глава viii
2* однако желает сказать нечто близкое к тем, кто рассуждал после него (греч.). В более полном виде цитата дана в прим. 2 на с. 365; ее перевод см.
ниже, прим. 19*.—356.3* Тому, кто ему сказал: «Нисколько тебя не заботит Родина!» — он ответил: «Бог с тобой, я очень даже о ней беспокоюсь»—и указал на небо (греч.).—357.
4* ГЪворят, когда Анаксагора спросили, ради чего следовало бы родиться, он ответил: «Чтобы взирать на небо и порядок всего космоса». Ибо он полагал, что стремление к достижению какого-либо знания более почетно, чем жизнь (греч.).—357.
5* Греки неверно понимают возникновение и гибель. Ибо никакая вещь не возникает и не гибнет, но соединяется из существующих вещей и распадается на них. Так что правильно было бы называть возникновение соединением, а гибель—разделением (греч.).—357.
б* подобночастные и имеющие противоположные свойства (греч.). Первый термин принято транскрибировать по-русски как «гомеомерии».— 360. подобиовидные (греч.).— 360.
8* это все равно как он назвал бы причиной белое, примешанное к бело- му. Однако первым такую мысль высказал Анаксагор... и некоторые другие (греч.).—360.
9* наподобие огня или воды (греч.).—360.
10* гомеомерные... частицы которых соименны целому (греч.).— 360.
п* Ан[аксагор] говорил об элементах нечто противоположное Эмпедо- клу. Именно, Эмпедокл утверждал, что огонь, земля и тому подобное является элементами тел и все состоит из них, Анакс[агор] же, напротив, говорил, что элементами являются гомеомерии (например, мясо, кость и каждая вещь в этом роде), воздух же и огонь являются смесью изо всех остальных семян, так что каждый из них собран из всех невидимых взгляду гомеомерий (греч.).—361.
12" Один говорит, что огонь, вода, воздух и земля—это четыре элемента, являющиеся более простыми, чем мясо и кость и тому подобное из числа гомеомерий.
Другой же—что они-то как раз просты и есть элементы, а составные — земля, огонь и воздух (греч.).—361.13* Так что и у малого нет еще более малого, но всегда имеется меньшее. Ведь бытие не может быть разделением превращено в небытие, однако и для большого всегда есть еще большее, а по множеству оно равно малости. И все является и большим и малым исключительно в отношении самого себя. Если все во всем и все выделяется изо всего, то и от того, что кажется самым малым, может быть отделено то, что еще меньше его, а кажущееся самым большим отделяется от чего-то еще большего (греч.)— 361.
14* Все вещи были вместе, бесчисленные по количеству и малости, так что и малое было беспредельным, и, поскольку все они были вместе, по причине малости невозможно было ничего различить (греч.).— 362.
15* Поскольку это так, необходимо полагать, что многие разнообразные вещи смешаны во всем подобном, и там имеются семена всех вещей, имеются разнообразные идеи, цвета и свойства (греч.).—362.
16" то, что во всяком преобладает, то и было и есть данной вещью (греч.).—362.
17" И если все возникающее должно возникнуть по необходимости из сущего либо из не-сущего, то возникнуть из не-сущего невозможно... По этой причине считали, что, значит, необходимо возникать из сущих и наличных вещей, по причине малости своих размеров нами, однако, не ощутимых. Поэтому говорят, что все смешано во всем, поскольку видели, что все из всего возникает. А вещи представляются разными и называются отличными друг от друга именами по преобладающим в смеси бесчисленным частицам. Вообще же такой вещи, как полностью белое, черное, мясо или кость, не существует, но чего в каждом больше, тем оно и кажется (греч.).— 362.
,8* Очевидно, что ничего невозможно было бы сказать в отношении этой сущности... ей необходимо было быть бесцветной... и также безвкусной, и все в том же роде. Ни качеством ей быть не с руки, ни количеством, ни чем-то определенным, ибо тогда здесь имелся бы какой-то из так называемых частных видов.
