§ 2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ БАНДИТИЗМА

Любое социальное явление может быть правильно понято при рассмотрении его в развитии. Значительное число отечественных исследователей преступности обращались к истории ее зарождения и развития.

Семантика и этимология слов «банда», «бандит» исходят из итальянского, французского и немецкого языков. По словарю

В. Даля «банда» — это толпа, шайка, ватага, артель, скоп, соглас, братство или союз в дурном значении; «бандит» — вор, дерзкий мошенник, грабитель, разбойник, подорожник, подорожная вольница. Таким образом, понятия «бандитизм», «банда», «бандит», в сущности являются не классически правовыми, а социально- политическими. Не случайно в специальной литературе банда определяется как «шайка преступников, контрреволюционеров, диверсантов, убийц» , а бандитизм — как преступление против порядка управления .

Понятие «бандитизм» в широком смысле соотносится с «разбоем», который упоминался впервые в законодательстве Древней Руси. В сборнике норм уголовного и процессуального права «Русская правда» (X-XII века) разбой определялся как особо тяжелое преступление, устанавливались нормы за это деяние.

О разбое говорится и в Уставной книге учрежденного в XVI веке Разбойного приказа, которая содержала материалы производства и законодательных актов по разбойным делам .

Статьи Уставной книги Разбойного приказа получили развитие в Соборном Уложении 1649 года (ст. 1-6 гл. XXI). Расследованием разбойных дел занимались губные старосты, на которых возлагалась обязанность вести борьбу с разбоями, разыскивать разбойников, судить лихих людей и казнить их смертью . Указанные функции губных старост характеризовали, по заключению И. Я. Фойницкого, стремление государства принять энергичные меры для искоренения многочисленных шаек.

В военные и голодные годы количество и дерзость разбоев воз-растали, особенно в XVII-XVIII веках. В этот период большую часть России охватили крестьянские восстания, в результате которых многие беглые крестьяне объединялись в крупные, хорошо вооруженные разбойничьи отряды и шайки. Их пополняли представители городских низов, а иногда и богатых и средних сословий. Нападениям разбойничьих отрядов и шаек подвергались населенные пункты, жертвой становилось мирное население .

Эта тенденция проявлялась до отмены крепостного права. Вне всякого сомнения, шайки и банды разбойников, действовавшие на обширной российской территории после подавления крестьянских волнений, явились, по нашему мнению, историческим предшественником бандитизма в России. Этим в значительной степени объясняется феномен широкой географии бандитизма в Российском государстве.

Постановление о шайке в российском уголовном законодательстве появилось в Особенной части Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, в постановлениях о наказуемости составления шайки и об учинении некоторых преступных деяний шайкой как обстоятельстве, усиливающем ответственность. В ст. 923, 924 Уложения (по изданию 1885 года) о шайке говорилось как о сообществе, составившемся для совершения ряда преступле- ний, а в ст. 1633, 1639, 1645 упоминалось о шайках, составившихся

87

для конкретного преступления или определенного его рода.

Законодатель XIX— начала XX веков оперировал понятием «шайка», не раскрывая при этом его содержание. Теоретики, в частности А. С. Жиряев, Н. С. Таганцев, выделяли такие признаки шайки того времени, как: а) постоянный характер сообщества;

б) стремление его членов заниматься преступной деятельностью как ремеслом; в) неопределенность преступлений, которые намеревались совершить члены шайки . Совершение преступлений шайкой рассматривалось как отягчающее ответственность обстоятельство, так как, по мнению Н. Д. Сергеевского, постоянное стремление шаек преступников к преступлениям составляло неизменную цель их пре-

89

ступных деянии, однородных или разнородных .

Русские юристы отмечали организованность, дисциплинированность шаек, построение их на принципе безусловного подчинения руководителям, что давало им наибольшую возможность скрыть следы учиненного и скрыться от преследования .

Анализ приведенных выше формулировок позволяет сделать вывод, что признаки и характерные черты шайки того времени стали основой для определения понятия банды и бандитизма в современном понимании.

В конце XIX — начале XX века разбойный промысел в России не носил массового характера. В этот период отмечается резкое замедление темпов роста преступности в Российской империи , что обусловило и «затухание» преступной деятельности разбойничьих шаек. Если говорить об эффективности практики борьбы с шайками разбойников, то следует отметить, что полицейский аппарат дореволюционной России борьбу с преступностью вел высокопрофессио-

94

нально и активно, что нашло признание на международном уровне .

Условия для небывалого роста преступности создала империа-листическая война, которая сопровождалась экономической разрухой, инфляцией и голодом.

После Февральской революции и Октябрьского переворота 1917 года, вызвавших политические потрясения, в стране наступил период беззакония. Российское общество, отвергнувшее свои преж-ние нормы и еще не обретшее новые, захлестнула волна преступности, Ее невиданный размах обусловил Указ Временного правительства от 18 марта 1917 года о всеобщей амнистии, по которому было освобождено около 15 тыс. опасных уголовных преступников (в том числе бандитов, убийц, грабителей) . В результате число особо тяжких преступлений возросло многократно. Если, например, в марте-августе 1916 года в Москве было совершено 3618 преступлений, то за аналогичный период 1917 года— 20 628.

Для России предреволюционной и революционной эпохи характерны дезорганизация общественных отношений, нарастание социальной напряженности, кризисное состояние всех сфер гражданского общества. Все это способствовало возникновению в широких масштабах вооруженных устойчивых групп, объединявших профессиональных уголовников, деклассированные и анархиствующие элементы .

В первые годы советской власти такие группы стали именовать бандами. Сохранилось и наименование «шайка», но постепенно оно стало употребляться применительно к группам, совершающим менее тяжкие или ненасильственные преступления.

В этот же период появился термин «бандитизм» как уголовноправовое понятие. Впервые о бандитизме как преступлении было сказано в Декрете СНК РСФСР от 20 июля 1918 года «О суде». Следует отметить, что в Декрете состав бандитизма не раскрывался. Понятие бандитизма было определено Декретом ВЦИК от 20 июня 1919 года «Об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении», в котором под бандитизмом понималось «участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество и укрывательство такой шайки». Декрет не раскрывал признаков бандитизма и считал бандой любую преступную группу независимо от того, вооружены ее члены или нет.

Не определяли конкретных признаков бандитизма и Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, принятые постановлением НКЮ от 12 декабря 1919 года . В них банда не выделяется среди преступных групп. В то же время Руководящие начала объективно отреагировали на все более широкое распространение данного вида преступления, указав в ст. 21, что «за деяния, совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники».

В первые годы советского государства бандитизм получил не только значительное распространение, но и новое содержание, на что широко указывается в научной литературе. Так, В. С. Прохоров и И. И. Солодкин считают, что в этот период бандитизм «тесно смыкался с прямыми контрреволюционными выступлениями». По мнению А. А. Пионтковского, бандитизм в годы гражданской войны приобрел явно выраженный контрреволюционный характер. Наиболее типичными в этом отношении он называет вооруженное нападение бандитских шаек махновцев, петлюровцев и других классово враждебных элементов на государственные учреждения и отдельных граждан. Т. Д. Устинова отмечает, что в 20-е годы «бандитизм в значительной степени был связан с действиями контррево-люционеров, которые путем грабежей и убийств населения пытались опорочить советский строй и привести его к ослаблению и, в

104

конечном итоге, к падению». С этим заключением солидаризуется С. В. Дьяков, который указывает, что острота классовой борьбы после октября 1917 года обусловила широкий размах контрреволюционных преступлений. Контрреволюционный характер банд, действующих в 20-е годы, отмечают и другие исследователи.

Разветвленная сеть бандитских групп охватила своими действиями, направленными против власти рабоче-крестьянских Советов, значительную территорию Советской Республики. Широкие мас-штабы бандитизм принял на юге России, Северном Кавказе, в Поволжье, Приморье, Забайкалье, Екатеринбургской, Омской, Смоленской, Тамбовской и других губерниях. Например, в 1924 году в РСФСР было зарегистрировано (по неполным данным) более 260 бандитских групп, в производстве находилось около 4 тыс. уголовных дел о бандитизме.

Таким образом, на основании изложенного можно сделать вывод, что с началом гражданской войны формы проявления бандитизма выражались в виде вооруженного сопротивления советскому строю.

Опасность бандитизма в такой форме, по сравнению с его проявлением до начала противоборства «белых» и «красных», когда бандитизм имел только уголовную направленность, была для советского государства не просто угрожающей, а поистине смертельной.

Декретом ВЦИК от 23 июня 1921 года «Об объединении всех Революционных Трибуналов Республики» предлагалось передавать в «отделения по военным и крупным служебным должностным преступлениям» дела о шпионаже, контрреволюционных восстаниях, заговорах, о воинских преступлениях и бандитизме. При этом отделениям губернских революционных трибуналов предоставлялось право приговаривать преступников к высшей мере наказания — расстрелу, независимо от наличия в данной местности военного положения.

2 февраля 1921 года ВЦИК утвердил Декрет «О борьбе с дезертирством», который к числу квалифицированных видов дезертирства относил участие дезертиров в вооруженных шайках (бандах). В декрете указывалось, что обязательным признаком бандитизма является вооруженность, а совершение преступления бандой признавалось отягчающим вину обстоятельством.

Уголовная ответственность за бандитизм в советском законодательстве впервые была введена Уголовным кодексом РСФСР 1922 года. В нем законодатель рассматривает бандитизм как деяние против государства и относит его к государственным преступлениям. Статья 76 УК определяет бандитизм как «организацию и участие в бандах (вооруженных шайках) и организуемых бандами разбойных нападениях и ограблениях, налетах на советские и частные учреждения и отдельных граждан, остановки поездов и разрушение железнодорожных путей, безразлично, сопровождались ли эти нападения убийствами и ограблениями или не сопровождались».

Указанной статьей наказание за бандитизм предусматривалось в виде расстрела с конфискацией всего имущества. Допускалось снижение наказания, но лишь при наличии смягчающих обстоятельств, на срок лишения свободы не меньше трех лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества. Пособничество банде и укрывательство банды и отдельных ее участников, а равно сокрытие добытого и следов преступлений определялись теми же наказаниями, что и бандитизм, с возможностью снижения наказания на срок не менее двух лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества.

Из приведенного определения бандитизма, данного УК РСФСР 1922 года, видно, что в его понятие включались не только нападение, совершаемое вооруженной бандой, но также организация и участие в банде. Широкое толкование форм нападения — ограбление, налеты на советские учреждения и отдельных граждан, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей, разбойные нападения — допускало применение максимального наказания, вплоть до расстрела, за преступные деяния, направленные против новой вла-сти. Мы указываем на это обстоятельство не потому, что разделяем мнение других авторов в отношении данной особенности трактовки понятия бандитизма, а чтобы акцентировать внимание на политической окраске формулировки бандитизма в УК РСФСР 1922 года. Законодатель того времени придал политический характер бандитизму не только тем, что отнес его к числу государственных преступлений, но и самим определением бандитизма.

Такая оценка бандитизма как уголовно-наказуемого деяния сохраняется и в дальнейшем. В Уголовном кодексе РСФСР 1926 года вплоть до принятия Положения о преступлениях государственных (1927 г.) понятие бандитизма трактовалось аналогично. Статья 17 указанного Положения, внесенная в УК 1926 года (ст. 59-3), определяла бандитизм как организацию и участие в вооруженных бандах и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановку поездов и разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи. Наказание за бандитизм предусматривалось в виде лишения свободы сроком не меньше трех лет, с конфискацией всего или части имущества, с по-вышением наказания при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до смертной казни с конфискацией имущества.

Норма об уголовной ответственности за бандитизм в редакции 1927 года оставалась неизменной более 30 лет до принятия в 1960 году нового Уголовного кодекса.

Победа в гражданской войне, успехи советской власти в хозяйственном строительстве, усиление государственного аппарата привели к существенному сокращению бандитизма. Эффективной борьбе с бандитскими группами способствовало и установление единой нормы о бандитизме в стране, поскольку ст. 59-3 УК РСФСР

года была воспроизведена без каких-либо изменений в уголовных кодексах всех союзных республик.

В конце 20-х — начале 30-х годов вновь отмечается рост бандитизма. Доминирующей детерминантой бандитизма в этот период, как и в первой половине 20-х годов, является политический фактор — активное сопротивление крестьян проведению коллективизации аграрного сектора. Насильственная коллективизация, сопровождаемая ликвидацией кулацких хозяйств, в результате которой неоправданно пострадала большая часть крестьян-середняков, вызвала создание повсеместно в деревнях банд из крестьян, недовольных проводимой государством политикой колхозного строительства. Жертвами их преступных деяний, например, в 1929 году стали около 10 тыс. сельских активистов, колхозников и членов их семей — почти в 10 раз больше, чем за период с 1 января 1926 года по 1 сентября

года. Рост бандитизма в указанный период обусловили массовые антисоветские и антиколхозные выступления крестьянства, участие в которых правоохранительными органами на местах рассматривалось во многих случаях как бандитизм. Так, в 1928 году по стране было зарегистрировано 1440 случаев таких выступлений. В 1929 году только в пяти регионах — на Северном Кавказе, Средней Волге, на Урале, в Средней Азии и Ивано-Вознесенской области — их число составило более 2100 .

Отмечая увеличение бандитизма в 30-е годы на «политической платформе», следует обозначить важную, по нашему мнению, причину его роста, а именно: в этот период суды рассматривали как бандитизм деяния, далекие от законодательного определения бандитизма, но характеризующиеся повышенной степенью общественной опасности. Так, постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 августа 1933 года рекомендовало судам квалифицировать как бандитизм и отдельные кражи домашнего имущества у находящихся на полевых работах колхозников, если они систематически совершались организованными группами или классово-враждебными эле-ментами. В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 23 октября 1933 года «О квалификации самосудов» как бандитизм рассматривались и некоторые случаи самосудов. В постановлении от 17 января 1935 года Президиум Верховного Суда РСФСР предлагал карать как бандитов тех особо опасных хулиганов, которые совершали хотя и одиночные нападения, но связанные с убийствами или вооруженным сопротивлением органам власти. В постановлении того же судебного органа от 13-14 февраля 1936 года указывалось, что грабеж, а тем более групповой с применением на-силия, должен квалифицироваться по ст. 59-3 УК независимо от того, были обвиняемые вооружены или нет.

После завершения коллективизации и подавления сопротивления со стороны крестьянства бандитизм не характеризовался таким размахом, которым он отличался в 20-30-е годы . В научной литературе указываются различные причины «затухания» бандитизма. Так, видный юрист Антонов-Саратовский в 1936 году делает вывод, что «в настоящее время бандитизм находится в состоянии разложе-нии. С одной стороны, он вырождается в воровство, с другой — в измену Родине и террористический заговор» . Другие ученые, в частности, И. Шмаров, Ю. Мельникова, Т. Устинова дают этому явлению следующее объяснение: во-первых, часть деяний, входивших в состав бандитизма, стала квалифицироваться по иным статьям УК и, во-вторых, в значительной мере была подавлена организованная преступность .

Новый всплеск бандитизма произошел в 40-50-е годы с началом Великой Отечественной войны, что было обусловлено бандитскими проявлениями организованных групп из числа лиц, уклонившихся от мобилизации и трудовой повинности в условиях военного времени. В военный период был принят ряд актов, направленных на борьбу с бандитизмом. Важно отметить, что дезертиры, занимавшиеся бандитизмом, предавались суду военных трибуналов как изменники Родины, то есть бандитизм трактовался как деяние против государства . Не имея в своем распоряжении официальной статистики о преступлениях банд в период войны, приведем данные военных лет, касающиеся лишь количества осужденных, приговоренных за бандитизм к смертной казни, которые позволяют представить размах бандитизма в период войны; в 1942 году к расстрелу за бандитизм было приговорено 841 человек; в 1943 году— 480 человек; в 1944 году — 614 человек.

Но главной составляющей бандитизма в 40-50-е годы явилась антисоветская (контрреволюционная) деятельность националистических банд. Бандитизм в этой форме получил массовый характер в Прибалтике, Западной Украине, республиках Северного Кавказа (например, вооруженные банды и формирования бендеровцев, Союз литовских партизан, Армия свободы Литвы, Украинская повстанческая армия, организации украинских националистов, «Кавказские братья» и т. п.) . О его размахе говорят такие данные; начиная с июля 1941 по 1944 год только на территории Чечено-Ингушской АССР, преобразованной впоследствии в Грозненскую область, уничтожено 197 банд, потери которых составили 4532 человека. В

Литве жертвами бандитских групп на националистической основе в 40-50-е годы стали более 25 тыс. человек .

Исходя из сказанного, можно констатировать, что и в этот период бандитизм характеризуется политической направленностью. Наш вывод подтверждают данные о контингенте заключенных 50-х годов. Так, на 1 января 1951 года осужденные за политический бандитизм составляли 22,3% от общего числа осужденных за контрреволюционные выступления . Среди «контрреволюционеров» осужденные за политбандитизм составляли самую большую группу, уступая только группе, в которую входили изменники Родины . В то же время, заметим, что удельный вес лиц, осужденных за бандитизм по уголовным статьям, равнялся лишь 3,3%.

Указанная форма проявления бандитизма на националистической основе по политической инерции 20-30-х годов вновь привела к его широкой трактовке в судебной практике. Например, постановление Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1942 года предлагало квалифицировать по аналогии со ст. 59-3 УК и кражи личного имущества эвакуированных граждан при наличии особо отяг-чающих обстоятельствах. Принимается Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1953 года «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в исправительно-трудовых лагерях». «Лагерному» бандитизму придавался политический окрас особым порядком рассмотрения дел о бандитских нападениях. Указ предписывал рассматривать дела в военных трибуналах войск МГБ СССР и в специальных судах; бандитские нападения, совершаемые заключенными, квалифицировать только по ст. 59-3 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик; допускал применение к виновным в этих преступлениях смертной казни как высшей меры наказания .

После подавления сопротивления вооруженных банд в Западной Украине, Прибалтике и республиках Северного Кавказа применение ст. 59-3 УК РСФСР резко пошло на убыль. К сожалению, мы не можем сопоставить в количественном отношении состояние бандитиз-ма 50-60-хгодов и периода становления советского государства. Невозможность сравнительного анализа обусловлена отсутствием систематических и полных статистических данных о бандитизме и их засекреченностью.

Полагаем, что состояние бандитизма послевоенного периода, безусловно, характеризуют точки зрения ученых по этому вопросу, которые отличаются плюрализмом. Так, например, В. И. Пинчук отмечал, что бандитизм превратился в групповой вооруженный раз- бой. П. Ф. Гришанин в 50-е годы писал, что бандитизм фактически изжит и о нем чаще приходится говорить в связи с разбойными нападениями, совершаемыми вооруженными шайками. Ю. Б. Мельникова, Т. Д. Устинова указывают, что бандитизм, начиная с 50-х годов, переродился из преступления, посягающего на основы государственного строя, в тяжкое преступление, имеющее корыстную направленность. Следует отметить, что приведенные суждения объединяет общая позиция: бандитизм как вооруженное организованное преступление к 60-м годам утратил политическую мотивацию.

Тем не менее и в научной литературе, и в уголовном законодательстве 60-х годов бандитизм по-прежнему относится к разряду преступлений, направленных против государства. М. Д. Шарго- родский, например, объяснял особую опасность бандитизма, определяющую его отнесение к числу государственных преступлений, тем, что «длительное функционирование (действительное или планируемое преступниками) вооруженной группы людей, совершающих нападение на государственные, общественные учреждения или предприятия либо отдельных лиц, приносит ощутимый вред обществу». В. Д. Меныпагин отмечал, что «нападения вооруженной банды сопровождаются нередко оказанием вооруженного сопротивления представителям власти и убийством их, представляя таким образом серьезную угрозу для деятельности органов государственной власти, подрывая авторитет и силу этих органов». Высказывалось и такое мнение: «При бандитизме посягательство на порядок управления, предприятия и отдельных граждан имеет характер госу-дарственного преступления потому, что совершается не одним лицом, а группой вооруженных лиц, организованных в банду». Статья 14 Закона о государственных преступлениях 1958 года, воспроизведенная в УК РСФСР 1960 года (ст.77), определила бандитизм как организацию вооруженных банд с целью нападения на предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, а равно участие в таких бандах и совершаемых ими нападениях. Заметим, что в сравнении с УК РСФСР 1926 года указанная статья значительно сузила состав бандитизма. В частности, из числа преступных действий вооруженной банды исключены остановки поездов, разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщений и связи. Объективно такое сужение, на наш взгляд, выражает признаки перерождения бандитизма из политического в общеуголовное преступление.

Мы обращаем внимание на это обстоятельство, исходя из следующего. Общеуголовная преступность была присуща бандитским группам с момента их зарождения и становления и сохранялась традиционно на разных отрезках исторического развития бандитизма. Но если в 20-50-х годах общеуголовная направленность преступных действий бандитов проявлялась косвенно, то с началом 60-х годов это качество выступает на передний план, являясь определяющим в мотивации планируемого или совершенного преступления.

Данный вывод подтверждается и результатами проведенного анализа уголовных дел о бандитизме 60-80-х годов. Авторы не выявили ни одного приговора, в котором указано, что бандой совершено государственное преступление.

В указанный период на Северном Кавказе были обезврежены банды братьев Билыков, Клименко, Сажина, Самойленко, Османова, которые, совершив около 50 убийств граждан, должностных лиц, военнослужащих и работников правоохранительных органов, вовсе не выступали против политического устройства государства. Их преступные действия основывались только на корыстных потребностях, стремлении к обогащению.

Резюмируя вышесказанное, можно сказать следующее: в мотивации бандитизма 60-80-х годов классово-враждебное отношение к советскому режиму трансформировалось в обычную корысть. В результате бандитизм на этом этапе стал носить традиционный уголовный характер, хотя уголовно-правовая норма продолжала оставаться в главе о государственных преступлениях.

Начиная с 60-х и до конца 80-х годов бандитизм в официальной статистике исчислялся единичными фактами. Действующая норма о бандитизме практически не применялась. Этому даются различные объяснения. Наиболее убедительное, на наш взгляд, состоит в том, что камуфлирование бандитизма объяснялось давлением официальной идеологии, провозглашающей тезис о невозможности существования в советском обществе преступлений даже с косвенной политической мотивацией, и о тенденции к полному исчезновению бан-

138

дитизма.

Но вряд ли можно говорить о действительном снижении фактов бандитизма в 60-80 годах до единичных проявлений. Идеологически угодные утверждения о том, что с бандитизмом в СССР покончено, опровергались судебной практикой. В подтверждение назовем здесь лишь банды братьев Толстопятовых, Николаева, Балановского и Зе- ленкова, действовавшие в 70-80-х годах в Ростове-на-Дону и Ленинграде, казанскую банду «Тяп-ляп», иркутскую банду Солдатова, преступления которых получили широкую огласку и не могли камуфлироваться под другими статьями Уголовного кодекса.

Преступления же банд, не вызвавших большого общественного резонанса, квалифицировались как убийства, групповой разбой и т. п. Один из авторов был свидетелем, как в первой половине 70-х годов деятельность преступной группы под руководством Браславского и Косарева была квалифицирована именно таким образом только потому, что в Ростове-на-Дону уже была осуждена за бандитизм группа под руководством братьев Толстопятовых и повторный факт бандитизма мог скомпрометировать усилия партийно-советских и правоохранительных органов в борьбе с преступностью.

На наш взгляд, конъюктурно-политическая доктрина государства о полном искоренении бандитизма в советском обществе, истоки которой следует искать в 60-х годах, в значительной мере, если не в полном объеме, оказала негативное влияние на правоохранительную сферу, ибо повлекла искаженную квалификацию бандитизма по более мягким статьям. Дела по фактам бандитских нападений, совершенных в условиях «неочевидности», возбуждались не по ст. 77 УК РСФСР, а, как правило, по признакам разбоя — по ст. 146 УК РСФСР и, если были убиты люди, — по совокупности со ст. 102 УК РСФСР. Так, в период с 1983 по 1989 год среднегодовая численность осужденных за бандитизм составляла в стране всего 12 человек . Воздействие этой ошибочной концепции на судебную прак-тику продолжалось и в дальнейшем. Например, в течение 1990— 1992 годов было возбуждено только 43 уголовных дела по бандитизму при наличии сотен выявленных вооруженных преступных формирований, совершающих разбои, грабежи, убийства, квалифицированные вымогательства, сопряженные с пытками и истяза-

140

ниями.

Таким образом, в 60-80-е годы и в начале 90-х годов в судебной оценке преступлений банд присутствует политический вектор. Он, в конце концов, превращается в устойчивую тенденцию, позволившую властным структурам и правоохранительным органам искусственно исключить квалификацию бандитизма из судебно-следственной практики и официальной статистики, хотя сам бандитизм в стране фактически существовал.

Здесь уместно заметить, что приведенная выше оценка состояния правоприменительной практики в отношении бандитизма определила мнение о необходимости ликвидации нормы о бандитизме на том основании, что большинство криминальных актов, совершаемых при бандитизме, охватывается составами иных преступлений. Например, авторы проекта УК Российской Федерации, подготовленного Министерством юстиции РФ и Государственно-правовым управлением Президента РФ, в качестве варианта предлагали статью о бандитизме вовсе исключить, «так как фактические проявления бандитизма предусмотрены в статьях об ответственности за похищение человека, захват заложников, вымогательство, отмывание преступных доходов, контрабанду, терроризм, злоупотребления

141

наркотическими веществами и другие преступления».

В начале 90-х годов в процессе распада СССР, политических, экономических и социальных коренных изменений в постсоветской России происходит нарастание преступности. В 1993 году количество зафиксированных преступлений по сравнению с 1970 годом воз-росло в 4 раза. Причем за последние 10 лет прирост составил более чем 200% . Одновременно происходит структурная перестройка преступности: усиление ее организованности, активное проявление форм крайне общественно опасного поведения . Изменения в преступности в качественном отношении характеризуются значительным увеличением количества организованных вооруженных группировок, ростом насильственных преступлений, совершаемых организованными преступными группами. Если в 1989 году действовало 485 организованных преступных групп (ОПТ), то в 1995 году — 8222. В 90-е годы число зарегистрированных преступлений, совершенных ОПГ, увеличилось более чем в 10 раз.

В процессе интенсификации организованной преступности наблюдается беспрецедентный рост фактов бандитизма. На рубеже веков их зарегистрировано в 58 раз (!) больше, чем в начале 90-х годов. Принципиально новым, характерным для этого периода является то, что бандитизм в постсоветской России приобретает не только масштабность, но и новые формы. Наиболее распространенными среди них становятся рэкет, похищение людей, захват заложников, заказные убийства. Бандиты действуют почти в открытую, нагло и жестоко.

Криминальную ситуацию в российском обществе 90-х годов ученые и практические работники характеризуют трансформацией банд в организованные преступные группировки, крайними формами противостояния их между собой в достижении целей, укреплением межрегиональных преступных связей, проявлением бандитского террора. Нельзя не заметить, что бандитизм 90-х годов по своему содержанию и характеру значительно отличается от бандитских проявлений 60-80-х годов.

Перемены, происшедшие в первой половине 90-х годов в политической, экономической и социальной структуре общества, качественное изменение характера преступных деяний бандитских групп объективно потребовали корректировки статьи об ответственности за бандитизм. Во-первых, в принятом в 1996 году УК РФ объектом бандитизма определяется общественная безопасность. Во-вторых, существенное изменение в новом УК претерпела и конструкция состава бандитизма (ст. 209 УК РФ). В УК РСФСР, как уже отмечалось ранее, диспозиция статьи о бандитизме охватывала ответственность и за организацию вооруженных банд с целью нападения на предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц, и за участие в таких бандах и в совершаемых ими нападениях. В ст. 209 УК РФ создание банды или руководство ею предусмотрено как самостоятельный состав преступления и отделено от участия в банде или в совершаемых ею нападениях. Кроме того, и те и другие действия, совершенные лицом с использованием своего служебного положения, выделены в квалифицированный состав. В-третьих, изменилась сама трактовка бандитизма. Согласно ст. 209 УК РФ бандитизмом признается «создание устойчивой организованной вооруженной группы из двух и более лиц, предварительно объединившихся для совершения нападений на граждан или организации» .

Исследовав историческое развитие бандитизма в России, можно сделать следующие выводы:

во-первых, шайки и банды как специфические формы преступной деятельности являлись неотъемлемой принадлежностью государственности в дореволюционной России, их характерные признаки и черты определили понятие бандитизма в современном понимании;

во-вторых, в Российской империи преступные деяния банд и шаек представляли собой криминальную составляющую общеуголовной групповой преступности и характеризовались корыстно-насильственной направленностью;

в-третьих, Октябрьская революция 1917 года и последующие события (гражданская война, коллективизация сельского хозяйства, антисоветские националистические выступления) обусловили новый этан в развитии бандитизма, придав ему политический характер;

в-четвертых, рост уровня бандитизма в России совпадает с изменениями в укладе экономики, политическими потрясениями и де-

формациями общества (крестьянские войны XVII-XVIII веков, Февральская и Октябрьская революции, «классовая борьба», распад СССР, реформирование постсоветской России);

в-пятых, в историческом развитии бандитизма после Октябрьской революции следует выделить три периода.

Первый период (20-50-е годы) — политический бандитизм. Для него характерна политическая направленность преступных действий бандитских групп. Политический бандитизм как криминологический феномен стал порождением враждебной по отношению к советской власти идеологии, что обусловило его масштабную криминальную активность.

Второй период (60-80-е годы) — традиционный уголовный бандитизм. Его насильственные действия по своему характеру выражались не в оппозиционности к советскому строю, а в личнокорыстных общеуголовных мотивах.

Третий период (с начала 90-х годов по настоящее время) — современный бандитизм, представляющий собой качественно новый уровень деятельности вооруженных организованных преступных групп.