О святом Иустине Философе и мученике и его апологиях I.

Съ раннихъ літа въ Іустині возбудилось горячее стремленіе къ истині, искавшее преимущественно рішенія высшихъ во- просовъ о Богі и послідней судьбі человіка. Язычество въ тогдашнемъ состояніи своего распаденія - съ своими, потерявшими смыслъ миеами, съ безнравственными обрядами богопо- чтенія и мало открывавшими человіческому духу мистеріями— не могло удовлетворить жажды познанія Божественнаго. 1устинъ обратился къ философіи, и здісь онъ переходилъ отъ одной

системы къ другой, доколі не нашелъ въ христіансгві того, чего искала его душа, томившаяся жаждою истины и внутрен- вяго мира. Объ этихъ тщетныхъ поискахъ своихъ, о путяхъgt; пройденныхъ имъ для достиженія познанія о Богі, онъ самъ разсказываетъ въ началі ((Разговора съ Трифономъ 1удеемъ»* Сначала 1устинъ обратился къ одному стоику; пробывши у него довольно времени, онъ убідился, что у него нисколько не прі - умножилось познаніе о Богі. Учитель стоикъ, по замічанію Іустина, не только самъ не иміль познанія о Богі, но и не почиталъ его за необходимый предметъ философскаго изслі- дованія.

Въ снокойномъ расположеніи духа 1устинъ, желая безпре- нятственно предаться размышлешю въ глубокомъ уединеніи, вдали отъ встречи съ людьми, отправился однажды въ пустынное місто недалеко отъ моря. Приближаясь къ місту, которое избралъ для своего самоуглубленія, онъ увидйлъ въ не- болыномъ разстояніи позади себя старца кроткой, почтенной наружности.

Такія разсужденія старца сильно потрясли опоры, на которыхъ утверждалась самодовольная уверенность Іустина въ совершенстве Платоновой философіи и человеческой мудрости вообще. «Какому же учителю можно довериться, откуда ожидать помощи, если и у техъ философовъ нЄть истины»? съ скорб- нымъ чувствомъ разочарованія воскликнулъ 1устинъ. То была решительная минута, въ которой—вмЄстЄ съ чувствомъ тщетности и неверности чисто философскихъ изслЄдованій — еще сильнЄє сказалась неутоленная жажда новаго, удовлетворяющего вЄдЄнія. Старецъ воспользовался этой минутой, чтобъ указать искателю мудрости на единственный источникъ несомненной истины. lt;Во времена отдаленныя отъ насъ—сказалъ онъ—древнее всехъ, почитающихся философами, жили люди, называемые пророками, блаженные, праведные и угодные Богу: они говорили Духомъ Святымъ и предсказали будущее, чтб ныне и сбывается. И они одни видЄли и возвЄстили людямъ истину; не зная страха ни предъ кемъ, не ища себе славы, они говорили только то, что слышали и видЄли, когда были исполнены Святаго Духа. Писанія ихъ существуютъ поныне, и кто читаетъ ихъ, получаетъ много пользы для познанія начала и конца вещей и всего, что должно знать философу, если только веруетъ имъ.

Такъ разсказываетъ 1устинъ о своемъ обрященіи въ хри- стіанство. Уже внутренняя истина діла показываетъ, что раз- сказъ Іустина не есть только литературная оболочка для апологіи христіавскаго ученія въ формі разговора, но дійстви- тельное собьітіе жизни. Притомъ са.мъ1устинъ въ другомъ місті ясно говорить, что онъ нікогда восхищался учешемъ Платона (Apol. II. с. 12). По свидітельству сказанія о мученичестві Іустина, онъ на допросі предъ префектомъ отвічаль, что онъ нікогда старался изучить всі системы философіи. Это совершенно согласно съ аналогическими явленіями исторіи того времени. Вспомнимъ изложенную въ Клементинахъ исторію рим- скаго патриція Климента, который, тревожимый вопросами о началі и конці всіхь вещей, прошелъ всі философскія школы и въ борьбі противоположныхъ другъ другу мніній и діалектиче- скихъ словопреній потерявши всякую опору, думалъ уже о за- клинаніяхь египетской магій, когда неожиданно слово христіан- скаго Откровенія просвітило и умирило его смятенную душу. Риторъ Татіань, съ юности исполненный стремленія къ религіоз- ному познанію, исходилъ значительную часть обширной имперіи римской, испыталъ всі виды языческаго богопочтенія, мистеріи, системы, и ничімь не удовлетворился, доколі случайно попав- шіяся ему въ руки книги Ветхаго Завіта не бросили перваго луча світа во мракъ его безнадежнаго сердца.

Кто былъ незнакомый старець, бесідовавшій съ Іусгиномь— это неизвістно: древніе (Евсевій и Фотій) думали, что онъ былъ одинъ изъ мужей апостольскихъ, а нікоторьіе изъ новійшихь (Фабрицій) виділи въ немъ св. Поликарпа, епископа Смирн- скаго; но несомнінпо, что онъ принадлежалъ къ числу высоко образованныхъ и созрівшихь въ духовной жизни христіань-

Гді происходила эта бесіда—также прямо не видно изъ со- чиненія Іустина. Нельзя думать объ его отечественномъ город^ Неаполі: онъ отстоялъ на пять миль отъ Средиземнаго моря и едва ли былъ такъ значителенъ, чтобы въ немъ были замічательньїе преподаватели философскихъ системъ. Притомъ 1устинъ, говоря, что «въ нашъ городъ» прибылъ учитель платонической школы, включаетъ здісь и Трифона; а разговоръ съ нимъ происходилъ въ Ефесі. Подобно другимъ современ- никамъ (напр. Татіану). Іустишь, віроятно, вні своей родины старался познакомиться съ философскими школами.

