Бизнес и власть: лукавый диалог
Новые старые проблемы проекта «Россия». Утка, ныряющая задом. Цзю против Валуева. «Диалог» двух глухарей на току.
Новые старые проблемы проекта «Россия»
Летом 2004 г.
художник И. Кабаков после 17-летнего отсутствия приехал в Россию. Родина произвела на него мрачное впечатление: «энциклопедия способов унижения и опускания человека», «классовая опущенность населения», «птичий двор, где зерно бросают наискосок — и все шарят глазами по сторонам, чем поживиться»...Да, действительность ставит острые вопросы, от решения которых зависит будущее России.
Правовой нигилизм, пронизывающий все уровни общества. В головах — от президентской до рядового избирателя — не укладывается идея правового государства. Как это — власть ограничена законом? И какая она тогда власть? В результате право подменяется «диктатурой закона», на деле оборачивающейся прокурорским беспределом.
Разъединенность людей, неспособность нации выдвинуть ярких привлекательных лидеров.
Невостребованность, даже отторжение идей демократии и свободы.
Распространение на всех уровнях власти практики манипулирования, использования СМИ, бизнеса для достижения сиюминутных, не всегда стратегически и социально просчитанных целей.
Отказ власти от диалога с деловым миром, переход к монологу с позиции силы.
Закрытость власти, повышающая риск принятия неадекватных решений.
Нарастание нетерпимости и агрессии.
Формирования «общества хоррора».
Мы дошли до края и станем воплощением чаадаевского пророчества — уроком «как не надо» другим народам и странам, если не начнем радикального обновления российского общества, его реальной и кон-структивной консолидации.
Российская трагедия
XX век оказался для России трагичным, хотя на старте и обещал многое: экономический потенциал России начала века был равен амери-канскому, и прогноз развития был исключительно благоприятным, но...
1905 г. — неудачная война с Японией и кризис власти; 1914 г. — мировая война, добившая монархию и экономику; 1917 г. — первый развал империи; 1918—1922 — гражданская война и уничтожение интеллиген-ции; 20—30-е — самоуничтожение нации; 1941—1945— Великая Оте-чественная... 1991 г. — второй развал обессилившей от гонки вооружений страны, изнурительный экономический кризис, сопряженный с деградацией промышленности. С 1996-го — чеченская трагедия. Были, однако, и светлые периоды: 1905—1914— Серебряный век русской культуры, 1923—1927 — НЭП, 1945—1951 — годы послевоенного вос-становления, 1985—1991 — надежды на «перестройку». Очевидно, что негативное, разрушительное в новейшей российской истории является следствием имперских амбиций и вызванных ими авантюр. Позитивные же, конструктивные этапы связаны с концентрацией общества на собственных проблемах.Печален и опыт новейших реформ. Масштабные экономические реформы, такие как приватизация и либерализация, если они не опираются на широкий общественный консенсус, оказываются очень болезненными и вызывают устойчивые причины социальной нестабильности. Если у граждан возникает ощущение, что решения о проведении реформ были приняты нелегитимно, очень большой становится вероятность последующей ревизии реформ. Так, поскольку в России приватизация, проводилась непрозрачно, то и пересмотреть ее результаты очень легко. В итоге жизнь целого поколения вылетела в топку несостоятельности и некомпетентности политической и экономической элиты.
Довольно интересно определил основные проблемы современного российского общества М. Ходорковский:
износ национальной инфраструктуры, чреватый системной техногенной катастрофой;
демографический кризис, выражающийся в сокращении населения на 1 млн человек ежегодно;
паралич машиностроения, ведущий к потере около 3 млн рабочих мест и утрате самостоятельной индустриальной базы экономики;
системный кризис оборонно-промышленного комплекса, «доедающего» остатки наработок советского времени;
прекращение омоложения науки и ее физическое вымирание;
фактическая утрата центром контроля за ситуацией на Кавказе;
крах вооруженных сил, представляющих собой не современную армию, а разлагающийся фрагмент уже не существующего государства;
паралич силовой системы, фактически переведенной на подножный корм, привыкшей к «крышеванию», но не способной решать реальные задачи обеспечения безопасности и правопорядка.
