ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Четырьмя днями позже Джек стоял на корме «Морского странника II», глядя на пенившуюся кильватерную струю, когда раздался телефонный звонок Мориса Хибермейера, руководившего в отсутствие Джека изыскательскими работами в бухте Золотой Рог.

— Слушаю тебя, — сказал Джек, подымаясь на полуют, чтобы улучшить прием.

«Морской странник II» возвращался в Гренландию, где ученые ММУ собирались продолжить исследования. На Юкатан Джек их не взял, высадив на Ньюфаундленде, и теперь, когда судно находилось в ста милях от этого острова, вертолет челночными рейсами возвращал ученых на борт.

Закончив разговор с Хибермейером, Джек подошел к Костасу, Марии и Джереми. Они сидели на скамье у фальшборта, защищавшего их от свежего ветра, и кутались в теплые куртки с опущенными на голову капюшонами. Чем дальше судно продвигалось на север, тем прохладнее становилось, что было в особенности заметно после нестерпимой жары, стоявшей на Юкатане.

— Звонил Хибермейер, — сообщил Джек. — Прекрасные новости. Удалось докопаться до артефактов, ушедших на дно во время осады Константинополя в 1204 году.

— Неужто нашли золото крестоносцев? — с надеждой в голосе спросил Костас.

— Нет. — Джек усмехнулся. — Подняли на борт статую Веспасиана из позолоченной бронзы с надписью, что статуя эта была установлена в храме Мира после победы в Иудейской войне. Это не то, что мы ищем, но с археологической точки зрения замечательная находка.

— Приятно слышать, — произнес Костас. — Мой «Хорек» не подвел. А что касается меноры, то из Иерусалимского храма римляне похитили не только ее. Мы еще найдем что-нибудь ценное. Надо верить в технику ММУ.

— С поисками сокровищ Иерусалимского храма можно чуть подождать. С тех пор как мы вернулись из Атлантиды, Морису не терпелось рассказать мне о сделанной им в Египте находке, и я наконец уступил.

— Надеюсь, речь не идет еще об одном папирусе.

— К твоему сожалению, речь опять о папирусе. Правда, Морис нашел всего лишь лоскут, но он содержит сенсационные сведения.

— Которые понудят нас снова заняться поисками сокровищ?

— Надеюсь, ты слышал об Александре Великом? — лукаво произнес Джек.

— Ну, это другое дело. Рассчитывай на меня. Александр Великий не завоевывал Арктики, а айсбергов, ясно, в глаза не видел.

— Договорились, — весело сказал Джек, но тут же перестал улыбаться, увидев, что Мария, сидевшая рядом с Костасом, явно не в настроении. Решив отвлечь ее от возможных тяжких воспоминаний, он приветливо произнес: — Мария, насколько я знаю, украинские евреи — потомки евреев, выходцев из средневековой Германии. Но, может, в твоих жилах течет и иная кровь. Я просто хочу понять, откуда у тебя интерес к истории викингов.

Мария просветлела и, печально улыбнувшись, ответила:

— В прошлом году я побывала в Киеве и заходила в Софийский собор, чтобы полюбоваться знаменитыми фресками. Так вот, на этих фресках, наряду с киевскими князьями, жившими во времена викингов, изображены воины и торговцы, пришедшие в Киев с севера на своих кораблях. Это высокие белокурые бородатые люди, схожие внешностью с Харальдом Хардрада и его окружением.

— Варяги, — уточнил Джек.

— Незадолго до своей смерти мама мне рассказала, что, по семейному преданию, один из наших предков был скандинавом знатного рода.

— Скоро окажется, что я единственный из всех нас, в ком нет ни капли голубой крови, — проворчал Костас.

— Не огорчайся, — улыбнувшись, произнес Джек. — Может, и есть. В Афинах нашли древнюю статую, на которой обнаружена подпись викинга, подобная той, что оставлена Хальвданом на балюстраде Айя-Софии. Значит, викинги побывали и в Греции, а они были парни не промах и, несомненно, пользовались успехом у местных девушек. Впрочем, где только викинги не побывали.

— Главное, мы убедились, что они побывали в Западном полушарии, — добавил Костас, рассматривая начерченную им карту пути, пройденного по следам Харальда Хардрада.

Джек перешел на серьезный топ:

— Я недавно разговаривал с шефом службы безопасности ММУ.

— Похоже, этот фелаг далек от героических идеалов Харальда Хардрада, — заметил Костас.

— Современный фелаг не имеет ничего общего с первоначальным, — вставил Джереми. — Теперь это преступное общество.

Джек кивнул и продолжил:

— Документы, собранные О'Коннором, помогли Интерполу разоблачить весь фелаг, и, полагаю, в дальнейшем мы об этом обществе не услышим.

— А что за высокопоставленное лицо в Ватикане покровительствовало фелагу? — спросил Костас.