Кромі бесідьі съ старцемъ, расположившей Іустина въ пользу Евангелія, какъ совершеннійшаго ученія истины, хри- стіанство еще прежде произвело благотворное вліяніе на него своею нравственною силою, разрушивъ предубіжденія противъ послідователей Христа, столь распространенныя въ то время. «Я самъ — говорить онъ во второй апологіи (гл. 12)— когда еще услаждался учешемъ Платона, слышалъ, какъ на христнъ клеветали, но видя, съ какимъ безстранпемъ они встрічаюта смерть и все, почитаемое страшнымъ, — пришелъ къ той мысли: невозможно, чтобы они были безнравственны и преданы чувственности. Ибо какой сластолюбецъ, или развратный и почитающій за удовольствіе ість человіческую плоть, можетъ охотно принять смерть, чтобъ лишиться своихъ благъ? Не будетъ ли такой человamp;къ всячески стараться продолжить свою настоящую жизнь и скрыться отъ властей, а не объявлять о себі, чтобы быть предану на смерть»? Эта твердость и мужество христнъ въ исповіданіи своей вірьі, эта безбоязненность и радость ихъ среди мученій и смерти убідили Іустина въ несправедливости разнообразныхъ обвиненій христнъ въ безнравственности. Къ этому нужно присовокупить нарочитое углубленіе Іустина въ пророческія Писанія, повсюду проникнутая возвьшіенностію духа и простотою, единствомъ и предві- дМемъ будущаго, — обращеніе съ «другами» Христа, которые уяснили и подтвердили вбісокія чаянія души Іустина и преимущественно величіе и сладость слова Христова: и для насъ ді- лается понятною и достовірною исторія обращенія Іустина въ христіанство.

Крещеніе Іустина относятъ къ 133 (Мёлеръ) или 137 году (Чирнеръ) или вообще къ 4-му десятилітію втораго віка(Отто)[3]

Съ пришшемъ христіанства для Іустина открылось обширное поприще деятельности. Послі долгихъ и мучительныхъ исканій, нашедши въ христіанстві світа божественной истины и источникъ мира душевнаго, 1устинъ, по внушенію святой Віри и естественному сочувствию къ братьямъ-челов^амъ, посвятилъ всі силы и познанія свои на то, чтобы и другимъ сділать изв^тнымъ и доступнымъ ученію Христа. lt;Мні хотілось, — говоритъ онъ,— чтобъ и всі мыслили со мною одинаково и не отвращались ученія Спасителя, ибо... оно доставляешь сладостнійшее успокоеніе для гЬхъ, кто занимается имъgt;. (Разгов. съ Триф. гл. 8). lt;По сердечному состраданію къ вамъ, я употребляю всі усилія, чтобы вы познали наше ученіе, которое вамъ такъ чуждо; если же ніта, по крайней мірі я буду неповиненъ въ день суда» (тамъ же, гл. 38). lt;Всякій, говоритъ онъ въ другомъ місті, — кто можетъ воз- віщать истину и не возвіщаета, будетъ осужденъ Богомъ. Страшась этого и я считаю долгомъ искать собесідованій съ вами, и это не изъ корнстолюбія или тщеславіяgt;... (тамъ же, гл. 82). Подобнымъ образомъ 1устинъ во многихъ м^тахъ въ своихъ аполопяхъ высказываетъ, что онъ былъ бы виновенъ въ невідініи язычниковъ и въ ихъ преступлешяхъ, которыя они ділаюта по умственной сліпоті, еслибы онъ не старался всіми средствами разсіять ихъ невіжество и предубіждевія. Но, предавшись всіми силами своей души Евангелію, 1устинъ однако не пересталъ уважать философію, не изміншгь и вніш- няго образа жизни. Подобно другимъ христнамъ того времени *, онъ и послі крещенія своего не сбросилъ философской мантій,—не потому, конечно, чтобы хогЬлъ чрезъ это укрыться отъ поношеній, которому подвергались ученики Евангелія. «Я презрйлъ, говоритъ онъ, предубЄждевія толпы, и, признаюсь, поставляю себе въ славу быть хрисйаниномъ и всЄми силами стараюсь явиться такимъ предъ всЄми» (2 апол. 13). Но философская мантія, какъ извЄстная одежда мудрецовъ, возбуждала ввиманіе и облегчала другимъ доступъ къ Іустину для релипозныхъ собесЄдованій [4]; въ то же время она показывала, что онъ, сделавшись христниномъ, не отказался отъ любви къ мудрости, но напротивъ нашелъ въ христіанствЄ новую высшую мудрость.

Такимъ образомъ, по внешнему виду эллинъ, по убЄжденію и деятельности пламенный христіаниш», 1устинъ странствовалъ съ Востока на Западъ по всему римскому государству, чтобы всюду распространять и утверждать христіанскую Віру. Безъ церковной должности [5], безъ постояннаго мЄотопребьіванія, въ свободномъ служеніи Слову, онъ проповедывалъ ученіе Его, какъ странствующей благовестникъ. Такъ мы видимъ его въ Ефесе, гдЄ онъ им'Ьлъ богословскій разговоръ съ іудеемгь Три- фономъ и его единовЄрцами. Въ РимЄ онъ былъ два раза и на значительное время: здЄсь онъ основалъ христіанское училище, можетъ-быть для образованія служителей Церкви. Одинъ изъ учениковъ его былъ Татнъ, и восторженное уваженіе, съ какимъ онъ относился къ Іустину послЄ его смерти (contra graec. с. 18), свидетельствуете о привлекательности и силЄ личнаго вліянія учителя.

