной цели и результата аргументации именно убеждения. Так, Г.А.Брутян, давая определение аргументации, указывает в качестве ее существенного признака то обстоятельство, что в ходе аргументации «создается убеждение в истинности тезиса и ложности антитезиса как у самого доказывающего, так и оппонента» (23, c.7). B работах А.А.Старченко также отмечается, что неотъемлемой характеристикой аргументации является ее убеждающее воздействие на реципиента (121).
Рассматривая подходы к феномену убеждения в работах советских философов, нельзя сбрасывать со счетов идеолого-политический контекст эпохи. Исследование проблемы убеждения и способов убеждающего воздействия нередко оказывалось связанным с установками на формирование марксистско-ленинских убеждений, относящихся к области политики, философии, идеологии. Это обстоятельство имело как положительные, так и отрицательные моменты. C одной стороны, оно стимулировало разработку проблематики убеждения, попытки осмыслить данный фёномен, определить способы убеждающего воздействия. C другой стороны, данное обстоятельство накладывало ограничения на такого рода исследования, задавая им, явно или неявно, некоторые заранее установленные ориентиры. He следует забывать о таких факторах, как чрезмерная идеологизация в трактовке убеждения, фактическая обязанность убеждающего и убеждаемого прийти к заранее заданному результату, сомнения в истинности которого практически не допускаются, игнорирование нежесткого характера убеждающего воздействия, роли свободного выбора в процессе становления убеждений, возможного изменения их в течение жизни человека.
Эти обстоятельства, несомненно, сужали возможности исследователей. Тем не менее в отечественной философии был намечен достаточно перспективный подход к рассмотрению феномена убеждения.Взгляды на убеждение, представленные в литературе 70-80-х годов ушедшего столетия, так или иначе перекликаются с подходами, имевшими место в истории философии. Трактовку убеждения как предполагающего доказанность, обоснованность соответствующего суждения, мы находим в работах Г.А.Брутяна. «Если доказать означает установить истинность тезиса, - пишет он, - то убеждать - означает создавать у слушателя, собеседника, оппонента, читателя и т.д. впечатление о том, что истинность тезиса доказана» (23, с. 10). Ряд исследователей оправданно выделяют эмоцнональ- но-ценностные компоненты убеждения и его регулятивную роль в человеческой жизни. А.А.Старченко рассматривает убеждение как многоаспектный феномен. Он выделяет в качестве составляющих убеждения: а) информационное содержание принимаемых концепций, б) логическую оценку субъектом полученной информации, в) социально-ценностную установку личности, г) деятельно-волевое отношение личности к вытекающим из принятых концепций практическим следствиям (120; 121).
Упомянутые подходы к рассмотрению убеждения предпринимались в разное время, в различных обстоятельствах, под углом зрения различных задач. Тем не менее легко заметить, что их авторы так или иначе обращали внимание на по крайней мере некоторые из следующих аспектов феномена убеждения: смысловое содержание соответствующего суждения; его особая роль в сознании и деятельности субъекта; высокая степень уверенности субъекта в истинности или правомерности рассматриваемого суждения; эмоциональное отношение к нему; связь с практической деятельностью человека.
Говоря об убеждении как цели аргументации, необходимо учитывать онтологию убеждения как такового. Вообще, термин «убеждение» служит для обозначения трех типов взаимосвязанных, но не тождественных друг другу явлений.
Во-первых, убеждением называют мысль, выражаемую в некотором предложении (информационно-смысловое содержание предложения). Например, говоря: «Следует поступать по совести - это мое убеждение», человек подразумевает под убеждением мысль, выраженную в предложении «следует поступать по совести». Разумеется, далеко не всякая мысль, выражаемая в предложении, может рассматриваться как убеждение. Для того чтобы некоторая мысль могла считаться убеждением, необходимо определенного рода отношение к ней субъекта, она должна играть специфическую роль в сознании и поведении человека. B качестве второго типа явлений, обозначаемых словом «убеждение», и выступает такого рода отношение субъекта к мысли. Термин «убеждение» в таком употреблении синонимичен термину «убежденность». Говоря: «У меня есть убеждение в том, что следует поступать по совести» или «Я убежден, что следует поступать по совести», человек фактически называет убеждением свое отношение к мысли, выражаемой в предложении «следует поступать по совести». Наконец, в-третьих, об убеждении говорят как об информационном воздействии на человека с целью передачи ему некоторой мысли и выработки у него охарактеризованного выше отношения к этой мысли, т.е. речь идет об убеждении как о некоторой целенаправленной деятельности. Именно в таком смысле мы употребляем термин «убеждение», когда говорим: «Сократ занимается убеждением собеседника в том, что причинять несправедливость постыднее, чем терпеть ее».Когда говорят «человек с убеждениями», под убеждением понимают прежде всего мысль, в истинности которой данный человек уверен. Эта уверенность, однако, сама по себе не является достаточной для того, чтобы рассматриваемая мысль могла считаться убеждением. Хотя, как видно из вышеприведенных ссылок на труды классиков философии и наших современников, некоторые философы считают признак уверенности достаточным. Если считать признак уверенности главным критерием убеждения, то придется зачислить в разряд убеждений любые утверждения, которые оцениваются как истинные и принадлежат к различным областям познания - обыденного, естественнонаучного, гуманитарного: «У меня две руки», «2x2=4», «Приставка, корень, суффикс и окончание являются составляющими слова».
