Тема №5. Общая характеристика семантики и структуры ФСП таксиса
Термин таксис введен Р. Якобсоном. Он же выделил два типа отношений, которые стоят за понятиями зависимого и независимого таксиса. «Таксис характеризует сообщаемый факт по отношению к другому сообщаемому факту, но безотносительно к самому факту сообщения» [Якобсон 1972: 100-101].
Отношения таксиса давно были предметом внимания исследователей, которые использовали при описании этих отношений другую терминологию (например, относительное время, временная соотнесенность, соотносительное употребление времен и т.д.) [Размусен 1891, Шахматов 1941: 489-490, Пешковский 2001: 139 (1956), Виноградов 1972: 463, Поспелов 1948: 123, Кошмидер 1962: 105-167, Маслов 1959: 157-312, Бондарко 1971: 180-200, Ломов 1977, Шелякин 1983: 100-109 и др.].
Заслуга Р. Якобсона заключается в том, что он четко разграничил категории времени и таксиса (речь идет не только о различии между таксисом и абсолютным временем, но и между таксисом и относительным временем: последний термин, по Р. Якобсону, определяет лишь одну из разновидностей категории таксиса). Кроме того, Р. Якобсон разграничил такие типы отношений, которые стоят за понятиями зависимого и независимого таксиса. Р. Якобсон не сводил таксис к чисто хронологическим отношениям одновременности, предшествования и следования. Сами типы связей между фактами (во времени), в частности, связь сопутствующего факта с главным, оказываются включенными в понятие таксиса. Основное внимание Р. Якобсона было обращено на зависимый таксис.
Важные мысли об отношении таксиса ко времени и виду были высказаны Ю.С. Масловым [Маслов 1978, 1983, 1984]. Значения, объединенные в понятие таксиса, он рассматривает как не являющиеся ни темпоральными в точном смысле слова, ни аспектуальными, но лежащими содержательно как бы между теми и другими. Ю.С. Маслов отмечает, что во многих языках таксис не выступает в качестве особой грамматической категории, а объединяется в рамках одной комбинированной категории либо с временем, либо с видом.
Значения одновременности, предшествования, следования во времени регулярно возникают в результате взаимодействия видовых форм: «Во всех случаях, когда в высказывании присутствует две или более глагольных форм, обладающих видовой семантикой, соответствующие аспектуальные значения неизбежно вступают во взаимодействие и получают таксические признаки одновременность или последовательность во времени - предшествие или следование» [Маслов 1978: 9].«И вид, и время, и таксис - грамматические категории глагола (и вообще предиката), имеющие дело с идеей времени, которая, однако, преломляется в каждой из этих категорий по-разному... Таксис - категория, характеризующая действие, обозначенное предикатом, с точки зрения его соотношения с другим упоминаемым в данном высказывании или подразумеваемым действием, причем имеется в виду хронологическое соотношение (одновременность - предшествование - следование), но также и противопоставление второстепенного действия главному (ср. в русском языке деепричастия в их отношении к личной форме глагола)» [Маслов 1983: 41-42].
Термин «таксис» в значительной степени условен. Как было показано выше, пользующиеся им исследователи не ограничивают функции таксиса одним лишь обозначением «порядка» действий - это лишь одна из функций данной категории, характеризующейся более сложной семантикой.
Понятие таксиса в значительной степени было уточнено А.В. Бондарко. «Таксис трактуется нами как выраженное в высказывании значение временного отношения (отношения во времени) между действиями (в широком смысле слова, включая любые репрезентации предикатов) в составе предикативного комплекса, элементы которого относятся к одному и тому же временному плану (прошлого, настоящего или будущего). Семантика таксиса включает такие отношения во времени, как а) одновременность, предшествование и следование (собственно хронологические связи), б) связь во времени основного и сопутствующего действий (при возможной неактуализированности указанных выше хронологических отношений), в) связь действий во времени в сочетании с причинными, условными, уступительными, пояснительными, модальными отношениями и т.п.» [Бондарко 1985: 5].
Таксис включает аспектуальную характеристику соотносительных во времени действий. По существу речь всегда идет об аспектуально- таксисных отношениях. «Говоря о предикативном комплексе (см.
