2Л. Западноевропейский опыт правовой институционализации гражданского общества: конфликтогенные основания

Во втором тысячелетии политическая культура европейского мира пережила две значимые фазы, характеризующиеся различной философией, категориальным аппаратом, обликом исторических субъектов и их оппонентов.

Таким образом, в институциональном аспекте происходящие в начале третьего тысячелетия процессы качественной перестройки мирового порядка обусловливают необходимость новых трактовок традиционных закономерностей формирования гражданского общества.

Сегодня нет, очевидно, ни одного значимого события в политической, экономической и общественной жизни, которое бы, так или иначе, не соотносилось с проблематикой гражданского общества. Социокультурная реальность, имеющая к ней отношение, предстает в качестве объекта исследования в изначальном виде как нагромождение фактов о разнородных и разно-великих событиях и явлениях, в которых трудно увидеть какие-либо регу-лярности.

Проанализировать ее во всем многообразии и внутреннем единстве фактов и событий, происходящих в различных областях жизнедеятельности общества, с их взаимосвязями, опосредствованиями и противоречиями, выбрать в них существенное и выявить тенденции развития, оставаясь на содержательно-интуитивном уровне, присущем традиционным описательным, дескрептивным методам исследования, невозможно.

Расчленение сферы гражданского общества на отдельные области для их самостоятельного исследования также не дает приемлемого решения. Природа таких сложных объектов, для которых целое есть нечто качествен-но иное, чем простая сумма частей, не допускает игнорирования эффекта взаимодействия их элементов.

Такие слабоструктурированные сложные объекты современной наукой изучаются как системы, т.е. во взаимодействии элементов в их составе.

Основная цель системной методологии изучения гражданского обще-ства - ориентация конкретных исследований на целостное восприятие сложных социальных объектов, выявление многообразия связей и отношений внутри них и в его взаимоотношениях с инфраструктурой; изучение политико-правовых механизма его обеспечения.

При системном описании объекта исследования в его строении выде- • ляются элементы - упорядоченное множество взаимосвязанных обобщаю-

щих характеристик, доступных для непосредственного эмпирического наблюдения и оценки.

Модель гражданского общества налагает определенный порядок на сумбурное множество фактов и событий, в которых предстает социокультурная реальность, обеспечивает определенную логику описания гражданского общества, помогая освободиться от второстепенных факторов, уста-новить наиболее существенные связи и отношения, выявить тенденции раз-вития.

Создавая системный образ гражданского общества, модель становится средством преодоления юридических, политических и информационных пробелов, неизбежных в отношении такой сложной социальной системы.

Системность взаимосвязей показателей в модели позволяет реконструировать недостающие звенья в ходе имитации развития.

Модель позволяет прогнозировать, с различной степенью вероятности, альтернативные варианты развития для различных сочетаний значений фак-

63

торов .

Одна из главных целей моделирования современного гражданского общества - представить его в таком формализованном виде, который бы позволял сопоставлять наблюдаемые явления по интенсивности признаков и динамике их изменения, устанавливать сходство и различие между ними, использовать формально-логические и диалектические методы мышления.

Благодаря формализации и идентификации модели гражданского об-щества получаемые с ее помощью оценки состояния и развития становятся более определенными, «измеримыми». Через операционализацию концептуально-теоретической модели гражданского общества опосредствуется связь между теоретическим макро- и эмпирическим микроуровнями исследования.

Надежность результатов и выводов исследования гражданского общества в заданном контексте зависит, таким образом, от концептуально-теоретической и операциональной адекватности модели.

Концептуально-теоретическая модель, интерпретирующая идею гражданского общества в западноевропейском и постсоветском контексте, должна, очевидно, содержать общие положения, описывающие гражданское общество в целом, его структуру и механизмы развития.

Такая модель может быть создана в результате изучения исторического и современного опыта развития гражданского общества в современных

Трошева А.К.

европейских и постсоветских государствах, а ее адекватность определяется проверкой на непротиворечивость достоверным фактам.

