От автора
Публикуемый сборник был задуман фольклористом В. П. Зиновьевым (1942—1983) еще в период его работы над кандидатской диссертацией «Былинка как жанр фольклора и ее современные судьбы», которую он защитил в 1975 г.
В диссертации было приложение пз 200 текстов* распределенных по группам, типам и мотивам.С I960 но 1982 г. В. П. Зиновьев занимался собирательской работой, накоплением и систематизацией материала по заранее составленной карте перспективного псследования (в восточных районах Читинской области, например, было охвачено 34 села и рабочих поселка, г. Нерчинск). Работа велась среди русского населения разных возрастных групп — детской (до 15 лет), средней (до 55 лет) и старшей (от 55 лет)[1].
В результате по быличкам и бывалыцпнам была составлена картотека, которая постоянно пополнялась. На карточке записывался текст произведения, приводились сведения о собирателе и исполнителе, давались примечания собирателя (характеристика исполнителя, замечания о манере исполнения, попутные реплики рассказчика). К ккждому тексту — помета: «бывальщина», «былич- ка», название сюжета, шифр по «Указателю» Померанцевой — Айвазян[2]. Но темы и сюжеты собранных В. П. Зиновьевым мифологических рассказов так многообразны, что в «Указателе» Померанцевой-Айвазян им не нашлось аналогий. Появились новые разделы, сюжеты, которые помечались звездочкой. Систематизацию текстов пз новых разделов В. П. Зиновьев только начал. На карточках сделаны пометы типа: «Клад», «Вещий сон», «Гадание», «Ангел нарекает век», «Смерть» и др. Всего в картотеке В. П. Зиновьева около 1800 текстов, большая часть их перенесена с магнитной ленты, фонотека насчитывает 130 магнитных лент.
Таким образом, сборник создавайся уже в самой картотеке, по работа над ней, к сожалению, ие была завершена.
В работе над картотекой В. 17. Зиновьеву помогали его ученики — Г. Н.
Зиновьева, И. JL Новикова, М. Р. Соловьева, с ними он делился своими планами, обсуждал будущий сборник. В круг проблем, связанных с подготовкой материала к публикации, В. П. Зиновьев вводил и автора этих строк п в 1976 г. прислал проспект книги. Поэтому публикаторы и редактор, приступая к работе над сборником, отчетливо представляли себе замысел автора. Кроме упомянутой картотеки, в нашем распоряжении были кандидатская диссертация В. П. Зиновьева, его опубликованные и неопубликованные статьи, наброски, черновики — все это мы учли при подготовке рукописи к публикации.Н. JI. Новикова и Г. Н. Зиновьева расшифровали необработанные магнитпые ленты, пополнив картотеку текстами, в связи с чем выделились новые сюжеты (например, AI 40, Al 4І)[3]. В соответствии с. пометами В. П. Зиповьева появились разделы «Д». lt;lt;Е», «Ж». Материал, отнесенный теперь к разделу «Д. Быличкп п бывальщины о кладах», в диссертации В. П. Зиновьев относил к разделу «В. Черти охраняют клады». Позднее тексты с пометой «Клад» он выложил отдельно. Было решено объединить эти тексты в самостоятельный раздел, как в упомянутом Э. В. Померанцевой Указателе Спмопсуури[4]. Материал подсказал и необходимость обособления типа «Е. Быличкп и бывалыцппы о предсказании судьбы». Тексты, близкие к религиозным легендам, но по жанровым признакам относящиеся к бывалыцинам (реже к былпчкам), объединены рубрикой «Ж. Небесные силы». Этот раздел в указателе обозначен условно для удобства пользования материалом, но в сборнике тексты, относящиеся к пему, присоединены к тематической группе «Е. Быличкп и бывальщипы о предсказании судьбы»[5].
