ГЛАВА ДЕВЯТАЯ КОЛЛЕГИЯ ВЕСТАЛОК
Коллегия шести жриц священного огня являлась одной из древнейших в Риме. Об этом свидетельствует уже сама их численность, связанная с делением римской общины на три трибы. Известно кратное трем количество членов других древнейших жреческих коллегий: салиев (две коллегии по 12 жрецов)[979], арвальских братьев (двенадцать)[980], авгуров[981] и понтификов[982].
На связь весталок с трибами прямо указывает Фест: “Шесть жриц Весты учреждены, чтобы народ имел служительницу священнодействий соответственно каждой своей части; ведь римская община разделена на шесть частей: на первых и вторых Тициев, Рамнов и Луцеров”[983]. Правда, первоначально весталок, было четыре, как рассказывают Дионисий и Плутарх[984]. Согласно сообщению Дионисия, шесть их стало при Тарквинии Древнем, а по данным Плутарха - при Сервии Туллии, что вполне может соответствовать присоединению к римской общине третьей трибы[985].Здесь встает проблема трехчленного деления римской общины, которая выходит за рамки данного исследования. Для нас же в данном случае важно отметить тот факт, что в традиции достаточно ясно прослеживается связь весталок с тремя древнейшими трибами. Это свидетельствует в пользу архаичности самой их организации, численно ограниченной и базирующейся на определенном соотношении общественной структуре. Этой трехчастной структуре не соответствуют лишь две жреческие коллегии: коллегия жрецов священнодействий, состоявшая из двух (с 367 г. до н.э. из десяти) членов[986], и коллегия фециалов из двадцати человек (Varro ар. Nonnius. Р. 529. 29). Причем действовала последняя, выделяя из своего состава либо двух (Liv. I. 24. 6; IX. 5. 4), либо четырех членов (Varro ар. Nonnius. Р. 529. 27). Учреждение этих коллегий с той или иной степенью вероятности можно связать с нуждами формирующегося государства: в первом случае это заимствование чужой (греческой) культовой практики, во втором - создание коллегии, занятой осуществлением внешнеполитической обрядности, ибо в процессе политогенеза расширяются и усложняются контакты с внешним миром.
Обращает на себя внимание то, что традиция смещает учреждение коллегии жрецов священнодействий (при Тарквинии Гордом[987]) и фециалов (Нума[988] - Тулл Гостилий[989] - Анк Марций[990]) по сравнению с весталками (Нума[991]) и другими древнейшими жречествами (Ромул - Нума). Это также является косвенным подтверждением относительной древности организации весталок.Сам же их культ, связанный с почитанием священного очага - символа единения того или иного коллектива, имеет чрезвычайно древние корни и был широко распространен, включая и эллинский мир. В Риме очаг почитался и в семейном культе, и в общественном[992], в том числе и в куриях[993]. Такой культ был необходим и для нового формирующегося целого - римской граждан-
Храм Весты со священной смоковницей на заднем плане. Рельеф
ской общины[994]. Но только на этом уровне появляются специальные жрицы, чьим занятием было исключительно осуществление культа Весты, богини очага гражданской общины в целом, отдельной курии или даже отдельного частного жилища. Культ Весты восходит к древнейшим средиземноморским культам. Согласно римскому преданию, еще легендарный Эней во время бегства из Трои захватил с собой важнейшие святыни, среди которых и знаменитый палладий - статуя богини Паллады с копьем, веретеном и прялкой (или щитом) в руках, сделанная якобы самой богиней Афиной. Этот палладий хранился латинами и римлянами в их древнейшем городе Лавинии (Ovid.. Fast. VI. 421 sq.) в храме богини Весты. Все римские консулы и вообще высшие магистраты обязаны были по вступлении в должность отправляться в Лавиний для принесения жертв в святилище Весты.
Сама богиня Веста олицетворялась и с содержащим в себе огонь земным шаром, и с огнем как таковым, как самым чистым
элементом мироздания[995]. Весту связывали и с римскими пенатами, так как магистраты, вступая в должность, приносили жертвы Весте и пенатам одновременно (Macr.
Sat. III. 4. 6). 
Верховная весталка. Деталь статуи II в. н.э.
В Риме храм Весты, как считали римляне, находился в самом центре города, т.е. при входе в Царский дом (Curia regis)[996]. Также и в частных домах римлян место поклонения Весте располагалось при входе в дом, где первоначально размещался и домашний очаг (Ovid. Fast. VI. 302). Отсюда и пошло обозначение римской прихожей словом “вестибюль” (vestibulum - Serv. Ad Aen. II. 469). Храм Весты при царской курии был круглым и весьма небольшим по размеру. Никакой статуи богини внутри храма не было, а ее олицетворением был негасимый чистый огонь[997]. Считалось также, что в храме хранились троянские реликвии (Ovid. Fast. VI. 435). Всем мужчинам кроме, может быть, только верховного понтифика, было запрещено под страхом смертной казни входить в храм Весты[998].
