2. ИДЕАЛ НРАВСТВЕННОГО ОБЩЕЖИТИЯ  

Первобытная общественность представляет нам человека, подчиненного господству обычая. Его поступки обусловлены обычаем, насколько он в состоянии противостоять увлечению мгновенных аффектов и страстей. Его представление о собственном достоинстве нераздельно от указаний, которые ему дает в этом отношении господствующий обычай. Это грубое, элементарное представление о достоинстве представляет почву, на которой может развиться в будущем настоящая нравственная жизнь, но, пока в нем отсутствует потребность критики, отсутствует потребность развития, следовательно, отсутствует и сама нравственная жизнь. Большинство людей, руководствуясь общераспространенными около них правилами морали и всегда готовое поступать иначе в случае изменения этих правил, остается и теперь чуждым как потребности развития, так и нравственной жизни.

Первое пробуждение критики обычая в уме человека вызывается расчетом интересов, и во имя этих личных, эгоистических интересов человек мало-помалу освобождается из-под господства обычая, вырабатывает в себе группы поступков, рассчитанных для удовлетворения его личных влечений, оценивает самые эти влечения как целесообразные и нецелесообразные, как полезные или вредные, наконец, как высшие или низшие и, сделав этот последний шаг, вступает в нравственную жизнь, сначала в формах весьма грубых, но потом все более выработанных.

«На элементарной точке зрения животных побуждений человек относится к людям, его окружающим, как ко всем прочим животным. Они для него никакой цены не имеют вне его физических влечений. Борьба за существование, господствующая во всем животном мире, руководит и его. Насколько другие люди помогают его борьбе за существование, настолько он с ними сближается. Насколько они мешают ему, настолько он относится к ним враждебно... Для всех личностей, и теперь погруженных в неисходную борьбу за существование, и теперь не существует другого руководства. Отстоять себя, доставить себе необходимое — вот весь их нравственный, социологический и юридический кодекс. Это — стремление инстинктивное, но оно вполне оправдывается и с точки зрения этики. Она ставит обязанностью человеку развитие, но, чтобы развитие стало возможно, надо отстоять свое существование и доставить себе необходимое. Всякий нравственно обязан стремиться к развитию, следовательно, борьба за существование, за добывание необходимого хотя бы волчьим оружием — если строй общества не допускает много — есть бессознательное исполнение нравственной обязанности доставлять себе возможность развития.

Эта борьба каждого против всех встречает ограничение на всех трех психических ступенях, чрез которые, вообще говоря, проходит побуждение человека к деятельности...

Между многими прямо животными наслаждениями встречаем наслаждение сочувствия, и стремление к нему полагает первое ограничение борьбы каждого против всех... В какой бы форме ни проявлялось сочувствие, оно смягчает борьбу между особями или прекращает ее совершенно, заменяя ее кооперацией. Так как всякое уменьшение борьбы представляет большое поле для развития, то сочувствие является элементом, оправдываемым с точки зрения этики. Но отсутствие критики, лежащей в самой сущности разнообразия сочувствий, выделяет их вообще из области нравственности. Кроме того, лишь форма приязни и дружбы представляет в области сочувствия возможность обоюдного развития личностей; при других же двух формах (именно при форме жалости, развивающейся до милосердия, и при форме преданности, доходящей до самоотвержения) мы имеем развитие одних личностей на счет других, что этика оправдать не может...

Нигде расчет пользы не имел такой важности, как в замене борьбы кооперациею.

Но развитой человек ставит выше всего факт развития и признает свое достоинство в том, чтобы прило- жить к большей части своей деятельности высший мотив обязательности развития... Критика чужого достоинства и составляет третье ограничение борьбы каждого против всех и единственное нравственное ограничение, потому что лишь оно связано с фактом развития.

Препятствия нравственной критике чужого достоинства представляются в необходимых потребностях человека, в господстве обычая, в личных аффектах и в некритических убеждениях или верованиях.

Необходимые потребности ставили и ставят значительную часть человечества в невозможность приступить к критике чужого достоинства, потому что вся жизнь этой части человечества поглощена борьбою за существование. Исторические обстоятельства ставят иногда значительные группы людей и целые общества в подобную же необходимость отстаивать свое существование или же необходимые потребности человеческого существа.

Обычный общественный строй есть строй, враждебный нравственному общественному строю. Критика мысли обязана постоянно проверять и перерабатывать обычную культуру, чтобы внести в общественную связь рациональную оценку чужого достоинства и развивать прогрессивную общественную цивилизацию...

Между психическими процессами существует целая группа процессов, совершающихся ранее процесса критики, независимо от него; процессов, мешающих критике... Это — процессы аффективные... Они составляют неизбежный факт нашей природы... играют немаловажную роль при возбуждении деятельности личностей, но в систему этики могут входить лишь как признанный необходимым элемент человеческой природы. Этика может... лишь указать на необходимость для целостного развития личности дать в жизни долю и личным привязанностям, а также на обязательность подавлять аффекты, когда дело идет об убеждении и о справедливости. Между этими пределами аффекты составляют область, лежащую вне этики, область, к которой прилагается лишь одно нравственное обязательство, совершенно общее для всех процессов мыслп, обязательство правдивости мысли, или искренности. Когда аффект искренен, не нарушает требований убеждения и справедливости и не подавляется искусственно до искажения природы личности, то этике невозможно прилагать к нему нравственную мерку. Он есть область свободного выбора; она есть область обязательного действия...

