Ж. Мишле ПОЛЬША И РОССИЯ. ЛЕГЕНДА О КОСТЮШКО
Все сказанное нами о нравственном небытии, в которое погружается Россия, слишком слабо но сравнению с тем, что сами русские сказали ио этому поводу. Состояние, в котором они пребывают, настолько мучительно, что ни кляп во рту, ни намордник не помешали этим немым горемыкам выразить из глубины своего in расе [111] свое возмущение.
Многие, как блестящий адмирал Чичагов, глубоко отчаявшись, покинули родину. Иные остались и на какой-нибудь час откупили у жизни счастье вольности, восклицая: «Россия мертва!».Сию печальную тайну можно было разгадать, читая полные отчаяния стихи их лучших поэтов, проникнутые скорбью и скептической иронией. Но этих косвенных признаний было недостаточно для русской души; она была слишком угнетена.
В один прекрасный день в московском журнале «Телескоп», обычно осторожном и невыразительном, появилась ускользнувшая от внимания цензора статья, которая потрясла всю Россию. Статья эта, подписанная именем Чаадаева была эпитафией империи, но в то же время и самого автора; он знал, что написав эти строки, обрекает себя иа смерть, более того, на неведомые муки и заключение. По крайней мере, душу свою он облегчил.,
Со зловещим красноречием, с убийственным спокойствием оп как бы обращает к своей стране свое предсмертное завещание. Он предъявляет ей счет за все те горести, которые сопутствуют любому мыслящему человеку, апа- лизирует с приводящей в отчаяние неумолимой глубиной терзание русской души; затем, в ужасе отвернувшись, проклинает Россию. Он говорит ей, что в человеческом смысле опа никогда ие существовала, что она представляет из себя лишь пробел в человеческом разуме, заявляет, что ее прошлое бесполезно, настоящее никчемно и что у нее нет никакого будущего.
Император приказал запереть этого человека в сумасшедший дом 2. Истерзанная Россия думала, что он прав, но промолчала. Начиная с 1842 года не появилось никакого нового русского издания, ни плохого, ни хорошего 3.
По сути дела, ужасная эта статья была последней. После нее наступила могильная тишина. По в глубине могилы зародилась искра. Мы ни в коей мере ие присоединяемся к анафеме, которой был предай Чаадаев.Michelet J. Pologne et Russie. Ligende de Kosciusko. P., 1852. P. 128-130. Перевод JI. 3. Каменской.
Книга эта имелась в библиотеке Чаадаева (см. Каталог. № 477), как и несколько других работ этого автора (см. там же. №№ 476, 478, 479). С идеями Чаадаева Мишле познакомил Герцен, послав позднее ему портрет Чаадаева, вызвавший восторг Мишле (см. Письма: Герцен - Мишле 24.XI.1858//Герцен. Т. XXVI. С. 227; Мишле - Герцену 25.1.1859//La Revue. 1907. XX. P. 318-319). Сперва М. И. Жихарев (Жихарев - Пыпину 2.Х.1871, ИРЛИ, ф. 334, № 166), а затем М. О. Гершензон (см.: Образы прошлого. М., 1912. С. 229) показали, что мнение Мишле о России сложилось под влиянием Чаадаева.
- Автор ошибается: статья не была подписана.
- Это, как известно, не соответствует действительности.
- Непопятно, что имеет в виду автор и что означает дата «1842».