НЕКОТОРЫЕ ДАЛЬНЕЙШИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

Без сомнения, мы сильно упростили проблему, постав­ленную вопросом: «Что такое значение?» Мы не только не затронули некоторых частных проблем, но и не косну­лись в данном обсуждении ряда важных вопросов, которые должны быть учтены исчерпывающей теорией значения.

Прежде всего, мы имели дело лишь с проблемами поня­тийного содержания или денотативного значения. Другими словами, в стороне остались все проблемы, связанные со стилистическими вариациями или коннотативными зна­чениями. Хотя возможность выразить одну и ту же мысль разными способами (с различными стилистическими кон­нотациями) является достаточно очевидным фактом, не ясно, как это может быть объяснено в теоретическом плане.

Следует заметить, что недостаточно приписать определенным лексическим единицам стилистические пометы, так как стилистический эффект может быть вызван особым семан­тическим и синтаксическим взаимодействием базовых эле­ментов. В любом случае любая теория значения, которая пытается решить эти проблемы, должна опираться на тео­рию понятийного значения.

Далее, семантическая интерпретация данного предло­жения частично может зависеть от конкретного лингвисти­ческого или экстралингвистического контекста, в котором оно встречается. Другими словами, предложение — не­однозначное, когда оно берется изолированно,— может иметь только одну интерпретацию в конкретном дискурсе. Следовательно, мы можем ожидать от семантической тео­рии объяснения, как в соответствии с конкретным дискур­сом выбирается одно из нескольких значений, связанных с конкретным словом или предложением. Мы должны знать, например, что слово group ‘группа’ в математических тек­стах имеет одно значение, в социологических дискуссиях — другое, в каждодневной речи — третье. Хотя до настоя­щего времени в решении этой проблемы особых успехов не наблюдалось, в принципе она, по-видимому, не пред­ставляет трудностей.

Наконец, следует заметить, что семантический анализ данного естественного языка ставит огромные трудности в связи с необыкновенной сложностью и очевидной неопре­деленностью рассматриваемых явлений. Проблемы данного типа важны не только для адекватного описания конкрет­ных языков, но и для развития общей теории, так как общая теория имеет значимость только до тех пор, пока она основывается на эмпирических фактах. Таким образом, семантический анализ должен начинать с небольших, четко выделяемых подсистем, развивая на этой основе не­обходимые базовые понятия. Эти фрагменты могут быть затем расширены до больших комплексов и до более тонкой и сложной проблематики. Таким способом мы можем в конце концов выявить базовую структуру, лежащую в ос­нове такого явно неопределенного и неточного явления в языках, как значение. Этот процесс находится в самом начале. Безусловно, он вызовет важные изменения в об­рисованной здесь гипотезе. Однако имеются веские осно­вания считать, что строгая теория значения возможна и что такая теория поможет в то же время раскрыть важные внутренние черты, присущие мыслительному процессу.

История повторяется, правда, Q некоторыми видоизме­нениями. Два десятилетия тому назад американские струк­туралисты попытались применить к морфологии ту анали­тическую технику, которая оказалась удачной при анализе звука. По целому ряду причин, одной из которых было отсутствие адекватной семантической теории, их попытки не принесли заметных результатов, хотя в то же время фонология, используя достижения акустики и теории информации, продолжала успешно продвигаться вперед.

Д. Болинджер

В свое время в морфологию из фонологии было перене­сено понятие эмы. Теперь в семантику переносится из син­таксиса понятие показателя (маркера) [81]. Синтаксические показатели — это усовершенствование категорий тради­ционной грамматики — существительного, прилагатель-

ного, наречия, определителя и т. д.; и они так же неоспо­римо полезны, как эмы в фонологии.

За фонологическими эмами стоит трехтысячелетняя история попыток выработать систему письма. Если бы не было алфавита, ни один лингвист не сумел бы «открыть» в 1930 г. фонему. К этому времени уже был накоплен значи­тельный практический опыт, и теперь необходимы были ана­литический ум и пытливое внимание лингвиста. Что ка­сается синтаксиса, то и здесь имелась— хотя она и не по­лучила такого широкого распространения в обществе, как алфавитное письмо, — вполне разработанная традиционная грамматика, в которой главные вопросы уже были в основ­ном согласованы и на которую могла опереться грамматика научная. Полуправдой, гласящей, что в порождающей грамматике не содержится «ничего поистине нового», выражен один из самых сильных ее аргументов — подт­верждается то, что мы уже давно подозревали.

