<<
>>

3. Материя и движение. Космология атомизма

Умозрительное происхождение и метафизический характер атомистического материализма не подлежат никакому сомнению. Но было бы ошибочным видеть в атомизме простое разветвление элейской диалектики.
Он, бесспорно, имеет самостоятельное значение, как чистейшее выражение материалистической идеи: ибо материализм, логически развивая заключающиеся в нем начала, неизбежно приходит к атомизму. Левкипп мог быть диалектиком по преимуществу: ему принадлежат главнейшие аргументы, обосновывающие атомизм[561]. Но Демокрит был, несомненно, материалистом и принял атомистическое учение в интересах материализма, видя в нем единственную рациональную основу естествознания, научного механического мирообъяснения.

Если материя и движение истинно существуют, если материя безусловно истинна, реальна, то она необходимо распадается на конечные атомы. Ибо если бы она мыслилась как бесконечное единство, то утратила бы всякие материальные свойства, всякое движение и проницаемость, как показал уже Мелисс. И с другой стороны, если бы она была бесконечно делима и проницаема—в ней не было бы ничего непроницаемого, твердого, была бы одна пустота. Материя в ее множестве состоит из конечных частей, она есть их сумма, их агрегат; бесчисленные по множеству части материи не разделены до бесконечности, ибо нельзя мыслить бесконечный и вместе законченный ряд в каждой данной части вещества. Материя безусловна не как единство, а как сложное целое: постольку она обусловлена своими конечными частями, атомами, которые и признаются абсолютными [562].

Из допущения атомов и пустоты последовательно вытекает все миросозерцание Демокрита. Атомы, из которых состоит вселенная, суть неделимые частицы вещества абсолютной плотности. Они бесконечны в числе и в разнообразии своих величин, форм и пространственных отношений. Это единственное разнообразие, которое могло остаться за вычетом всякого другого качественного различия

Самое существенное различие атомов заключается в их фигурации, т.

е. внешнем очертании и величине, от которой зависит и вес (так как плотность всех одинаково безусловна); поэтому это различие атомных фигур, или форм, выставляется иногда как единственное, ибо различие атомов в порядке и положении относительно друг друга является чисто внешним и подразумевается само собою [563]. Часто даже атомы по своему существенному признаку называются у различных писателей схемами или формами[564]. Бесконечное разнообразие этих схем доказывается, с одной стороны, a posteriori бесконечным разнообразием чувственных вещей, видимых тел, образующихся из их соединения, а также и a priori — принципом случайности, этим верховным принципом материализма: нет никакого основания для единства атомных схем, для их единообразия. Сколько атомов—столько и схем[565].

Все вещи образуются из сочетания атомов, все изменения сводятся к их соединению и разделению. Все вещи различаются лишь по количеству своих атомов, по их форме, порядку и положению (ахлца,              $єlt;тц). Неко

торые из свойств вещей присущи им действительно, вытекая из основных свойств атомов: таковы величина, объем, форма, вес и плотность, которая зависит от большего или меньшего количества пустых промежутков между атомами. Другие качества, каковы цвет, вкус, запах, температура,—чисто субъективны и существуют не в вещах, а только столкновением внешних движений с нашими органами чувств

Окруженные пустотою, атомы вечно движутся в ней по чисто механическим законам. Почему они движутся,— на это, собственно, ответа нет и не может быть. Они движутся вечно сами собою (аяо таото|латоо)[566], в силу роковой необходимости, как говорят одни, в силу случая, как говорят другие [567].

Атомизм исходит из стремления спасти материю и движение от элейского монизма, материализм возводит их в абсолютное. Движение так же, как и материя, безусловно, хотя в своем течении и остается совершенно механическим. Каждое частное движение обусловлено совокупностью движения, каждое отклонение—совокупностью толчков.

В частности каждое движение имеет причину; в целом—движение не имеет причины, или основания, оно принято наперед как безусловное. Но по этому самому оно является нам совершенно случайным, ибо не имеет никакого основания быть. В частности каждое движение необходимо; в общем—самая эта необходимость случайна[568]. Движение случайно и по отношению к ато- му: он его не касается, он пребывает неизменным в движении и во внешних ему отношениях. Не он себя движет, не из вещества вытекает движение. Оно совершается от века роковою силою. В античном понятии рока вполне совпадает необходимое и случайное; роковая необходимость вытекает из случая, если не имеет разумного основания, и роковая случайность есть случайность необходимая. Рок—абсолютный Случай. И движение атомов, механическое в частности, в целом своем определяется этим внешним для них слепым Случаем, роковою судьбой. Мы уже видели, что бесконечное разнообразие атомных форм есть результат абсолютного случая: нет никакого основания для их единообразия. Равным образом и движение атомов в пустоте: нет никакого основания для их устойчивости, для их пребывания в одном и том же месте. Движение точно так же, как и разнообразие атомов,—чисто отрицательно: оно есть лишь бесконечное падение в пустоту—прекрасный и величавый образ, вполне выражающий основную природу материализма.