данное выше определение таксиса), мы имеем в виду понятие, охватывающее а) сочетание основной и вторичной предикации в конструкциях с деепричастиями (а также с причастиями); речь идет о всех конструкциях, включающих основную и вторичную предикацию, б) разные типы полипредикации в сложных предложениях и предложениях с однородными сказуемыми (понятие полипредикации распространяется и на высказывания, представляющие собой сверхфразовые единства)» [Бондарко 1985: 5].
А.В. Бондарко вводит ограничение, связанное с отнесенностью действий к одному и тому же временному плану (прошлого, настоящего или будущего): «Необходимость указанного ограничения обусловлена тем, что само понятие «временное отношение между действиями» («отношение действий во времени») предполагает наличие целостной и гомогенной «временной рамки», в пределах которой устанавливаются рассматриваемые связи во времени. Прежде чем говорить о временных связях между действиями, необходимо определить, где, в какой сфере, в каких общих рамках (с точки зрения отношения к моменту речи) они устанавливаются. Если такой временной рамки нет, то нет и основы для внутренних временных отношений... В высказываниях с деепричастиями тождество временного плана является одним из аспектов сопряженности основного и второстепенного действия. Это единство временного плана сохраняется и в тех случаях, когда действия отделены друг от друга значительным временным интервалом: Восприняв в детстве эти навыки, он и к концу жизни не утратил их. Временной план в данном случае охватывает широкий период времени от детства до конца жизни» [Бондарко 1985: 5]. Целостность временного периода
предполагает и однородность действий с точки зрения их конкретности/абстрактности (узуальности, типичности,
вневременности). По признаку конкретности/абстрактности (или локализованности/нелокализованности) различают действия актуальные (конкретные, единичные), узуальные (обычные, повторяющиеся) и обобщенные (постоянные, абстрагированные от конкретной временной протяженности) [ТФГ 2014: 210-230].
Между однородными с точки зрения конкретности/абстрактности действиями устанавливаются довольно отчетливые временные отношения, а между разнородными действиями на передний план выступают не хронологические отношения, а иные логические отношения. В таких случаях речь идет о сложной контрастной ситуации, объединяющей действия, одно из которых характеризуется признаком локализованности, а другое - нелокализованности [там же: 212].В пределах таксисных отношений А.В. Бондарко оставляет случаи типа Он ел и время от времени оглядывался (... оглядываясь). Хотя одно из действий является единичным, а другое - повторяющимся, А.В. Бондарко полагает, что это повторяемость в рамках конкретной ситуации, ее элементы относятся к одному и тому же временному плану. Но в примерах типа: Он ел, как едят усталые люди соотнесены разные ситуации: конкретная и неконкретная (узуальная). Они не отражают единого временного плана и, таким образом, подобные соотношения не относятся к сфере таксисных [Бондарко 1985: 6].
Рассматривая соотношение таксиса с относительным временем, А.В. Бондарко подчеркивает, что таксис пересекается с относительным временем, но при этом не совпадает с ним: «Когда же мы говорим о таксисе, то, во-первых, речь идет всегда не об одной форме, а о сочетании не менее двух форм, о синтаксической конструкции, во- вторых, сама семантика таксиса не может быть сведена к чисто хронологическим отношениям - имеется в виду широкий спектр отношений во времени, включающих, например, сопряженность главного и сопутствующего действия (в частности, в конструкциях с деепричастием), сочетание хронологических отношений с причинноследственными, условными, противительно-уступительными, пояснительными, характеризующими и т.п.» [там же: 7]. Он выделяет следующие типы взаимоотношений между ними: относительное употребление форм времени, но не таксис (при нарушении указанного выше критерия); таксис, но не относительное употребление (например, Да, я с ней сидел все время, пока вы с Катериной Сергеевной играли на фортепиано, так как оба действия имеют самостоятельную временную ориентацию на момент речи); таксис и относительное время [там же: 7].
Сам А.В. Бондарко подчеркивает, что его трактовка таксиса является «подчеркнуто синтаксической - как с точки зрения синтаксической формы, так и характера анализируемой семантики. Таксис - это всегда отношение» [там же: 8].А.В. Бондарко представляет таксис как функциональносемантическое поле. К центру независимого таксиса А.В. Бондарко относит:
1) соотношение видовременных форм в сложноподчиненных предложениях с придаточным времени при участии союзов, а также (в части случаев) лексических элементов типа: сразу же, в то же самое время и т.д.; сюда же примыкает соотношение видовременных форм в бессоюзных сложных предложениях типа: Выйдет Михаил на улицу - сын уже бежит за ним;
2) соотношение видовременных форм в предложениях с однородными сказуемыми и в сложносочиненных предложениях при возможном участии лексических элементов типа: сперва - потом, сначала - а затем и т.п.; в выражении таксисных отношений участвует и порядок слов.
Периферийное положение занимают:
1) соотношение видовременных форм в сложноподчиненных предложениях с придаточными условия, причины, следствия, уступки и др., где выражение таксисных отношений является дополнительной функцией, связанной с основной семантической функцией данной конструкции;
2) соотношение видовременных форм в сложноподчиненных предложениях с изъяснительной придаточной частью типа: Мишка видел, как он рукавом вытирал (ср. вытирает) осунувшееся лицо [там же: 8].
При определении центральных и периферийных компонентов в поле таксиса он руководствуется критерием наибольшей специализации того или иного языкового средства по отношению к рассматриваемой функции, что обычно связано с категориальным статусом выражаемого значения и регулярностью функционирования данной грамматической единицы [Бондарко 2001: 71].
А.В. Бондарко отмечает, что таксис относится к числу полей полицентрической структуры, т.е. слабо центрированных, опирающихся на некоторую совокупность различных средств, которые не образуют единой гомогенной системы [там же: 8].
В поле зависимого таксиса в качестве центрального компонента он выделяет конструкции с деепричастиями, а в качестве периферийных - конструкции с причастиями и предложно-падежные конструкции типа при переходе через дорогу, при рассмотрении этого вопроса в сочетании с основным глаголом-сказуемым [там же: 9].
Обращаясь к периферийным компонентам сферы зависимого таксиса, А.В. Бондарко поясняет статус конструкций с причастиями. Причастные конструкции (типа: Видны были люди, слушающие (ср. слушавшие) чтеца) он относит к зависимому таксису потому, что при выражении временной соотнесенности здесь так же, как и в конструкциях с деепричастием, представлена градация основного и сопутствующего действия, распределение рангов первичной и вторичной предикации. «Речь идет, однако, о вторичной предикации особого рода - связанной с атрибутивными отношениями. Перед нами особый тип зависимого таксиса, отличающийся атрибутивнопредикативной функцией от зависимого таксиса в деепричастных
конструкциях. Соотношение вторичной и первичной предикации в причастных конструкциях отличается от той сильной связи сопутствующего и основного действия, которая свойственна конструкциям с деепричастием. В причастных конструкциях речь идет не о главном и сопутствующем действии, а о главном действии- предикате и соотнесенном с ним в высказывании, но не сопряженном непосредственной синтаксической связью атрибуте, включающем отношения вторичной предикации. Атрибутивная связь причастия с существительным, как известно, ослабляет связь вторичной причастной предикации с первичной предикацией основного глагола- сказуемого. Между причастными и деепричастными конструкциями имеются существенные различия с точки зрения степени их специализации по отношению к таксисной функции. Конструкции с деепричастием являются специальной синтаксической формой с категориальным значением зависимого таксиса. Что же касается причастных конструкций, то они не направлены специально на выражение таксисной функции. Их основная функция связана с атрибутивными отношениями. Функция таксиса может сопровождать атрибутивные отношения, но может и отсутствовать.
Функционирование причастий далеко не всегда связано с таксисом. Например, в высказывании Часы, висевшие на стене, теперь валяются в сарае причастие передает значение прошедшего времени с точки зрения момента речи, соотнесенность с временем основного глагола есть, но это соотнесенность различных времен; здесь отсутствует тождество временного плана, являющееся необходимым признаком отношений таксиса. В таких случаях речь должна идти о разноплановых темпоральных ситуациях, но не о ситуациях таксисных» [там же: 9].
Из двух указанных периферийных элементов зависимого таксиса, отмечает А.В. Бондарко, конструкции с причастиями представляют собой более регулярное и употребительное средство, но вместе с тем они более обособлены, слабо контактируют с деепричастными конструкциями, т.е. с центром зависимого таксиса. Что же касается конструкций с предложно-падежными сочетаниями, то они ближе к деепричастным конструкциям по сфере функционирования, но имеют частный, ограниченный характер и в этом смысле представляют собой ярко выраженную периферию данной зоны рассматриваемого поля [там же: 10-11].
Отличие зависимого таксиса от независимого А.В. Бондарко видит в том, что соотносимые действия неравноценны: одно из них является главным, а другое - сопутствующим, т.е. один из компонентов предикативного комплекса является носителем несамостоятельной (вторичной) предикации («полупредикации»), сопутствующей предикации основной (полной). Эта несамостоятельность вторичной предикации проявляется в том, что сопутствующее действие не имеет собственной временной ориентации по отношению к моменту речи [там же: 12].
Задавая вопрос, является ли таксис грамматической категорией, А.В. Бондарко отвечает отрицательно, так как грамматическая категория предполагает единство не менее двух противоположных друг другу граммем. В данном же случае такое противопоставление отсутствует [там же:14].
Исследование таксиса как ФСП, отмечает А.В. Бондарко, предполагает, помимо этапа моделирования структуры поля, особый этап анализа - изучение типовых таксисных структур и их вариативности в речи. Для этого он вводит понятие таксисной ситуации: «...Имеются в виду типовые содержательные структуры, представляющие собой тот аспект передаваемой высказыванием общей сигнификативной (семантической) ситуации, который связан с функцией выражения временных отношений (отношений во времени) между действиями в составе предикативного комплекса, элементы которого относятся к одному и тому же временному плану (прошлого, настоящего или будущего)» [там же: 14]. Он уточняет, что таксисные ситуации всегда заключают в себе единство собственно таксисных и аспектуальных элементов, по существу это всегда аспектуально- таксисные ситуации и лишь условно, имея в виду направленность анализа прежде всего на временные отношения между действиями, можно использовать термин «таксисная ситуация»: «Таксисная ситуация всегда включает синтагматику видов, синтагматику аспектуальности, и наоборот, там, где есть синтагматика видов, всегда присутствует таксис» [там же: 15].
Литература
1. Бондарко А.В. Вид и время русского глагола. - М.: Просвещение, 1971. - 239 с.
2. Бондарко А.В. О таксисе (на материале русского языка) // Zeitschrift fur Slavistik, 1985. - Bd. 30. - №1. - P. 3-16.
3. Бондарко А.В. Основы функциональной грамматики. Языковая интерпретация идеи времени. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2001. - 260 с.
4. Виноградов В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове). - М.: Высшая школа, 1972. - 600 с.
5. Габисова Д.В. Структурно-функциональные характеристики системы причастий в современном русском и осетинском языках. - Дисс. ...канд. филол. наук. - Владикавказ, 2014. - 229 с.
6. Ломов А.М. Очерки по аспектологии. - Воронеж: Изд-во Воронеж. унта, 1977. - 140 с.
7. Маслов Ю.С. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке // Вопросы грамматики болгарского литературного языка. - М., 1959. - С. 157-312.
8. Маслов Ю.С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Вопросы сопоставительной аспектологии. - Л., 1978. - С. 4-44.
9. Маслов Ю.С. Результатив, перфект и глагольный вид // Типология результативных конструкций. - Л., 1983. - С. 41-54.
10. Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - 263 с.
11. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - М.: Языки славянской культуры, 2001.- 544 с.
12. Поспелов Н.С. О значениях форм прошедшего времени на -л в современном русском литературном языке // Уч. зап. МГУ, 1948. - Кн. I. - Вып. 128. - С. 104-126.
13. Размусен Л.И. О глагольных временах и об отношении их к виду в русском, немецком и французском языках // Журнал министерства народного просвещения. М., 1891. - С.401-407.
14. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованномъ. Таксис. - М., 2014. - 358 с. [ТФГ].
15. Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. - М.: Учпедгиз, 1941. - 286 с.
16. Шелякин М.А. Категория вида и способы действия русского глагола. - Таллин: Валгус, 1983. - 216 с.
17. Якобсон Р.О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков разного строя. - М., 1972. - С.95- 114.
18. Koschmieder E. Nauka o aspektach czasownika polskiego w zarysie. Proba syntezy. - Rozprawy i materjaly wydzialu I. Towarzystwa przyjaciol nauk w. Wilnie. - Wilno, 1934. - T. V. - 197-198.