А это невозможно, поскольку все перемешано: для этого они должны были бы выделиться (греч.).— 364.19* Он говорит, что все находится в смешении, за исключением ума, который беспримесен и чист. По этой причине он, как представляется, утверждает единое (которое просто и беспримесно) и как бы иное бытие, которое мы предполагаем беспредельным, прежде чем оно будет ограниченным и причастным какому-либо виду. Так что говорит он и неверно и неясно, однако желает сказать нечто близкое к тем, кто рассуждал после него, и к тому, что по большей части выявляется теперь (греч.).—365.
200 Состояния и привходящие свойства отделялись бы от сущностей (ведь одним и тем же вещам присуще как смешение, так и разделение), и тем не менее если бы кто пожелал последовать за ним до конца в том, что он хотел выразить, тому показалось бы, что он говорит в большей степени по-современному (греч.).— 366.
21 и все это—смешивающееся, отделяющееся и разделяющееся — познано умом (греч.).—366.
21 неясная для человеческого разума причина (греч.).— 368.
23" Он первым установил в качестве начала устроения Всего не случай и необходимость, но ч и с т ы й и беспримесный ум, примешанный ко в с е м у прочему и отделяющий гомеомерии (греч.).—368.
24* И потому Ан [аксагор ] правильно утверждает, что ум не подвержен воздействиям и не смешан, поскольку делает его началом движения. Только так мог бы он двигать, будучи сам неподвижен, и возобладал бы в силе, будучи не смешан (греч.).— 369.
25' Все прочее причастно части всего другого, ум же неограничен, самовластен и не смешан ни с какой вещью, но пребывает один, сам по себе. Ведь если бы он не был сам по себе, но был бы примешан к чему-то другому, он был бы причастен всем вещам, будучи примешан к чему-то, ибо во всем присутствует часть всего другого (греч.).—369.
Ибо является самодержцем и ни с чем не смешан, но устраивает все вещи, проходя через все (греч.).—370.
27* Перевод см. выше, в прим. 19*, второе предложение.—370.
28# Если же кто примет, что смешение всего является единой природой, неограниченной как по виду, так и по величине, как, можно полагать, оя говорит» получается, что он утверждает два начала: природу неограниченного и ум, поскольку он, как представляется, полагает телесные элементы совершенно схожим с Анаксимандром образом (греч.).—370.
Этому началу отдают и то и другое— [способность] и познавать, и двигать,—говоря, что ум движет всем. Он мыслит все исключительным образом (греч.). Неясно, откуда взялась вторая фраза, у Аристотеля она отсутствует.—371.
30" Он говорит, что ум есть душа, поскольку дело души всегда — двигать. И раз он называл душу умом, то и говорил, что всем движет ум (греч.).—371.
31* Всякое ощущение—со страданием, как, можно полагать, и должно следовать из посылки. Ибо все неподобное, будучи затронутым, подвергается тягостному воздействию. Это очевидно из количества сна (времени.— Сх.) и из преувеличенных ощущений. Ведь яркие цвета и сверхсильные звуки причиняют страдание, и невозможно их выдерживать сколько-нибудь продолжительное время (греч.). В скобках—поправка, предложенная издателем либо схолиастом (ныне она считается основным чтением).—373.
33* Упоминают изречение, с которым Анаксагор обратился к каким-то своим друзьям, а именно, что сущее является для них таким, каким они его воспринимают (греч.).—374.
із* См. выше, прим. И* к Введению.— 375.
34# Поскольку у человека есть руки, он является наиболее разумным из животных (греч.).— 376.
35# Анакс[агор] говорил, что целью жизни являются созерцание и происходящая отсюда свобода (греч.).—379.
Зб# См. выше, прим. 4*, слова в кавычках.—379.
37# Когда Ан[аксагора] спросили, кто счастливейший на свете, он ответил: «Никто из тех, кого считаешь такими ты, но тот, что показался бы тебе в такой роли весьма странным» (греч.).—379.
38* Т. е. науки о природе (греч. cpuoiq—природа и Хоуск; — рассуждение).— 381.
39* Если бы все было не из одного, то не было бы никакого взаимного воздействия и претерпевания (греч.).— 381.