Ценность традиции определяется многовековыми про­цессами тщательного отбора, просеивания, селекции и выбраковки, происходящими на громадном полигоне, где практическая польза является решающим фактором для выживания и где многими руками проводятся опыты, из которых последним является тот, который обусловливает достижение научной истины.

Очевидно, что объектом подобного анализа должна явиться работа Джерольда Катца и Джерри Фодора «Структура семантической теории» \ которая заслуженно сыграла большую роль в распространении понятия «се мантического показателя» (маркера). Для К — Ф «семан-

¹ См. журн. «Language», 39, 1963, р. 170—210. Далее: К — Ф; сокращение это дается в целях экономии места и отнюдь не умаляет заслуг авторов, тические маркеры — это элементы, выражающие в теории семантические отношения» (187) [82], те относительно «мель­чайшие понятия», которые «демонстрируют семантическую структуру в словарной статье и семантические отношения МЕЖДУ словарными статьями» (186). И хотя при такой постановке вопроса проблема практически сводится к де­кодирующим терминам и вся аргументация направлена на то, чтобы разъяснить, каким образом теория может обосновать возможность снятия неясности, вызванной мно­гозначностью (это обозначается как «дезамбигуация»), здесь совершенно очевидно прослеживаются уклонения в другие области, в частности в сторону акта кодирова­ния. Однако в данном случае для нас важно, что предла­гаемая К — Ф теория направлена исключительно на ре­шение того, что делается или должно делаться в словаре, чтобы правила — так называемые «правила проекции» — могли снять неясность, привести к дезамбигуации семанти­чески неопределенного предложения.

Упоминание о словаре приводит нас к мысли, что на самом деле К — Ф имеют в виду традицию, а именно лек­сикографическую традицию.

В качестве примера обычного вида словарной статьи К — Ф приводят статью bachelor в виде схемы, как это по­казано на рис. 1. Такой вид статьи, указывают они, не го­дится для семантической теории, поскольку определения

1. A YOUNG KNIGHT SERVING UNGER THE STANOARO OF ANOTHER KNIGHT

2.ONE WHO POSSESSES THE FIRST OR LOWEST ACADEMIC DEGREE

bachelor;

■—— ----------------------------- 3.A MAN WHO HAS NEVER MARRIED

^^ 4.A YOUNG FUR SEAL WHEN WITHOUT * A MATE DURING THE BREEDING TIME

bachelor-

Рис. 1(185)

1. Молодой рыцарь, служащий в вой- ске другого рыцаря

2.Обладатель перрой, или низшей,уче* ' ной степени

3. Мужчина, который никогда не был женат

*4. Молодой котик, не имеющий подру­ги в брачный сезон

не имеют систематического характера. Ее следует переде­лать, с тем чтобы эксплицировать показатели, как это сде­лано на рис. 2, где в круглые скобки заключены семанти­ческие показатели, а в квадратные — еще один тип элемен­тарного понятия — «различитель», представляющий собой идиосинкразический остаток, то есть то, что остается от дан­ного значения, когда все показатели уже отброшены. Каждое значение слова исчерпывающе определяется прокладыва­нием пути от грамматического показателя (noun) через се­мантические показатели к различителю.

Конечно, убедительность этой схемы нельзя считать слу­чайной, потому что, хотя фактически статья слова bachelor построена иначе, нечто подобное регулярно используется в словарных определениях. Словарь Вебстера [83] определяет одно из значений слова nectar ‘нектар* как ‘A sweet liquid that is secreted by the nectaries of a plant* (‘сладкая жид­кость, выделяемая нектарниками растений*).

bachelor

noun 'существительное'

(Animal) ('животное')

(Male) ('мужского пола')

[young

knight

serving

under the

standard of

another

knight]

first or lowest academic

[young fur seal when without a mate during

(who has

never

married]

time]

Рис. 2(186)

