§ 145. Критическое к феноменологии очевидности
7
Из проведенных рассуждений становится ясно, что феноменология разума, поэтика в отчетли- ю вом смысле слова, какая намеревается подвергнуть интуитивному исследованию не сознание вообще, но сознание разумное, безусловно и исключительно предполагает существование общей феноменологии.
То обстоятельство, что тетическое сознание любо- is го рода — в царстве позициональности13 — подчиняется нормам, само есть феноменологический факт; нормы — это не что иное, как сущностные законы, сопрягающиеся с известными ноэтическими и ноэ- матическими взаимосвязями, какие надлежит строго 20 анализировать и описывать по виду и форме их. Естественно, что при этом следует всемерно учитывать, в качестве негативной противоположности разума, и «неразумие» — точь-в-точь подобно тому, как феноменология очевидности обнимает собою также и isA феноменологию противоположного таковой, абсурдности14. Общее сущностное учение об очевидности со всеми ее анализами, относящимися к всеобщим S сущностным различениям, составляет относительно ^ малый, однако фундаментальный отдел феномено- зо ^ логии разума. При этом подтверждается все то, что хlt; было заявлено в начале нашей книги15 против невер- йI
ь
- Все тетические события переносятся в сферу фантазии и нейт- Jральности «отраженными » и «бессильными »; точно так — и все собы- 35 О тия разума. Нейтральные тезисы нельзя подтвердить, их можно зато н «как бы» подтвердить, они не очевидны, но «как бы» очевидны, и т. д.
- Ср. «Логические исследования», т. II, 6-е исследование, § 39, с. 59 и далее, особ. с. 598. Вообще все 6-е исследование — это предварительная феноменологическая разработка проблем разума, трактуемых в настоящей главе.
- См. выше главу II раздела I, в особенности § 21.40
ных интерпретаций очевидности — и проведенных по сю пору рассуждений вполне достаточно для совершенного усмотрения этого.
И на деле, очевидность — это вовсе не какой-то индекс сознания, привешенный к суждению (а обычно ведь об очевидности говорят лиш? в связи с суждениями), какой, словно мистический глас из лучших миров обращается к нам, восклицая: «Вот — истина!»— так, как если бы такому гласу было бы что сказать нам, вольным умам, и как если бы ему не надо было подтверждать свои правовые полномочия.
Разбирать скептические возражения и всякие сомнения старого типа нам уже сейчас не приходится, — их не преодолеть никакой теории индекса и никакой эмоциональной теории очевидности, — не мог бы какой- нибудь Дух лжи (картезианская фикция) или же роковое изменение течения дел в этом мире привести к тому, чтобы как раз любое ложное суждение наделялось таким индексом, таким чувством мыслительной необходимости, трансцендентного долженствования и?сли перейти к изучению самих относящихся сюда феноменов, притом в рамках феноменологической редукции, то начинаешь понимать, с полнейшей ясностью, что речь тут идет о своеобразном модусе полагания (стало быть, ничуть не о содержании, как-то привешенном к акту, ничуть о какой-то прибавке к нему), какой принадлежен к эйдетически определенному сущностному конституированию ноэмы (так, например, модус «изначальная усматриваемость» принадлежен к ноэматической устроенности «"первозданно" дающее сущностное созерцание»). Далее же начинаешь понимать, что сопряжение позицио- нальных актов, не обладающих такой отмеченной конституцией, с теми, какие ею обладают, вновь регулируется сущностными законами; что, к примеру, есть нечто такое, как сознание «ис-полнения интенции» — оправдания и укрепления, сопрягаемых с тетическими характерами, — подобно тому как имеются и противоположные, соответствующие первым, характеры лишения прав, лишения крепости-силы.
і
CD
ь
л ф
н
ш ф
"О н
(Г Х(
у
I
Начинаешь в дальнейшем понимать, что логические принципы требуют своего глубокого феноменологического прояснения и что, к примеру, закон противоречия возвращает нас к сущностным взаимосвязям, в каких происходит возможное подтверждение И 5 возможное лишение силы (и, соответственно, разумное перечеркивание)[93]. Вообще начинаешь достигать усмотрения того, что тут везде речь идет не о случайных фактах, а об эйдетических событиях, пребывающих в своей эйдетической взаимосвязи, и что, ю следовательно, все, что имеет место в эйдосе, функционирует как абсолютно непреодолимая норма для факта.