Меры, позволяющие в долговременной перспективе (к 2020 г.) выйти из системного кризиса, почти очевидны:
стимулирование роста населения и рациональная миграционная политика;
реструктуризация экономики в плане перехода к «экономике знаний»;
сохранение территории страны за счет создания за Уралом новых центров деловой активности;
создание новых высокотехнологичных и профессиональных вооруженных сил;
воссоздание и развитие системного образования и фундаментальной науки;
модернизация коммунальной инфраструктуры и создание новых транспортных коммуникаций;
создание традиционной для России системы социальной защиты населения.
Экономически реализация такой программы обеспечивается:
изменением регламента использования сырьевой ренты;
легитимизацией приватизации через специальный компенсационный налог;
дополнительными бюджетными доходами за счет изменения темпов роста экономики.
Программа спорная, но ее можно и нужно обсуждать.
Идея перехода от экономики «трубы» к экономике знаний, воссоздания фундаментальной науки и системного образования адресована интеллигенции, активно поддержавшей перестройку и наиболее пострадавшей от нее же. Создание профессиональной и высокотехнологичной армии отвечает интересам населения. Сохранение мобилизационной армии, требующей постоянных и бессмысленных человеческих и финансовых жертвоприношений и несовместимой с техническими и интеллектуальными требованиями современного военного дела, губительно для экономики, демографии и безопасности страны. Бесплатное образование и здравоохранение необходимо большинству населения, живущего на низкие доходы. Сам М. Ходорковский назвал свой проект «левым поворотом», имея в виду отказ от программы радикального экономического либерализма, приведшей к дискредитации в России идей и либерализма, и демократии. В новейшей истории было довольно много примеров успешного сочетания либерально-рыночного подхода с активной поддержкой социальной сферы: Скандинавия, Германия, Бразилия, Чили, страны Юго-Восточной Азии. Проблема для России в том, что у нас нет государства с внятной экономической программой, гарантирующего социальную защиту и поддержку при одновременном создании правовых возможностей самоорганизации гражданского общества.Особого внимания заслуживает ключевая проблема — легитимизации приватизации. При очевидной экономической эффективности приватизации она оказалась неэффективна социально и политически. Если 90 % граждан страны считают ее несправедливой, то перспектива перманентного передела собственности почти неизбежна. Автор «левого поворота» предлагает воспользоваться опытом британских лейбористов конца 1990-х. Схема, предложенная Т. Блэром, состояла во взимании с новых владельцев предприятий, разгосударствленных еще в 1980-х, налога на неосновательные доходы от благоприятной конъюнктуры. Применительно к российским условиям такой налог может быть равен годовому обороту, который был у предприятия в год его приватизации, помноженному на рыночные цены.
Иначе говоря, каждый, кто хочет снять с повестки дня вопрос о легитимности своей собственности, должен заплатить в бюджет или в целевые специальные фонды такой налог. Вряд ли прав М. Ходорковский, полагая, что уплата такого налога даст собственнику бессрочную охранную грамоту от государства и общества. Однако то, что такая акция снизит накал социального противостояния и нетерпимости, — очевидно.Задача самоопределения
В России не решена проблема самоопределения. Предпосылкой решения этой задачи является осознание того, что крах советской империи не является национальной трагедией. Выгоды от империи имела только правящая элита, никогда себя с народом не соотносившая. Собственно, и распад тоже был выгоден только элите, точнее, местным элитам, завороженным блеском дипломатического паркета и перспективами «суверенного» передела имперского наследства.
Если принять эту предпосылку, то становится ясным, что самоопределение новой России — это переосмысление отношения России к миру, отношения к самой себе. Поэтому следует выделить главный фактор, определяющий перспективы российского общества и государственности. И этим фактором является не политика и даже не экономика, а культура взаимоотношений главных участников проекта «Современная Россия»: государства, бизнеса и общества.
