<<
>>

«Диалогизм» и «монологизм» в аргументации

B вопросе о роли субъекта и адресата аргументации достаточно отчетливо обозначились подходы, которые условно могут быть названы «монологическим» и «диа­логическим» . Активность адресата обычно подчеркива­ется учеными, считающими необходимым условием ар­гументации ситуацию диалога.

Приверженцем диалогического подхода был Х.Пе­рельман. Используя аристотелевское учение о диалек­тической беседе в качестве одной из отправных точек собственных построений, он связывает аргументацию с диалектикой, противопоставляя и то, и другое логике; диалектика же понимается как немыслимая без диало­га. «Обращаясь в логику, диалектика становится систе­мой необходимых следствий, - считает Х.Перельман,- но это достигается ценой потери соответствия реально­му диалогу, развитие которого обусловлено личностью собеседников и их намерениями» (174). Диалогический подход к аргументации предполагает определенные требования, которым должны соответствовать собесед- определенного состояния ума. При этом само состояние ума как результат деятельности также рас­сматривается как убеждение. Этот подход представлен уже в диалогах Платона. Главный герой платоновских диалогов Сократ и его собеседники говорят об ораторах в суде, которые «своим искусством... убеждая, внушают то мнение, какое им угодно» (Теэтет, 201a-b), о том, что убеждением занимается всякий человек, поучающий другого: врач убеждает человека в том, что полезно и что вредно для его здоровья, человек, сведущий в искусстве арифметики, убеждает в том, что числа имеют те или иные свойства. Результатом убеждающего воздействия, по Платону, может быть приобретение реципиентом мнения, или знания, или веры: «...убеждением облада­ют и узнавшие, и поверившие»; «...установим два вида убеждения: одно - сообщающее веру без знания, другое - дающее знание» (100, 454e); «убедить - это значит внушить мнение» (Теэтет, 201b).

Столь же широкую трактовку убеждения мы нахо­дим в текстах Аристотеля: «С мнением связана вера (в самом деле, не может тот, кто имеет мнение, не верить этому мнению)...

всякому мнению сопутствует вера, а вере - убеждение» (О душе, 428а 20). B «Риторике» Аристотель вторит Платону, когда говорит: «Каждая наука может поучать и убеждать относительно того, что относится к ее области, как, например, врачебное ис­кусство - относительно того, что способствует здоровью или ведет к болезни, геометрия - относительно возмож­ных между величинами изменений, арифметика - от­носительно чисел» (13, с. 19). Аристотель, по сути дела, обращает внимание на дискурсивный характер убежда­ющего воздействия, каковым является аргументация (приведение доводов). Он отмечает, что убеждению со­путствует разумное основание (логос).

Платон и Аристотель, весьма широко трактуя убеж­дение, относя к нему и знание, и веру, и мнение, прак­тически не накладывают каких-либо ограничений на степень уверенности субъекта в истинности какой-либо мысли, необходимую для того, чтобы данная мысль могла считаться убеждением этого субъекта. Убежде­нием, таким образом, может считаться и мнение, в ко­тором его обладатель не имеет достаточно высокой сте­пени уверенности.

Ha особое состояние сознания человека, связанное с наличием того или иного убеждения, указывает Д.Юм: «Когда я убежден в каком-либо принципе, это значит только, что известная идея особенно сильно действует на меня». Д.Юм фактически отождествляет убеждение с верой (belief), отмечая при этом регулятивную функ­цию, выполняемую ими в сознании и поведении челове­ка. Вера, пишет он, «сообщает им (суждениям) больше силы и влияния, придает им большую значимость, за­печатлевает их в уме и делает их руководящими прин­ципами всех наших действий» (146, с. 197).

B известном смысле предтечей распространившегося среди советских исследователей понимания убеждения как непременно истинного, обоснованного, доказанного можно считать И.Канта. Именно наличие достаточных объективных оснований, считает И.Кант, отличает убеж­дение от простой уверенности: «Считать что-либо вер­ным - это такое событие в нашем рассудке, которое мо­жет покоиться на объективных основаниях, но требует и субъективных причин в душе того, кто так судит.

Если это имеет значение для каждого, поскольку только он имеет разум, то основания его в объективном отношении вполне достаточны и уверенность тогда называется убеж­дением (Ueberzeugung). Ho если оно имеет свою основу только в особых свойствах субъекта, то его называют уве­ренностью (Ueberredung). Уверенность - это только ил­люзия, ибо здесь та основа, которая заключается исклю­чительно в субъекте, считается субъективною» (58, с. 208).