Словарь дает показатели (Liquid) (‘Жидкий*) и (Sweet) (‘Сладкий*), которые служат, соответственно, различению значений, связанных с «выделением нектара» и с «серова­то-красным цветом» или с «любым вкусным напитком». Вероятно, (Liquid) —слишком специальный показатель (но он может понадобиться в других случаях, и поэтому я его оставляю), вследствие чего в том месте, где цвет отделяется от других значений, я добавлю более общий показатель — (Material) (‘Вещество*). Я не уверен, что мои показатели удовлетворят К — Ф. Однако этот пример, как мне кажется, достаточно убедительно доказывает, что словарная статья складывается, по существу, из показателей и различи­те л ей.

Убедившись в том, что в словарном деле существует прак­тика, сходная с предлагаемым семантическим анализом, мы можем теперь перейти к обсуждению некоторых проб-

nectar 'нектар'

noun Существительное'

(Material) (Вещество)

(Color) (Цвет)

(Liquid) (Жидкость).

(Sweet) ('сладкий')

[that Ге secreted ['выделяемый by the nectaries нектарниками

of a plant) растений']

[ a fcrayish red I [ 'серовато-красный']

[any delicious drink]

['любой вкусный напиток']

Рис. 3.

лем, возникающих в связи с попыткой превратить эту прак­тику в теорию, способную объяснить все связанные с ней вопросы. Нам предстоит выяснить, является ли эта прак­тика единственной или же она типична для словарей и представляет ли она теоретический интерес.

ПРОБЛЕМА ДВОЙСТВЕННОСТИ: 1. ПОКАЗАТЕЛИ И РАЗЛИЧИТЕЛИ

Словарь не приводит разграничения между показателя­ми и различителями. Эту двойственность создают К — Ф, чтобы иметь возможность назвать «именно столько» показа­телей, сколько нужно для того, чтобы выполнить постав­ленную задачу, Данная теория может иметь их больше или меньше и вследствие этого быть более или менее чувстви­тельной к тем случаям снятия многозначности, которые че­ловек, свободно говорящий на данном языке, легко осу­ществляет. Чтобы говорящий способен был понять, что в случае The old bachelor finally died. ‘В конце концов ста­рый bachelor умер.’ слово bachelor означает ‘unmarried man’ (‘неженатый мужчина’), а не ‘young knight serving under the standard of another knight’ (‘молодой рыцарь, служа­щий в войсках другого рыцаря’), недостаточно определить bachelor при помощи одной из его ипостасей, а именно — noun — (Human) (‘Человек’) — (Male) (‘Мужского пола’).

Если требуется такая степень понимаемости, то придет­ся характеристику young ‘молодой’ перевести в ранг пока­зателя (Young), потому что показатели, по определению, являются теми семантическими атомами, посредством ко­торых осуществляется снятие многозначности. Как далеко предлагаемая теория сможет продвинуться по этому пути, определяется стратегией, которая стремится к максималь­ной экономии при систематизации: сочетания наибольшей понятийной экономии с возможно большей объяснительной и описательной силой. Если эти условия принять как оп­тимальные, то должен наступить момент, когда усложнение семантической теории новыми показателями уже не будет сопровождаться преимуществами точности или более ши­рокого охвата. С этого момента система семантических по­казателей будет точно отражать системный характер се­мантической структуры языка (190). Переделав схему с учетом нового статуса (Young), К — Ф иллюстрируют про­цесс извлечения показателя из различителя, как мы это видим на рис. 4.

Допуская возможность существования теорий с раз­ными степенями понимаемости, К — Ф тем не менее в ци­тате, приведенной выше, постулируют идеальную теорию, в которой «система семантических показателей будет точ­но отражать системность семантической структуры языка». Создается впечатление, что такая теория сможет справить­ся со всеми случаями снятия многозначности, которые для человека, свободно говорящего на данном языке, анало­гичны примеру (Young) К — Ф. Тогда возникает вопрос, не будет ли различитель отодвигаться все дальше и дальше, пока совсем не исчезнет за горизонтом. Посмотрим, не про­изойдет ли это на самом деле, если мы подберем еще ряд слу­чаев, в которых реализуется возможность снятия многозна­чности слова bachelor. Я приведу предложения, в которых многозначность снимается, объясню их, а затем пред­ставлю это в виде схемы.