ш Законченное исследование гражданского общества имманентно вклю-

чает его анализ - описание, диагноз - объяснение закономерностей его изменения и прогноз - предвидение его последующей трансформации.

Ему присущи одновременно научно-познавательная, гносеологическая функция и общественно-преобразовательная функция совершенствования существующего общества в направлении к желаемому состоянию, которое и задается нормативной моделью гражданского общества.

Поэтому назначение модели гражданского общества двойственно - она служит не только инструментом анализа существующего общества, но также инструментом его преобразования. Соответственно, принятие той или иной модели в качестве целеполагающей для общественной практики имеет долговременные последствия, которые, в зависимости от того, какая модель выбрана, могут быть как позитивными, так и негативными для консолидации общества и государства в конкретный исторический период.

Так, средневековая политическая практика основывалась преимуще- ственно на противостоянии сторонников империи и папства, на состяза- тельности квазирелигиозных обличий политического процесса; а ее исто- рическим пределом стал кризис имперской формы мироустройства и рас- пространение новой социальной и политико-правовой институции нацио- нального государства64. • Подобная трансформация предопределила появление иного про-

блемного поля, смену семантики и синтактики властного регулирования,

64 Слесарева Г.Ф. Гражданское общество в истории политической мысли Европы (от античности до первой трети XIX века) // Методика. 2000. №10. С. 13.

естественным образом сопровождаясь обновлением понятийного аппарата, сменой самих идеологических начал конституирования гражданского общества.

Наиболее яркие аксиологические образцы были созданы во времена Великой французской революции, на долгие годы определившей соотношение правого и левого, консервативного и революционного в политических контекстах эпохи, прочертив смысловые границы и определив правовые позиции политических акторов гражданского общества.

Центральный гражданский конфликт определялся здесь состязанием между двумя классами претендентов на доминирующее положение в обществе: живущих на ренту владельцев земельных пространств - лендлордов, аристократии; и людей третьего сословия - буржуазии.

Стремительное развитие данной культуры, обретение третьим со-словием доминантных позиций, путем исторических компромиссов, как это случилось в Англии, или в результате радикального переворота, как это произошло во Франции, предопределило дальнейшее разделение: его внутреннее развитие со временем инициировало разделение внутри третьего сословия, между буржуа-предпринимателем и наемным трудом.

Стереотипы, лексика и фразеология, созданные политической мыслью, ценностной иерархией и категориальным аппаратом Нового времени предопределили классическое соотношение институтов гражданского общества в Западной Европе.

Субъектный состав привычного прочтения оппозиции «правые-левые» трансформировал гравитацию политического действия, противопоставляя постсовременную перспективу со своими специфическими обитателями прежнему буржуазно-индустриальному порядку вещей .

Сейчас зона ответственности и свобода операций классического агента «священной частной собственности» все в большей мере очерчивается и контролируется локальными социально-правовыми институтами, а также глобальными финансовыми операторами, действующими в пространстве международно-правовых сетей, в свою очередь подверженных изменчивой конъюнктуре и подчиненной определенным, время от времени меняющимся правилам игры.

Между тем задолго до наших дней, в недрах средневекового общества был рожден будущий социально-правовой актор, властно заявленный на исторических подмостках лишь под занавес второго тысячелетия, это был представитель четвертого сословия, деятель нового класса.

Четвертое сословие генетически является наследником первого интеллектуально-духовного сословия, по-своему претендовавшего на светскую власть (теория двух мечей), но уступившего гражданское поля еще на заре новой истории в пользу имперских, коммунальных и национальных институтов .

Слесарева Г.Ф. Гражданские и политические права человека в системе социальных ценностей и приоритетов // Проблема человека: мульти-дисциплинарный подход. М., 1998. С. 68.

Плеяду клириков, носители интеллектуального ремесла, пройдя сквозь ряд метаморфоз, выступили уже в наше время представителями нового динамичного сословия, как управленцы (клерки), политические деятели, юридические и финансовые операторы, как производители и трансляторы знания, владельцы образования, творцы массовой культуры и манипуляторы информационных потоков. Западная индустриальная и постиндустриальная цивилизация XX века вложила им в руки могучие рычаги.