Но главное призваніе и историческое значеніе Іустина состояло, по нуждамъ того времени, въ апологетике или защите христіанства, которую онъ велъ устно и письменно противъ враговъ Церкви — іудеевь, язычниковъ и еретиковъ. Іудей, исконные враги христіань, ревностно распространяли клеветы объ ихъ безнравственности и нечестіи, поджигали языческую чернь, и при возможности поднимали открытое гоненіе противъ нихъ. (Разг. съ Триф. гл. 16. 95. 1 апол. 31). 1устинъ старался показать имъ безразсудство ихъ поведенія въ отноше- ніи къ христіанамь и изъ пророческихъ книгъ раскрыть отмі- неніе Ветхаго Завіта и божественность Христа и Его Новаго Завета. Такова была его бесіда съ Трифономъ іудеемь, изложенная потомъ письмейно. Боліє сильными врагами христианства были язычники, между которыми надобно было бороться съ несправедливою политикою правительства, ложными преду- біжденіями народа, гордостію и умственнымъ растлініемь людей образованныхъ. 1устинъ въ самомъ Римі безбоязненно вступалъ въ публичныя состязанія о Вірі и опровергалъ клеветы и насмішки противъ христіанства людей невірующихь: изъ нихъ особенно извістень философъ цинической школы Кресцентъ, котораго невіжество и безнравственность 1устинъ не разъ обличалъ предъ народомъ. Слово защиты онъ простеръ даже къ престолу кесарей и подалъ имъ дві апологіи въ пользу христіань. Наконецъ въ среді христіанскаго общества Іустинь дійствоваль противъ еретическаго гносиса, который не только вносилъ разділеніе въ церковь, но внушалъ и язычникамъ пре- дубіжденіе къ христіанамь безнравственностію его послідова- телей. Онъ написать сочиненіе противъ всіхь ересей, до него бывшихъ, и противъ Маркіона, съ которымъ иміль случай встрічаться въ Римі (1 апол. гл. 26. 58).

Такая ревностная діятельность Іустина въ борьбі съ врагами христіанства етоила ему жизни. Онъ самъ это предви- діль и писалъ въ своей 2-й апологіи: «я ожидаю, что буду пойманъ въ сіти кімь-нибудь изъ тіхь, о которыхъ я упо- мянулъ (т.-е. ложныхъ философовъ) и повішень на дереві, даже можетъ-быть Кресцентомъ» (2 ап. гл. 3). Что Іустинь засвидітельствоваль свою віру во Христа мученическою смер- тію,—въ этомъ удостовіряють показавія древнгЬйшихъ учителей (напр. почти современная апологету св. Иринея) и церков- пыхъ историковъ, и самое имя мученика, данное ему христіан- скою древностію [6]. Подробный разсказъ о кончині Іустина содержатъ акты мученичества его, сохраненные Симеономъ Метафрастомъ [7]. Эти акты ничего не упоминаютъ о Крес- ценгЬ, какъ виновникі смерти Іустина[8], ни вообще о бли- жайшемъ или отдаленномъ поводі къ заключенію Іустина въ темницу: они прямо вводятъ насъ въ Римъ, куда 1устинъ при- былъ во второй разъ и гді ревностно подвизался въ иропові- даніи истины, и представляютъ намъ подвигъ мученичества его и предшествовавшій тому допросъ. Здісь мы видимъ Іустина и съ нимъ еще пять испов^никовъ Вірьі (Харитона, Эвел- писта, Іеракса, Пеона и Либеріана) предъ городскимъ пре- фектомъ Рустикомъ. Когда послідній спросилъ Іустипа объ его убіжденіях^ то онъ oтвiчaлъ: lt;я пытался познакомиться со всіми системами философіи, но наконецъ склонился къ истинному ученію христнъ, хотя оно не пользуется одобрешемъ людей, зараженныхъ ложными мнініямиgt;. На вопросъ о сущности христіанскаго ученія, 1устинъ въ простыхъ, но сильныхъ словахъ выразилъ его. lt;Bipyeмъ во единаго Бога, который есть изъ начала Творецъ и Зиждитель всего творенія видимаго и невидимаго,—и въ Господа Іисуса Христа Сына Божія, о Которомъ пророки предвозвестили, что Онъ придетъ къ людямъ, какъ вістникь спасенія и учитель истины. Я, какъ человікь, не могу говорить удовлетворительно о Его безконеч- номъ божестві: для этого, признаюсь, нужна сила пророческая...» На вопросъ префекта о томъ, ,гді собираются христиане для богослуженія, Іустинь отвічаль: Гді кто хочетъ и можетъ; разві ты думаешь, что всі мы собираемся только въ одно місто? Ніть. Богъ христіань не ограничивается какимъ- либо містомь, но невидимый. Онъ наполняетъ небо и землю и повсюду принимаетъ отъ вірующихь поклоненіе и славу.—А я, нродолжалъ Іустинь,—живу въ домі нікоего Мартина, близь Тимотинской бани; кто хотіль приходить ко мні, тому я со- общалъ ученіе истины.gt;—Такъ ты христьчнинъ? спросилъ префекта. lt;Да, христіаниньgt;, былъ решительный отвіть Іустина- Послі того, какъ и другіе товарищи его мужественно испові- дали себя христіанами, префекта опять обратился кь Іустину съ насмішливнми словами. lt;Послушай ты. который называешься ученымъ и думаешь, что знаешь истинное ученіе: еслп тебі послі бичеванія отсікуть голову, увірень ты, что взойдешь на небо?gt;— lt;Я надіюсь, отвічаль Іустинь — получить этотъ даръ если претерплю все этоgt;. lt;Такъ ты думаешь, что взойдешь на небо и получишь тамъ награду? спросилъ Рустикъ снова. — lt;Не думаю только, но знаю и вполне увірень въ томъ.» съ твердостію отвічаль Іустинь. Это было довольно для Рустика. Не желая терять время, онъ приказалъ подсудимыми» принести вмісті жертву богамъ. На отказъ ихъ онъ отвічаль угрозою нещадно наказать ихъ. «Наше пламенное желаніе, сказалъ Іустинь,—пострадать за Господа нашего Іисуса Христа, ибо это даруетъ намъ спасеніе и дерзновеніе на страшномъ и всемірномь суді нашего Владыки и Спасителя. gt;—«Ділай, что хочешь, прибавили прочіе исповідники, — мы христіане и жертвъ идоламъ не приносимъ.» Тогда послідоваль прнговоръ: за отказъ ихъ принести жертву богамъ и неповиновеніе при- казу самодержца бить ихъ и отсЄчь головы. Такъ Густинъ «увйнчалъ святую жизнь святымъ мученичествомъgt; (Евс. IV, 16). Евсевій въ своей хроникі кончину св. мученика пола- гаетъ въ 150 году, но въ позднейшемъ сочиненіи своемъ, въ церковной исторіи, онъ относитъ ее ко времени общаго правленія Марка Аврелія и Люція Вера (161—169), и притомъ говоритъ, что 1устинъ умеръ около того же времеви, какъ и Поликарпъ Смирнскій — въ гоненіе на хриспанъ въ Малой Аз'іи при Марке АвреліЄ. Юній Рустикъ, стоическій философъ одинъ изъ учителей Марка Аврелія, былъ имъ возведенъ въ префекта города Рима [9]. Наконецъ александрійская хроника свидетельствуешь, что 1устинъ скончался въ 166 г. по Р. Хр. [10].