B отечественных исследованиях аргументации 70-80-х годов XX века сложилась традиция рассмотре­ния в качестве непосредственной цели и результата ар­гументации именно убеждения. Так, Г.А.Брутян, давая определение аргументации, указывает в качестве ее су­щественного признака то обстоятельство, что в ходе ар­гументации «создается убеждение в истинности тезиса и ложности антитезиса как у самого доказывающего, так и оппонента» (23, c.7). B работах А.А.Старченко также отмечается, что неотъемлемой характеристикой аргументации является ее убеждающее воздействие на реципиента (121).

Рассматривая подходы к феномену убеждения в ра­ботах советских философов, нельзя сбрасывать со сче­тов идеолого-политический контекст эпохи. Исследова­ние проблемы убеждения и способов убеждающего воз­действия нередко оказывалось связанным с установка­ми на формирование марксистско-ленинских убежде­ний, относящихся к области политики, философии, идеологии. Это обстоятельство имело как положитель­ные, так и отрицательные моменты. C одной стороны, оно стимулировало разработку проблематики убежде­ния, попытки осмыслить данный фёномен, определить способы убеждающего воздействия. C другой стороны, данное обстоятельство накладывало ограничения на та­кого рода исследования, задавая им, явно или неявно, некоторые заранее установленные ориентиры. He сле­дует забывать о таких факторах, как чрезмерная идео­логизация в трактовке убеждения, фактическая обя­занность убеждающего и убеждаемого прийти к заранее заданному результату, сомнения в истинности которого практически не допускаются, игнорирование нежест­кого характера убеждающего воздействия, роли свобод­ного выбора в процессе становления убеждений, воз­можного изменения их в течение жизни человека.

Эти обстоятельства, несомненно, сужали возможности ис­следователей. Тем не менее в отечественной философии был намечен достаточно перспективный подход к рас­смотрению феномена убеждения.

Взгляды на убеждение, представленные в литерату­ре 70-80-х годов ушедшего столетия, так или иначе пе­рекликаются с подходами, имевшими место в истории философии. Трактовку убеждения как предполагающе­го доказанность, обоснованность соответствующего суждения, мы находим в работах Г.А.Брутяна. «Если доказать означает установить истинность тезиса, - пи­шет он, - то убеждать - означает создавать у слушате­ля, собеседника, оппонента, читателя и т.д. впечатле­ние о том, что истинность тезиса доказана» (23, с. 10). Ряд исследователей оправданно выделяют эмоцнональ- но-ценностные компоненты убеждения и его регуля­тивную роль в человеческой жизни. А.А.Старченко рассматривает убеждение как многоаспектный фено­мен. Он выделяет в качестве составляющих убеждения: а) информационное содержание принимаемых концеп­ций, б) логическую оценку субъектом полученной ин­формации, в) социально-ценностную установку личнос­ти, г) деятельно-волевое отношение личности к вытека­ющим из принятых концепций практическим след­ствиям (120; 121).

Упомянутые подходы к рассмотрению убеждения предпринимались в разное время, в различных обстоя­тельствах, под углом зрения различных задач. Тем не менее легко заметить, что их авторы так или иначе об­ращали внимание на по крайней мере некоторые из сле­дующих аспектов феномена убеждения: смысловое со­держание соответствующего суждения; его особая роль в сознании и деятельности субъекта; высокая степень уверенности субъекта в истинности или правомерности рассматриваемого суждения; эмоциональное отноше­ние к нему; связь с практической деятельностью чело­века.

Говоря об убеждении как цели аргументации, необ­ходимо учитывать онтологию убеждения как такового. Вообще, термин «убеждение» служит для обозначения трех типов взаимосвязанных, но не тождественных друг другу явлений.

Во-первых, убеждением называют мысль, выражаемую в некотором предложении (инфор­мационно-смысловое содержание предложения). Нап­ример, говоря: «Следует поступать по совести - это мое убеждение», человек подразумевает под убеждением мысль, выраженную в предложении «следует посту­пать по совести». Разумеется, далеко не всякая мысль, выражаемая в предложении, может рассматриваться как убеждение. Для того чтобы некоторая мысль могла считаться убеждением, необходимо определенного рода отношение к ней субъекта, она должна играть специфи­ческую роль в сознании и поведении человека. B каче­стве второго типа явлений, обозначаемых словом «убеждение», и выступает такого рода отношение субъ­екта к мысли. Термин «убеждение» в таком употребле­нии синонимичен термину «убежденность». Говоря: «У меня есть убеждение в том, что следует поступать по со­вести» или «Я убежден, что следует поступать по совес­ти», человек фактически называет убеждением свое от­ношение к мысли, выражаемой в предложении «следу­ет поступать по совести». Наконец, в-третьих, об убеж­дении говорят как об информационном воздействии на человека с целью передачи ему некоторой мысли и вы­работки у него охарактеризованного выше отношения к этой мысли, т.е. речь идет об убеждении как о некото­рой целенаправленной деятельности. Именно в таком смысле мы употребляем термин «убеждение», когда го­ворим: «Сократ занимается убеждением собеседника в том, что причинять несправедливость постыднее, чем терпеть ее».