— О'Коннор кого-то подозревал, но его имени не назвал, видно, желая прежде удостовериться в своей правоте. Возможно, что-то удастся узнать о нем, просмотрев бумаги О’Коннора. Но кем бы этот человек ни был, он теперь затаится. К тому же после разгрома фелага у него будет явно меньше возможностей заниматься преступным бизнесом.

— Я возвращаюсь на Айону, чтобы закончить начатую работу, — сказала Мария, силясь улыбнуться сквозь слезы. — Отец О'Коннор выполнил свой долг до конца. По его словам, викинги полагали, что судьба человека предрешена, и все же считали важным поступать в жизни по совести, чтобы уйти в Вальхаллу, сохранив честь и верность своему братству, и оказаться достойными при наступлении Рагнарека сразиться с силами зла бок о бок с богами.

— Харальд взял бы О’Коннора в свое братство, — произнес Джереми.

— Какая потеря! — Мария тяжко вздохнула. — О'Коннор был не только честным, возвышенным человеком, но и кладезем знаний.

— Его знания не пропали, — мягко произнес Джек, обняв Марию за плечи.

— Кстати, я уже сделал маленькое открытие, о котором рассказал только Марии, — проговорил Джереми. — Помните, мы рассуждали о том, что скандинавские колонисты, обосновавшиеся в Гренландии, в четырнадцатом столетии делись невесть куда. Тогда мы сочли, что это — одна из величайших загадок прошлого. Так вот, в Херефордской библиотеке я обнаружил источник, который объясняет эту загадку, — книгу, пылившуюся на замурованной лестнице вместе с грудой других сваленных туда книг. Скандинависты сочли бы эту находку, по меньшей мере, такой же важной, как находка сокровищ Харальда. Это написанная в четырнадцатом столетии «Сага о Вестрибиге», гренландском Западном поселении.

Джереми достал из портфеля книгу в потрепанном кожаном переплете.

— И в этой саге рассказывается о том, куда делись скандинавские поселенцы? — спросил Костас.

— Вот именно, — сказала Мария, заглядывая в книгу, открытую Джереми в нужном месте. — А вот слова, которые вам с Джеком знакомы: «Haraldi konunge». Вы их видели, если помните, на Маппа Мунди, найденной в Херефордской библиотеке. Речь идет о короле Харальде Сигурдсоне.

Костас присвистнул.

— О Харальде Хардрада! Выходит, скандинавские поселенцы помнили о Харальде почти три века спустя после того, как он покинул Гренландию.

— А за его именем фигурирует символ.

— Это менора, — определил Костас, увидев среди слов на латыни знак, похожий на руну. — Круг и вправду сомкнулся: Константинополь, Айона, Гренландия, Винланд, наконец, Юкатан, и вот снова та же забытая богом библиотека, с которой все началось.

— Давайте все же прочтем, что здесь написано, — сказал Джереми.

Медленно, водя пальцем по строчкам, Мария перевела:

— «1332 год от Рождества Христова. Вожди колонистов постановили пойти всем поселением по следам короля Харальда Сигурдсона, сначала на север, а затем, пересекая море, на запад». Вероятно, на решение поселенцев, испытывавших немалые трудности, повлияли налоги, которыми их обложила учрежденная в Гренландии епископальная церковь.

— Куда же конкретно отправились поселенцы? — спросил Костас.

Мария продолжила, снова водя пальцем по строчкам:

— «Сначала поселенцы пошли на север, к большому фьорду, откуда Хальвдан Бесстрашный ушел на своем корабле в Вальхаллу».

— Невероятно! — воскликнул Джек. — В этой саге упоминается о Хальвдане и его корабле. Выходит, Костас, этот корабль нам с тобой не приснился.

— По-моему, таких ужасов и в страшном сне не увидишь.

— Из фьорда гренландские поселенцы в составе ста двадцати человек ушли на северо-запад, взяв на борт продовольствие, — начала снова Мария. — Больше их никогда не видели. Во главе этих людей стояли Эрлинг Сигватсон, Бьярн Тордсон и Эйндрид Одеон. Эти имена мне встречались. Я видела их на плите с руническим текстом. Плиту нашли в девятнадцатом веке в Кингигторссваке, небольшом поселке на острове к северу от Илулиссат-фьорда.

— Можно понять, что гренландские беженцы пошли на своем корабле к Северо-Западному проходу, — с сомнением в голосе сказал Костас.

— Так говорится в саге.

— У них был какой-нибудь шанс одолеть этот проход?

— Скандинавы были опытными, искушенными моряками, — пояснил Джек. — Харальд Хардрада после поражения в битве при Стэмфорд-Бридже дошел до Гренландии, а затем пересек Северную Атлантику. Если летом 1333 года проливы между морем Баффина и морем Бофорта были свободны ото льда, то гренландцы вполне могли одолеть этот проход.

— И дойти до Тихого океана! — возбужденно подхватил Джереми. — Тогда куда древним китайским мореходам до скандинавов! Викинги их превзошли.