При условии остановки распада и правильного самоопределения Россия обречена быть великой державой в силу хотя бы своего до сих пор нереализованного потенциала: геополитического, экономического, культурного, научного.
Главным является не накачивание мускулов, а проведение разумных реформ, отказ от имперского прошлого, обеспечение гарантий нераспространения ядерного оружия, укрепление коллективной безопасности, особенно по отношению к бывшим союзным республикам. Противостояние с ними лишь усилит вмешательство других стран, способствуя созданию неблагоприятной для России среды.
Традиционным ответом России на вызовы времени всегда были усиление власти и насилие: принудительные нововведения, жесткий контроль, подтягивание всех резервов и — потери, обязательные и большие.
Ныне мы вроде бы в такой же ситуации. Парадокс же в том, что, как и прежде, все еще нельзя без насилия, но и уже невозможно с насилием.Министр финансов А. Кудрин в октябре 2005 г. буднично объявил об окончании целого этапа в истории России: по данным Минфина, рубль реально стоит сегодня столько же, сколько перед кризисом 1998 г., а значит, источник экономического благополучия последних 6 лет исчерпан. Со слишком дорогого рубля начался кризис, и именно после его девальвации в разы начался бурный рост. Не успел Кудрин произнести эту эпитафию, как самые разные люди пообещали России череду кризисов и чуть ли не новую революцию.
Кажется, уже все согласны: при видимом благополучии страна движется куда-то не туда. В первые годы после кризиса 1998-го росло производство, ориентированное на внутренний рынок, потом экономику двигал вперед экспорт сырья, теперь же процветает только торговля, растут дорогие дома, офисы и... цены. А развитые страны и даже часть бывшего «третьего мира» вот-вот пронесутся мимо в погоне за рынками новых высокотехнологичных товаров. Если мы не сможем составить им конкуренцию в ближайшем будущем, то не сможем этого уже никогда.
Согласно докладу Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) «Долгосрочные тренды в экономике: сценарии экономического развития России до 2020 г.», в составлении которого принимали участие правительственные чиновники, необходима совершенно новая «повестка дня»: не структурные реформы, а определение самой сути проекта «Россия». Считая, что это должно быть самоопределение элиты: групп власти и бизнеса, — авторы доклада предлагают сделать ставку на «четыре преимущества» страны: потенциал энергоносителей, научных наработок, транспортного коридора из Азии в Европу, сельского хозяйства. И таких проектов не счесть.
Все эти проекты упираются в главную общую проблему — отсутствие внятной государственной воли и общепринятых правил и норм — как правовых, так и нравственных.
В экономике воля и сила государства уходят на решение оперативных, нередко взаимопротиворечащих заданий высшего руководства: обеспечение роста пенсий, зарплат, госинвестирования и — чтобы цены стояли на месте.
А поскольку так не бывает, то все эти «телодвижения» только разгоняют инфляцию. Так, в середине февраля 2006 г. в Москве почти одновременно А. Кудрин на встрече с министрами финансов G8 предлагал досрочно погасить долг России Парижскому клубу в $ 12 млрд, а председатель правления фактически государственного РАО ЕЭС А. Чубайс в интервью «The Financial Times» поделился планами вложения в инвестиционные проекты не менее $ 3 млрд, вырученных от продажи акций компании на западных биржах. Получается, что государство, боясь инфляции, стремится вывести «лишние деньги» из страны, вкладывая их в западные экономики. Но лишь для того, чтобы тут же взять на Западе деньги, дабы вложить их в экономику отечественную, уже не боясь никакой инфляции. Если это не некомпетентность, то в лучшем случае — отсутствие экономической стратегии.Денег в стране все больше. Но они изымаются торговцами, создавшими свои местечковые монополии. Торговая наценка в России — самая высокая среди или более-менее развитых стран — составляет 32,1 % цены товара. Для сравнения: в США — 24,9 %, в Германии — 13,3 %, в Японии— 16,5%, Италии— 17,5%, Великобритании— 19,2%. Прибыль в стране достается не производителям, а тем, кто продает их товары. В таких условиях внутреннее производство держится только на все еще заниженном в 2,5 раза по отношению к покупательной способности курсе рубля да снижающихся налогах. Но снижение налогов только сокращает возможности государства в социальной сфере. Государство изо всех сил пытается сохранить производство, одновременно усугубляя сложившиеся перекосы в заваливающейся экономике.
