Тебе, поистине свободный народ, хочу я посвятить этот маленький труд, тема которого — самая прекрасная из человеческих свобод. Из всех народов мира вы, может быть, единственный, кто полностью ею пользуется. Если ваша гражданская свобода делает вам честь, то благодаря этой вы заслуживаете еще большего уважения. Без нее все ваши Коллинзы, Кларки, Робины, Ньютоны, Бентли, Локки и бесчисленное множество других были бы, возможно, заурядными учеными. Робость не останавливает вас на вашем прекрасном пути, и страх не мешает вам впоследствии. Вам не знакома страсть к насильственному убеждению людей: у вас не запрещают Декарта и не оставляют без поддержки Бейля. Счастливый народ! Пусть все восхищаются вами и стараются хотя бы подражать вам! Пусть самые смелые и проницательные умы, которые ничего не страшатся и осмеливаются открыто высказывать свои мнения, соберут воедино все самое значительное: пусть они соединят самую изощренную логику с самыми красноречивыми экспериментами, самой блестящей гениальностью и даром изящно и убедительно выражать свои мысли; пусть они соединят вместе все, что необходимо, чтобы сделать неопровержимыми их воззрения и заставить согласиться с ними других людей; пусть они ведут меня в опасную область спинозизма; пусть заставят меня почувствовать абсолютную неизбежность причин и их следствий; пусть запутают меня, как Дедала, в лабиринте атомов; пусть лучший мир явит мне целое море трудностей, а скептик ведет меня от сомнения к сомнению — вместо того чтобы возненавидеть их, я последую вашему примеру, и все великие гении станут моими друзьями; не боясь обнаружить, что истина на стороне моих противников, я позволю убедить себя только более сильному, а моя любовь к истине никогда не даст мне сложить оружие и усомниться в том, что вы являетесь ее поборниками.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Некоторые обстоятельства помешали мне привести эту работу в больший порядок.
Я набросал свои мысли на листках бумаги, собрал их и тотчас отправил издателю или, вернее, другу, взявшему на себя заботу об их издании. Отсюда и небрежность стиля, и беспорядочность рассуждений.
Если публика одобрит этот опыт так горячо, как того заслуживает его тема, я охотно возьмусь его усовершенствовать и привести в больший порядок.
Позволю себе заметить здесь мимоходом, что, возможно, ни один вопрос не заслуживает больше, чем этот, досконального изучения и, однако, ни одним вопросом не пренебрегали в такой степени.
Если порой эта работа язвительна, то виной тому искренность, не способная ни к какой маскировке. Так что причина этой язвительности — ни ненависть, ни враждебность, ни какие-либо иные дурные побуждения. Любовь к истине, к свободе, забота о благе общества заставили сорваться колкости с моего пера, движимого только этими побуждениями.