НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ КАРИНСКИЙ — ДИАЛЕКТОЛОГ[18] (К 10-летию со дня смерти (1935-1945))
В 1895 году в III—IV выпуске журнала «Живая старина» была опубликована работа студента III курса Петербургского университета Николая Каринского «Заметки об одном из говоров Костромской губернии», написанная на основе наблюдений, сделанных летом 1895 г.
над говором заштатного города Плёса Костромской губернии Не- рехтинского уезда, села Спасского и лежащих близ них деревень. Эта работа была удостоена Географическим обществом серебряной медали.Так началась научная деятельность Николая Михайловича Каринского. Ученик академика А. И. Соболевского, Н. М. был верен завету учителя:
«Занимающиеся историею русского языка имеют особенную потребность в знакомстве с диалектологией»23. Сосредоточив свое внимание на истории русского языка и палеографии, Н. М., начиная со студенческих лет и кончая последними годами своей жизни24, неизменно вел исследования и в области русских говоров. Вслед за наблюдениями над говорами Костромской губернии Н. М. в 1897 г. провел диалектологические наблюдения в ряде деревень по течению рек Луги и Оредежа. Как первая, студенческая, так и вторая работа отличаются тщательностью анализа, точностью в выяснении связей местных жителей с городскими центрами, которые определили влияние городского языка на говор крестьян (через отходничество, школу, местами — через дачников).
При описании говора Н. М. касается не только фонетики и морфологии, но также синтаксиса и словаря. Кроме того, он всегда приводит записи связной речи, подчеркивает различия в говоре разных поколений, в говоре мужчин, более тесно связанных с городом, и женщин, часто не бывавших нигде за пределами своей деревни.
Эти методические принципы Н. М. со строгой последовательностью проводит во всех своих диалектологических работах, еще более уточняя и совершенствуя их со временем.
Н. М. принадлежит ряд критических отзывов на диалектологические работы.
Таков, например, отзыв Н. М. о 68-м томе сборника ОРЯС с довольно подробным анализом работы В. Г. Богораза «Областной словарь колымского русского наречия» и В. И. Чернышева «Сведения о народных говорах некоторых селений Московского уезда».Работа В. Г. Богораза, по мнению рецензента, имеет большое значение для изучения вообще мало известных в науке говоров Сибири. Статья В. И. Чернышева представляет, по мнению Н. М., особый интерес как первая работа, содержащая сведения о переходных говорах Московской губернии. При этом, анализируя факты, сообщенные
В. И. Чернышевым, Н. М. опирается и на сведения о подмосковных говорах, известные ему из его личных наблюдений. Последние вскоре были опубликованы в работе Н. М. «О говорах восточной половины Бронницкого уезда Московской губернии».
Н. М. Каринским были разработаны также «Сведения о некоторых говорах Тверского, Клинского и Московского уездов» В. И. Чернышева, а также известная работа Н. Н. Дурново «Описание говора деревни Парфенки Рузского уезда Московской губернии».
Собранные молодым ученым сведения о разнообразных по характеру, сложных по своему образованию говорах восточной половины
“3 Соболевский А. И. Опыт русской диалектологии. — СПб., 1897. — С. 1.
Уже будучи тяжело больным, в 1933 и 1934 гг. Н. М. совершил свои последние диалектологические поездки в район г. Новгорода.
Бронницкого уезда Московской губернии дали ему «возможность составить описание наиболее типичных фонетических и наиболее часто встречающихся морфологических особенностей, а равно и представить несколько соображений, касающихся отношения этих говоров к говорам соседним, взаимного влияния их самих друг на друга и влияние на них языка образованного русского общества». Исследование говоров восточной половины Бронницкого уезда интересно не только постановкой и разрешением перечисленных автором вопросов, но также и тем, что исследователем намечается подход к изучению языка не только разных возрастных групп, но также и разных социальных групп населения.
Н. М. выделяет особую группу «бывалых» людей, являющуюся проводником влияния языка города на язык деревни[19]. Говор «бывалых» людей Н. М. называет вульгарным языком, указывая его отличительные черты на изученной территории: обилие гласных неполного образования, отсутствие оканья и «сильного аканья», отсутствие цоканья, растяжения гласных, шепелявости и др.В этой же работе Н. М. устанавливает и второй чрезвычайно интересный и, по мнению автора, обычный путь изменения говоров: внесение в говор деревни особенностей иных диалектов невестками, взятыми из других деревень[20].
К этому вопросу Н. М. вернется через два десятка лет и, пользуясь им, также получит интересные данные для объяснения особенностей ряда тверских говоров.
В Петербургский период своей деятельности (1903-1918 гг.) Н. М. наряду с исследованиями в области исторической диалектологии не оставляет и изучения современных русских народных говоров. В 1911 г. Н. М. была составлена и напечатана программа-анкета по собиранию сведений о народных говорах Петербургской губернии. Разослав ее, Н. М. получил большой материал по ряду уездов б. Петербургской губ.[21] Ценность собранного материала тем значительнее, что в ряде районов Н. М. совершал диалектологические экскурсии, пополнял и проверял данные ответов на программу путем личных наблюдений. Диалектологические наблюдения 1913 г. в Гдовском уезде представили для Н. М. материал, подкрепляющий данные его наблюдений над языком древнепсковских памятников[22].
1918-1923 гг. составляют в жизни Н. М. период, связанный с его педагогической и научной деятельностью в г. Вятке. Будучи профессором Вятского педагогического института и действительным членом и директором Вятского научно-исследовательского института краеведения, Н. М. развернул большую работу по изучению языка и этнографии края, составив для этой цели специальные программы.
Под руководством Н. М. был проведен ряд экскурсий, результаты которых публиковались главным образом в местной печати в статьях как Н.
М., так и его учеников— Е. П. Лупповой, Е. Н. Каринской и др. Ответы на программы о народных говорах Вятской губернии, составившие два тома материалов, хранятся в архиве Академии наук СССР.В 1923 г. Н. М. переехал в Москву. Здесь он вначале занимался преимущественно палеографией и эпиграфикой, работая в Государственном историческом музее, и лишь несколько позднее возобновил работу в области диалектологии.
В эти годы Н. М. непосредственно соприкасается с академиком
Н. Я. Марром. Передовые идеи советского языкознания, «марксистский метод, марксистский подход к лингвистическим фактам, марксистская оценка явлений»[23] не могли не отразиться на характере и направлении дальнейшей научной деятельности Н. М. Возобновив с 1927 г. непосредственное изучение русских народных говоров (Калининской, Рязанской и Московской областей), Н. М. стремился проводить свою работу на новых методологических положениях. Основное требование, которое предъявлял Н. М. к диалектологическому исследованию, —это прежде всего изучение народных говоров в их обусловленности социально-экономическим укладом жизни населения, изучение говоров не только в их территориальном многообразии, но и многообразии их социальных групп, изучение говоров в их динамике, в процессе их изменения под влиянием литературного языка.
Производя и прежде по мере возможностей всестороннее описание говоров, Н. М. в этот период выдвигает также настойчивое требование изучения в говорах наряду с их фонетической и морфологической системой их синтаксического строя и словаря. Н. М. до конца своей жизни не ослабляет внимания к вопросам методологического характера, выступая с рядом докладов о методах и задачах социальной диалектологии[24].
В первой из работ этого периода «Язык образованной части города Вятки и народные говоры» (по материалам диалектологических наблюдений 1920-1923 гг. и частью 1927 г.) Н. М. ограничивается рассмотрением одного из диалектов литературного языка (а именно вятского) в его соотношении с диалектами деревни[25].
Во второй работе «Очерки из области русской диалектологии» (по материалам экспедиции 1927, 1928 и 1929 гг. Калининского педагогического института) исследователем поставлена «задача уяснить зависимость обособления говоров одного от другого, их сближения и характера их изменений в фонетических и морфологических чертах от экономических и культурно-общественных условий жизни населения». Н. М. считает «особенно продуктивным изучение говоров в местах столкновения двух или нескольких диалектных групп на территории русского языка»[26]. В результате изучения Васильевского говора Н. М. пришел к выводу, что обособленность Васильевской группы от соседних селений в экономическом отношении (преобладание кузнечного промысла) способствовала сохранению говора Васильевской группы селений.Интересен метод определения путей проникновения в говор чуждых говору черт (например, сильного аканья) через снох, взятых из других деревень[27]. К сожалению, осталась неопубликованной вторая часть материалов по калининским говорам (белокушальским и ус- тюженским), а также большой материал, собранный экспедицией 1931 г. Научно-исследовательского института языкознания в районы
Калининской области и в Псковский район Ленинградской области, — со специальной темой: «Изучение языка колхозников-активистов»[28].
По предложению академика Н. Я. Марра Н. М. Каринский в 1932 г. стал руководить вновь организованной Диалектографической комиссией при Институте языка и мышления Академии наук СССР. Это дало Н. М. широкую возможность работать над изучением народных говоров в принятом им направлении. На материале экспедиции 1932 г., проведенной Диалектографической комиссией в д. Ванилово Московской области, говор которой наблюдался Н. М. в 1902 г., были написаны «Очерки языка русских крестьян», вышедшие в свет уже после смерти автора в 1936 г. Наблюдения 1902 и 1932 гг. позволили установить изменения говора д. Ванилово за тридцатилетний период. Ваниловский говор рассмотрен в его динамике, установлены отдельные типы говора (отсталый, передовой, переходный) — в зависимости от социальных групп и от степени воздействия на них литературного языка; говор изучен в единстве составляющих его элементов: фонетики, морфологии, синтаксиса и лексики.
Раскрыт процесс приближения говоров в отдельных его типах к литературному языку (по характеру лексики, синтаксическому строю, фонетической и морфологическим системам). Этот процесс исследуется на основе общественно-экономической жизни деревни в эпоху социального строительства.На материале этой же экспедиции Н. М. написана статья «Дифтонги ваниловского говора и их синтаксическая роль». Последняя относилась к проблеме, которая чрезвычайно занимала Н. М. в последние годы жизни, — к проблеме соотношения семантики и звукового оформления в языковом процессе. В январе 1935 г. Н. М. прочитал в ИЯМ на эту тему доклад, построенный на большом материале как памятников письменности, так и народных говоров.
Исключительно много внимания уделял Н. М. вопросу о методах диалектологических наблюдений. В экспедициях, проводимых под его руководством, имелись всегда тщательно разработанные программы, инструкции; предварительно устанавливалась связь с местными советскими, общественными и краеведческими организациями; привлекался к участию в экспедициях этнограф; неизменно в распоряжении группы находился фонограф.
Все собранные экспедициями материалы своевременно и тщательно обрабатывались, каждый раз пополняя богатейший архив Н. М.[29] Свои экспедиции Н. М. сопровождал обычно общественными вы- отуплениями на собраниях колхозников, на заседаниях сельсоветов, на собраниях учителей, в краеведческих организациях.
В последний год своей жизни Н. М., несмотря на тяжелую болезнь, проявил живейший интерес к идее создания Диалектологического атласа русского языка. Смерть помешала Н. М. стать одним из организаторов этого начинания. Но диалектологические материалы, накопленные им в течение сорокалетней научной деятельности, должны быть использованы для Атласа. Вся же работа Николая Михайловича в области изучения народных говоров есть вклад в общие достижения советской лингвистики.