Рост транспортных и энергетических тарифов укрепляет рубль и выравнивает цены на отечественные и импортные товары. А при принципиально более высоком качестве импорта это просто убивает отечественного производителя.
С 2008 г. страна вступит в непростую демографическую ситуацию, когда количество трудоспособных граждан будет сокращаться на 8— 10 % каждое пятилетие. А остатки советской инфраструктуры ЖКХ, здравоохранения, образования, энергетики и транспорта деградируют окончательно. Тем временем на Западе и в новых центрах цивилизации (Китай, Индия, Бразилия, возможно — Индонезия) произойдет новый технологический прорыв на базе открытий и технологий в биологии, медицине, информатике. Будут созданы новые материалы и источники энергии. Поменяется вся финансовая система. И все это пройдет мимо России, оказывающейся на глухой обочине мировой цивилизации. К 2015 г. локальные кризисы и тяготения к разным центрам силы могут привести к системному кризису, потере управляемости и уходу с исторической арены.
Утка, ныряющая задом
Отношения российской бюрократии и бизнеса блокируют развитие конкурентных рыночных отношений, делают заведомо невыполнимыми любые программы по стимулированию малого и среднего предпринимательства. Бюрократия заинтересована не в развитии конкурентной среды, а в сохранении монополизма, позволяющего ей продавать свои услуги по устранению реальных и возможных конкурентов отобранных ею монополистов.
Столь же избирательно бюрократия относится и к праву. Бесконечные «маски-шоу» в офисах различных компаний демонстрируют, что власть предпочитает принцип «разделяй и властвуй», заставляя бизнес договариваться с нею индивидуально или группами, что подрывает пер-спективы реального экономического роста.
Правящий класс закрыт, непрозрачен и практически не зависит от налогоплательщиков, не говоря уже о гражданском обществе. По данным различных исследований, государственный служащий независимо от возраста и должности считает, что процесс принятия решений должен оставаться закрытым. Эта ситуация выражает противоречие корпоративных интересов бюрократии процессу консолидации общества. Особенно остро оно проявляется при принятии решений, относящихся к использованию бюджетных средств, проблеме социальных гарантий и поддержки малоимущих слоев населения, расширению и углублению приватизации.
Повышение эффективности административного аппарата определяется не столько обеспечением достойной заработной платы, сколько установлением зависимости заработной платы от эффективности работы конкретного чиновника, прежде всего эффективного использования находящихся в его распоряжении ресурсов.
Другая важнейшая проблема — неудовлетворительное качество услуг и решений госслужбы — обусловлена спецификой принятия решений и особенностями мотивации чиновников.
Наконец, госструктуры переполнены работниками низкой квалификации, тогда как государство не может позволить себе достойно оплачивать работу высококвалифицированного специалиста, который один мог бы заменить 5—6 некомпетентных работников.
Поэтому ключевой момент в административной реформе — четкая структуризация задач и функций каждого звена и каждой должности, определение количественных и качественных критериев реализации этих функций, мотивационное подкрепление ресурсами, стимулами и полномочиями. Только на этой основе возможно движение вперед.
С другой стороны, бизнес тоже не готов консолидироваться и занять толерантную, но независимую позицию в отношении к власти. Совре-менный российский бизнес кто-то сравнил с испуганной уткой, ныря-ющей задом... Точнее не скажешь. Не готов он и к конструктивным, долговременным отношениям с общественностью, ограничивая их спонсорской поддержкой и благотворительностью, трактуемыми пре-имущественно как получение рекламных и PR-услуг.