1. Не became a bachelor. ‘Он стал bachelor’. Это исклю­чает различитель ‘man who has never married’ (‘мужчина, который никогда не был женат’) — невозможно стать кем- то, кем был с самого начала. Здесь мы можем извлечь из

bachelor

noun

Рис. 4(190)

различителя never ‘никогда’ часть -ever ‘когда-нибудь’ и предложить показатель (Nonbecoming) (Нестановление).

2. The seven-year-old bachelor sat on the rock. ‘Семилет­ний bachelor сидел на скале.’ Определения ‘male who has never married’ (‘лицо мужского пола, которое никогда не было женато’) недостаточно. Оно должно быть более точ­ным: ‘adult male who has never married’ (‘зрелое лицо муж­ского пола, которое никогда не было женато’), а из этого расширенного различителя мы можем теперь извлечь пока­затель (Adult) (‘Зрелый’).

3. Lancelot was the unhappiest of all the bachelors after his wife died. ‘Ланселот был самым несчастным из всех ba­chelors, когда умерла его жена.’ Это предложение позволя­ет перевести в ранг показателей характеристику (Unmar­ried) (‘Неженатый’) и таким образом избавиться от разли- чителя в одной из разветвлений схемы: bachelor — noun — (Human) — (Male) — (Adult) — (Nonbecoming) — (Unmar­ried).

4. That peasant is a happy bachelor. ‘Этот крестьянин — счастливый bachelor.’ Раз речь идет о крестьянине, что несовместимо с рыцарским званием, то следует на какой-то стадии ввести показатель сословия. ‘Рыцарь’ предполагает аристократическое происхождение. Вычленим показатель (Noble) (‘Благородный’) из различителя (оставив пока вопрос о сословной отнесенности в качестве компонента раз­личителя ‘рыцарь’).

5. George is one bachelor who is his own boss. ‘Джордж — это тот bachelor, который сам себе хозяин.’ Это исключает характеристику ‘рыцарь’ и превращает различитель ‘ser­ving under’ (‘служащий под началом’) в еще один показа­тель ранга, который можно назвать (Dependent) (‘Зависи­мый’).

6. George is a bachelor in the service of the Queen. ‘Джордж—bachelor на службе у королевы.’И здесь‘рыцарь’ исключается. Мы получаем показатель, определяющий на­правление отношения зависимости (Dependency) (‘Зави­симость’): зависимость по отношению к лицу, стоящему на более высокой ступени (Nobility) (‘Родовитости’). Я пола­гаю, что (Dependent) (‘Зависимый’) доминирует над (Pro­ximate) (‘Непосредственный’) *.

7. Knight banneret Gawain is a bachelor. ‘Баннерет* Гауэйн —bachelor’. Здесь исключается низший статус рыцаря-вассала и появляется возможность ввести (Inferior) (‘Низший’) в качестве ограничения (Noble) (‘Благородный’).

8. At some time in his life every man is a bachelor. ‘B какой-то период своей жизни всякий мужчина является bachelor’. Здесь исключаются оба — и рыцарь и бакалавр,— так как статус происхождения не существен. Поэтому для них мы можем ввести обобщенный показатель. Я назову его (Hierarchic) (‘Иерархический’).

9. A bachelor is expected to fight. ‘Bachelor’y положено сражаться’. В этом случае при доминирующем показателе (Military) (‘Военный’) иерархия получает свое настоящее воплощение. Теперь на ‘ветви рыцарства’ уже нет разли­чителей, и она имеет следующий вид: bachelor — noun — (Human) — (Male) — (Military) — (Hierarchic) — (Noble) — (Inferior) — (Dependent) — (Proximate) — (Young).

10. He’s studying hard to be a bachelor. ‘Он много зани­мается, чтобы стать bachelor’. Здесь снова возникает воз­можность какого-то иерархического расположения. Я вво­жу показатель (Educand) (‘Обучаемый’).