Когда говорят «человек с убеждениями», под убеж­дением понимают прежде всего мысль, в истинности которой данный человек уверен. Эта уверенность, одна­ко, сама по себе не является достаточной для того, что­бы рассматриваемая мысль могла считаться убеждени­ем. Хотя, как видно из вышеприведенных ссылок на труды классиков философии и наших современников, некоторые философы считают признак уверенности достаточным. Если считать признак уверенности глав­ным критерием убеждения, то придется зачислить в разряд убеждений любые утверждения, которые оцени­ваются как истинные и принадлежат к различным об­ластям познания - обыденного, естественнонаучного, гуманитарного: «У меня две руки», «2x2=4», «Прис­тавка, корень, суффикс и окончание являются состав­ляющими слова».

Насколько оправданно, однако, трактовать эти и подобные им суждения как убежде­ния? Для ответа на этот вопрос необходимо учитывать специфику ситуаций, в которых человек обычно гово­рит: «Я убежден», «Это мое убеждение». Существенной характеристикой таких ситуаций является их эмоцио­нальная нагруженность. Такого рода нагруженность присуща в той или иной степени всякому человеческо­му представлению или знанию, однако вряд ли утверж­дения, подобные тем, которые только что были приве­дены выше, сопоставимы по своей эмоциональной на- груженности с утверждениями типа «Благородная цель не оправдывает безнравственных средств, используе­мых для ее достижения» или «Этот человек безусловно порядочен».

Эмоциональная окрашенность мысли обусловлива­ется в значительной степени принадлежностью объекта этой мысли к системе ценностей человека, связью дан­ной мысли с нравственными ориентирами, эстетичес­кими идеалами. Видимо, нет отчетливой границы меж­ду областью суждений, имеющих значительную эмоци­ональную нагрузку, и областью суждений, которые мы можем рассматривать как бесстрастные. Одно и то же суждение может быть включено в любую из упомяну­тых областей в зависимости от обстоятельств: оставляя равнодушным одного человека, оно вызывает сильные эмоции у другого. Это верно как в отношении философ­ских, политических взглядов, так и в отношении лю­бых гуманитарных и естественнонаучных положений.

Итак, характерными чертами убеждения является не только уверенность субъекта в истинности мысли, но и его эмоциональное отношение к этой мысли. Вместе C тем эти две указанные черты не исчерпывают сущност­ных характеристик убеждения. Непременным свой­ством убеждения является активная роль, которую иг­рает убеждение в деятельности человека. Ha этот приз­нак убеждения обращают внимание многие исследова­тели. Говоря об активности убеждения, необходимо иметь в виду, что активность эта проявляется не только в том, что человек руководствуется убеждением B своих практических действиях. Ведь для многих фило­софских положений, например, весьма затруднительно определить, каким образом можно руководствоваться ими непосредственно в практической деятельности, хо­тя мы склонны рассматривать эти положения как свои философские убеждения. 06 этих положениях уместнее будет сказать, что они играют активную роль в осмыс­лении действительности человеком, в его духовной дея­тельности. (Аналогичным образом многие положения науки, активно используемые в решении теоретичес­ких проблем, не имеют непосредственных практичес­ких приложений.) Уместно B связи C этим вспомнить словаАристотеля: «Действительно, рассмотрениенеко- торых проблем полезно для выбора или для избегания, например, желательно ли удовольствие или нет. Неко­торые же проблемы полезны для одного только позна­ния, например, вечен ли мир или нет. A некоторые проблемы сами по себе [бесполезны] как для той, так и для другой цели, однако содействуют разрешению не­которых из такого рода проблем, ибо многое мы хотим знать не ради самого предмета, а ради иного, дабы через него узнать что-нибудь другое» (Топика, 104b5). Убеж­дения выступают как факторами целеполагания, так и средствами решения проблем, выполняют регулятив­ную функцию в обыденной жизни и практической дея­тельности человека (в совершении им предметно-прак­тических действий, принятии политических решений, осуществлении нравственного выбора), а также в фило­софском осмыслении действительности, в теоретичес­ком исследовании.

Говоря об убеждении, имеет смысл обратить внима­ние еще на одну его черту, которая обычно остается вне поля зрения исследователей этого феномена. Речь идет о том, что для осознания субъектом некоторой мысли как убеждения необходимо наличие оппозиции, реаль­ной или воображаемой. He осознававшиеся ранее уста­новка или эмоционально нейтральное суждение могут проявляться как убеждения в условиях, когда их ис­тинность или целесообразность кем-то оспариваются, когда им противопоставляются другие утверждения или способы поведения, когда субъект наталкивается на трудности и противодействия в своей деятельности по реализации этих положений или установок. Нали­чие оппозиции является мощным фактором, придаю­щим мысли эмоциональную окрашенность, способству­ющим осознанию ее нравственной значимости. Это вер­но в отношении обыденных, политических и нравствен­ных убеждений, а также убеждений в сфере научной де­ятельности. B последнем случае в качестве убеждений чаще всего выступают положения, выполняющие мето­дологическую функцию, вовлеченные в контекст кон­куренции подходов и направлений в той или иной об­ласти научного исследования.

