История России
это история перманентного расширения ее территории и, следовательно, включения в ее состав все новый малых этносов. Поэтому присутствуют процессы межэтнической миксации, которые через слияние народов, проживающих в одном государстве и на одной территории, могут вести к слиянию народов, ранее не связанных родством.
Русский народ включает большое число инородных элементов финского, тюркского происхождения, а также балтского, иранского и т. д. Имевшие место попытки оживить сознание единства по родству в конце концов не выщержали ни общественной, ни научной критики перед лицом очевидных фактов вхождения в русский народ этнически разнородный элементов. В его генофонде присутствует все это многообразие, поэтому населению России никогда не был свойственен расизм или шовинизм как острое неприятие представителей другой расы, народа, культуры. Более того, как считают генетики, процесс выравнивания генофонда и тысячелетие спустя будет еще далеким от завершения.Крайне сложна и трагична этническая история России XX столетия. мы только подходим к пониманию ее роли и места в общеисторическом «потоке». Оглянемся на XX век: смена нескольких взаимоисключающих политических режимов, в том числе крах российского самодержавия в феврале 1917 г., затем — буржуазного Временного правительства и, как следствие, территориальным развал Российской империи; формирование Советской власти, первоначально облаченной самыми демократическими лозунгами и устремлениями, ее трансформация в тоталитарную систему и фактически возрождение Российской империи в институциональном облике СССР; стремительный и, можно ска-
зать, насильственный развал Союза и трудное становление «новой» России... Все эти социально-политические катаклизмы коренным образом меняли жизнь многих народов и народностей, поэтому чаще исследуется факт воздействия бурных событий истории XX в. на судьбу того или иного этноса.
Но народы России — это, прежде всего, активные участники этих событий, поэтому важно не только осмысление того, как «выжили» российские народы в ходе социальных потрясений, войн и революций, но выявление активной роли этнического компонента в этих событиях и преодолении их последствий.Совершенно очевидно просматривается очень важный момент. В начале XX в. социально-политический прессинг (экономический кризис 1901—1903 гг., русско-японская война, столыпинская реакция, Первая мировая война) превзошел предел адаптивных возможностей народов России, прежде всего, русского крестьянства. Народ грозно заявил о себе в годы «Первой русской революции». Но это были лишь первые «подземные толчки», проявления долгие годы накапливавшихся латентных институциональных противоречий. Предотвратить всенародный «взрыв» власть смогла благодаря некоторым уступкам (создание Думы, земельная реформа, обещание политических свобод, рабочего законодательства и т. д.) и, как всегда, репрессиям. В Февральской революции гигантский народный поток без следа смел российскую монархию, а затем и буржуазное Временное правительство, обманувшее его ожидания. Этническая составляющая исторического процесса взорвалась, разрушив весь социально- политический (по сути антинародный) порядок существования, социальный строй. Но сегодня больше говорят о «большевистском заговоре», «насильственном перевороте», «германских деньгах», уходя от анализа глубинных причин событий начала прошлого века.
До сих пор русский и другие российские народы рассматриваются лишь как объекты приложения национальной политики государства, а не самостоятельные субъекты исторического процесса (Русский оптимизм.. ., 2003, с. 5—6) . Полиэтничность России является «головной болью» власти, а не уникальным фактом нашей многовековой истории, гарантирующим ее единство. В России любое существенное изменение общественного устрой-
ства является проблемой национальной политики и не может быть сведено к политической, социальной или экономической проблеме.
Но существует и обратная связь — решение любой проблемы национальной политики реализуется через изменение государственного устройства, экономического и социального порядка.Ситуация смены научной парадигмы требует иного подхода к пониманию характера взаимосвязи этнического и социального в истории. Обынно в научной литературе делается упор на вымв- ление и анализ внешних противоречий общественного развития: через раздвоение единого на противоположности и борьбу между ними. Однако чем в более глубокие слои развития общества мы погружаемся, тем сильнее обнаруживается мощь базовый взаимодействий этнического и социального начал, которые допустимо понимать как две неразрывно связанные спирали макроисто- рического процесса, звенья которых расположены так, что обеспечивают «страховку» и инициируют развитие друг друга. Разрушаются политические системы и государства, но сохраняются народы и нации как целостные социальные организмы, поддерживается и развивается через цепь качественных преобразований их социокультурный генотип.
Не случайно идеи В.И. Вернадского о природно-биологи- ческих основах развития общества получили свое развитие в социальной философии последних лет. И естественники, и гуманитарии все более склоняются к мысли о том, что наблюдаемое во Вселенной разнообразие отражает некое ограниченное число «универсалий». Исследования, проведенные «на стыке» биологии и социологии (Плюснин, 1990), показывают, что колоссальное многообразие форм общения и социальных структур базируется на неком едином каркасе из немногих основополагающих типов отношений между организмами в сообществе. «Хранителем» этих инвариантов в социальной истории является, как подчеркивает В.М. Найдыш, «этнический архетип» (Найдыш, 1998, с. 47) . Имеется в виду не некая вне (над) историческая структура, а результат исторического становления, развития и приспособления универсальных биосоциальных инвариантов к конкретным природ- но-географическим и историческим условиям.
Можно выделить четыре типа инвариантных отношений между индивидами как элементами некоторой целостной биосоциальной системы:
отношения к пространству (включая первичную персонали- зацию пространства, отношения по поводу присвоения ресурсов, меру агрессивности как способа защиты «сферы жизнеобеспечения» и др.);
отношение к воспроизводству себе подобных как способу «освоения» времени (сексуальные, семейно-брачные отношения, забота о потомстве, характер воспитания) ;
отношения по поводу распределения социальных ролей (асимметрические отношения доминирования-подчинения; иерархия ролей; ранжирование целей и др.);
отношения, направленные на поддержание социального единства (альянсы на основе предпочтения, эмпатии, дружеские связи, распознавание сородича, отношения типа «мы — они» и др.) .
Эти инвариантные основы являются фундаментом и гарантом цивилизационного (социального) развития, без которых переход к чисто человеческим, культурным формам эволюции просто невозможен.
Речь идет о социально-биологических основах любого человеческого сообщества, к которым относятся: поиск экологической ниши, адаптация к ней, ее охрана и защита; система сохранения генетического тождества (распространения и повторяемости особых генетических черт, обеспечивающих вы-живание в определенных природно-географических условиях); социально-культурные способы внутригрупповой адаптации и регуляции (язык, запреты, религия, традиции) . Все это универсальные условия нормальной жизнедеятельности этноса в качестве целостной системы взаимодействий, которые осознаются как набор отличительных признаков (всегда индивидуальный), обеспечивающий сохранение идентичности в ходе исторического развития и динамичных межэтнических взаимодействий.Идея об особой роли этнической системы взаимодействий в социальной истории неоднократно высказывалась целым рядом современных ученых (Ракитов, 1994, с. 14—34; Трофимова, 2001) . Она рассматривается как ядро, в котором заложен код цивилизационного развития. Следовательно, социальное простран-
ство может развиваться только на определенной страховочной основе, которая связана с природой, опирается на ее законы и приспосабливает эти законы к потребностям человеческого сообщества. Поэтому этническое пространство функционально выполняет как бы роль «моста» или «буфера», отграничивающего, но и соединяющего биологическое и социальное пространства. Оно обладает особой устойчивостью по сравнению с полями социальных взаимодействий, но кроме них не имеет других возможностей для самореализации. Природные параметры этноса: его биологическая жизнеспособность, численность, рождаемость, физические параметры каждой особи — все это лишь важнейшие и необходимейшие условия социального развития.