Необходимость, царствующая над материальной природой, заключается в том, что она не имеет в себе самой основания своего бытия, что это абсолютное основание внешне ей, как простому явлению. Материализм не видит, что материя относительна, и провозглашает ее абсолютной— в ней самой, для себя самой; поэтому он должен признать абсолютной и необходимость, царствующую в ней, объяснять природу из этой чисто отрицательной необходимости дробного и косного вещества. Оно потому дробно, неустойчиво и косно, что подлежит этой необходимости, что не имеет в себе самом начала единства и бытия.

Левкипп и Демокрит учили, что атомы вечно падают вниз. Аристотель возражает, что в бесконечности нет ни верха, ни низа.

Но атомисты хотели обозначить не столько направление движения, сколько его отрицательный характер. Из представления атомов в пустоте явилось представление об их падении, чем выражается вся косность этого движения. Атом не имеет сам по себе никакого основания занимать то или другое место: оно по отношению к нему совершенно случайно. Поэтому атом и не пребывает в нем, если не удерживается внешними причинами. Если же он выходит, выступает из своего случайного места, то такое движение может определяться в пустоте как падение—не в силу различения направлений, а для про- стого ознаменования косности, отрицательности такого движения.

Таково было понятие атомистов о движении. Падение являлось им естественным законом тел в пустом пространстве, причем оно представлялось, конечно, как движение вниз. Возражение Аристотеля о несуществовании верха и низа в бесконечности могло и не прийти в голову атомистам: падение и движение вниз—не одно и то же, ибо движение вниз может быть обусловлено не одним падением, тогда как последнее обусловливается лишь косностью тел, наполняющих пустоту. Можно сказать, что низ и верх определяются падением.

Нам заметят, что Демокрит признавал условием падения вес атомов, пропорциональный их величине. Но что такое вес, тяжесть материи, как не ее косность? Древние, как мы уже указали, устраняли из атомов всякий динамический элемент, силы притяжения и отталкивания были им совершенно неизвестны. Для древних тяжесть тела была простым следствием их косности; если небо и земля не падали, то только потому, что на чем-либо утверждались.

При равной плотности вес пропорционален объему тела. Исходя из ошибочного представления, что скорость падения пропорциональна весу, атомисты признали, что в пустом пространстве большие атомы падают с большею скоростью. При этом большие атомы, естественно, настигают меньшие, отстающие от их движения, и сталкиваются с ними, откуда происходят боковые движения и круговращения, т. е. различные определенные движения по всем направлениям.

«Так как атомы разнообразны по форме и так как удар направляется вообще не в центр их, то вследствие этого происходит вращение атомов вокруг их осей и возникают боковые движения, что согласно и с нашей современной механикой. Раз такие движения даны, они постепенно усложняется; и так как постоянный напор новых атомов сообщает слою, уже находящемуся в движении, новую живую силу, то можно принять, что движение непрестанно все усиливается»[569]. Вместе с тем оно становится все разнообразнее, запутаннее. Такое движение в бесконечном времени и пространстве приводит всю материю в вихревое движение (8ivr|), результатом которого является, с одной стороны, сегрегация атомов, т. е. их механическая сортировка: более тяжелые собираются внизу, более легкие развеиваются над ними, и таким образом подобные соединяются с подобными[570]. С другой стороны, результатом вихревого движения является образование отдельных сложных материальных агрегатов, состоящих из сплетения разнообразнейших атомов. Эти агрегаты мало-помалу отдаляются друг от друга в бесконечном времени и пространстве, принимая в свою массу встречные атомы или тела меньшего объема, и ускоряют свое движение пропорционально увеличению своих масс. Так образуются миры[571]: ибо в бесконечности возникают и исчезают бесчисленные миры, существующие друг подле друга. Они бесконечно отличаются друг от друга. Впрочем, так как материя и пространство не имеют предела, точно так же как и число миров, то в бесконечности могут случиться миры, во всем подобные друг другу, даже по существам, их населяющим; таких миров также можно допустить бесконечное множество[572]. Подобно всем вещам, миры зиждутся совокуплением, разрушаются разделением атомов, причем самым естественным концом какого-либо мира является его случайное столкновение с другим, превосходящим его величиною. Каждый мир представляет из себя многосложное сплетение огромного числа атомов, действующих друг на друга посредством давления и толчков, по чисто механическим законам[573].
Никакого динамического действия на расстоянии атомизм не признает; если какое-либо тело действует на другие через расстояние, то атомисты объясняют это постоянным материальным истечением атомов из этих тел. Чтоб объяснить подобные действия, к числу которых принадлежат все чувственные восприятия, Демокрит признает, подобно Эмпедоклу, что все тела испускают из себя такие постоянные волны истечений, причем эти тонкие истечения могут быть восприняты другими телами посредством их пор, т. е. пустых промежутков между их атомами. Таким образом, атомное движение в среде каждого дан- ного мира является нам бесконечно сложным и разнообразным.