Насколько оправданно, однако, трактовать эти и подобные им суждения как убеждения? Для ответа на этот вопрос необходимо учитывать специфику ситуаций, в которых человек обычно говорит: «Я убежден», «Это мое убеждение». Существенной характеристикой таких ситуаций является их эмоциональная нагруженность. Такого рода нагруженность присуща в той или иной степени всякому человеческому представлению или знанию, однако вряд ли утверждения, подобные тем, которые только что были приведены выше, сопоставимы по своей эмоциональной на- груженности с утверждениями типа «Благородная цель не оправдывает безнравственных средств, используемых для ее достижения» или «Этот человек безусловно порядочен».Эмоциональная окрашенность мысли обусловливается в значительной степени принадлежностью объекта этой мысли к системе ценностей человека, связью данной мысли с нравственными ориентирами, эстетическими идеалами. Видимо, нет отчетливой границы между областью суждений, имеющих значительную эмоциональную нагрузку, и областью суждений, которые мы можем рассматривать как бесстрастные. Одно и то же суждение может быть включено в любую из упомянутых областей в зависимости от обстоятельств: оставляя равнодушным одного человека, оно вызывает сильные эмоции у другого. Это верно как в отношении философских, политических взглядов, так и в отношении любых гуманитарных и естественнонаучных положений.
Итак, характерными чертами убеждения является не только уверенность субъекта в истинности мысли, но и его эмоциональное отношение к этой мысли. Вместе C тем эти две указанные черты не исчерпывают сущностных характеристик убеждения. Непременным свойством убеждения является активная роль, которую играет убеждение в деятельности человека. Ha этот признак убеждения обращают внимание многие исследователи. Говоря об активности убеждения, необходимо иметь в виду, что активность эта проявляется не только в том, что человек руководствуется убеждением B своих практических действиях. Ведь для многих философских положений, например, весьма затруднительно определить, каким образом можно руководствоваться ими непосредственно в практической деятельности, хотя мы склонны рассматривать эти положения как свои философские убеждения. 06 этих положениях уместнее будет сказать, что они играют активную роль в осмыслении действительности человеком, в его духовной деятельности. (Аналогичным образом многие положения науки, активно используемые в решении теоретических проблем, не имеют непосредственных практических приложений.) Уместно B связи C этим вспомнить словаАристотеля: «Действительно, рассмотрениенеко- торых проблем полезно для выбора или для избегания, например, желательно ли удовольствие или нет. Некоторые же проблемы полезны для одного только познания, например, вечен ли мир или нет. A некоторые проблемы сами по себе [бесполезны] как для той, так и для другой цели, однако содействуют разрешению некоторых из такого рода проблем, ибо многое мы хотим знать не ради самого предмета, а ради иного, дабы через него узнать что-нибудь другое» (Топика, 104b5). Убеждения выступают как факторами целеполагания, так и средствами решения проблем, выполняют регулятивную функцию в обыденной жизни и практической деятельности человека (в совершении им предметно-практических действий, принятии политических решений, осуществлении нравственного выбора), а также в философском осмыслении действительности, в теоретическом исследовании.
