. Прямых сведений о рязанском летописании до нас не дошло. Но есть все основания утверждать, что в этом княжестве, принявшем на себя первый удар Батыя, велось местное летописание и, видимо, в XIII в., в годы, близкие к событиям 30 х гг., был составлен рязанский летописный свод.[ ] О существовании рязанского свода, считает В. Л. Комарович, свидетельствует то, что «с Рязани начинают свой рассказ о нахождении Батыя не только все своды северо восточной Руси (Лаврентьевский, Троицкий, Полихрон 1423 г., Воскресенский), но и Новгородская первая и Галицко Волынская (Ипатьевская). И нигде при этом голос непосредственного наблюдателя и даже участника изображенных событий не слышится более внятно, чем в рязанском эпизоде рассказа».[ ] Характерной чертой этого свода является обвинение князей в успехах монголо татар: русские воины не смогли противостоять врагам из за споров князей, нежелания забыть личные интересы ради общего дела. Особенно сильно эта обличительная тенденция проявляется в рассказе о взятии Батыем Рязани. Великий князь Юрий Всеволодович, убитый позже в битве на реке Сити, на просьбу рязанцев помочь им «ни послуша князий рязаньскых молбы, но сам хоте особь брань створити».[ ] Сообщив это, летописец восклицает, что еще до нашествия врага («преже сих») «отъя господь у нас силу, а недоумение, и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехы наша» (с. 75). «Недоумение» – неразумие, несогласованность действий князей, пренебрежение общими интересами в корыстных личных целях и явилось причиной разрозненности действий князей в минуту грозной опасности, что привело к поражению. В рассказе рязанского свода о Батыевом нашествии отразились и какие то устно эпические предания о батыевщине. В этом своде сообщалось, что захватчики, придя в Рязанскую землю, послали к рязанским князьям своих послов – «жену чародеицю и два мужа с нею», требуя «десятины во всемь: и в людех, и в князех, и в коних, во всякомь десятое» (с. 74).[ ] Устные предания о нашествии Батыя на Рязань и летописная повесть рязанского летописного свода об этом событии послужат основой «Повести о разорении Рязани Батыем».