Возникновение нашего мира объясняется Демокритом сообразно тем же началам. Из совпадения и сплетения множества многоразличных атомов образовался сложный агрегат, в котором наиболее легкие частицы были, естественно, вытеснены кверху, а более тяжелые различными слоями осели книзу, причем весь агрегат силою противоположных движений был приведен во вращение. Верхние частицы образовали вокруг этого агрегата тонкую оболочку и мало-помалу произвели из себя небо, огонь и воздух, между тем как тяжелые частицы образовали из себя сначала землю, а потом воду [574]. Наиболее тяжелые из верхних частиц сплотились также между собою и образовали небесные тела, которые воспламенились от быстроты движения. Впрочем, самые большие из светил, Солнце и Луна, были когда-то самостоятельными телами и вошли в наш мир лишь после его образования, будучи охвачены движением нашей атмосферы и таким образом вовлечены в общее обращение неба вокруг Земли. Эта последняя представлялась в виде плоского круга, носящегося в воздухе[575]. Все виды космических тел состоят из бескачественных атомов, различных только по форме (т. е. величине и схеме), по порядку и положению. Огонь, наиболее подвижная изо всех небесных стихий, состоит из мельчайших круглых атомов, которые поэтому всюду проникают и все наполняют многосложным и многообразным движением.

Органические существа произошли из тины и являются точно так же сложнейшими сплетениями атомов. Демокрит особо внимательно рассматривает их строение, но не указывает нам на какой-либо нематериальный принцип этого строения. Их органическая и психическая жизнь, их восприятия и познания сводятся к чисто материальным процессам.

Душа, то, что оживляет человека и животных, есть то, что движет их извнутри, в чем заключается принцип всех их органических движений. Как и следовало ожидать, атомисты мыслят и душу чисто материальным образом. Мы знаем, что оживляющей и даже движущей силы атомисты не признают: есть только более или менее подвижные атомы. Душа состоит из наиболее подвижных атомов—из мельчайших круглых атомов небесной стихии— огня.

Аристотель следующим образом излагает учение атомистов: «Одушевленное отличается от неодушевленного способностью двигаться и ощущать. У всех древних мы находим приблизительно эти два признака, присвоенные душе. Так, некоторые утверждают, что душа есть прежде всего и преимущественно то, что движет; далее, полагая, что нечто такое, что само не движется, не может и двигать что-либо другое, они признавали душу за нечто подвижное. Отсюда Демокрит утверждает, что она есть огонь и теплота: признавая бесконечное множество атомов и их схем, он называет круглые атомы огнем и душою; таковы те воздушные пылинки (?6ацата), которые виднеются в солнечных лучах, падающих через окна. (Атомы суть семена всего сущего), и совокупность таких семян (rcavariep- jiiav) Демокрит называет стихией всей природы. Подобно тому учит и Левкипп. Из этих атомов они признают душою—шаровидные, вследствие того что атомы подобного строения могут всего легче проницать через все, а также и потому, что они, будучи сами в движении, движут все остальное[576]: по их мнению, следовательно, душа есть то, что сообщает движение живым существам. Через это—дыхание является мерою жизни. Ибо давление окружающей атмосферы сжимает тела и вытесняет из них те (атомные) формы, которые сообщают животным движение своей собственной вечной неустойчивой подвижностью; но извне им приходит подкрепление в лице новых подобных же атомов, входящих в животное посредством вдыхания. Эти притекающие атомы препятствуют (своим притоком) удалению тех, которые уже находятся в животных и которые сопротивляются внешнему давлению и сгущению. И жизнь длится до тех пор, пока животное в силах дышать. То, что говорится у пифагорейцев, имеет, по-видимому, тот же смысл. Некоторые из них утверждают, что душа есть солнечная пылинка, другие—что она есть то, что движет эти пылинки. Основание такого утверждения заключается в том, что такие пылинки движутся непрерывно даже при совершенном безветрии» [577].