— Фантастика! — сказал Джек. — Мы искали сокровище Харальда, но, вероятно, главное его наследие в том, что он проложил дорогу своим потомкам в новые, неизведанные миры. В Гренландии он пробыл недолго, но и за короткое время оставил о себе яркую память, позволившую гренландцам, презрев опасности, отправиться на поиски лучшей жизни, чтобы покончить с жалким существованием.

— Я думаю, — подхватила Мария, — если бы Харальд узнал, что своим примером он поднял дух других людей и воодушевил их на героические поступки, он был бы доволен и посчитал это влияние одной из главных своих побед.

Костас достал из кармана найденное в Ланс-о-Медоус нагрудное украшение со вставленными в него в качестве глаз бога-орла двумя серебряными монетами и досадливо произнес:

— Выходит, это все, что досталось нам из сокровищ Харальда.

— Не так уж мало, — ответил Джек.

— Интересно, а какова судьба той девицы, тезки Марии, которая, полюбив Харальда, помогла ему и его товарищам бежать из тюрьмы в Константинополе и уплыла вместе с ними? Как думаешь, Джек, она разделила судьбу своего возлюбленного или, может, после гибели Харальда стала королевой тольтеков? Пожалуй, такой поворот событий придал бы всей истории дополнительную пикантность.

— Не думаю, что Мария стала королевой тольтеков, — ответил Джереми.

— Ты говорил, что на фреске в храме среди викингов видел женщину. Это была Мария?

— Вероятно. Кому же быть?

— А я, — сказала Мария, — эту женщину представляю себе валькирией, которая вместе с павшими в бою викингами удалилась в Вальхаллу, чтобы прислуживать им за пиршественными столами и делить трапезу с ними, членами подлинного фелага. Думаю, что, оказавшись среди воинственных викингов, Мария и сама стала воительницей, сражалась с тольтеками рядом с Харальдом и в конце концов разделила его судьбу.

— Тогда она была королевой валькирий, — заключил Костас, окинув взглядом Марию.

Джек кивнул, подошел к борту судна и поднял предмет, завернутый в парусину. Это был боевой топор Хальвдана, спасший Джека и Костаса от неминуемой гибели в недрах айсберга. С тех пор как Джек вернулся на судно из опасного путешествия, он впервые взял топор в руки и теперь вглядывался в него с неподдельным волнением. «Мьелльнир», — снова прочитал Джек выведенное на топоре слово, обозначающее боевой молот Тора, величайшего бога, который, как надеялись скандинавы, поможет им победить силы зла при наступлении Рагнарека. Над надписью красовалась эмблема византийского императора — двуглавый орел: одна голова — символ Рима, другая — символ нового Рима, Константинополя. На другой стороне топора подпись самого Хальвдана, выведенная им тысячу лет назад, когда он в славные времена служил под началом своего любимого предводителя в варяжской гвардии самого прославленного города в мире.

Джек перенесся мыслями в бухту Золотой Рог, отправную точку необычайного путешествия, и стал перебирать в памяти сопутствующие, сопряженные со смертельной опасностью или просто удивительные события, завершившиеся душераздирающей сценой. Джек с болью в сердце вспомнил О’Коннора, оказавшего неоценимую помощь и сумевшего разоблачить нацистских преступников, вставших на пути экспедиции и поплатившегося за это собственной жизнью.

На море стал опускаться туман, окутывая завесой оставшийся на западе Винланд, и на какое-то мгновение Джеку почудилось, будто он видит в тумане корабль викингов, уходящий из реального мира в таинственный темный мир, полный ужасов, о которых Харальд и его люди даже не мыслили.

Джек взвесил на руке боевой топор и, чуть приподняв, провел по губам холодной сталью оружия. Где-то в этих краях ушедший в открытое море айсберг, в котором Хальвдан провел почти что тысячу лет, наконец-то растает, и викинга подхватит то же течение, что привело его любимого короля к месту последнего боя. Хальвдана ждут в Вальхалле, где павшие воины собрались в ожидании Рагнарека, но для этого он должен вооружиться, чтобы сразиться с силами зла бок о бок со своими товарищами. Он служил с ними в славной варяжской гвардии, равной которой не было в мире.

Джек поднял над головой боевой топор, размахнулся и бросил с кормы в море. Топор описал дугу и стал падать, освещаемый пробивавшимися сквозь белесый туман солнечными лучами, и Джеку на мгновение показалось, что это с неба сошла яркая молния, заряженная энергией великих героев прошлого. Но вот топор упал в море, образовав на воде круги, которые быстро погасили набежавшие волны, и Джек почувствовал странное облегчение, словно камень с души свалился. Тогда он, опершись о кормовой леер и уставившись вдаль, произнес на старонорвежском слова, которые потеряли зловещее содержание, выявив смысл, понятный людям, стремящимся открыть новые горизонты и не посрамить своей чести и чувства собственного достоинства.

— Hann til ragnar?ks.