Особо следует остановиться на сюжетно-тематической группе «Кикимора». В Указателе В. П. Зиновьева тексты этой іруппы в разделе «Б. Быличкп и бывальщины о домашппх духах» образуют подраздел IV. В Указателе Померанцевой — Айвазян он отсутствует. Ссылаясь па «Очерки русской мпфологпп» Д. К. Зеленіша, В. П. Зиновьев так определяет персонаж: «Кикимора — антипод домового в жилище.
Она зазывается в дом „по злобе14, обитает за печкой; сидя там, она евпетит, стучит, иногда, как „чудится14 несчастным жильцам, переворачивает мебель, разворачивает полы, печь, кпдает по квартире кирпичи, т. е. делает все, чтобы „выжить41 жильцов пз дома. К утру же все оказывается в полном порядке. Согласно древним верованиям, „кикиморы" вырастают из „потерчат44 — детей, „проклятых в утробе" пли „родившихся неживыми11»4. Во многих публикуемых рассказах персонаж не назван. «Рассказчики довольно часто не уточняют, о каком именно действующем лице в быличке речь, но они в таких случаях или учитывают, что персонаж был назван раньше, или рассчитывают на осведомлепность слушателей, которые по своеобразию действий догадываются, о ком говорится в рассказе[6].В. П. Зиновьев был опытным собирателем и умел повести разговор с исполнителем в нужном направлении. Па магнитной лиите зафиксирована часть диалогов собирателя с рассказчиком (см. коммент. Аз 123).
В эту нее сюжетпо-тематическую группу былнчек вошли тексты, связанные со строительной магией, а также с проделками строителей дома.
Таким образом, структура сборника отражает структурный состав картотеки и соответствз’ет публикуемому Указателю (исключение составляет раздел «Ж. Былпчки и бывалыцнны о небесных силах»).
В. П. Зиновьев определил свой метод сбора материала по прппцппу повсеместной п безотборочноа фиксации: «...запись в основном производилась в обстановке непринужденного исполнения по „безотборочному44 принципу, т. е, от всех из опрошенных, знающих былпчки...»[7].
Для публикации в сборнике были отобраны лпшь наиболее характерные, художественно цепные тексты, хотя при этом нарушалась композиционная целостность циклов, «очень важная при изучении особенностей исполнения и структуры былпчек»[8]. Быличкп и бывальщины публикуются без жанрового разграничения. В комментарии отмечены только бывальщины.
Тексты сверены с магнитной записью, петочпости выправлены. 13 текстологической работе мы придерживались принципов, изложенных В.
П. Зиновьевым: «Общерусские слова, пе отражающие особенности местного диалекта, а измененные лишь в произношении исполнителя, передаются орфографически. Но сохранены устойчивые, характерные для диалекта откловеяпя от литературных норм: стяжение гласных в окончаниях полных прилагательных, форм сравнительной степенп п пр. (болъши вм. большие, стара вм. старая, тошнё вм, тошнее, пяты вм. пятые); выпадение согласных (ить вм. ведъщ де вм. где, года вм. тогда, токо вм. только);долгое твердое (пастояюше); местное не (вм. что); ново (вм. что, зачем)...»[9]Отточием в угловых скобках lt;.. .gt; помечены пропуски в тексте, это либо слова и выражения неудобные для печати, либо слова, отражающие привычку злоупотреблять словами-паразитами. Иногда сказитель отвлекается от рассказа на другой, бытовой разговор, речь становится прерывистой, все это затрудняет восприятие повествования, поэтому здесь допускалась купюра, отмеченная также
Комментарии написаны на основе помет на карточках. Характеристика исполнителя, ана.тиз сюжета, дополнительные сведения и замечания извлечены из диссертации, из статей, черновиков собирателя.
Сюжеты в комментарии обозначены по степени значимости: первым указан ведущий сюжет, затем — сопутствующие.
В качестве вводной к сборнику предполагалось дать статью «Былички как жанр фольклора и ее современные судьбы»— сокращенный вариант диссертации В. П. Зиновьева. Статья вводит читателя в круг проблем, связанных с таким своеобразным жанром фольклора, каким является былнчка. В ней раскрываются особенности совремепттого бытования, исполнения, восприятия, эволюция быличек, бывалыцин, их поэтическое своеобразие. К сожалению, в статье не могли быть учтепы последние работы по нс- сказочной прозе, научные достижения последних лет, поэтому мы поместили ее в Приложении.
Сибирская действительность внесла определенные коррективы в бытование произведений фольклора. Оставаясь по сути общерусским явлением культуры, сибирский фольклор несет в себе специфические черты, продиктованные социально-экономическим, экологическим, географическим своеобразием и другими условиями жизни этого региона.
С публикацией да иного сборника в научный оборот будет введено свыше 400 неопубликованных сибирских быличек (один пз ппх отражают общеславянский сю- жетпый фонд, другие — общерусский, третьи — только сибирский), а также иллюстрированный текстовым материалом Указатель сюжетов.В. П. Зиновьев в своей собирательской работе шел в ногу с творческими исканиями науки, он вплотную приблизился к тому, чтобы сказать свое слово в фольклористике. Об этом свидетельствует его архив, и в первую очередь картотека, систематизирующая материал по сказкам, несказочной прозе, песням. Остается надежда на учеников, которым исследователь передал своп навыки в работе, систему взглядов и, конечпо, любовь к пародпому творчеству.
Редактор п публикаторы благодарят всех тех, кто ознакомился с рукописью и высказал, свои замечания и пожелания, в первую очередь В. М. Гацака, Б. Н. Путилова, Ю. II. Смирнова, а также лаборантов сектора русского фольклора Сибири Бурятского института общественных наук 3. А. Миронову и И. Г. Карасеву за техническую подготовку рукописи к изданию. .
Собранные в этой книге тексты относятся к области фольклорной несказочной прозы. Это означает прежде всего, что к ним следует относиться как к своеобразным явлениям художественной словесности. Хотя в научной литературе их и принято называть былинками, бывалыццдами, основу всех этих рассказов составляют вымысел, небывалое, фантастика. Все дело заключается в характере, эстетической природе и специфике присущей этим рассказам необычайности. II здесь естественно напрашивается сравнение со сказками, стихией которых также является необычайное. Основное различие, по-видимому, в следующем. В сказках господствующим, всеохватывающим началом выступает особый, сказочно необыкновенный, подчеркнуто отделенный от реальности мир (со своим сказочным пространством, особенными героями, предметами, действиями и т. д.), в который обыденная действительность допускается в порядке исключения п лишь отдельными подробностями. В бы личках мы оказываемся полностью в мире повседневности, обыденности, чаще всего деревенского быта, деревенской домашней жизни, здесь действуют обыкновенные, реальные люди — сами рассказчики либо их близкие и знакомые, места действия обозлачены вполне определенно и приближены к слушателям — это знакомые дворы, дома, бани, кладбища, ближайшее поле, река, дорога, соединяющая деревни, и пр.
«герои» рассказов заняты своими повседневными делами. И вот эта обыденность всегда в рассказах резко нарушается вмешательством необычайного, фантастического, которое оказывается тут же, рядом.В фольклористике принято еще границу между сказками і былпчками прокладывать по категориям певерия и веры; сказ ки —заведомый вымысел, который так и воспринимается слушателями и так и подается рассказчиком; в былинку «верят» и те, кто рассказывает, и те, кто слушает. Между тем в такое разграничение следует ввести существе иное уточнение эстетического порядка. Дело в конечном счете не в том, «верят» пли нет рассказчики тому, что опи рассказывают; главное, что принцип достоверности выступает как организующее эстетическое начало; без внутренней художественной установки на действительность рассказанного, без «документального» обрамления, без всей массы реальных деталей, без ссылки рассказчика на собственные наблюдения и переживания быличкп просто перестают существовать — подобно тому, как рассказы древней русской летописи о самых невероятных событиях опираются на точные даты, упоминания об исторических лицах либо устные предания о происхождении или исчезновении рек, гор, озер, городов имеют в виду всегда точную географию и соотнесены с историей.
Народная устная традиция рассказывания всегда — помимо «чистого» вымысла — тяготела к вымыслу, выдававшемуся за строгую реальность, и нередко чем причудливее и фантастичнее он был, тем настойчивее его одевали в одежду достоверности и бытовой правды.
Эстетика были чек теснейшим образом связана с их историческими корнями. Былпчки гораздо более непосредственно, чем сказки, связаны с мифологией, с обыденными представлениями древнего коллектива об окружающем мире. В былинках преломился мир так называемой низшей мифологии: далекие наши предки верили в «хозяев» н «духов» окружающих лесов, полой, рек, дома, бани, огорода и т. д., полагали возможным устанавливать с ними отношения, обеспечивавшие людям благополучие, склонны были объяснять различные несчастья и неудачи нарушением этих отношений и вмешательством чужих сил в повседневную жизнь и пр. Былинки сохраняют представления о происхождении, внешнем виде, свойствах, способностях, вредоносных или положительных возможностях этих существ, о последствиях встреч с ними. Сквозь густой слои поздней бытовой реальности в любой быличке проглядывают архаические мотивы и первоначальные мифологические связи. II в эгом, конечно, пх особая научная цеиность.
Былички также многое дают для понимания путей сложения традиции фольклорного рассказывания — искусства нарратива. Существенная особенность их сюжетики — типовой характер, повторяемость. Лишь при самом поверхностном взгляде рассказы эти воспринимаются как «едипичпые», «исключительные» истории. На самом же деле все они оказываются вариациями устойчивых сюжетных тем, постоянно реализуемых во множестве текстов, и темы эти восходят к общссдавяпскому фонду її имеют параллели в фольклоре других пародов. Сходство рассказов, записанных в разных местах и в разное время, подчас поразительно. Вот почему наряду с текстами рассказов большое значение представляет Указатель сюжетов, помещенный в книге. Он дает представление о наличии в еюжетпке быличек определенной системы, которая лишь частично отражена в самих рассказах.
Собирание быличек в русской фольклористике, к сожалению, не носило столь широкого и систематического характера, как записывание сказок. До революции массовым записям быличек отчасти препятствовало отношение к ніш со стороны церкви — всегда отрицательное. В наше время традиция рассказывания быличек почти исчезла: теперь и сказки услышать в жпвом исполнении непросто, а к былинкам чаще всего относятся как к пережитку. В. Зиновьев, иркутский фольклорист, рано и безвременно ушедший пз жпзнп, успел проделать работу исключительно трудоемкую п важную. Во многих местах Забайкалья ему удалось найти людей, сохранивших в памяти эти рассказы, убедить их в научной ценности этого материала, с большой точностью записать, систематизировать массу текстов, соотнести их с более широкой традицией русской фольклорной прозы. Тексты, подготовленные им к печати, Указатель сюжетов, содержательная статья, выразительно характеризующая этот фольклорный жанр,— все это, безусловно, представляет вклад в современную фольклористику.
Былпчки, собранные в этой книге, будут интересны не одним лишь специалистам. Мифологические персонажи, с которыми мы встречаемся, принадлежат не только седой старпне: представления о них вошли в нашу культуру через произведения русской классической литературы, живописи, музыки, скульптуры, они давно уже утратили свои качества существ, в силу и возможности которых верят, но сохраняются как типовые поэтические образы, пришедшие из мифологической истории. Былинки в наше время — это поэтические небывальщины, отчасти сохранившие следы древних представлений, отчасти же принявшие форму «фантасти- чеекп-бытовых» рассказов.
Особая ценность материала, представленного в этой книге, та, что он принадлежит локальной сибирской традиции.
Б. И. Путилов