11. Employers prefer married men who are at least bache­lors; without the degree you hardly have a chance. ‘Хозяева предпочитают женатых мужчин, и по крайней мере bache­lors; без степени у вас почти нет шансов’. Этот пример под­тверждает, что обобщенный показатель статуса положения (Hierarchic) (‘Иерархический’) должен быть повторен на данной ветви.

12. At the age of twenty-five he ceased to be a bachelor, but he never married. ‘В возрасте двадцати пяти лет он пере­стал быть bachelor, но так никогда и не женился’. Это выска­зывание относится, конечно, к рыцарю и указывает на су­ществование показателя, сходного с (Nonbecoming) (‘Не- становление’), который был дополнительно введен к ветви ‘неженатого мужчины’: нельзя стать неженатым мужчиной, можно перестать им быть; рыцарем-вассалом можно как стать, так и перестать быть; можно стать бакалавром (ис­кусств, например), но нельзя перестать им быть. Следова­тельно, положение на академической последовательности можно обозначить как (Permanent) (‘Постоянный’), и этот показатель будет отличать, например, bachelor от sophomore (‘второкурсник’). Поскольку на ветви рыцарства у нас уже есть показатель (Inferior) (‘Низший’), мы можем ввести его и здесь, убирая тем самым различитель. Бакалавр, таким образом, определяется как bachelor — noun — (Human) — (Educand)— (Hierarchic) — (Permanent) — (Inferior).

13. That pet of mine is always nuzzling me and barking and wiggling his flippers. ‘Этот наш ручной зверек всегда обню­хивает меня и лает и шевелит ластами.*

Я включил этот пример, чтобы обратить внимание на необходимость делать различие в данной системе между (Canine) (‘семейство собачьих*) и (Phocine) (‘семейство тю­леньих*), вследствие чего (Phocine) извлекается из различи­теля и на своей ветви должен занять место ниже (Animal) (‘Животное*). Не прибегая к дальнейшим объяснениям, мы можем установить последовательность данной ветви: bache­lor — noun — (Animal) — (Phocine) — (Hirsute) (‘во­лосатый*) ^[84] — (Male) — (Adult) — (Young) — (Unmated), которая будет представлять собой почти полное определе­ние котика при помощи одних только показателей. Об ос­татке— ‘during the mating season* ‘во время брачного се­зона* — я скажу ниже.

Приведенным анализом я хотел продемонстрировать возможность устранения двойственности посредством пре­вращения различителей в цепочку показателей. Такая сис­тема менее неуклюжа теоретически и более приемлема эстетически, хотя за слово bachelor пришлось дорого за­платить — количество показателей увеличилось впятеро. По-видимому, именно нежелание платить такой дорогой ценой и заставило К — Ф цепляться за этот их дуализм, хотя они и понимают, что для некоторых определений раз­личители излишни; так, например, (Animal) (‘Животное*) — не только показатель, но также и слово и в качестве тако­вого не будет в конечном счете иметь различителей, соот­ветствующих его значению как показателя; ср. сн. на с. 187^[85].

Еще одним недостатком различителей — по крайней мере тех, которые указываются в схемах К — Ф,— явля­ется избыточность. Когда (Young) (‘Молодой’) из класса различителей переводят в класс показателей, в различителе остается ‘knight’ (‘рыцарь’), что, естественно, может быть представлено как (Human) (‘Человек’) и (Male) (‘Мужского пола’). Когда и это изымается из различителя, в нем оста­ется нечто, что можно охарактеризовать как ‘member of the lowest nobility’ (‘член низших слоев дворянства’). Такое определение тоже имеет несомненный вид показателя и может служить основой для дальнейшего извлечения пока­зателей. Даже если различители остаются, необходимо из этой категории убрать все лишнее. А это значит просто проверить по словарю определения содержащихся в них единиц (например, knight), установить показатели (Human, Male), вычленить их и затем, если они уже встречаются на ветви данного значения, изъять их вообще.

В естественном языке не наблюдается никакого отчет­ливого разграничения, которому могло бы соответствовать разделение на показатель и различитель,— в этом и заклю­чается самый существенный изъян данной теории. Ведь для теории, претендующей на приложимость к естественно­му языку, то обстоятельство, что такая заметная характе­ристика не имеет столь же заметной параллели в объектив­ной реальности, не может не считаться недостатком.

А может быть, К — Ф не ведают, что творят, и для раз­личителей или чего-нибудь в этом роде действительно имеет­ся местечко, хотя и немного сбоку от того, куда они их по­местили. Мне на ум приходят две возможности: одна, от­носящаяся к некоторым предпосылкам рассматриваемой теории, а другая — не относящаяся к ней, но связанная с обычной лексикографической практикой.

Во-первых, необходимо задать следующий вопрос: если теория объясняет человеческое поведение, не должна ли она учитывать ту сферу человеческого поведения, которая открывает перед нами смысловые особенности, являющиеся источником материала для нашей теории. Говорящие до­биваются, чтобы их понимали. Понимание предполагает снятие многозначности. Снятие многозначности предпола­гает наличие процессов, которые делают это возможным.

К — Ф признают два таких процесса — лингвистический, в котором применяются показатели, и нелингвистический, в котором применяется знание говорящим реального мира. Здесь как раз и может появиться остаток, из которого складывается содержание лингвистических различителей. Если такое предложение, как Henry became a bachelor in 1965. ‘Генри стал bachelor в 1965 году.’, не представляется неопределенным, так как говорящий знает, что институт рыцарей давно сгинул, то bachelor в значении ‘knight’ (‘ры­царь’) может иметь своим различителем или частью его что-нибудь вроде ‘in the Middle Ages’ (‘в средние века’). Такой подход к различителям позволил бы данной теории использовать некоторые не учитываемые ею пометы, свя­занные со сферой употребления, и другой лексический ма­териал (например, Rom. antiq. ‘в древн. Риме’), с которой начинается определение слова cohort ‘когорта’ в Century[86]. Это, конечно, относится к коллективным знаниям о мире, а не к чему-то индивидуальному; это относится, например, к той ситуации, когда слушающий разрешает двусмыслен­ность предложения Bessie is a bitch. ‘Бесси — сука.’ в пользу ‘canine’ (‘из семейства собачьих’), а не ‘human’ (‘человек’), потому что он знает, что данный говорящий не пользуется в речи неприличными словами.

Это решение вопроса имеет то преимущество, что две двойственности сводятся к одной, хотя и весьма существен­ной: «знание языка» vs. «знание мира». Одновременно это вызывает в некоторых случаях такое ощущение, будто смотришь в телескоп с обратного конца. За столь широкой пометой, как Rom. antiq., стоит целый мир всего связного текста, являющегося не менее мощным средством класси­фикации, чем семантический показатель, значительно боль­шим, чем это может сделать различитель. Теория К — Ф не учитывает связный текст, и я сомневаюсь, что различи­тель найдет в нем место. Оказавшаяся в остатке двойствен­ность также вызывает у меня сомнения, поэтому ниже я еще вернусь к этим двум вопросам.

Второе возможное решение связано с включением того вида определений, которые часто встречаются в словарях, но не учитываются в схеме К — Ф. Это можно проиллюст­рировать словами sun ‘солнце’ и senate ‘сенат’. В ACD[87] sun в первом значении определяется как ‘the star which is the central body of the solar system’ (‘звезда, которая явля­ется центральным телом солнечной системы’), а в третьем — как ‘a self-luminous heavenly body’ (‘самосветящееся не­бесное тело’). Первое значение является частным случаем третьего значения. Слово senate в первом значении опреде­ляется как ‘an assembly or council of citizens having the highest deliberative functions’ (‘собрание или совет граждан, имеющий высшие совещательные функции’) и т. д.; зна­чения второе и третье являются частными случаями пер­вого. Я не вижу оснований, почему уровень различителей не может начинаться именно здесь, где уже бесполезны по­казатели и можно приводить списки типа: sun ‘солнце’ -*■ Old Sol ‘Солнце’, Betelgeuse ‘Бетельгейзе’, Sirius ‘Сириус’, Alpha Centauri ‘Альфа Центавра’ . . . Это аналогично та­кому случаю, как ‘NProp (имя собств.) -* John, James, Henry, Charles...’, и охватывает, естественно, словарные определения, семантически соответствующие именам соб­ственным,