Крупный российский бизнес как марафон: до самой ленточки — продажи бизнеса — нельзя быть уверенным в том, что ты финишируешь вообще. Показательны судьбы Р. Абрамовича и М. Ходорковского. Оба поучаствовали в мерзостях приватизации. Оба потрудились над сохра-нением ельцинской власти в 1996 г., пропалывая при этом чахлые ростки демократии. Оба соревновались, кто уплатит меньше с добытой тонны нефти. Занимались благотворительностью: один поддерживал вузы, школы, строил интернаты, другой взял на попечение Чукотку. Оба занимались лоббизмом в Думе, в правительстве, в Кремле. Оба почти без потерь прошли дефолт 1998-го, даже пытались объединить свои активы. В 2003 г. «ЮКОС» уже купил «Сибнефть» и обсуждал продажу гигантской объединенной компании с американской Exxon Mobil. Цена сделки составляла около $ 25 млрд. Но не срослось, и неспроста. Один объявил о поддержке на выборах в Госдуму СПС, «Яблока» и КПРФ, вошел в бюро РСПП и публично на встрече с Президентом заговорил о проблеме коррупции, в итоге — потерял бизнес, фактически нацио-нализированный властью, и пошел по этапу. Другой всегда оказывал государству услуги, не гнушаясь при этом грязной работы. Выкупал у Березовского куски ОРТ и «Аэрофлота», чтобы отдать их государству, знакомил скромного главу ФСБ с другими олигархами, покупал и дарил СБП яхты, брался поднимать к европейским вершинам ЦСКА, послушно разрывал уже совершенную с Ходорковским сделку. И — отобрал назад свою «Сибнефть», купил «Челси», а потом продал весь бизнес «Газ-прому». В результате за образцово-олигархическое поведение государство в лице «Газпрома» купило у Абрамовича «Сибнефть» за $ 13 млрд, хотя за три месяца до сделки источник в правительстве предполагал, что государство не даст за «Сибнефть» более $ 6—7 млрд.
Цзю против Валуева
Ключом к пониманию отношений бизнеса и власти является история «ЮКОС»а, основными вехами которой являлись встреча членов Бюро РСПП с В. Путиным. Тогда в ответ на замечание главы «ЮКОСа» о недопустимом уровне чиновничьей коррупции Президент жестко заявил, что надо разобраться с источниками и происхождением капитала самой корпорации. Затем был арестован П. Лебедев в начале 2003 г., а 25 октября того же г. и сам М. Ходорковский. 28 ноября последовал отказ «Сибнефти» от слияния с «ЮКОСом», 29 декабря компании предъявлены налоговые претензии за 2000 г. в размере 99,4 млрд руб. В ходе беспрецедентного в новейшей российской истории судебного разбирательства, начавшегося в мае 2004 г., уже к декабрю «ЮКОС» был разгромлен и частично конфискован государством. В ноябре компании были предъявлены налоговые претензии за 2003 г. всумме 169,9 млрдруб., а 19декабря в спешном порядке были проданы с аукциона 77 % акций «Юганскнефтегаза» — главного актива «ЮКОСа». Эти акции формально перешли под контроль государства, а фактически — президентской администрации, представленной в совете директоров компании «Роснефть» (которой в итоге достался «Юганскнефтегаз») И. Сечиным. Афера года, как назвал дело «ЮКОСа» советник Президента А. Илларионов, оставила много вопросов. Где известная только В. Путину группа предпринимателей из подставной фирмы-однодневки «Байкалфинансгрупп» взяла $ 9,35 млрд? Куда пошли деньги, вырученные от продажи «Юганскнефтегаза»? Вскоре и «Роснефть» была продана «Газпрому», так или иначе выступающего конечным пунктом всех новейших переделов крупной собственности и в ведении дел которого Президент проявляет не только исчерпывающе полную осведомленность, но и глубокую заинтересованность. Показательная расправа закончилась 31 мая 2005 г. оглашением приговора М. Ходорковскому и П. Лебедеву.
На одной из международных экономических конференций бывший министр финансов, а ныне один из директоров «Русала» А. Лифшиц заметил, что наше государство ведет с отечественным бизнесом поединок в разных весовых категориях — что-то вроде «Кличко против Цзю». Конференция прошла до ухода В. Кличко из бокса и «исторической» победы Н. Валуева над Д. Руисом. Поединок Валуев против Цзю — более точное сравнение отношений бизнеса и власти в России. В этой связи стоит напомнить опыт Р. Джонса, который, став непобедимым в своей весовой категории, побил чемпионов двух более тяжелых категорий, включая супертяжа, а потом вернулся в свою. Дело оказалось не столько в весе, сколько в мастерстве.
Сопоставление ежегодно публикуемых списков «Financial Times» 500 крупнейший компаний мира и списков Forbes самых богатых в мире людей дают красноречивую картину мастерства бизнеса по-русски.
Так, в 2002 г. российских компаний в списке-500 вообще не было. При этом только в первой сотне американские компании упоминались около 60 раз, британские — 11, японские — 8, французские — 7. Российские компании попали в список 500 крупнейших в Европе: «Сургутнефтегаз» занял 214-е место, «ЛУКОЙЛ» — 231, «Газпром» — 232-е, «ЮКОС» — 336-е, РАО «ЕЭС России» — 383-е, МТС — 464-е. И среди ста крупнейших компаний Восточной Европы представлено 26 российских.
При этом российские компании, например нефтедобывающие, сопоставимы с зарубежными по контролируемым запасам: Exxon Mobile располагает примерно 25 млрд баррелей нефти, British Petroleum — около 12 млрд, Royal Dutch/Shell —чуть более 11 млрд, тогда как «ЛУКОЙЛ» — 14 млрд, «ЮКОС» — 11,4 млрд, «Сургутнефтегаз» — 7 млрд. Зато по уровню капитализации различия между отечественными «стратегическими» корпорациями и их зарубежными аналогами порядковые: Exxon Mobile (3-я позиция в мире) — $ 286,4 млрд, ВР (15-я) — $ 178 млрд, Royal Dutch/Shell (10-я) — $ 206,3. И наши: «ЛУКОЙЛ» — $ 6,8 млрд, «ЮКОС» — $ 4,0 млрд, «Сургутнефтегаз» — $ 7,4 млрд.
Почему же российские компании на порядки дешевле зарубежных? Причиндве: во-первых, прибыльдо уплаты налогов: Exxon — $ 27,5 млрд, ВР — почти $ 17 млрд, Royal Dutch/Shell — $ 24 с лишним млрд, «ЛУКОЙЛ» же — $ 1,64 млрд, «ЮКОС» — $ 1,9 млрд, «Сургутнефтегаз» — $ 1,7 млрд. Во-вторых, все проясняется при обращении к спискам Forbes: в личных богатствах наши нефтебароны опережают всех. Хозяин «ЮКОСа» М. Ходорковский в 2002 г. занимал 101-ю позицию в общемировом списке миллиардеров ($ 3,7 млрд). Есть в этом списке и В. Богданов, («Сургутнефтегаз») со $ 1,6 млрд, и В. Алекперов («ЛУКОЙЛ») с $ 1,4 млрд. И представительство наших олигархов в этом списке за последние годы расширилось.
То, что в списках крупнейших фирм Россия занимает скромное место, тогда как в рейтинге миллиардеров представлена весьма внушительно, очень показательно. Становится понятно, чему наш крупный бизнес так и не сумел научиться за все эти годы и что он освоил прежде всего.
«Диалог» двух глухарей на току
Отечественный бизнес противоречив по своей сути и поэтому занимает весьма неоднозначное место в нынешнем российском обществе. Порожденный режимом и зависимый от него, бизнес не только унижен им, но и противопоставлен ему. Бизнес не имеет выраженной поддержки в общественном мнении. В силу этого потенциал его влияния на происходящее в обществе весьма незначителен.
В последнее время справедливо говорят о «социальной ответственности» бизнеса, необходимости «социальных инвестиций» в развитие «человеческого капитала». При этом отмечается и необходимость «конструктивного диалога» бизнеса и власти. Думается, что в большинстве случаев речь идет о попытках установить диагноз и назначить лечение без реального знания реального больного, а то и о нежелании такого знания.
Главная проблема России — не экономика, а возможность и способность выстроить Россию как «дом свободы и справедливости». Эксперты авторитетнейшей международной консалтинговой компании McKinsey во главе лауреатом Нобелевской премии по экономике Р. Со- лоу в результате глубокого анализа состояния и перспектив российской экономики пришли к неожиданному для них самих выводу: высокая инфляция, финансовые кризисы и экономическая нестабильность — факторы второстепенные и не играют решающей роли в сдерживании экономического роста, реальный потенциал которого — не менее 8 % в год (уже в 2000 г.!). Сдерживающие факторы лежат не в экономической, а в политической и социально-культурной сферах.*
Нынешние попытки наладить диалог с властью, предпринимаемые бизнес-сообществом, во-первых, лукавы, а во-вторых, лишены перспективы, если будут ограничены именно «диалогом».
Лукавы — потому, что кто как не бизнес привел и сформировал рос-сийскую власть, финансируя избирательные кампании, проталкивая в списки своих людей, топя конкурентов с помощью прокуратуры и спецслужб? Проблемы начались, когда стало ясно, что эта власть стала приводить новых собственников и начала очередной виток передела собственности. Государство организовало и провело приватизацию, которую впоследствии объявило несправедливой и обвинило бизнес в захвате народной собственности. Государство же объявило технический дефолт, обвинив в финансовом кризисе коммерческие банки, ограбившие народ. Как будто в это время Кремль захватили коварные инопланетяне, которые потом куда-то исчезли! Теперь государство разрешает бизнесу заниматься благотворительностью, т. е. малозначительной и неэффективной работой, позволяющей чиновникам управлять социальной экономикой. А отечественный бизнес вновь наступает на те же грабли, отдавая «социалку» на откуп неэффективному государству.
А лишены перспективы потому, что диалог власти и бизнеса тет-а-тет всегда будет сведен к одной теме: сколько?. Общность интересов бизнеса и власти не может быть создана только в двусторонних отношениях. «Диалог» возможен только в присутствии третьего, в котором и может корениться реальная и полноценная общность интересов. Этот третье — общество. Если бизнес и власть будут токовать, как глухари
КоммерсантЪ. 1999, № 191. — С. 8.
весной, забывая о своей ответственности перед обществом, то за ними скоро придут Этому учат уроки 1905—1907, 1927—1929 годов.
По данным ROMIR monitoring, 50,3 % опрошенных согласны с тем, что у богатых надо изъять «неправедно нажитые состояния», 49,5 % полагают, что нужно отменить итоги приватизации.* За полное же возвращение государству приватизированной собственности, за национализацию высказываются 37 % опрошенных. Еще 31 % считает, что пересмотр должен быть произведен только в случаях доказанности нарушений закона при проведении приватизации. Пятая часть полагает, что вопрос о реприватизации поднимать вовсе не следует.
Чтобы избежать социального взрыва, необходимо формировать цивилизованное налоговое законодательство, прозрачные механизмы взаимодействия власти, бизнеса и общества, построенные на принципах взаимной социальной ответственности и общей заинтересованности в построении гражданского общества.
Утопичны надежды на просвещенный авторитаризм. Проблема в том, что ментальность российского руководства — и профессионально, и личностно — «работа на холоде», во вражеском окружении. А если врагов нет, то их ищут и создают — как за рубежом, так и в самой стране. Власти нужны только люди «у трубы» и люди «с ружьем», охраняющие власть и трубу. Еще лучше, если это будут одни и те же люди. А что делать с остальными, власть не знает и знать не хочет.
http://gazeta-kolokol.narod.rn/ukos.html.