Spiritus rector
«Нам все еще только предстоит...». Это, пожалуй, самая частая фраза, которую, в разных «проблемных контекстах», повторяет Анатолий Арсеньевич Михайлов — профессор философии, основатель и ректор Европейского гуманитарного университета, человек, 70-летию которого посвящен настоящий сборник.
Приведенная фраза ригористична: она указывает на необходимость быть самокритичными по отношению к себе, ибо разоблачает отсутствие каких-либо оснований для самодовольства. Отсюда — неизменный пессимистический Unterton подобного рефрена. Однако, будь он бессильным «причитанием» и единственным жизненным кредо юбиляра, что бы мы чествовали сегодня, кроме духа обреченности? Там, где царит подавленность, ничего не вырастает, и уж тем более нет оснований для торжественных нот, способных, когда придет срок, вдохновить на то, что немцы называют праздничным словом Festschrift.Очевидно, у этой фразы должны быть и некие обертоны, некий дальний прицел, или, выражаясь феноменологически, некий горизонт, который придает ей совсем иное звучание, иной смыл, иное назначение — не осаживать, а вдохновлять, не сдерживать, а подталкивать вперед, не культивировать чувство обреченности, а пробуждать стремление к преодолению собственной ограниченности. Сказанная в другом контексте и другим человеком, она, вполне вероятно, и не сможет выполнять этих воистину сократовских задач. Как уже говорилось, нужны обертоны.
Сегодня, отмечая 70-летний юбилей Анатолия Арсеньевича, не трудно разгадать секрет отмеченного майевтического воздействия этого «пессимистического» кредо, которое, словно тень движущуюся фигуру, сопровождало весь его творческий путь. «Высоким горизонтом», на фоне которого оно всякий раз воспринималось студентами, коллегами по кафедре, сотрудниками по университету, был и остается внушительный план его личных усилий, решений, поступков, инициатив — интеллектуальных, организационных, гражданских.
В свете этого явленного деятельностного плана отрезвляющие слова, с которых мы начали данное предисловие, не могли восприниматься как повод для депрессии, но побуждали к новым действиям, к работе по преобразованию наличного и, значит, также — к анализу и вдумчивому осмыслению того, с чем мы сталкиваемся, той фактичности, которую мы не выбираем, и тех возможностей, которые у нас все-таки есть, в том числе (а вернее, прежде всего) возможностей мыслить.Большая часть философских работ в этом сборнике посвящена феноменологическим и герменевтическим штудиям, что, конечно, не случайно. Предметом исследования в первой диссертации А.А. Михайлова, защищенной в Иене, была философия М. Хайдеггера; во второй — современная философская герменевтика. Во времена, которые принято называть «застоем», и потом, когда время уже было не принято так называть, но оно все равно оставалось тем же по сути, благодаря педагогической деятельности Михайлова смысловой контекст феноменологической и герменевтической философии открывался студентам в неискаженном советской идеологией виде; приоткрывалась и сама природа философского знания. Мы пишем эту фразу курсивом, потому что так и назывался курс, который Анатолий Арсеньевич читал новобранцам-философам и который оказывался для них своего рода инициацией: «назад к самим вещам»; «нам все еще только предстоит...».
С 1987 по 1991 г. Михайлов возглавлял кафедру истории философии и логики БГУ. Во время его руководства на кафедре начала отстраиваться живая научная жизнь, начал вырисовываться новый смысл самого понятия «научное сообщество». Однако в 1991 г. Анатолий Арсеньевич с небольшой группой единомышленников уходит из БГУ. Причиной ухода стало осознание принципиальной невозможности реформирования академической жизни в стенах государственного университета. Была только одна возможность избежать бесперспективного противостояния системе — выйти из нее. Так, в 1992 г. появился на свет Европейский гуманитарный университет.
Этот краткий обзор должен помочь уловить удивительную сращённость мысли и действия, сущностного усмотрения и практического деяния, философии и поступка в творческой биографии Михайлова — сращённость, которая делает излишним всякое «и», ибо в том и заключается, что философия являет себя как поступок, а поступок — как практическое измерение самой философии: одно невозможно без другого. Создание университета — это философское действие par excellence, это зримое воплощение и одновременно высочайшая форма, в которой отливается единство мысли и действия. Скажем иначе: университет только и возможен как такое единство, в противном случае это будет лишь некий суррогат. Суметь задать такой высокий масштаб и, что еще сложнее, уметь удерживать его — вот то, что дает нам сегодня все основания для торжественных нот. Теперь мы можем усмотреть такие основания и в «сократовской» формуле юбиляра, ведь ее истинный смысл — смысл, на котором способен держаться университет, — в том и заключается, что нам еще столько предстоит!
Т. Щитцова, В. Фурс