Появление на исторической сцене нового класса в роли источника властной инициативы было предопределено закатом культуры Нового времени и зарей постсовременного мира.

Прошлое столетие зафиксировало две формулы обновления социокультурной организации, две версии ее правящего слоя.

Во-первых, это был новый класс - номенклатура, применявшая, в целом, достаточно ригидные, административные схемы управления, низводящие собственника до уровня подконтрольного субъекта в опыте корпоративной государственности.

Во-вторых, это постиндустриальный новый класс, враждебный прежнему порядку вещей, но нашедший в динамике социокультурного переворота свою гибкую формулу исторического компромисса.

Конфликт между этими версиями новой политической культуры в Западной Европе не ограничен, естественно, рамками XX века.

Видимой границей эпохального переворота стал рубеж 60-70-х годов прошлого века, представляющий собой трамплин стремительного ускорения, совершенно особого темпа социальной и культурной динамики, зарождения нового поколения общественно значимых страт, систем и коммуникаций в Западной Европе.

Уже в те годы разгорались дискуссии о горизонтах цивилизации, о необходимости серьезных корректив стратегии ее развития, о стоящих перед человечеством глобальных проблемах, о будущей конфигурации со-циокосмоса и версиях грядущего мироустройства. Контркультурные движения в США и Европе искажали и ломали прежнюю ценностную иерар-

О свободе. Антология мировой либеральной мысли. М., 2000. С. 156.

хию, сложившиеся стереотипы, структуры повседневности, всю привычную стилистику бытия гражданского общества.

Годы эти стали эпицентром социокультурной революции, обозначившей границу взлета и падения мира Модернити, временем, когда забрезжил альтернативный образ человеческого сообщества, для которого и нет вполне адекватного определения.

Итак, впервые в мире именно в Западной Европе складывалась транснациональная культура, запускались оригинальные механизмы развития, формировалась виртуальная финансовая, цифровая экономика.

Необходимо отметить, что первой характерной чертой трансформации гражданского общества в Западной Европе служит сам факт доступа нового класса, особой генерации гражданского общества, тесно связанной с постиндустриальным (нематериальным) производством к усложнившейся и модифицированной системе власти.

Особенность развертывания этого процесса, отчетливо обозначившегося уже в начале 70-х годов, преимущественно в Западной Европе, была выражена в эклектичном характере идущей к власти новой плеяды.

С одной стороны, в рядах этого класса были представители элиты в более или менее традиционном понимании. Среди них люди, управляющие финансами и юриспруденцией, средствами информации и коммуникации, разнообразными интеллектуальными практиками, люди, держащие руку на пульсе систем социального контроля, воспитания, образования, то есть лица, определявшие господствующую стилистику бытия и активно участвовавшие в передаче властных импульсов .

С другой стороны, претендовавшее на власть поколение имело совершенно нехарактерный для прежней элиты вектор контркультурных движений и выраженное пристрастие к свободной лишенной прежних социальных ограничений интеллектуальной деятельности, а также к интенсивной, провокативной акции, амбициозному проектированию и масштабному риску.

Иначе говоря, в гражданском обществе западной Европе происходила элитная революция, разворачивалась интенсивная борьба за будущее: новоявленное четвертое сословие вошло в историческую борьбу с сосло-вием традиционным, буржуазным, со старым правящим классом, подверг-нув интенсивной критике характерные для него модели организации об-щества.

С другой стороны, в глобальном масштабе интенсивное развитие технологий косвенного управления событиями, гибкого политического манипулирования происходит на основе утверждения цифровой финансовой экономики, информационно-коммуникационной, интеллектуальной и образовательной деятельности, разрастании сферы индустрии развлечений и массовой культуры.

Кроме того, процесс глобализации, как он предстает в своей сегодняшней фазе, сопровождается развитием новых социально-политических, экономических и идеологических тенденций.

Новые явления, которые находятся в центре внимания общественности всего мира, требуют от социальной науки нового арсенала понятий, методов, научных метафор, моделей и иных средств освоения и осмысления этих явлений.