Говоря об убеждении, имеет смысл обратить внимание еще на одну его черту, которая обычно остается вне поля зрения исследователей этого феномена. Речь идет о том, что для осознания субъектом некоторой мысли как убеждения необходимо наличие оппозиции, реальной или воображаемой. He осознававшиеся ранее установка или эмоционально нейтральное суждение могут проявляться как убеждения в условиях, когда их истинность или целесообразность кем-то оспариваются, когда им противопоставляются другие утверждения или способы поведения, когда субъект наталкивается на трудности и противодействия в своей деятельности по реализации этих положений или установок. Наличие оппозиции является мощным фактором, придающим мысли эмоциональную окрашенность, способствующим осознанию ее нравственной значимости. Это верно в отношении обыденных, политических и нравственных убеждений, а также убеждений в сфере научной деятельности. B последнем случае в качестве убеждений чаще всего выступают положения, выполняющие методологическую функцию, вовлеченные в контекст конкуренции подходов и направлений в той или иной области научного исследования.
Непременной чертой убеждения является его относительная устойчивость. Можно ли назвать убеждением мысль, которой человек был привержен в течение нескольких минут или нескольких дней? Скорее, убеждение присуще человеку на протяжении относительно длительного периода его жизни. Вместе с тем монументальный образ человека, абсолютно последовательного в реализации своих абсолютно неизменных и вечно истинных убеждений, не соответствует действительности, да и вряд ли должен выдвигаться в качестве идеала, к которому следует стремиться. Реальный человек далеко не всегда последователен в своих поступках, не всегда соотносит тот или иной поступок с имеющимися у него убеждениями, иногда поступает и вопреки осознаваемым убеждениям, может менять их в течение жизни.
Подводя итоги проведенному рассмотрению феномена убеждения, можно охарактеризовать убеждение следующим образом. Убеждение есть мысль, в истинности которой человек уверен; эта мысль имеет эмоционально-нравственную нагруженность; она играет активную роль в жизни человека в том смысле, что человек руководствуется ею в своей практической или духовной деятельности; человек отстаивает эту мысль или реализует ее вопреки реальной или воображаемой оппозиции; данная мысль и данное отношение к ней человека характеризуются относительной устойчивостью.
Такое понимание убеждения «в сильном смысле» в значительной степени основывается на трактовке данного явления, представленной прежде всего в работах А.А.Старченко, хотя далеко не во всем совпадает с последней.
Понимая аргументацию как один из способов воздействия на взгляды и поведение людей, зададимся вопросом: всегда ли непосредственной целью аргументации является такого рода убеждение? Ответ должен быть отрицательным. Прежде всего, непосредственной целью аргументатора далеко не всегда является достижение полной уверенности реципиента в истинности тезиса. Нередко, обращаясь к кому-либо с аргументацией, мы рассчитываем лишь на то, что собеседник наш примет аргументируемое утверждение как одно из возможных, как вероятное, наиболее вероятное или представляющее интерес. Далее, аргументация отнюдь не всегда имеет целью выработку сильного эмоционального отношения к аргументируемому положению или нравственной оценки его. Эмоционально-нравственный контекст аргументации может быть достаточно нейтральным. He является обязательным для аргументатора в общем случае и стремление сформировать у реципиента устойчивые во времени взгляды по тем или иным вопросам. Целью аргументации может быть совершение реципиентом какого-то отдельного поступка.
Сегодня об убеждениях «в сильном смысле» вспоминают все реже. Характеризуя общественно-политические взгляды человека, говорят о приверженности его тем или иным ценностям, о позициях, о предпочтениях. Субъекты информационных воздействий, направленных на массовую аудиторию, прилагают значительные усилия, чтобы убедить человека приобрести тот или иной товар, проголосовать за того или иного кандидата. 0 формировании убеждений в данном случае речь не идет. Может быть, убеждение в этом, «слабом» смысле и следует рассматривать в качестве общей цели аргументации? Представляется все же, что нет.
Наиболее удачным для обозначения непосредственной цели аргументации в самом общем плане является термин «принятие». Смысл его достаточно широк для того, чтобы охватить все возможные типы отношения реципиента к аргументируемому положению, которых стремится достичь аргументатор в тех или иных случаях. B качестве частных случаев принятия мы можем рассматривать убеждение и мнение, отношение к некоторому утверждению как к вероятному, достоверному, целесообразному. Термин «принятие» уместен и тогда, когда аргументируемое положение представляет собой суждение о необходимости или целесообразности совершения реципиентом какого-либо действия. Принятие этого суждения должно повлечь за собой совершение соответствующего действия.
Общая характеристика непосредственной цели философской аргументации как «принятия» выглядит наиболее оптимальной, кроме прочего, потому, что позволяет охватить не только гносеологические, HO также этические, прагматические, эстетические варианты отношения к тексту и его аргументационной составляющей.
2.3.5.