В этой главе феноменологии начинаешь понимать также и то, что не всякое позициональное переживание (к примеру, любое случайное переживание is суждения) может становиться очевидным одним и тем же образом, а специально — что не каждое может становиться очевидным непосредственно; далее же, что все способы разумного полагания, все типы непосредственной ИЛИ опосредуемой очевидности 20 коренятся в феноменологических взаимосвязях, в каких ноэтически-ноэматически расходятся фундаментально различные регионы предметов.В особенности же важно систематически, согласно С феноменологической конституцией, изучать ВО 25 всех областях как непрерывно-континуальные сведения в тождественность единения, так и синтетические отождествления. Если на первых порах ты познакомился с внутренним строением интенциональных пе-
реживаний в соответствии со всеми общими структурами, — а это первое, в чем тут есть нужда, — с параллелизмом таких структур, с наслоениями ноэмы, как-то: смысл, субъект смысла, тетические характеры, полнота, то теперь во всех синтетических единениях необходимо довести до полной ясности то, что в них не просто имеют место сочетания актов, но сочетание в единство одного акта, в особенности же — каким образом возможны отождествляющие единения, каким образом определимое X тут и там совпадает, как при этом ведут себя смысловые определения и их пустые места, т. е. здесь, их моменты неопределенности, равным же образом и то, каким образом достигают ясности и аналитического усмотрения ис- полненности, а тем самым и формы подтверждения, оправдания, движущегося поступательными шагами познания на низкой и на более высокой ступени сознания.
Но только эти и все параллельные штудии разума проводятся в «трансцендентальной», феноменологической установке. Ни одно суждение, какое тут выносится, не есть суждение естественное, такое, какое предполагало бы в качестве своего заднего плана тезис естественной действительности, даже и тогда, когда тут занимаются феноменологией сознания действительности, познания природы, созерцанием и усмотрением ценностей, сопрягаемыми с природой.
Повсюду мы исследуем формосложения ноэс и ноэм, мы набрасываем систематическую и эйдетическую морфологию, повсюду выделяем сущностные необходимости и сущностные возможности — последние же как возможности необходимые, т. е. как формы единения совместимого, предписываемые изнутри сущности и ограничиваемые сущностными законами. «Предмет» же для нас повсюду и везде— рубрика для сущностных взаимосвязей сознания; он первым делом выступает как ноэматическое X, как смысловой субъект различных сущностных типов смыслов и предложений. Далее же «предмет» выступает в качестве рубрики «действительный предмет», а тогда
служит рубрикой для известных эйдетически рассматриваемых взаимосвязей разума, в каких единое в них, по мере смысла, X получает свое сообразное с разумом полагание.
Q
Точно такие же рубрики определенных, эйдети- 5 чески ограничиваемых и подлежащих фиксации при изучении сущностей групп «телеологически» со-при- надлежных образований сознания и выражения «возможный предмет», «вероятный», «сомнительный» и т. д. Взаимосвязи тут все снова и снова иные, подле- ю жащие строгому описанию в своей инаковости, — так, к примеру, нетрудно усмотреть, что возможность так-то и так-то определяемого X подтверждается не просто первозданной данностью такого X в его смысловом составе, следовательно, обнаружением 15 его действительности, но что могут взаимно усиливать друг друга и попросту репродуктивно фундируемые пред-чувствования, если они единогласно сливаются вместе, и точно так же что сомнительность подтверждается феноменами противоборствования 20 различных педализированных созерцаний известной дескриптивной сложенности и т. д. Тем самым связываются те относящиеся к теории разума исследования, какие относятся к различению вещей, ценностей, практических предметностей, и те, какие изучают те 25 сложения сознания, какие конституируются для выше названных. Так что феноменология действительно объемлет весь естественный мир и все те идеальные миры, какие она подвергает выключению; она объ- ^ емлет их как «мировой смысл» — теми сущностными зо ^ закономерностями, какие вообще соединяют между собой предметный смысл и ноэму — и замкнутую S систему ноэс, специально же — теми относящимися ^ к закону разума сущностными взаимосвязями, кор- е? релятом которых служит «действительный Предмет», 35 о какой, следовательно, со своей стороны представляет amp; всякий раз соответствующий индекс для совершенно определенных систем телеологических единящихся образований сознания.
Глава третья
СТУПЕНИ ВСЕОБЩНОСТИ ПРОБЛЕМ ТЕОРИИ РАЗУААА
Наши касавшиеся проблематики феноменологии разума медитации держались до сей поры на такой высоте всеобщности, какая не позволяла выступить существенным разветвлениям проблем и связям таковых с формальными и региональными онтологиями.
В.этом аспекте мы должны подойти ближе к ним; только тогда и раскроются перед нами полный смысл феноменологической эйдетики разума и все богатство ее проблем.