Таким образом, атомисты придерживаются древнего мнения, ставящего душу в зависимость от дыхания, определяющего ее как дыхание жизни. Мы указали уже на присутствие этого мнения в греческих верованиях[578] и древнейших учениях—у орфиков, у Анаксимена, пифагорейцев, Гераклита, хотя, конечно, воззрение атомистов совершенно своеобразно. «В воздухе,—говорит Аристотель (De respir., с. 4, 472а 30),—находится большое число атомов, которые Демокрит называет умом и душою»; при вдыхании в тело входит воздух и с ним эти душевные атомы. Человеческое тело состоит из более грубых атомов и вследствие своей пористости свободно проницается этими мелкими и удобоподвижными частицами. Но с другой стороны, по той же причине давление окружающей атмосферы может вытеснить из пор человеческого тела эти легкие огненные частицы, «вытолкать душу» из тела. По- этому-то вдыхаемый воздух уравновешивает давление внешней атмосферы. Вдыхание и выдыхание есть жизнь и смерть, ибо смерть есть не что иное, как совершенное вытеснение из тела огненных атомов, тогда как сон или обморок есть лишь частное уменьшение их количества.

Душевное вещество, всюду разлитое, всюду проникающее и все оживляющее,— божественно, хотя и материально, и в этом смысле Демокрит мог признавать богов, нисколько не отступая ни от своего учения, ни от основ греческой религии. По свидетельству Климента Александрийского, он признавал воздух—Зевсом: воздух все знает, все дает и берет; он царствует над всеми вещами[579], ибо, как мы видели, в воздухе находится «большое количество души и ума»[580]. На том же основании Демокрит признавал оживление всей природы: жизнь присутствует не только в растении, но даже и в мертвом трупе. Все различие между жизнью и смертью сводится, следовательно, к различию в количестве присутствующих круглых атомов, или, что то же, к различию в степени движения, подвижности. Дух есть наиболее совершенное тело, подобно тому как шар есть наиболее совершенная фигура; душевные движения суть наиболее быстрые, сложные вследствие наименьшей устойчивости и наименьшего объема круглых атомов. Ощущение и познание, точно так же как и в совершенных материалистических системах, сводятся к механическим соматическим процессам, к телесным изменениям[581]. Ощущение есть результат изменений, производимых внешними впечатлениями, а так как всякое действие совершается лишь посредством удара или давления, т. е. непосредственным соприкосновением, то Аристотель справедливо замечает, что всякое ощущение превращается в прикосновение и все чувства—в виды осязания[582]. Соприкосновение между ощущаемым и ощущающим совершается непосредственно, собственно, в одном осязании; в других ощущениях оно посредствуется вышеупомянутыми истечениями, испускаемыми всеми телами, без которых вообще никакое взаимодействие между ними немыслимо. Так, зрение предполагает подобные истечения из всех видимых нами вещей, истечения, которые сохраняют форму этих вещей. Эти тонкие истечения Демокрит называет образами, или «идолами» (єїбсоХос), и они-то отражаются в глазу и, распространяясь во всем теле, производят зрительные ощущения . Звуковые волны атомов, истекающие из звучащего тела, приводят в движение одноформенные с ними атомы воздуха, причем ухо является органом, наиболее приспособленным к восприятию таких колебаний[583]. Вообще всякое ощущение предполагает как известную силу впечатления, так и приспособленность соответствующего органа к восприятию данного истечения[584]. Есть поэтому существа, обладающие чувст- вами, которых у нас может не быть, и есть много чувственного, чего мы не воспринимаем

Самое мышление есть такое же физическое изменение, или движение, душевного тела, такой же материальный процесс, как и ощущение. Проводя строгое различие между мыслью и чувственностью в своей теории познания, Демокрит не различает их психологически, как две различные способности. Волны внешних истечений обусловливают собою не только ощущения, но и мышление: «...ощущение и мышление возникают посредством образов, привходящих извне» [585].

<< | >>
Источник: Трубецкой С. Н.. Метафизика в Древней Греции / Примеч. И. И. Маханькова.— М.: Мысль,2010. — 589, [1] c.. 2010

Еще по теме 3. Материя и движение. Космология атомизма: