СУБСТАНЦИЯ ЗВУКОВАЯ И СЕМАНТИЧЕСКАЯ
Немногие лингвисты станут отрицать, что количество единиц, между которыми говорящему приходится делать выбор внутри каждого класса, можно считать существенной чертой языковой структуры.
Те, кто склонен был бы усомниться в этом, размышляя о величине лексических классов, где добавление целого ряда новых членов, по- видимому, не имеет большого значения, охотно согласятся, что появление новой фонемы или смешение двух ранее различавшихся фонем приводит к изменению фонологической структуры языка. Никто не станет всерьез отрицать, что уничтожение различий между категориями единственности и множественности, определенности и неопределенности, прошедшего и непрошедшего изменило бы структуру языка. Даже если возвести в закон тот принцип, что языковая структура как таковая основана исключительно на отношениях между классами и не зависит от отношений, которые имеют место внутри самих классов, то все же будет очевидным, что уничтожение различия между прошедшим и непрошедшим временем в таком языке, где система времен включает только эти два элемента, означало бы устранение целого структурного класса. Другими словами, сохранение класса зависит от сохранения оппозиций между отдельными членами этого класса.Сохранение или снятие противопоставлений, осуществляющееся с течением времени, в значительной мере определяется субстанциальным характером различий между данными единицами: фонологическая единица, реализующаяся в виде [t], вряд ли когда-либо потеряет свое отличие от другой единицы того же класса, реализующейся в виде |z|; смешение же единиц |t| и /d/, примером чего является тождественное произношение слов latter «последний» и ladder «лестница» в некоторых говорах американского английского встречается очень часто. Поэтому структуралист не может быть безразличным к природе тех субстанциальных признаков, которые обеспечивают различение единиц в одном и том же классе.
Если, как это часто бывает, каждый из нескольких членов класса образует пару с каким-либо другим членом класса, так что разница между двумя такими членами одинакова для всех пар, то следует предположить, что изменение, коснувшееся одной из пар, должно будет затронуть и другие пары: когда в некотором классе (например, во многих языках в классе взрывных согласных, допустимых в конце слога), включающем парыр t к
b d g,
оппозиция /р/—jbj теряет свой различительный характер в результате того, что употребление [р] или [Ь]'становится зависимым от контекста (нейтрализация), то можно ожидать, что оппозиции /t'/—/d/ и /к/— /g/ постигнет аналогичная судьба. Природа различий между членами этих пар может в некоторых, но не во всех парах измениться, как, например, в германских языках, где консонантизм начала слова
p t к b d g
дал
pf ts t к b g
в современном немецком языке (с новым /р/ в заимствованиях и новым /d/ из старого фрикативного). Даже ученые, склонные утверждать что об изменениях в структуре как таковой можно говорить только в случае изменения числа членов класса, должны согласиться, что изменения такого рода вряд ли окажутся одинаковыми, если их отправные точки [модели—patterns] будут различными. Другими словами, любая перестройка субстанциальных отношений между единицами, входящими в некоторый класс, будет обусловливать дальнейшее развитие этого класса, в том числе возможности его количественного сужения или расширения.
В сфере смысловых единиц вопрос в данном случае касается не столько сохранения или снятия различий, поддержание которых и является назначением фонем, сколько того, как семантический объем каждой единицы определяется ее «соседями», то есть семантически родственными единицами того же класса. Это особенно важно в случае, когда в данный класс проникает новый член. Такое увеличение числа единиц само по себе имеет гораздо меньшее значение для языка как средства коммуникации, чем те последствия, которые появление нового члена будет иметь для внутренней организации большей части данного класса, если не для всего класса в целом.
Следует, конечно, отдавать себе ясный отчет в том, что восприимчивость класса к новым единицам в значительной степени определяется характером его внутренней организации: если особое название для лиц женского пола является широко распространенной чертой данного класса, то этот класс (или, точнее, субстантивные классы) будет весьма расположен к включению новых названий лиц женского пола («заполнению пустых клеток» — “filling of gaps”).Исследование структурных вариаций во времени не может (независимо от того, какие ограничения наклады-
Баются на понятие «структурные») проводиться без учета субстанциальных различий (как звуковых, так и семантических) между единицами, входящими в одни и те же классы. Члены каждого класса должны образовывать ту или иную структуру.
Структуру этого типа следует отличать от структуры, которая строится из отношений между разными классами.
Первую следует называть «парадигматической структурой», а вторую — «синтагматической структурой». Обе эти структуры являются, очевидно, не чем иным, как двумя аспектами языковой структуры.
6.