Абстракция.
Символические знаковые системы выступают средствами обмена, которые могут функционировать безотносительно к специфическим характеристикам индивидов и групп.
Примером таковых являются деньги как универсальное средство обмена, идеологии как средства легитимации. Еще один вид таких посредников - экспертное знание, которое не сам человек получил, но на которое он опирается в решении жизненно-практических повседневных проблем.Можно назвать ряд условий развития этих процессов:
- малые общности превращаются в большие;
- доверие к людям сменяется доверием к большим абстрактным системам (государство, право, наука, деньги);
- связь личного типа сменяется связью универсальной и абстрактной.
Сложность возникающих проблем можно проиллюстрировать, обратившись к тому, как складываются отношения между людьми, опосредованные правом. Право формально относится к людям так, как если бы все они были одинаковыми. Оно отказывает им в особом, задушевном, в богатстве человеческих определений. Зато оно дарует человеку возможность выступить гражданином, участником и агентом гражданского общества. Внешняя оболочка равнодушно, но надежно отделяет и оберегает частную жизнь человека, предоставляя ее собственным задачам, драмам поиска себя, личного призвания, нравственных выборов.
Возникает парадокс: индивид оказывается способным воспринять себя как сложную и уникальную личность именно вследствие возникновения абстрактных посредующих структур, которые сами по себе вряд ли могут обеспечивать потребность в теплоте непосредственного общения. Эти неоднозначные процессы приводят к усложнению общества.
За счет формирования абстрактных "сверхчеловеческих" структур родилось представление о правах человека и человеческом достоинстве, о том, что даже самые слабые члены общества имеют право на защиту и достоинство.
В этот ряд следует включить и ошеломляющее открытие прав ребенка, возникновение чувствительности к жестокости, к страданиям себе подобных, а также идеи ответственности даже за то, что совершаешь по приказу. Распространение нуклеарной семьи (семья, состоящая из родителей с детьми, в противоположность семье традиционной, объединяющей разные поколения), самой идеи детства как специфического периода жизни человека также находятся в этом ряду.Следует еще раз подчеркнуть значимость вопроса об социально-историческом пространстве развития индивидуальности. Индивидуальность присутствует только в тех обществах, где о таковой существует представление, где индивидуальным отличием дорожат, где индивидуальность является ценностью. В обществах модерна возникают социальные пространства, где культивируется ценность индивидуальности. Напомню о том, что это пространство очень узко. И в обществах сегодняшнего дня оно ограничено и не охватывает "всех".
Модерн (индустриальная современность) не сводим к капитализму и индустриальным формам материального производства. Социальные теоретики высказывают мысль, что капитализм и индустриализм являются различными институциональными измерениями модерна, разными и равно значимыми источниками его динамизма как цивилизации. Капиталистические общества с их разделением государства и экономики, гражданским обществом, превращением труда в товар и постоянной технологической инновацией - варианты модерна, а значит, не единственно возможные его варианты.
Деньги считают символом модерна. Но это - не единственный символ. Здесь уже упоминались и легитимирующие идеологии. Кроме того, существует еще одно значимое институциональное измерение модерна - развитой аппарат надзора и монопольный контроль за средствами насилия. В разных обществах может преобладать то или иное измерение. Например, в советском обществе язык идеологии имел большее значение в установлении общественной связи между людьми, чем деньги. Еще большее место занимала деятельность централизованных систем насилия.
Дисциплинарные процедуры, обеспечивающие баланс власти в традиционных и современных обществах, различны.
Идеология и дисциплинарные практики оказываются взаимосвязанными. В то же время в процессе исторического развития они обретали самостоятельность, автономию. Идеология Просвещения стояла на революционных позициях относительно уголовного наказания. В традиционных обществах наказуемый, как правило, подвергался пытке. Это был насильственный телесный ритуал. Он осуществлялся не только в тайных подвалах и застенках. "Испытание" преступника превращалось в род социального театра, драматизирующего триумф порядка над "злодеями". Реформистские проекты начиная с XVIII в. ставили целью изобрести наказание, применимое ко всем, различающееся по степени в зависимости от совершенного преступления. Идея равенства перед законом была ключевой. Наказание должно было стать полезным для общества и назидательным для осужденных. Дисциплинарные процедуры "оторвались" от идеологических проектов. Они усовершенствовались в армии и в школах, быстро победив обширный и сложный юридический аппарат. Эти техники распространялись без обращения к идеологии. Дисциплинарное социальное пространство, одинаковое для всех и каждого - школьников, солдат, рабочих, преступников, больных - с помощью этих техник стало средством, способным дисциплинировать и подвергать контролю любую человеческую группу. Детали побеждали идеологию. Посредством этих процедур осуществлялась универсализация единообразного наказания - тюремного заключения.Важно понимать, что новации не охватывают все общество одновременно. Общество многомерно. Существуют социальные пространства, где культивируются приватность и ценности индивидуальности. Есть области, где господствует экономическая рациональность. Существуют области, где вхождение в модерн осуществляется в первую очередь через репрессивные дисциплинарные практики. Это пространство тревог современности.
Что это за тревоги? Эмоциональные импульсы подвергаются репрессии, а значит возникает психологическое напряжение. Напряжения в жизни людей в традиционных обществах снимаются ритуалом, праздником.
В обществах современных праздников намного меньше, чем в традиционных. Социальные связи анонимны. Общественные отношения и институциональная ткань становятся непонятными для основной массы населения. Для самого человека ощущение, что общество и его символы "абстрактны", может принимать форму власти безличных обстоятельств. Люди чувствуют, что зависят не друг от друга, но от анонимных сил. На индивидуальные связи, на само человеческое переносятся способы обращения современных технологий с материальными объектами.Самые опустошающие последствия современность имеет в сфере религии и веры. Неопределенности и усложнение повседневной жизни (биографии) приводят к кризисным ситуациям. Оказывается подорванной старая и, вероятно, главная функция религий: придавать определенность человеческому существованию. Социальная бездомность становится метафизической: дома нет нигде, и это трудно перенести. Ведь зло продолжает существовать, человек остается смертным, а жизнь его хрупкой.
Тревоги порождаются и умножением жизненных миров. Жизнь становится вечно меняющейся, мобильной. Индивидуальная биография начинает ощущаться как последовательность движения по разным мирам, ни один из которых не воспринимается как "дом". "Бездомность" - ключевая метафора современности. Именно в культуре современности возникает романтический образ странника. Отсюда же - навязчивый мотив одиночества.
Выше отмечалось, что ответом общества на эти тревоги было появление области приватности, разделение жизни человека между общественной и частной сферами. Частная жизнь - род компенсации тревог, привносимых "большими" структурами. Частная жизнь представляется прибежищем от угроз анонимности. Прозрачность и "понятность" частной жизни делает выносимой непонятность жизни публичной. Недаром в эпоху современности даже религия становится частным делом. Решение частной жизни помогало и помогает многим людям. Но оно имеет "встроенную слабость". Отсутствуют институты, которые бы надежно структурировали повседневную человеческую жизнь. Понятно, что в частной жизни есть свои институты. Например, семья, получившая государственную легитимацию. Сохраняются религиозные институты, добровольные организации, клубы и пр. Но ни один из них не "отвечает" за частную жизнь как целое. Они видятся произвольными, искусственными, не способными обеспечить чувство стабильности и надежности. Если же они надежность обеспечивают, то воспринимаются людьми как бюрократически-анонимные, абстрактные, глубоко чуждые человеку.
В частной жизни индивид конструирует прибежище, которое должно служить ему домом, но холодные ветры бездомности угрожают этим хрупким конструкциям. Многие социальные мыслители высказывают "идею о хрупкости самого "проекта современности".