Непременной чертой убеждения является его относи­тельная устойчивость. Можно ли назвать убеждением мысль, которой человек был привержен в течение не­скольких минут или нескольких дней? Скорее, убежде­ние присуще человеку на протяжении относительно длительного периода его жизни. Вместе с тем монумен­тальный образ человека, абсолютно последовательного в реализации своих абсолютно неизменных и вечно ис­тинных убеждений, не соответствует действительности, да и вряд ли должен выдвигаться в качестве идеала, к которому следует стремиться. Реальный человек далеко не всегда последователен в своих поступках, не всегда соотносит тот или иной поступок с имеющимися у него убеждениями, иногда поступает и вопреки осознавае­мым убеждениям, может менять их в течение жизни.

Подводя итоги проведенному рассмотрению феноме­на убеждения, можно охарактеризовать убеждение сле­дующим образом. Убеждение есть мысль, в истинности которой человек уверен; эта мысль имеет эмоциональ­но-нравственную нагруженность; она играет активную роль в жизни человека в том смысле, что человек руко­водствуется ею в своей практической или духовной дея­тельности; человек отстаивает эту мысль или реализует ее вопреки реальной или воображаемой оппозиции; данная мысль и данное отношение к ней человека ха­рактеризуются относительной устойчивостью.

Такое понимание убеждения «в сильном смысле» в значительной степени основывается на трактовке дан­ного явления, представленной прежде всего в работах А.А.Старченко, хотя далеко не во всем совпадает с по­следней.

Понимая аргументацию как один из способов воз­действия на взгляды и поведение людей, зададимся вопросом: всегда ли непосредственной целью аргумен­тации является такого рода убеждение? Ответ должен быть отрицательным. Прежде всего, непосредственной целью аргументатора далеко не всегда является дости­жение полной уверенности реципиента в истинности тезиса. Нередко, обращаясь к кому-либо с аргумента­цией, мы рассчитываем лишь на то, что собеседник наш примет аргументируемое утверждение как одно из воз­можных, как вероятное, наиболее вероятное или пред­ставляющее интерес. Далее, аргументация отнюдь не всегда имеет целью выработку сильного эмоционально­го отношения к аргументируемому положению или нравственной оценки его. Эмоционально-нравственный контекст аргументации может быть достаточно нейт­ральным. He является обязательным для аргументато­ра в общем случае и стремление сформировать у реци­пиента устойчивые во времени взгляды по тем или иным вопросам. Целью аргументации может быть со­вершение реципиентом какого-то отдельного поступка.

Сегодня об убеждениях «в сильном смысле» вспоми­нают все реже. Характеризуя общественно-политичес­кие взгляды человека, говорят о приверженности его тем или иным ценностям, о позициях, о предпочтени­ях. Субъекты информационных воздействий, направ­ленных на массовую аудиторию, прилагают значитель­ные усилия, чтобы убедить человека приобрести тот или иной товар, проголосовать за того или иного кан­дидата. 0 формировании убеждений в данном случае речь не идет. Может быть, убеждение в этом, «слабом» смысле и следует рассматривать в качестве общей цели аргументации? Представляется все же, что нет.

Наиболее удачным для обозначения непосредствен­ной цели аргументации в самом общем плане является термин «принятие». Смысл его достаточно широк для того, чтобы охватить все возможные типы отношения реципиента к аргументируемому положению, которых стремится достичь аргументатор в тех или иных случа­ях. B качестве частных случаев принятия мы можем рассматривать убеждение и мнение, отношение к неко­торому утверждению как к вероятному, достоверному, целесообразному. Термин «принятие» уместен и тогда, когда аргументируемое положение представляет собой суждение о необходимости или целесообразности совер­шения реципиентом какого-либо действия. Принятие этого суждения должно повлечь за собой совершение соответствующего действия.

Общая характеристика непосредственной цели фи­лософской аргументации как «принятия» выглядит наиболее оптимальной, кроме прочего, потому, что позволяет охватить не только гносеологические, HO также этические, прагматические, эстетические вари­анты отношения к тексту и его аргументационной со­ставляющей.

2.3.5.

<< | >>
Источник: Алексеев А.П.. Философский текст: идеи, аргументация, образы.- М.,2006. — 328 с.. 2006

Еще по теме «Диалогизм» и «монологизм» в аргументации: