Бизнес и общество: скованные одной цепью
Проблема взаимного недоверия. Российское общество: фантом и реальность. Бессилие несвободных и агрессивность несостоят ел ьност и. Проблема молодежи : пьющие и бьющие вместе.
Проблема взаимного недоверия
По данным фонда «Общественное мнение», на вопрос: «Одни считают, что в России нельзя заработать большие деньги, не нарушая законов.
Другие считают, что в России можно заработать большие деньги, не нарушая законов. С какой точкой зрения Вы согласны: с первой или второй?» — респонденты ответили так (табл. 2.1):Таблица 2.1
Результаты опроса, проведенного фондом «Общественное мнение» % от числа ответивших на вопрос июль 2000 г. июль 2003 г. С первой 74 71 Со второй 18 21 Затрудняюсь ответить 8 8 Ко второй точке зрения чаще склоняются жители мегаполисов (32 %), молодежь (29 %) и респонденты с высшим образованием (28 %). С тем, что большие деньги неразрывно связаны с преступлениями, чаще других убеждены сельские жители (78 %), россияне в возрасте 36—50 лет (76 %) и респонденты со средним специальным образованием (76 %).
С первой точкой зрения — «большие деньги нельзя заработать честно» согласны и 3/4 региональных экспертов. «Это свидетельствует — пишет автор обзора, — о глубокой укорененности в обществе “презумпции виновности" в отношении обладателей крупных состояний. На дискуссионных фокус-группах поводом к разговору о крупном бизнесе стали последние события вокруг компании “ЮКОС", входе обсуждения регулярно высказывалась мысль о том, что “если уж сажать, то всех"».
Вместе с тем, когда речь идет о конкретных состояниях, заработанных «богатыми», которых лично знают респонденты, то спектр мнений «бедных» и «богатых» о причинах благополучия богатых слоев населения сближается по целому ряду позиций.
Очень жесткий прогноз перспективам отношения российского бизнеса с общественным мнением высказал недавно А.
Лившиц. По его мнению, не стоит питать особых иллюзий. «Добрым богачам все равно не откупиться. Ненависть к ним беспредельна, поскольку ее подпирает вопиющее неравенство. И зависть. В особо тяжелой форме. Вбита в головы еще при Ленине, когда стала государственной идеологией. С тех пор передается по наследству. Сильнее чувства нет. Даже любовь приходит и уходит, а зависть остается». У общества к бизнесу две претензии: с одной стороны, ненависть («наворовали», «разрушают высокую нравственность и духовность»), с другой — агрессивное иждивенчество: «делиться надо», «пусть платят деньги, да побольше — у них они есть».Характерна в этом плане позиция правозащитного движения — единственного независимого критика власти. Оно не интересуется реальными проблемами отечественного предпринимательства, не доверяет ему, ошибочно отождествляя российский бизнес с бюрократической элитой. В результате проигрывают как бизнес, так и само правозащитное движение, все более воспринимаемое общественным мнением как сохраняющийся только в силу исторической инерции осколок советского диссидентства.
История показывает, что в неразвитой социально-политической среде «партнерство» бизнеса и гражданских объединений приобретает патронажно-клиентальную форму. При этом бизнес воспринимается общественностью исключительно в качестве «донора», а его помощь общественным объединениям — как обеспечение лояльности «клиентов» и мобилизации их активности в интересах патрона.
И все же у предпринимателей появилось общее понимание, что они смогут жить, работать и конкурировать только в демократической стране со свободной экономикой. Отстаивать эти интересы должны институты гражданского общества: политические партии и неполитические обще-ственные организации. Однако в нынешних условиях даже политические партии боятся власти и активно ищут свое место в созданной ею «вертикали». Это дорого обходится российскому обществу.
Дальнейшее существенно зависит от перспектив восприятия общественным мнением отечественного бизнеса как решающего фактора развития российского общества.
Примеры послевоенного развития ряда стран Европы убедительно показали, что возникновение партнерских отношений в обществе — не причина, а следствие высокого общественного доверия к бизнесу. В современной России только бизнес является реальным условием реализации свободы. Только он является главным резервом общества в сдерживании закусившего удила и утратившего социальный контроль режима, а может, и противостояния ему. Только бизнес может нейтрализовать назревающий молодежный протест. Историческая миссия российского бизнеса — не только и не столько экономический рост, сколько создание реального общества социально ответственных граждан. Справится ли он с этой задачей?Российское общество: фантом и реальность
Проблему неразвитости, а то и отсутствия гражданского общества зачастую сводят к «межсекторальному» партнерству: диалогу бизнеса и власти, их сотрудничеству с организованной общественностью. Думается, в такой постановке вопроса немало лукавства, поскольку третий член триады «бизнес — власть — общество» трактуется как «организованная общественность», т. е. как некоммерческие организации (НКО), которые рассматриваются как выразители интересов общественности, даже как сама общественность. Модель межсекторального партнерства, как и опыт создания и деятельности НКО, пришли к нам с Запада, где некоммерческий сектор представляет собой социальные институты самоорганизации граждан, форму существования гражданского общества. Применительно же к нашей действительности это содержание выхолощено. Сплошь и рядом отечественные НКО за редким исключением (Общество защиты прав потребителей, Комитет солдатских матерей и др.) являются инструментом реализации непросчитанных и социально неоднозначных проектов вроде концертов вышедших в тираж зарубежных артистов.
В России телега оказалась впереди лошади. Не НКО порождают общество социально ответственных граждан — наоборот: граждане, осознав общность своих интересов, объединяются в общественные организации, союзы и ассоциации для защиты и продвижения этих интересов.
В России же даже политические партии не выражают этой осознанной общности интересов граждан, а являются PR-проектами по мобилизации избирателей на выборы, растягиванию протестного электората и решению других задач политической манипуляции. Они структурируются не на основе социальных интересов и идей, а вокруг конкретных лидеров. Даже наиболее естественная форма социальной самоорганизации — профсоюзы девальвированы и не играют серьезной социальной роли.Проблема не в недостатке НКО, а в отсутствии их основы — социально ответственных граждан, осознавших свои интересы и стремящихся их защитить и продвинуть.
Сотрудничество бизнеса и социально-культурной сферы в виде спонсорства, благотворительности и патронажа — настоящий, реальный механизм и мышцы гражданского общества, т. е. общества, способного развиваться независимо от цвета флага, развевающегося над цитаделью власти. Политизированность всех сфер жизни России — признак незрелости общественных отношений, инерции советского периода, при котором любое проявление самоорганизации расценивалось как противостояние государству.
Некоммерческие организации у нас преждевременны, поскольку мы еще не имеем гражданского общества — общества свободных, ответственных, просвещенных и компетентных граждан. Сначала — про-свещение и жизненная компетентность, понимание своих интересов и возможностей их защиты и продвижения. И лишь потом — объединения таких граждан на основе общности интересов. Когда же границы свободы и ответственности совпадают с границами кожно-волосяного покрова, НКО и демократия быстро дискредитируют себя. НКО — результат структурирования интересов лиц, осознающих возможности защиты и продвижения своих интересов.
Полноценное социальное партнерство у нас — дело относительно долгой перспективы при условии кропотливой работы по формированию жизненной компетентности граждан на различных уровнях: личностном, семейном, групповом, региональном. Требуется просвещение, обучение решению конкретных жизненных проблем — формирование системы жизненной навигации.
Это-то и является предметом эффективного социального инвестирования российского бизнеса, если только он ставит долговременные цели.
Думается, именно в этом направлении открываются реальные перспективы нынешней российской благотворительности. До «третьего сектора» надо дорасти, и только на основе социального инвестирования он сформируется.Пример Украины убедительно показывает, что национальное самосознание и соответствующая государственность формируются в конфликтах и их разрешении, в установлении балансов интересов, гарантий и условий. Такой «торг», выражением итогов которого становятся конституции, возможен только в случае осознания своих интересов. Демократические отношения не могут насаждаться сверху. Они формируются по мере того, как люди, осознав взаимозависимость, учатся коллективной организации жизни.
Гражданское общество в западноевропейских странах возникло благодаря консолидации различных групп городской ремесленной и торговой буржуазии. Россия развивалась иным путем. В советский период сложилась демократическая традиция правозащитного движения, рухнувшая одновременно с советским режимом и берлинской стеной. Дело не в том, что Б. Ельцин оказался медведем, усевшимся на демократический «теремок». Свобода и демократия завоевываются — Россия же в отличие от Прибалтики и нынешней Украины получила их даром. И оказались они не востребованы.
Есть ли надежда? Да.
Пока сохраняется (хотя и размывается) высокий человеческий потенциал: высокий образовательный уровень, профессионализм в ряде сфер. Опыт 1991, 1993,1998 гг. убедительно продемонстрировал горькую и мудрую сдержанность и стойкость граждан, оказавшихся мудрее и зрелее своих властителей.
Сыграли свою роль и всеобщее среднее образование, и просвещающая роль СМИ. Талантливость, смекалка и предприимчивость русского человека были убедительно (правда, в своеобразной форме) явлены миру бизнесменами, «челноками», проститутками, преступниками — стоило только чуть приоткрыть железный занавес.
Нарождается правовая культура, вызревает сознание, что есть и должна быть высшая власть закона, перед которой должны отступать амбиции политиков любого уровня.
Делает свое дело приватизация, формирующая собственность и собственников.
А неприхотливость и долготерпение россиян?! Можно только поражаться бездарности наших правителей, не использующих такой потенциал развития российского общества.
Отметим и обнадеживающую демилитаризацию — несмотря на чеченскую авантюру — политики, экономики, общественного сознания.
На смену ксенофобии приходит осознание своего места и своих интересов среди мирового сообщества.Главная надежда: в жизнь вошли фактически уже два поколения — незашоренных и необолваненных, немного циничных, зато рассчитывающих исключительно на свои силы.
Бессилие несвободных и агрессивность несостоятельности
Недавно на кафедре застаю завкабинетом в расстроенных чувствах. Оказывается, ее ограбили на улице. Отобрали сумочку, в которой были деньги, документы и мобильник. «Вы в милицию обращались?» — «Да. Два с половиной часа там провела». — «Заявление написали?» — «Ачто, надо было заявление написать?» — «А что же вы там делали?» — «Ну, я плакала, они жалели, говорили, как трудно будет найти...» «Мобильник был включен?» — «Да». — «“Симку" заблокировали?» — «Зачем?» — «Так ведь наговорить могут сколько угодно». Всполошилась: «А как это сделать? Мобильник не я покупала, а знакомый, который сейчас уехал...»
Сколько таких — не способных не то что обустроить свою жизнь, а просто понять, что вокруг и с ними самими происходит?! А они голосуют на выборах. За кого? А за того, кого каждый день видят на телеэкранах, — одного сверхкомпетентного: он и с заморским резидентом на его языке поговорит, и бычка за ухом почешет, и олигархов разведет, сегодня глянет в микроскоп, а завтра из океанских глубин в перископ зыркнет...
Некомпетентны не только избиратели, но и присяжные, аплодирующие оправданным ими садистам. Некомпетентны и ребята с «чистыми руками», делающие все, что взбредет в их «холодные головы»... Сколько лет было потрачено на экономический ликбез главы правительства, хотевшего «как лучше»? А сколько времени пройдет, чтобы глава государства, у которого на физиономии написаны все комплексы нации — от инфантилизма до мании величия, — понял, что открытая и публичная защита интересов лучше для управления, чем стукачество?
Замечу: некомпетентный чиновник шкурно заинтересован в некомпетентности граждан. Он ее даже всячески усиливает невнятными и противоречивыми законами и инструкциями, закрывая доступ к ним. Вся его работа направлена не на решение реальных проблем и помощь людям, служение интересам общества, а на «запудривание мозгов» по всем векторам: и населению, и вышестоящему начальству, и смежникам, и журналистам.
Тотальная некомпетентность и несостоятельность, растерянность перед реальными проблемами и вызовами — один из источников агрессивности и насилия. Несостоятельность порождает растерянность. Не зная и не понимая, что с ним происходит, что он может сделать, чтобы защитить себя и близких, человек становится агрессивным. Страх переносит ответственность и вину за происходящее на других — непонятных, а значит, опасных: международных террористов, олигархов, «оранжевых» и т. п. Насилие — порождение бессилия.
Народ и власть едины, увы, лишь в своей некомпетентности и несостоятельности, испуганности и агрессивности.
Проблема молодежи: пьющие и бьющие вместе
Новые собственники разбогатели относительно молодыми. С одной стороны, это замечательно, с другой — планка перспектив (деловых, карьерных, вообще — самореализации) входящих в активную жизнь поколений резко опущена. Выбор не так велик: либо уезжай, либо... Недоученная, лишенная перспектив молодежь пополняет и пополняет ряды безработных, наркоманов и скинхедов. Одна искра, брошенная популистом-манипулятором в эту люмпенизированную массу, жест, указующий на «врагов» (кавказцев, «папиков», «олигархов»), — и страну захлестнет волна нового насилия и в конечном счете нового передела собственности. Не случайно на митинге студентов в Москве 1 октября 2004 г. аспирант МГГУ Максим Мищенко вызвал всеобщее одобрение, сказав: «Это кидалово! Нас с вами держат за лохов! Но ничего, мы вырастем, а Фрадков и Фурсенко состарятся. У них выпадут зубы, но мы за этих господ жевать не будем!».*
Именно в молодежной среде рано или поздно возникает запрос на прямое действие, если проблемы не решаются властными институтами.
КоммерсантЪ. 02.10.04. № 184. — С. 4.
И эта среда сегодня, как никогда за последние 15 лет, предрасположена к политизации. Вроде бы нынешняя социально-экономическая ситуация не сравнима с той, что имела место в начале 1990-х. Однако тогда, в эпоху всеобщей нищеты и острого политического противостояния реформаторов и коммунистов, попытки вовлечь в политику молодежь заканчивались ничем. Сейчас иное дело: соблазнов много, а вот социальные «лифты» не работают. И это касается не только тех, кто не полу-чил образования или востребованной на рынке профессии, но и студентов и выпускников приличных вузов, не имеющих соответствующих «крыш».
Для активной части молодежи выбор пути становится весьма узким. Вхождение в политику в этих условиях — один из вполне вероятных вариантов. Вот и ширятся ряды молодежных политизированных объ-единений, многие из которых не очень-то принимают в расчет рекомендации идеологически близких «взрослых» политических организаций.
Казалось бы, ситуация находится под плотным контролем знающих людей из властных структур. «Наши», «евразийцы» и прочие явно пытаются заполнить собой все пространство. Ан не тут-то было. Как ни стараются кремлевские политтехнологи и «группы поддержки» из правоохранительных органов сократить количество несистемных оппозиционеров и уменьшить их влияние, а ряды, например, буйных и склонных к демонстративным акциям лимоновцев не только не редеют, но и растут. Попытки же поиграть на ныне популярных национал-держав- нических настроениях, создавая сверху и поддерживая соответствующие молодежные группировки, по меньшей мере рискованны. В один день, когда таких «правильных» националистов станет слишком много, они пошлют учредителей и опекунов куда подальше, смекнув, что пред-ставляют собой реальную силу. Так что организовать и структурировать молодежное политическое пространство по взрослому образцу не получится, полагает известный эксперт А. Рябов. В том-то и специфика молодежи в политике, что в отличие от профессионалов, знающих толк в умении идти на «разумные соглашения с окружающей действительностью», молодые люди предпочитают бескомпромиссность и нонконформизм. А ненаказанное насилие, особенно в молодежной среде со временем неизбежно порождает ответное насилие.
И чем больше в нашей политике будет имитаций дискуссий, деятельности, решения проблем, тем очевиднее эта бескомпромиссность станет перерастать в политический радикализм, универсальное правило которого — «победитель получает все», а выбор средств не имеет принципиального значения. Если же вовремя не внести изменения в большую политику, воронка насилия весьма быстро затянет всю страну — недовольных у нас хватает.
