Эвристическая роль мировоззрений Лоренца-Пуанкаре и Эйнштейна.
После таких предварительных замечаний теперь вернемся к переходу "Лоренц-Эйнштейн". Здесь очень важно понять, почему Лоренц так и не отказался от эфира, т.е. сопротивлялся новым идеям, предложенным Эйнштейном. Мы уже писали, как Лоренц спас эфир, предложив гипотезы сокращения (сокращение Фицджералда-Лоренца второго порядка относительно v/c), что является следствием действия "через посредство эфира"
(Лоренц) молекулярных сил ("универсальных" по Рейхенбаху). Стало быть, Лоренц придерживался "пути Пуанкаре", предполагающего введения "универсальных" сил в теорию, чтобы сохранить неизменной простейшую физическую геометрию-евклидову за счет усложнения законов физических взаимодействий.
В свете сказанного становится ясным, почему Лоренц (и Пуанкаре) сопротивлялся новым идеям СТО, воплотившим мето-дологию Эйнштейна, суть которой заключается в элиминации из теории "универсальных" сил за счет геометризации взаимодействия ("новой кине-матики" СТО), связанную с принципом относительности движения. "Основная причина, по которой я не смог предложить теории относительности, — честно признавал свою ошибку Лоренц, — заключается в том, что я придерживался представления, будто лишь переменная t может считаться истинным временем, а предложенное мной местное время t должно рассматриваться только в качестве вспомогательной математической величины" . С методологической точки зрения, на наш взгляд, полезно сопоставлять последнюю цитату со следующей цитатой из обзорной статьи 1907 г. Эйнштейна: "...неожиданно оказалось, что необходимо лишь достаточно сформулировать понятие времени, чтобы обойти только что изложенную трудность (т.е. объяснить результат опыта Майкельсона-Морли, о котором Эйнштейн впервые упоминал в этой статье). Следовало лишь понять, что введенную Г.А. Лоренцом вспомогательную величину, названную им "местным временем," на самом деле следует определить как время" . Следовательно, всего лишь дело "заключалось в пересмотре понятия времени, т.е. оказалось, что время не может определяться абсолютно — имеется неразрывная связь между временем и скоростью распространения сигналов" .Итак, мы приходим к выводу, что Лоренцу помешало его стремление оставить неизменными классические представления относительно пространства и времени за счет изменения законов физики ("путь Пуанкаре"). Последняя, т.е. "путь Пуанкаре", таким образом, сыграла антиэвристическую функцию в интерпретации преобразований, носящих его имя (в частности, понятия "местного времени"), остановив Лоренца на расстоянии "последнего шага" (А. Пайс) от СТО. Более того, философские представления абсолютного пространства и времени (как следствие из них "вытекала" абсолютность одновременности классической физики) как ложные философские принципы сыграли антиэвристическую селективную
функцию в интерпретации электронной теории Лоренца, придав ей метафорический характер.
Таким образом, совершенно очевидно, что "классическое прошлое" мировоззрения Лоренца послужило серьезным тормозом, остановившим его на последнем шаге к фундаментальному теоретическому открытию.Теперь настала очередь, чтобы рассмотреть переход "Пуанкаре-Эйнштейн". По отношению к Пуанкаре упомянутые выше вопросы "почему" приобретают несколько другой вид: почему Пуанкаре так и не понял и/или не принял СТО Эйнштейна? По А. Пайсу, причина неупоминания Пуанкаре Эйнштейна в своих геттингенских лекциях (1909 г.) и, если так сказать, игнорирования им роли Эйнштейна в создании теории относительности заключается не в капризности и профессиональной зависти Пуанкаре, а в том, что в СТО он не обнаружил ничего нового: "Не исключено, что Пуанкаре только пролистал статьи Эйнштейна и поспешно заключил, что все это ему уже известно и в них нет ничего нового" .
Да, в действительности теория относительности Пуанкаре является в некотором роде "близняшкой" СТО Эйнштейна. "Подход, использованный Пуанкаре, был точно таким же, как подход, предложенный Эйнштейном в первой статье 1905 г., — пишет М. Борн, — ...означает ли это, что Пуанкаре уже все знал до Эйнштейна? Возможно..." . Да, он все знал. А что касается математического аппарата теории относительности, он знал гораздо больше, чем Эйнштейн. Тут надо сделать оговорку: теоретическая программа теории относительности Пуанкаре содержит не два аналогичных принципа, как в СТО, а три: "Необходимо сделать третье предположение, еще более поразительное, которое гораздо труднее принять и которое в наибольшей степени противоречит нашему повседневному опыту. Тело, движущееся прямолинейно и равномерно, испытывает деформацию в направлении своего перемещения... Сколь странным это ни представляется,
следует признать, что третья гипотеза полностью подтверждена" . Другими словами, он был сторонником гипотезы сокращения Лоренца-Фицдже- ралда . "Ясно видно, что даже в 1909 г. Пуанкаре не знал, что сокращение размеров стержня, — пишет Пайс, — является следствием двух постулатов Эйнштейна.
Отсюда следует, что Пуанкаре не понял одного из фундаментальнейших понятий СТО" . Очевидно, перед нами лежит яркий пример гибридной (метафорической) физической теории.Все же мы включим теорию относительности Пуанкаре наряду с электронной теорией Лоренца в число альтернативных СТО теорий, ибо, как мы убедились, он оставался стойким сторонником, как мы выше назвали, методологии Лоренца-Пуанкаре ("пути Пуанкаре" по Рейхенбаху, как бы ни парадоксально звучит по отношению к самому Пуанкаре). В интерпретации понятия одновременности ("лакмусовая бумага" принятия или непринятия СТО) Пуанкаре в своей теории допускает существование абсолютного движения , т.е. махистскую философию конвенционализма ("плод неосознанного соглашения"— см. ранее: Пуанкаре), иначе говоря, его представления об условности и отсутствии реального физического денотата математических символов. Вот этот философский принцип конвенционализма сыграл "злую шутку" в выборе Пуанкаре правильной интерпретации одновременности в его теории, т.е. выполнив тем самым антиэвристическую функцию в селекции семантической интерпретации последней.
Итак, Лоренц, как мы показали выше, руководствовался принципом объективной универсальности (абсолютности) ньютоновских пространства и времени в отборе физической интерпретации математических преобразований, носящих его имя, что привело его к гипотезе сокращения, т.е. представлению о существовании особых эффектов, компенсирующих отклонение от относительности (так называемая "контракционная гипотеза").
В свою очередь, Пуанкаре, придерживаясь принципа субъективной относительности пространства и времени, иначе говоря, исходя из их кон- венциальности, потенциально допускал самые различные интерпретации, включая и эйнштейновскую, связанную с изменением свойств пространства и времени. Когда перед Пуанкаре возникло множество вариантов-кон- венций, тогда он как "правоверный" конвенционалист должен был вы-
брать "путь Пуанкаре" по Рейхенбаху: ввести "контракционную гипотезу" в теорию как "универсальную" силу, чтобы сохранить неизменной "удобную" (простейшую) физическую геометрию - евклидову за счет усложнения законов физических взаимодействий.
В этой ситуации, как мы знаем, Эйнштейн поступил с точностью наоборот: он пошел на исключение ненаблюдаемых "универсальных" сил из теории за счет геометризации физического взаимодействия, связанной с принципом относительности движения ("путь Эйнштейна"). При этом Эйнштейн руководствовался принципом объективной относительности пространства и времени, т.е. принципом их атрибутивности по отношению к материи, что позволило ему лоренцов- скому понятию "местного времени" t' придать буквальный физический смысл.Что касается Лоренца, он, исходя из принципа субстанциональности пространства и времени по отношению к материи, придает t' "значение вспомогательной математической величины" (Лоренц), т.е. лишает его объективного физического смысла. Так же поступает и Пуанкаре: принцип конвенциональности пространства и времени не позволяет ему придать t' объективный смысл и тем самым он неправильно истолковал преобразования Лоренца.
Значит все трое пришли независимо друг от друга к математическим преобразованиям, выражающим специальный принцип относительности. Но, вместе с тем, чтобы сформулировать этот принцип, надо было правильно физически истолковать эту математическую структуру. С этой задачей справился только Эйнштейн, благодаря принципу объективной относительности пространства и времени.
Отсюда очевидно, что продуктивна селективная функция онтологических принципов определенного типа, т.е. имеется в виду принцип объективной относительности пространства и времени, игравший роль философского селектора в построении Эйнштейном СТО. Столь же очевидно, что контрпродуктивна селективная функция материалистических, но, вместе с тем догматических принципов, продемонстрированная нами на примере с метафорической теорией Лоренца, отобранной им с помощью принципа объективной универсальности ньютоновских пространства и времени в качестве философского селектора. Не менее убедительна и контрпродуктивная селективная функция идеалистических принципов, иллюстрированная на примере конвенционализма Пуанкаре, согласно которому пространственно-временные отношения зависят от условного соглашения сообщества ученых, стало быть, от сознания.