ПРАВИЛО II
Всякая наука есть достоверное и очевидное познание, и тот, кто сомневается во многих вещах, не более сведущ, чем тот, кто о них никогда не думал, но при этом первый кажется более несведущим, чем последний, если о некото&рых вещах он составил ложное мнение; поэтому лучше не заниматься вовсе, чем заниматься предметами настолько трудными, что, будучи не в состоянии отличить в них истинное от ложного, мы вынуждены допускать сомни&тельное в качестве достоверного, ибо в этих случаях на&дежда на приумножение знания не так велика, как риск его убавления.
И таким образом, этим положением мы от&вергаем все те познания, которые являются лишь правдо&подобными, и считаем, что следует доверять познаниям только совершенно выверенным, в которых невозможно усомниться. И как бы ни убеждали себя ученые в том, что существует крайне мало таких познаний, ибо они вслед&ствие некоего порока, обычного для человеческого рода, отказывались размышлять о таких познаниях как слишком легких и доступных каждому, я, однако, напоминаю, что их гораздо больше, чем они полагают, и что их достаточно для достоверного доказательства бесчисленных положе&ний, о которых до этого времени они могли рассуждать только предположительно; и поскольку они считали не&достойным ученого человека признаться в своем незнании чего-либо, они настолько привыкли приукрашивать свои ложные доводы, что впоследствии мало-помалу убедили самих себя и, таким образом, стали выдавать их за истин&ные.Но если мы будем строго соблюдать это правило, ока&жется очень немного вещей, изучением которых можно было бы заняться. Ибо вряд ли в науках найдется какой- либо вопрос, по которому остроумные мужи зачастую не расходились бы между собой во мнениях. А всякий раз, когда суждения двух людей об одной и той же вещи ока&зываются противоположными, ясно, что по крайней мере один из них заблуждается или даже ни один из них, по- видимому, не обладает знанием: ведь если бы доказатель&ство одного было достоверным и очевидным, он мог бы так изложить его другому, что в конце концов убедил бы и его разум.
Следовательно, обо всех вещах, о которых сущест&вуют правдоподобные мнения такого рода, мы, по-види&мому, не в состоянии приобрести совершенное знание, по&скольку было бы дерзостью ожидать от нас самих больше&го, чем дано другим; так что, если мы правильно рассчи&тали, из уже открытых наук остаются только арифметика и геометрия, к которым нас приводит соблюдение этого правила.Мы, однако, не осуждаем ввиду этого тот способ фило- софствования, который дотоле изобрели другие, и орудия правдоподобных силлогизмов, чрезвычайно пригодные для школьных баталий, ибо они упражняют умы юношей и развивают их посредством некоего состязания, и гораздо лучше образовывать их мнениями такого рода, даже если те очевидно являются недостоверными, поскольку служат предметом спора между учеными, чем предоставлять их, незанятых, самим себе. Ведь, может быть, без руководи&теля они устремились бы к пропасти, но, пока они идут по следам наставников, пусть и отступая иногда от истинно&го, они наверняка избрали путь во всяком случае более безопасный по той причине, что он уже был изведан более опытными людьми. И мы сами рады, что некогда точно так же были обучены в школах, но поскольку мы уже освободились от клятвы, привязывавшей нас к словам учи&теля, и наконец в возрасте достаточно зрелом убрали руку из-под его ферулы, если мы всерьез хотим сами устано&вить себе правила, с помощью которых мы поднялись бы на вершину человеческого познания, то среди первых, конечно, следует признать это правило, предостерегаю&щее, чтобы мы не злоупотребляли досугом, как делают многие, пренебрегая всем легким и занимаясь только труд&ными вещами, о которых они искусно строят поистине изощреннейшие предположения и весьма правдоподобные рассуждения, но после многих трудов наконец слишком поздно замечают, что лишь увеличили множество сомне&ний, но не изучили никакой науки.
Теперь же, так как мы несколько ранее сказали, что из других известных дисциплин только арифметика и гео&метрия остаются не тронутыми никаким пороком лжи и недостоверности, то, чтобы более основательно выяснить причину, почему это так, надо заметить, что мы приходим к познанию вещей двумя путями, а именно посредством опыта или дедукции.
Вдобавок следует заметить, что опыт&ные данные о вещах часто бывают обманчивыми, дедук&ция же, или чистый вывод одного из другого, хотя и может быть оставлена без внимания, если она неочевидна, но ни&когда не может быть неверно произведена разумом, даже крайне малорассудительным. И мне кажутся малополез&ными для данного случая те узы диалектиков, с помощью которых они рассчитывают управлять человеческим рас&судком, хотя я не отрицаю, что эти же средства весьма пригодны для других нужд. Действительно, любое заблуж&дение, в которое могут впасть люди (я говорю о них, а не о животных), никогда не проистекает из неверного выво- да, но только из того, что они полагаются на некоторые малопонятные данные опыта или выносят суждения опро&метчиво и безосновательно.Из этого очевидным образом выводится, почему ариф&метика и геометрия пребывают гораздо более достоверны&ми, чем другие дисциплины, а именно поскольку лишь они одни занимаются предметом столь чистым и простым, что не предполагают совершенно ничего из того, что опыт привнес бы недостоверного, но целиком состоят в разумно выводимых заключениях. Итак, они являются наиболее легкими и очевидными из всех наук и имеют предмет, который нам нужен, поскольку человек, если он внимате&лен, кажется, вряд ли может в них ошибиться. Но потому не должно быть удивительным, если умы многих людей сами собой скорее предаются другим искусствам или фи&лософии: ведь это случается, поскольку каждый смелее дает себе свободу делать догадки о вещи темной, чем об очевидной, и гораздо легче предполагать что-либо в каком угодно вопросе, нежели достигать самой истины в одном, каким бы легким он ни был.
Теперь из всего этого следует заключить не то, что надо изучать лишь арифметику и геометрию, но только то, что ищущие прямой путь к истине не должны заниматься ни&каким предметом, относительно которого они не могут обладать достоверностью, равной достоверности арифме&тических и геометрических доказательств.