Славный въ жизни и смерти, философъ и мученикъ, lt;оста- вилъ намъ очень много полезнейшихъ памятниковъ ума образованная и ревностно занимавшагося предметами божественными» (Евс. IV, 18). Какъ высоко были ценимы его сочи- ненія, это показываютъ отзывы о немъ и буквальныя нерЄдко заимствованія изъ него последующихъ церковныхъ писателей. Евсевій приглашаетъ любознательныхъ къ внимательному изу- ченію его писаній. Но самое уваженіе, которымъ пользовался 1устинъ въ церкви, не спасло многихъ его произведеній отъ погибели. Такъ изъ перечисляемыхъ Е]всевіемь сочиненій нЄ- которыя известны теперь только по имени или немного болЄе. Сюда принадлежатъ: фоософскій трактатъ о дуетъ)—два со- чиненія полемико-апологетическаго содержанія, именно книга противъ эллиновъ, въ которой 1устинъ (по словамъ Евсевія) обширно разсуждаетъ о многихъ спорныхъ между нами и греческими философами предметахъ и говоритъ о природе демо- новъ,—и противъ всехъ ересей и Маркіона въ особенности; и наконецъ сочиненіе Іустина подъ заглав1емъ lt;1ІЄвець»? ко- торое вероятно иміло предметомъ своимъ христіанскія пісно- пінія. Съ другой стороны знаменитость имени Іустина была причиною того, что въ позднійшее время произведенія неиз- вістньїхь авторовъ наміренно или ненаміренно, во всякомъ случаі безъ строгой критики, приписывались Іустину и распространялись или издавались подъ его именемъ. Нікоторьія изъ нихъ носять явные признаки подложности [11]; другій, принадлежа глубокой дневности и восходя ко времени Іустина или еще древніе, по своему слогу, содержанію или другимъ приз- накамъ представляють однако основанія сомніватьея въ ихъ происхожденіи отъ Іустина, и подлинность ихъ подвергается спору и пререканіямь [12]. Тімь важніє для насъ ті сочине- нія его, которыя дошли до насъ съ несомнінішми признаками своей подлинности и вообще принадлежать къ главнійшимь произведеніямь Іустина. Таковы: дві Апологіи и разговоръ съ Трифономъ іудеемь.

И.

Литературными памятниками апологетической діятельностп Іустина противъ їізичесмва служать пзвістнеля нкші дві апологіи его, большая и малая [13]. Обі оні всіми учеными еди- ногласно признаются подлинными сочиненіями Густина. Такое признаніе основывается какъ на содержаніи самыхъ апологій, такъ и на свидетельстве Евсевія и проводимыхъ имъ отрыв- кахъ. которые находятся и въ дошедшихъ до насъ аполопяхъ (Ц. Ист. IY, 8—17).