Вспомним мощный взрыв насилия, потрясший Францию в ноябре 2005 г. Это был конфликт культур, но не религиозный по существу. Ислам сыграл роль одной из предпосылок — не более. Духовные наставники иммиграции сразу призвали к прекращению насилия, но молодежь их не слушала. Погромщикам, поджигавшим автомашины, крушившим магазины и кафе, стрелявшим в полицейских, было в среднем по 16 лет. Эти дети иммигрантов, окончившие европейские школы и говорившие между собой по-французски, не чувствовали себя полноценными гражданами Франции. Они видели общество благоденствия, но их не ждали на этом празднике жизни. Они не хотели повторять жизненный путь своих родителей, но и не видели собственных перспектив, ощущая себя людьми второго сорта. На этом фоне рисовать можно хоть антиглобализм, хоть защиту прав ребенка — дело только за вербовщиками.
А в России? Первое празднование Дня всенародного примирения 4 ноября 2005 г. отметилось мощной демонстрацией молодежных националистических организаций под лозунгами «Россия для русских», и сопровождавшейся криками «Sieg heil!», «Ней Hitler!» и «Бей жидов!». Грустно и страшно...
Свобода и собственность
Российский опыт есть опыт преимущественно воли, но не свободы. Все понимают, что надо что-то делать, но... только всем миром, при полной компенсации, индексации и т. п. А собственность... остается беззащитной. Как в отношениях между гражданами, так — и особенно — в отношениях граждан и государства. Последнее беззастенчиво грабит первых, и те при первой же возможности стараются ухватить «свое». Но с собственностью напрямую связана свобода. Человек, лишенный собственности, — обездолен, у него нет доли, он не хозяин своей жизни. И поэтому становится объектом властного и популистского манипули-рования. В силу собственной безответственности.
Свобода — не демократия. Границы свободы совпадают с границами признаваемой и гарантируемой другими зоны ответственности личности, где только она несет ответственность за собственные решения и поступки. Фактически это границы собственности. Поэтому в истории гарантии защиты собственности, равенства перед справедливым и независимым судом всегда предшествовали развитию демократии. Сначала собственность и равенство перед законом, а потом — демократия. Перспектива простого декретирования социальных институтов оказывается ложной. Демократия возможна только как следствие, продукт, результат, наконец — упаковка плотных рыночных отношений — взаимного удовлетворения взаимного спроса. Демократические институты должны опираться на структурированное взаимной ответственностью социальное пространство. Вводимые в ситуации воли демократические институты (выборы, многопартийность и пр.) лишь дестабилизируют общество, способствуя распаду производственных и властных связей и отношений. Да и сами демократические институты вязнут в трясине, проваливаются в бездну «безвоздушного» социального пространства. Обществу необходимо уплотнение социального пространства рыночными отношениями — только тогда возникает питательная среда политической демократии: осознание интересов, сотрудничество для их реализации в политических партиях и т. д.
Главным условием успеха такого развития является гарантия прав личности, прежде всего — гарантия собственности, в том числе — интеллектуальной, духовной — того, из чего растет и в чем коренится и экономическое процветание, и научно-технический прогресс, и художественное творчество, и политическая демократия.
Будущее России зависит от того, как будет решена проблема собственности. Либо будет создан настоящий middle-class (инженеры, предприниматели, ученые, профессура, врачи, учителя, чиновники) — подлинный гарант социальной стабильности. Либо диктатура немногих обеспечит сохранность несправедливо захваченной собственности, либо «черный передел», т. е. очередная национальная катастрофа.
Задача формирования «свободного общества свободных людей» подобна клубку с множеством ниток — дернешь за любую из них, и придется разматывать весь клубок. Но выбрать ниточку надо. Надежды на зарвавшуюся и некомпетентную власть мало. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Если общество хочет выжить — расчет только на свои силы, а также силы наиболее энергичной части общества — бизнеса.