Для поддержания же священного огня в храме и предназначалась единственная у римлян женская коллегия жриц - дев-веста- лок. Вся их жизнь была посвящена этому. Они выбирались для службы Весте в возрасте от шести до десяти лет и должны были служить богине в течение 30 лет. Авл Геллий, ссылаясь на авторитетнейшего римского юриста Антистия Лабеона, подробно перечисляет также условия, которым должна была отвечать девочка, принимаемая в весталки согласно священному праву (fas)[999].
По вступлении в должность жрицы девочкам остригали волосы, складывая их под некоей финиковой пальмой, получившей название “древо волос” (capillata - Plin. NH. XVI. 235). Остриже- ние волос означало как бы второе рождение. Само вступление в весталки означало начало новой жизни - жрицы выходили из- под отцовской власти и переходили под власть верховного понтифика[1000]. В течение всего срока службы весталки соблюдали обет девственности, за нарушение которого они живьем зарывались в землю на так называемом “поле преступников” (campus scelera- tus)[1001].
Причем, это решение было окончательным и никем не оспаривалось. Особенно важен тот факт, что прелюбодеяние весталки с любым мужчиной рассматривалось как инцест (incestus - Cic. Leg. II. 20), т.е. кровосмешение, как если бы она вступила в связь с собственным отцом или братом. 
Руины дома весталок со статуями верховных жриц. Современный вид
Вместе с тем еще в законодательстве царя Нумы Помпилия им были предоставлены и особые льготы. Вот что пишет об этом Ливий (I. 20. 3): “Выбрал он и дев для служения Весте; служение это происходит из Альбы и не чуждо роду основателя Рима. Чтобы они ведали храмовыми делами безотлучно, Нума назначил им жалованье от казны, а отличив их девством и прочими знаками святости, дал им общее уважение и неприкосновенность”. Интересно отметить, что весталки - это единственная жреческая коллегия, о которой мы знаем, что жрицы получали от государства нечто вроде зарплаты (stipendium de publico). Что же касается почета и неприкосновенности, то они были весьма неоднозначны. С одной стороны, они выходили из-под отцовской власти, однако контроль над ними верховного понтифика был не менее суров. Именно он назначал (сареге) весталок, причем независимо от желания выбранных им лиц[1002]. Верховный понтифик мог самостоятельно, по собственному решению подвергать весталок телесным наказаниям за какие-либо провинности[1003], а за
Дом весталок у Форума. Реконструкция
нарушение обета целомудрия, посовещавшись с коллегией понтификов, приговаривал их и к смертной казни (так же как и их соблазнителей)[1004]. О решающей роли контроля этих жрецов над весталками свидетельствует также и то обстоятельство, что донос на весталку делался именно понтификам, в то время как в республиканский период обычной первой инстанцией при всех остальных общезначимых религиозных правонарушениях были сенат или магистраты[1005].
Таким образом, мы имеем здесь дело с редким для раннерее- публиканского Рима случаем настоящего религиозного преступления, караемого именно сакральной властью. Ни над каким другим жречеством подобной власти в республиканскую эпоху понтифик уже не имел: известны случаи, когда он налагал штрафы на жрецов, но те апеллировали на его решения к народному собранию[1006]. Показательно, что в этих случаях сакральные полномочия жрецов вступали в противоречие с их политической деятельностью. Конечно, о политической активности самих весталок говорить не приходится, но обращает на себя внимание тот факт, что при принятии сана весталки разрывали все свои агнатиче- ские связи[1007] и практически уже не могли восстановить их по истечении срока службы[1008]. Для весталок зафиксирован особый обряд эксавгурации при выходе из жреческого сана (Gell. VII. 7. 4). Другой известный нам пример подобного рода наблюдается у коллегии салиев (SHA. IV. 4. 4). Эти жреческие саны явно отличались от политизированных понтификов и авгуров. Об особой святости, а не о политических функциях весталок свидетельствует и ее право на амнистию преступника. Ведь преступник, даже случайно встретивший весталку по пути на казнь, освобождался от наказания, а вступивший под ее носилки, наоборот, должен был умереть[1009].
Таким образом, весталки предстают перед нами как лица, посвященные и приближенные к божеству по сравнению с остальными людьми, являясь жречеством в чистом виде, занимаясь исключительно сакральными делами. Упомянутое же Плутархом наличие при них ликторов[1010] свидетельствует лишь об охране ими святости и целомудрия весталок. Известно, что еще Ромулу приписывался закон об особой охране женского целомудрия, выраженный в словах “да не выражается никто неприличными словами в присутствии женщин”[1011]. Ведь согласно Плутарху, мужчины не только весталке, но и вообще всякой женщине должны были уступать на улице дорогу, а за нецензурную брань в присутствии женщины Ромулом была назначена смертная казнь.
Столь суровая охрана женского целомудрия способствовала, по убеждению римлян, сохранению мужской доблести (virtus). Таким образом, ликторы у весталки символизируют именно мужскую доблесть, находящуюся на охране женского целомудрия. Однако нельзя совершенно отрицать и наличие каких-то элементов судебной юрисдикции весталок, вытекающей из предоставленного им права амнистии. Ведь сам священный огонь Весты как бы охранял вход и в царскую курию на Форуме, и во всякое частное римское жилище. Далее, не случайно Паллада - священнейший символ культа Весты - была наделена карающим копьем. Следует также вспомнить, что религиозное празднество Весталии проходило 9 июня (Ovid. Fast. VI. 249 sq.), т.е. в месяц Юноны, традиционной покровительницы и защитницы римской Юстиции. Ведь и по изложенной Овидием легенде, в тяжелую годину галльского нашествия в 390 г. до н.э. Веста встала на защиту Рима и Лация вместе с воинственным Квирином (Ibid. VI. 375-376). Дионисий прямо называет Весту “защитницей города Рима” (II. 68. 4). Наконец, одно из немногих скульптурных изображений богини Весты наделено скипетром — главным символом судебной власти. Ведь и греческий эквивалент Весты, богиня Гестия, хотя и являлась покровительницей семейного мира, одновременно предоставляла убежище изгнанникам и вообще всяким преследуемым, а кроме того вместе с Зевсом была покровительницей клятвы (Нот. Od. XIV. 159; XVII. 156; XIX. 302; XX. 131).Не случайны и жертвы, приносимые Весте римскими магистратами при вступлении в должность. Веста, видимо, охраняла чистоту помыслов государственных мужей, поэтому всякий обман, злой умысел (dolus) требовал искупительных жертв для этой богини. Думается, что хотя бы отчасти подобные характеристики Весты могли распространяться и на весталок. Поэтому наличие ликторов при жрице Весты - это, возможно, не только символ охраны их девственного целомудрия.
Следует отметить также особый правовой статус весталок. Хотя понтифики и контролировали их деятельность, и могли подобно отцу или мужу наказывать их, однако юридически власти над весталками понтифик не имел, также являясь лишь их стражем[1012]. Весталка подобно вдове, вырастившей троих сыновей, могла распоряжаться своим имуществом, совершать сделки по
Колоннада храма Весты у Форума к югу от Via Sacra и напротив Регии
отчуждению недвижимости, составлять завещание[1013], отпускать рабов на волю (Liv. VIII. 15. 8), и все это совершенно самостоятельно, без всякой мужской опеки. Таким образом, она являлась лицом своего права (persona sui iuris). Так, например, римский юрист Гай пишет: “Древние пожелали, чтобы даже совершенно-
летние женщины, вследствие присущего им легкомыслия, состояли под опекою... Исключение допускалось только для весталок, которых... освободили от опеки. Так было предусмотрено и законом XII Таблиц”[1014].
Однако, как это часто бывает в архаических обществах, весталка становилась как бы родственницей самого бога или богини[1015], которой и принадлежало все ее имущество. Это подтверждается текстом известнейшего римского юриста Лабеона в изложении Авла Геллия: «В комментариях Лабеона, которые он составил к законам XII Таблиц, написано так: “Весталка не может быть наследницей кому бы то ни было не оставившему завещания, и никто не может стать ее наследником без завещания”. Утверждают, что ее имущество переходит в общественную казну; спрашивается, по какому праву это совершается...»[1016] В этом тексте, с одной стороны, еще раз подтверждается тот факт, что весталка навсегда разрывала свои агнатические связи, с другой - если она умирала без завещания, ее имущество становилось достоянием государства (in publicum). Как известно, государственное имущество хранилось в храмах и в архаическом Риме понималось как имущество бога. Возможно, отсюда и столь высокое почитание весталок, и столь суровое наказание за нарушение обета девственности. Ведь если в позднереспубликанском Риме суровость наказаний за религиозные правонарушения значительно смягчилась или даже сошла на нет, то смертная казнь нарушивших обет девственности весталок упоминается Ливием и другими античными авторами для этой и даже более поздней эпохи[1017]. Точно так же в эпоху Империи совращение девственницы и произнесение в ее присутствии нецензурных слов считалось деликтом, т.е. преступлением, требующим наказания[1018].
Дальнейшее исследование культа и коллегии весталок предполагает широкое привлечение сравнительного материала, в том числе этнографического, поскольку в данном случае мы имеем дело с реликтом настоящего, неполитизированного жречества, что для Рима, в отличие от многих других народов, является исключением. Это позволит глубже понять суть тех изменений в сакральной сфере, которые связаны с формированием римской civitas.
Л