Первая или большая апологія [14] относится къ царствованію императора Антонина Благочестиваго (138—1G1 г.). Поводомъ къ ея написанію были казни, которымъ подвергались христіане въ разныхъ областяхъ римской имп'еріи безъ всякой вины, за одно имя христіань. При всей кротости и человЄколюбіи? о которыхъ свидетельствуютъ историки [15] и самое имя благочестиваго (Pius), Антонинъ не могъ воспрепятствовать тому, чтобы по мЄстам-b со стороны правителей или фанатически настроенной черни не были воздвигаемы жестокія гоненія противъ христіань. Такія гоненія не разъ случались во время Іустина; онъ самъ, еще до обращенія въ христіанство, бывалъ свидЄтєлємь истязаній и казней надъ исповедниками Христа, и тогда зрЄлище нэвинныхъ, но мужественныхъ страдальцевъ тронуло душу Іустина и склонило въ пользу христіанства. Сделавшись послЄдователемь его, онъ со всЄмь безстрашіемь и ревностію къ истине сталъ за невинно-гонимое общество хри- стіань. Въ бытность свою въ РимЄ онъ написалъ свою апологію съ цЄлію показать несправедливость суда и преслЄдова- нія хрпстіань за одно имя и раскрыть, что обвиненія противъ нихъ неосновательны и ложны, что образъ жизни ихъ неуко ризненъ, ученіе, равно какъ и богопочтеніе весьма чисто, разумно

Эта апологія состоитъ изъ 68 главъ. Какъ видно изъ над- писавія (гл. 1), она обращена «къ императору Титу Злію Ад- ріану, Антонину Благочестивому, Августу кесарю, къ сыну его Верессиму философу (т. е. Марку Аврелію Веру, котораго еще Адр1анъ очень любилъ и назвалъ Верессимомъ) и къ Люцію, природному сыну кесаря-философа и усыновленному сыну Бла- гочестиваго, любителю учености, и къ достопочтенному сенату и всему римскому народу. gt; Здісь 1устинъ безбоязненно называете себя самого и исповедавши свое христіанство, прямо обращаетъ річь свою къ правителямъ имперіи, поставляетъ имъ на видъ ихъ прозванія—благочестивый и философъ, и то, чего они требуютъ. lt;Вы называетесь благочестивыми и философами и слывете везді блюстителями правды и любителями наукъ: теперь окажется, таковы ли вы на самомъ ділі. Мы обратились къ вамъ не съ тім'ь, чтобы льстить вамъ или говорить въ удовольствіе ваше, но требовать, чтобы вы судили насъ по строгомъ и тщательномъ изслідованіи, а не руководствовались предубгЬждешемъ или угодливостью людямъ суе- вірним^ не увлекались неразумнымъ порывомъ или давнею утвердившеюся въ васъ худою молвою;—чрезъ это вы произнесли бы только приговоръ противъ самихъ себя. Что касается насъ, —мы убеждены, что ни отъ кого не можемъ потерпіть вреда, если не обличатъ насъ въ худомъ ділі... вы можете умерщвлять насъ, но вреда сділать не можете. Но чтобъ эти слова не показались кому безразсудными и дерзкими, мы просимъ изслідовать, въ чемъ обвиняютъ христнъ; и если обвиненія окажутся дійствительними,—пусть наказываютъ ихъ, какъ слідуєте. Если же никто ни въ чемъ обличить не можетъ, то здравый разумъ не велите по одной худой молві оскорблять людей невинныхъ, или лучше самихъ себя когда думаете вести діла не по разсужденію, а по страсти. Всякій здоровомьіслящій скажете, что наилучшее и единственное ус- ловіе справедливости состоитъ въ томъ, чтобы подчиненные представляли неукоризненный отчете въ свой жизни и ученій, а начальствующіе, съ другой стороны, давали приговоръ не по насилію и самовластно, но руководствуясь благочесйемъ и мудростію. Такимъ образомъ и правители и подданные наслаждались бы счаспемъ... И такъ наша обязанность—представить на разсмотрініе всЬхъ нашу жизнь и ученіе, чтобы вместо гЬхъ, которые ничего нашего не знаготъ, самимъ намъ не подвергнуться наказанію за ті преступленія. которыя ді- лаютъ иные по сліпоті своей. А ваше діло, какъ требуетъ разумъ, выслушать насъ и явиться добрыми судьями; ибо послі того вамъ непростительно будетъ предъ Богомъ, если вы, узнавши истину, не будете ділать того, что справедливо.» (гл. 2, 3).

Послі такого смілаго и сильнаго сознашемъ правоты вступ- ленія Густинъ обращается къ изложенію и раскрытпо своего предмета. Содержаніе первой апологіи, при всемъ обиліи въ ней отетунленій и повтореній, можно разділить на три глав- ныя части. Въ первой апологетъ показываетъ несправедливость суда надъ христіанами и неосновательность обвиненій, взво- димыхъ на нихъ. Христнъ осуждали и казнили за одно имя, «хрисйанинъ» безъ всякаго дальнійшаго изслідованія. Противъ этого 1устинъ говоритъ, что одно имя, помимо дійствій, не представлявсь разумнаго основанія ни къ одобренію ни къ осужденію, и что справедливость требуетъ изслідовать поступки обвиняемаго и по вимъ судить, не смотря на то, испо- відуета ли кто себя хриспаниномъ или отречется. Три главные обвиненія были взносимы на хрисйанъ во мнініи языч- никовъ. Ихъ представляли безбожниками, возмутителями государственна^ спокойствія и порядка, людями, преданными всякаго рода непотребствамъ. Христнъ обвиняли въ безбожіи, потому что они не поклонялись ни одному изъ боговъ языче- скихъ, не приносили жертвъ, не иміли кумировъ. сс Признаемся, говоритъ 1устинъ, что мы безбожники въ отношеніи къ этимъ мнимымъ богамъ, но не въ отношеніи къ Богу истинному, Отцу ціломудрія и всякой добродітели, Который не требуетъ ве- щественныхъ жертвъ, и Котораго почитаемъ словомъ молитвы и благодаренія; мы почитаемъ также и научившаго насъ ис- тинному богопознанію Іисуса Христа Сына Божія, явившагося во плоти, и Духа пророческаго. И за это злые демоны внуша • ютъ преследовать насъ, потому что мы отстали отъ почитанія ихъ; подобно тому, они преследовали Сократа, учившаго истине по дЄйствію того же Слова, которое приняло видимый образъ и нареклось 1исусомъ Христомъ.» На второе обвиненіе 1устинъ ^юворитъ: lt;Вы слышите, что мы ожидаемъ царства, но напрасно полагаете, что мы говоримъ о царстве человЄчес- комъ; между тЄмь какъ мы говоримъ о духовномъ, о царство- ваніи съ Богомъ, иначе мы отрекались бы, чтобы не лишиться жизни и получить ожидаемое. Мы даже боліє всЄхь со- действуемъ общественному спокойствію, ибо по нашему уче- нію, ни добродетельный человЄкь, ни злодЄй не могутъ укрыться отъ ВсевЄдущаго Бога и каждый по дЄламь своимъ получитъ вЄчноє мученіе или спасеніе. А законы чело- вЄчєскіє безсильны обуздать иреступниковъ, потому что всегда можно укрыться отъ очей людскихъ.gt; Обвинешямъ въ безнравственности 1устинъ противопоставляете картину удивительной перемены, которую ученіе Христово производить въ нравахъ людей, ему увЄровавшихь (4—15). Во второй части (15—5В) 1устинъ доказываете божественность христіанской ВЄрьі во первыхъ достоинствомъ ученія ея. Для этого онъ приводите изреченія Христа Спасителя о любви ко врагамъ, о милосердій, ціломудріи и незлобіи, и сравниваете ученіе хри- стіанское съ философскими ученіями и вЄрованіями язычниковъ, съ которыми оно представляете сходство въ нЄкоторьіхь пунк- тахъ. lt;Впрочемъ, присовокупляете онъ, да будетъ вамъ известно, что истинно только то, что говоримъ мы, узнавши отъ Христа и отъ предшествовпшхъ Ему пророковъ, которые древнее всЄхь бывшихъ писателей вашихъ. И надобно верить ело- вамъ нашимъ не потому, что мы говоримъ сходное съ нимъ, во потому, что говоримъ истину, такъ какъ научилъ насъ этому 1исусъ Христосъ, единый собственно Сынъ Божій, первенецъ и сила, по волЄ Бога сдЄлавшійся человЄкомь». ДалЄе божественность Христа и основанной Имъ религіи онъ подтверждаете точнымъ исполеешемъ ветхозав^ныхъ пророчествъ. Наконецъ въ третьей части (гл. 54 — 68), для опроверженія нел^ыхъ слуховъ о христнскихъ собрашяхъ, Густинъ довольно подробно излагаешь обряды христіанскаго богослуженія и преимущественно образъ совершенія таинствъ крещенія и причащенія. Оканчиваете Густинъ апологію свою повторешемъ просьбы своей къ правителямъ о правосудіи. «Если все сказанное мною кажется вамъ согласнымъ съ разумомъ и истиною, то уважьте; если же кажется вамъ пустословіем^ то оставьте это, какъ пустословіе, но не подвергайте смертной казни невинныхъ ни въ чемъ людей, какъ враговъ. Мы нанередъ говоримъ вамъ, что не избежите будущаго суда Божія, если не отстанете отъ неправды, а мы воскликнемъ: чтб Богу угодно, то пусть и будете». Въ подкріпленіе своего протенія онъ прилагаешь (гл.69) указъ императора Адріана о христнахъ къ Минуцію Фундану, запрещающей осуждать ихъ по однимъ доносамъ. Позднійшіе переписчики присоединили къ нему еще два указа: императора Антонина къ обществу азійскому, и императора Марка Аврелія къ сенату, въ коемъ победа надъ Маркоманнами приписы вается молитві христнъ (гл. 70 и 71).

Когда была написана и представлена эта апологія—на этотъ вопросъ ученые отвічаюте весьма несогласно между собою. Изъ надписанія ея, въ которомъ Маркъ Аврелій (Вериссимъ) еще не называется соправителемъ, ни кесаремъ, заключали [16]. что она явилась вскорі послі восшествія на престолъ императора Антонина Благочестиваго, но до объявления Марка Аврелія кесаремъ, послідовавшаго въ Д39 году: такимъ образомъ время происхожденія первой апологіи относили къ концу 138 или началу 139 г. Но такое заключеніе несогласно съ слгЬ дующими обстоятельствами: 1) Маркъ Аврелій, упоминаемый 1устиномъ въ числі царственныхъ лиць, къ коимъ обращается апологія, въ означенное время былъ молодымъ человікомь 18-ти літь, еще не пользовавшимся извістностію и правительственною властію; между тімь въ апологіи діло представляется такъ, что не только благочестіе въ лиці императора Антонина, но и мудрость въ лиці Марка Аврелія, прозваннаго философомъ, возсідали на престолі правителей римской имперіи. Такъ, обращаясь къ нимъ въ самомъ началі апологіи, Іустинь говорить: вы называетесь благочестивыми и философами (гл. 2, снес. 3), —и переносить насъ въ то время, когда оба они славились повсюду, какъ благочестивые и философы. А Маркъ Аврелій былъ сділань соправителемъ Антонину въ 147 году» Опущеніе же въ титулі Марка Аврелія наименованія кесаремъ могло произойдти или отъ ошибки переписчиковъ или отъ самого Іустина, не заботившагося о дипломатическихъ тонко- стяхъ. 2) Въ этой апологіи встрічается замічаніе о томъ, что по сказанію христіань Христосъ родился за 150 літь предъ симъ при Киринеі, а училъ при Понтіі Пилаті (1 апол. гл.46): это показаніе ослаблять предположеніемь, что Іустинь здісь хотіль только приблизительнымъ и круглымъ числомъ обозначить время, протекшее отъ появленія Основателя христіанства, и особенно сокращать это число, ніть достаточная основанія. 3) Іустинь говорить оМаркіоні, какъ о своемъ современник^ представляя его лжеучителемъ, который уже обольстилъ мнб- гихъ повсюду (1 ап. гл. 26 и 58). Хотя показанія о времени діятельности Маркіона у древнихъ писателей довольно нео- преділенньа; но въ этомъ случаі заслуживаетъ предпочтенія свидітельство Иринея (adv. haer. З, 4): онъ говорить, что Маркіонь, ученикъ Кердона, усилился при римскомъ єпископі Аникиті, который, по Евсевію (Церк. Ист. ІУ, 19), правилъ церковію отъ 158 до 169 г.—4). Наконецъ Евсевій, говоря о славной діятельности Іустина въ защиту Вірьі противъ ере- тиковъ и язычниковъ, когда онъ находился въ Римі, относить ее ко времени епископа Аникиты (Церк. Ист. IV, 11). Все это говорить противъ мні ні я писателей, относящихъ 1-ю апо- логію Іустина къ 139 году, и указываетъ на гораздо позднейшее время ея происхожденія. Посему віроятніе мнініе другихъ ученыхъ, которые относятъ ее къ 150-му [17].

Поводомъ къ написанію второй или малой апологіи дослужила беззаконная казнь трехъ христіан'ь, совершившаяся въ самой столиці римскихъ императоровъ. Одна римлянка отъ нечистой жизни въ язнчестві обратилась въ христіанство, и старалась склонить къ тому же своего развратнаго мужа. Ея усилія были напрасны: мужъ все боліє вдавался въ распутства и своими поступками довелъ ее да того, что она, не желая быть участницею его непотребствъ и несчастія, совершила законный разводъ съ нимъ. Въ отмщеніе ей онъ сд'Ьлалъ доносъ, что она христіанка; но она подала прошеніе lt; самодержцу» и получила дозволеніе привести въпорядокъ своидомашнія діла, прежде ч'Ьмъ отвічать на обвиненіе. Тогда мужъ язычникъ обратилъ сеое мщеніе на Птоломея, бывшаго наставникомъ ея въ хриспанскомъ ученій. ІІтоломей, призванный къ городскому префекту Урбику, пспов^алъ себя хрисйаниномъ и тотчасъ былъ приговоренъ къ смерти. Въ это время другой христіа- нинъ, пораженный осуждешемъ невиннаго человіка, обратился къ Урбику съ вопросомъ. «Почему ты осудилъ на казнь этого человіка, который не виновенъ ни въ блуді, ни въ прелюбод'amp;я- ніи, не убійца, не грабитель или воръ, и не обличенъ въ ка- комъ-либо преступленіи, а нспов^алъ только, что онъ хри- стчанинъ? Ты, Урбикъ, судишь какъ не прилично ни самодержцу благочестивому, ни философу, сыну кесаря, ни священному сенату»! Урбикъ на это возразилъ только: «й ты, кажется мні, такой же христнинъ»?—«Да, сказалъ Люційgt;, и также былъ отведенъ на казнь. Та же участь постигла и третьяго христіа- нина, который подошелъ на это діло.

Подобный образъ дійствія въ отношеніи къ христнамъ, повторявшійся еще боліє въ другихъ міст|ьхь римской ИМПЄт рій, вызвалъ Іустина снова взяться за перо, тімь боліє, что къ этимъ оффиціально законнымъ, но противнымъ совісти же- стокостямъ язычники присоединяли насмішки. Видя, что хри- стіане въ виду самой смерти тверды въ своемъ исповіданіи, они насмішливо спрашивали: почему же христіане сами себя не убивають, чтобы отойдти къ своему Богу? и почему Богъ ихъ попускаетъ мучигь Его чтителей? Огвіте на эти возра- женія составляетъ главное содержаніе второй апологіи, состоящей изъ 15-ти главъ; причемъ 1устинъ раскрываетъ превосходство христіанскаго ученія предъ ученіями языческихъ мудрецовъ, впрочемъ по большей части ссылаясь на то, чтб было сказано въ 1-й апологіи. На первое возраженіе 1устинъ говоритъ, что самоубійство есть преступная смерть и возстаніе противъ закона Божія. А что мы на допросахъ не отрицаемся это потому, что не сознаемъ за собою ничего худаго, но почи- таемъ нечестіемь не быть во всемъ вірпьімь истині, которая — мы знаемъ—угодна Богу; притомъ мы хотимъ и васъ избавить отъ несправедливыхъ убіжденій на нашъ счетъ (гл. 4). На другое возраженіе апологетъ отвічаеть, что если мірь еще сохраняется, то ради христіань, которые суть сімя его: иначе судный огонь сошелъ бы и истребилъ все безъ различія; но настанете время, когда злымъ духамъ и ихъ послідователямь воздано будетъ наказаніе въ вічномь огні, а христіане за невинныя страданія будутъ увінчанні славою и блаженствомъ. Настоящія гоненія на христіань суть дійствіе злыхъ демоновъ, по внушенію которыхъ и всегда люди, отличавшіеся добрымъ нравомъ, были ненавидимы и убиваемы: напримірь Сократъ и Гераклитъ; тімь боліє они преслідуюте христіань. Сократу никто не повіриль до того, чтобы готовь былъ умереть за его ученіе; но за Христа, котораго Сократъ отчасти только по- зналъ, умирають всякій день, не смотря на людскія мнінія и страхъ, и мудрецы, и ремесленники, и люди вовсе неученые.— Іустинь заключаете апологію просьбою сділать обычную надпись на ней и обнародовать, «чтобы и другіе знали о нашемъ ділі и могли освободиться отъ заблужденія и невідінія объ истинно-дорогомъ. Мы съ своей стороны сделали все, что могли и желаемъ только, чтобы всі люди повсюду сподобились познать истину. О, если бы и вы ради самихъ себя судили правильно. какъ требуетъ того благочестіе и философіяgt;.

Евсевій говоритъ, что около времени гоненія на христіань въ Малой Азіи, когда скончался св. Поликарпъ, 1устинъ пред- ставилъ кмператорамъ (Марку Аврелію и Люцію Веру) вторую апологію въ защиту христіанской вЄрьі и принялъ мучениче- скій вЬнецъ по проискамъ Кресцента (Церк. Ист. ІУ, 16. 18). На этомъ основаній время происхожденія этой апологіи полагается послі 161 года, когда по смерти Антонина Благочести- ваго началось общее правленіе двухъ помянутыхъ императоровъ; а такимъ образомъ между первою и второю апологіей допускается разстояніе 10 или 20 лйтъ, (смотря потому, какой годъ 139 или 150 назначается для 1-й апологіи). Но такому мнінію о времени написанія второй апологіи противорічагь указанія, содержащіяся въ ней самой. 1) Слова Люція: «ты судишь, Урбикъ, какъ не прилично судить ни императору Благочестивому, ни Философу, сыну Кесаря» (гл. 2) указываютъ на общеизвестность лицъ, которымъ принадлежать прозванія «бла- гочестиваго» и «философа», и всего естественнее прилагаются къ императору Антонину Благочестивому и соправителю Марку Аврелію Философу. Заключительное воззваніе Іустина: «о еслибы и вы ради себя самихъ судили справедливо, какъ того требуетъ благочестіе и философія» есть буквальное повтореніе намековъ на прозванія Антонина и Марка Аврелія, которые не однажды встречались въ первой апологіи. 2) 1уствнъ упоминаетъ о по- дачЄ прошенія отъ обвиненной мужемъ христіанки къ самодержцу («тебЄ, императоръ»): это имЄєгь смыслъ только въ такое царствованіе, когда собственно одинъ былъ самодержав- нымъ императоромъ, а наследникъ престола (въ этомъ разЄ Маркъ Аврелій) былъ только соправителемъ, и не идетъ ко времени общаго правленія двухъ императоровъ, какъ это было по смерти Антонина. 3) Еще болЄе указываютъ на одновременность происхожденія обеихъ апологій частый ссылки на

— зо —

1-ю апологію, встрічающіяся во второй: оні состоятъ въ крат- комъ вираженій: «какъ мы прежде сказали» [18], и совершенно необъяснимы, если не допустить что 2-я апологія следовала непосредственно за первой. 4) Въ последней главі 2-й апологів 1устинъ говоритъ: lt;я отнесся съ презрйшемъ о нечести- вомъ и ложномъ ученій Симона; но еслй вы предпишете, то я разоблачу его для вейхъ, чтобы если можпо перемінили свое мнівіе». Прежде въ той же апологіи ничего не было сказано ни о Симоні, ни объ его ученій: почему же авторъ вздумалъ сказать эти слова? Это можно объяснить опять только въ томъ случаі, когда 2-я апологія написана вскорі послі 1-й, въ которой именно 1устинъ не разъ говоритъ о Симоні волхві и очень нелестно для Римлянъ (гл. 26 и 56). Поэтому если нельзя согласиться съ мнініем^ признающимъ обі апологіи за одну, въ послідствіи случайно разорванныя на дві части [19], — такъ какъ каждая пміета свою ділость и законченность; то справедливо полагать, что вторая апологія написана къ ^мъ же лицамъ и въ непосредственной связи съ первой, которая была уже готова къ поданію или только что подана, и составляетъ дополненіе и поясненіе къ ней, вызванное упомянутыми собы- тіями въ Римі. Что касается до Евсевія, то онъ былъ введенъ въ заблужденіе гёмъ, что послі указа Адріанова, поміщеннаго въ конці 1-й апологіи самимъ 1устиномъ, послідующіе переписчики и собиратели письменныхъ актовъ вставили еще два указа Антонина Благочестиваго и Марка Аврелія*.