Основное внимание в научной литературе уделяется центральному феномену нашего времени - процессу глобализации и возникающему в его результате глобальному обществу. Уже сам анализ этих макропроцессов требует новых, нетрадиционных подходов.

Хотя о глобализации написано достаточно много, все же тот концеп-туальный уровень, на котором ведется описание и обсуждение этого про-цесса, не выходит за рамки традиционной политологии и правоведения.

При этом общая концепция глобализации пока не появилась, что говорит о грандиозности самой темы и необходимости ее изучения в контексте самых разных наук и подходов.

Термин «глобализация» был всесторонне исследован американским экономистом Т. Левиттой. Он обозначал слияние рынков, которое начало активно проявляться в начале 80-х годов XX века, при котором экономический механизм некоторых стран стал терять свою суверенность, а роли могущественных акторов на мировой сцене стали исполняться глобальными фирмами.

Общественные вкусы и предпочтения потребителей Западной Европы начали трансформироваться под влиянием ряда глобальных норм. Само расширение рыночного механизма по планете началось после Второй мировой войны. Снятие барьеров, препятствующих свободному перетоку товаров, услуг и капитала, сопровождалось быстрым развитием средств информации, коммуникации и передающих технологий, как новый пик научной и технологической революции.

Расширение рыночных механизмов практически во все страны мира, прежде всего в Европе, привело к качественному изменению роли государства в национальной экономике и появлению новых сверхнациональных образований, которые определяют развитие отдельных экономик, а также всей мировой экономики. Обнаружилось, что глобализация - это безудержный и очень сложный процесс, хотя фактически он выражаетсяво вполне конкретных фактах, например, в снятии таможенных ограничений на ряд товаров.

На наш взгляд, при анализе глобализационных трансформаций необ-ходимо исходить из методологической установки, что глобализация - не линейный, но волновой процесс, имеющий много различных стадий.

Этот процесс распростирается от эпохи географических открытий до капиталистической колонизации мира, от кризиса 70-80-х годов до краха социализма. Практически, это уже вторая, после первой неудавшейся, по-пытка глобализации в Западной Европе. Первая имела место в 1850-1910 гг., в ходе нее не требовалось паспортов и виз, финансовые потоки можно было инвестировать в любые страны и заниматься импортом практически из любых мест.

Необходимо сделать замечание, что первый этап европейский глобализации проходил, как правило, на фоне колонизации ряда стран. Нынешний этап глобализации тоже не избежит повторения аналогичных последствий, которые, кстати, уже дают о себе знать (коллапс системы валютного паритета и кумулятивные долговые крахи 90-х гг.).

Глобализацию в литературе рассматривается в 4-х важных аспектах: как экономическую, политическую, коммуникационную и культурно-моральную силу .

Современный этап глобализации концентрируется во взаимоотношениях между современными мультикорпорациями и национальными государствами, и к ее институциональным субъектам можно отнести международные организации (МВФ, МБ, ВТО), региональные организации, транснациональные корпорации, инвестиционные фонды, страховые ком-пании, способные решать вопросы коммерческой политики без необходи-мых консультаций с национальными правительствами или иными госу-дарственными институтами.

Таким образом, второй характерной чертой трансформации гражданского общества в Европе стало учреждение и укоренение в ней ряда глобальных институтов, которые, несмотря на то, что они не избирались населением, имеют необходимую силу для отмены национальных или региональных юридических постановлений, если те оказываются барьерами для либерализации, хотя эти нормативно-правовые документы выражают жизненно важные экологические, трудовые или социальные интересы граждан национальных государств.

Глобализация - как сложный процесс имеет множество форм и аспектов, наиболее важные их которых - это взаимоотношения между современными мультикорпорациями и национальными государствами.

Множество субъектов продвигают и воплощают этот процесс - международные организации МВФ, МБ, ВТО, региональные организации, транснациональные корпорации, инвестиционные фонды, страховые компании, большие города и отдельные финансово-мощные индивиды (Сорос, Гейтс).

Явно заметное ослабление роли государственных институтов приводит к возвышению международных или глобальных институтов, берущих на себя функции защиты и охраны как внутреннего, так и внешнего для каждой страны порядка, причем выступающих как единый консолидиро-ванный механизм.

Более конкретные и тесно сотрудничающие с населением институты заменяются на более абстрактные, отдаленные от национальной специфики глобальные нормы, поддерживаемые функционирующими на частной основе судами или частными армиями.

Увеличение роли и мощи глобальных институтов, способных уже ре-шать вопросы международной политики без необходимых консультаций с национальными правительствами или иными государственными институтами приводит к уменьшению национальной суверенности локальных государств.

Такова на сегодня роль правительств и институциональной политики незападных стран, которая вполне вписывается в контекст биполярной логики оппозиционизма, согласно доктрине К. Поппера.

Член Европейской комиссии в Брюсселе Л. Британ пишет, что для того, чтобы удовлетворить потребности глобализации, незападные страны должны подвергнуться более широкой либерализации, чем прежде, но этот процесс также должен сопровождаться созданием более эффективной дисциплины, которая как следствие приведет к «уменьшению национальной суверенности» .

Иными словами, агенты глобализации признают, что в контексте мировой экономики упадок национальной суверенности соответствует не только усилению силы рынка. Увеличивается и мощь таких глобальных институтов, как ВТО, или Европейского сообщества, способных уже ре-шать вопросы коммерческой политики без даже необходимых консульта-ций с Европейским парламентом или национальными правительствами или иными государственными институтами.

В потенциале институты гражданского общества могут сыграть как позитивную, так и деструктивную роль в своих взаимоотношениях с национальными государствами, в зависимости от уровня собственного сращиванияс транснациональными структурами и национальных политико-правовых ог-раничений. Поддержка национальных институтов гражданского общества со стороны транснациональных структур возможна лишь как создание почвы для смягчения неизбежного расширения социального конфликта вследствие глобализации, и, следовательно, вовлечение негосударственных организаций в политику посредничества между запросами местного населения и нуждами глобальных надгосударственных институтов.

Наиболее вовлечены в это процесс, конечно, Западная Европа и США, инициирующие деятельность многочисленных корпораций и негосударственных организаций. Но определенный интерес к глобализации есть и у различных этнических и национальных групп, дисперсно расселенных в разных государствах, игнорирующих национально-культурную специфику этих групп и провоцирующих таким образом их негативную реакцию на собственное государство.

И, конечно, в определенной степени катализатором идей глобализации являются сами государства, формально защищающие интересы своих народов, но зачастую, играющих роль марионеток в руках частных корпоративных сил.

Существование изолированных узлов, лицом к лицу сталкивающихся с враждебным остальным миром, данная от природы реальность. А экономико-логическое обоснование непреодолимости этого состояния ведет к примирению с ним в силу отсутствия альтернативной реальности процессам глобализации.

Социальная функция экономического логического обоснования об-щественной жизни, конечно, исключительно прагматична и реализуется по принципу самоосуществляющегося предсказания: «Если все поверят, что это так, то так оно и будет» .

Но поскольку эти вопросы жизненно касаются местного населения, то игнорирование этих вопросов и при упадке государства, чревато опасностью. Именно этими обстоятельствами вызван рост национально ориентированных движений во всем мире. Это прекрасно понимают глобализа-торы, почему вопрос дисциплины и усиления полицейских мер внутри государства становится актуальным.

Но, чем более прогрессирует процесс глобализации, чем более раз-вивается европейская интеграция и сливаются транснациональные инсти-туты, тем более важно, чтобы электорат не чувствовал, что он обманут или лишен возможности влиять на принятие решений. Это требует более тонкого разделения труда между различными центрами силы и политиче-скими институтами.

Другими словами, не только уменьшается влияние государственных институтов, но и уменьшается способность правительства входить в переговоры с социальными движениями и различными группами интересов внутри отдельной страны.

Но здесь им преподносится неолиберальная концепция как естественный закон, примиряющий их с принятием жизни, как организованной вокруг непрерывной борьбы за выживание даже с собственным правительством и с воспроизводством дефицита солидарного общения. Это предполагает принятие социального дарвинизма как неотъемлемого условия человеческой жизни.

Дискретность этого процесса в том что, приоритет капитала и его суверенности берется как первичное данное на любом уровне социальной агрегации и любом уровне политического администрирования, также как и приоритет конкурентности и важности аккумуляции капитала.

Согласно этому алгоритму роль национальных парламентов уже не в разрешении социальных конфликтов и смягчении общественных отношений. Скорее в парламенте, в региональных или городских управах политики требуются для превращения этих территорий в производительные узлы глобальной фабрики.

В этом смысле главная цель администраторов - это сделать страну, город, регион или соседство более конкурентноспособным, чем другие и, следовательно, более способным привлекать капитал. Передача полномочий на более низкие уровни иерархии не означает передачи части власти регионам, но имеет цель заставить людей более активно включиться в управление мировой капиталистической машиной на более локальном уровне, но на тех же сформулированных принципах.

Связь и поддержка негосударственных организаций такими институтами как ВТО, Всемирный банк, правительствами имеет далеко идущие последствия. Скрытыми целями этой поддержки могут быть создание поч-вы для смягчения неизбежного расширения социального конфликта, и, следовательно, вовлечение многих негосударственных организаций в по-литику посредничества между запросами людей, населяющих территории, и конкурентными нуждами локальных узлов.

Но неолиберальные стратегии глобальной интеграции не происходят в вакууме и множатся социальные силы, противостоящие им. В течение неолиберальных 1980-90-х годов эта борьба часто ставила барьеры силам глобализации и заставляла отступать. Главным оружием для усиления рыночной зависимости и вовлечения стран в мировую экономику были технологии раздачи кредитов, увеличивающих национальный долг .

Таким образом, третьей характерной чертой гражданского общества в Западной Европе является развертывание неолиберальных стратегий глобальной интеграции, которое индуцирует становление и развитие новых политико-правовых субъектов, противостоящих им.

Процесс политико-правовой рекомпозиции неолиберальной гегемонии институционализирует новые формы гражданского общества, уходящие от прежних односторонне радикальных формулировок.

Хотя первоначально эти конфликты были реактивны по природе и в основном защищали те права и привилегии, которым угрожала неолиберальная политика, но с течением времени начал формироваться новый оп-позиционный альянс глобализации, выдвигающий политические и органи-зационные лозунги, защищающие интересы гражданского общества и на-ционального государства.

Вместе с тем стратегия глобализации капитала увеличивает взаимозависимость различных народов всего мира и их уязвимость, общественные движения трансформируют свою практику и преодолевают различие между национальным и интернациональным, делая первое менее заметным, менее важным. Так как все больше государственных функций передается трансгосударственным институтам, то и борьба против этих глобализационных институтов затушевывает различия между национальным и интернациональным.

Но с тех пор характер социальных движений и борьба против неолиберализма эволюционировали, хотя первоначально эти сражения были реактивны по природе и в основном защищали права и привилегии, которым угрожала неолиберальная политика.

Минюшев Ф.И. Свобода! Но как ею пользоваться //Личность. Культура. Общество. Т. 2. 2000. С. 37-48.

Но с течением времени начал формироваться новый оппозиционный альянс, выдвигающий новые политические и организационные лозунги. Это привело к формулированию новых требований, новых прав и новых платформ .

Продвижение неолиберальной перспективы в течение 20 лет - это подспудно совершавшийся процесс рекомпозиции радикальных требований и вызревания новых социальных субъектов; процесс, который заставлял каждое движение не только искать альянса с другими, но также принимать борьбу других, как свою собственную, без необходимости под-вергнуть требования другого движения проверке на идеологическую чис-тоту.

Через этот процесс социальной рекомпозиции против неолиберальной гегемонии стал кристаллизироваться новый проект противостояния. Пока трудно окончательно определить ключевые элементы этой новой платформы, но видно, что движения уходят от прежних односторонне радикальных формулировок .

Прослеживается определенная трансформация идей, которая сопро-вождала процесс взаимодействия между этими движениями.

Гражданским обществом было осознано, что сокращение бедности не оправдывает ради этой цели слепого разрушения окружающей среды -в понимании этого заслуга экологических движений; защита окружающей среды не оправдывает сокращения рабочих мест и безработицу среди ты-сяч рабочих - заслуга рабочего движения; защита рабочих мест не оправ-дывает производства оружия, инструмента для пыток и еще большего ко-личества тюрем - заслуга движения прав человека; защита процветания и благосостояния не оправдывает убийства коренных народов и уничтоже-ния их культуры - заслуга движения коренных народов и т.д.

Подобные трансформации лозунгов происходили всеми другими движениями. Большое разнообразие подчас противоречивых социальных движений ведет к формированию новых альянсов и помогает очерчивать

ПС

новые политические платформы .

Таким образом, при обобщении западноевропейского опыта деятельности институтов гражданского общества в их противостоянии современным глобализационным векторам можно сделать вывод о нарастании конфликтогенной составляющей глобализационных процессов, прежде всего в странах Западной Европы, достигших определенного уровня соци-ально-экономического развития с развитыми институтами гражданского общества.

Процессы глобализации торговли и производства внесли расширение в сферу международных контактов и сблизили нужды и стремления большого количества людей во всем мире, что и проявилось в различного рода движениях, противостоящих процессам неолиберализации.

Эти движения не только выросли в организованные и эффективные международные сети сопротивления неолиберальным стратегиям, но также инициировали социальный процесс рекомпозиции гражданского общества во всем мире на приоритетах, которые не совместимы с ценностями глобального капитала.

Трансформация социальной структуры обществ ведет к новым раз-межеваниям, как между странами, так и внутри стран.

И та же самая благополучная Италия, откуда приезжают в Прагу лю-

не

Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность. Московские лекции и интервью. М., 1995. С. 38.

ди протестовать против процесса глобализации, свидетельствует о том, что появилось новое интернет-поколение, новый контекст социальных противоречий, новое расслоение общества и новые проблемы, от которых начинают страдать и благополучные зарубежные страны76.

В то же самое время, поскольку стратегии глобализации капитала увеличивают взаимозависимость различных народов всего мира и увеличивают тем самым их уязвимость, антиглобалистские движения Западной Европы трансформируют свою практику и преодолевают различие между национальным и интернациональным, поднимая свою борьбу с глобализ-мом на более высокий «глобальный» уровень.

Образцы этой новой волны международных оппозиционных неолиберализму организаций можно увидеть в их борьбе против ВТО и североамериканского торгового соглашения - НАФТА. Кампания движения против НАФТА обнаружила столько разнородных сил, пришедших к согласию, что вынудила официальную государственную бюрократию США в области труда впервые в истории дистанцироваться от поддержки амери-

77

канской внешней политики, проводящей идеи неолиберализма .

Можно также указать много других аналогичных движений против неолиберализма, радиально расходящихся от центральной для всех них темы - борьбы против ВТО, акции протеста против сессий которой прохо-дят всюду, где бы в мире они не организовывались.

ПС

Социальное партнерство в России и за рубежом: политико-правовые проблемы // Вестник Гуманитарного университета. Екатеринбург, 2000. С. 44.

77

Уолцер М. Компания критиков. Социальная критика и политические пристрастия XX века. М., 1999. С. 212.

Методы организации таких движений очень важны. В последние два десятилетия акцент делался больше на горизонтальные организационные связи, чем на вертикальные, больше подчеркивалась необходимость прямого участия, чем делегирование полномочий, важнее был поиск консенсуса, чем принятие по правилу большинства.

Данные практики западают глубоко в сознание участников этих процессов, обучая их тому, как поддерживать различные социальные движения. Вместо стремления к «взятию власти», участники борьбы концентрируются на «осуществлении власти» через процесс взаимного признания движений как различных фрагментов целого.

Иными словами, ставя по-новому вопрос о прямой демократии, о поиске консенсуса, о горизонтальной организации, эта борьба формулирует заново вопрос о человеческой свободе.