Сочувствие как аффект лежит вне области этики, и расчет пользы тоже к ней не относится, но критика, которая обязательна с точки зрения этики, может доставить более полный и обширный материал, который может послужить основою для развития более разумных сочувствий и для более широкого расчета пользы...

Если мы признали за всеми людьми равную возможность развития или в отдельной личности, или в ряде поколений, если в нравственном развитии мы видим их достоинство, а свою нравственную обязанность видим в действии человека по убеждению, то неизбежно получим для себя нравственную обязанность поддерживать достоинство других людей столько же, как собственное, т. е. обязанность содействовать их развитию столь же энергично и неуклонно, как мы обязаны стремиться к собственному развитию... Поэтому нравственно и обязательно содействовать развитию других людей всеми доступными нам средствами, бороться за расширение этого развития против всех препятствий, ему поставленных, и эта обязанность столь же строга, как обязанность поставить себе убеждение и его поддерживать. Оскорбление чужого достоинства есть оскорбление нашего достоинства. Недеятельность при виде стеснения чужого развития безнравственна. Участие в организации, стесняющей человеческое развитие, нравственно преступно.

Эта обязанность содействовать развитию других людей или обязательность убеждения, перенесенная в область общественных сношений, есть справедливость, единственная нравственная связь общества.

Как всякая формула, и формула справедливости получает рациональный смысл лишь при уяснении терминов, в нее входящих... Единообразная обязанность справедливости ко всем людям видоизменяется сообразно обстоятельствам. Обращу внимание на результаты этого видоизменения ввиду четырех категорий, на которые распадается человечество по его действительному, уже совершившемуся нравственному развитию.

Отношение развитой личности к людям рационального убеждения очень просто... Отстаивать их право па заявление и осуществление их убеждений есть прямая обязанность личности. Следует стремиться, хотя бы ценою личных и общественных страданий, к устранению из общественного строя всего, что мешает этому праву, так как все, что мешает ему, есть элемент безнравственный и несправедливый. Убеждение подлежит всегда развитию. Убеждение развитых людей может всего удобнее развиваться при искреннем общении их мысли и при тесной связи их между собою. Поэтому нравственно развитые люди всего человечества обязаны во имя справедливости видеть одни в других членов одной тесной человеческой общины, связь которой выработана эволюцией человеческой мысли и члены которой обязаны поддерживать друг друга всеми своими силами для взаимного развития и для проведения в жизнь своих убеждений.

Отношение к людям убежденным, но убеждения которых мы не считаем рациональными, уже усложняются необходимостью отнестись возможно справедливее к точке зрения, нам чуждой... Безусловно враждебны нравственности лишь убеждения или, точнее, верования, настолько непоследовательные, что они отрицают самую основу нравственности — обязательность развития и безусловной критики. Против них люди нравственного убеждения обязаны во имя своего убеждения вести самую неуклонную полемику, пока дело ограничивается областью спора мнений... Как ни вредны и безнравственны подобные верования, но для справедливого отношения к ним обязательно даже для них поддерживать право добросовестного состязания... Тем более это обязательно для всех убеждений, которые мы признаем неправильными, но которые сходятся с нами на общей почве признания основ нравственности — обязательности развития и безусловной критики. Насколько обязательно отстаивать свои убеждения путем полемики и практического опыта, настолько же обязательна поддержка права свободной критики для всевозможных мнений. Обязательно сознавать себя солидарным со всякими притесненными мнениями, как бы ни далеко они ни расходились с нашим мнением, как бы нелепыми ни признавали мы эти мнения. Общественный строй, стесняющий какое-либо проявление свободной критики, враждебен нравственному развитию, на какое бы проявление критики пи направлялись его удары.

Но дело становится совершенно иным, когда мнения, признанные нами неправильными или безнравственными, сходят с поля добросовестного состязания на поле принуждения и преследований. Тогда справедли- вость обязывает развитого человека сойти на почву прямой борьбы за право развития. Действие закона оценки достоинства личностей прекращается, и наступает эпоха, где расчетливая борьба есть единственный закон. Насилие вызывает насилие. Но утилитарное начало расчета побуждает ограничить борьбу крайнею необходимостью, а требование справедливости обязывает вернуться к законам последней, как лишь противники введены снова в пределы добросовестного состязания. Полемика за убеждения истинные против убеждений ошибочных и против безнравственных мнений обязательна всегда; борьба с приверженцами этих мнений за право критики обязательна, несмотря на ее печальные случайности, когда насильственные меры против критики принуждают к борьбе.

В отношении к личностям, не выработавшим убеждения, справедливость заключается в доставлении им нравственного развития, которого им недостает, т. е. в пропаганде развития...

Что касается до того слоя человечества, который поставлен условиями общественного строя в невозможность даже приступить к нравственному развитию, так как борьба за существование поглощает все его силы, или общественные условия отрезывают его от пути к развитию, то требования справедливости здесь очень просты. Я имел уже случай касаться этого предмета. Если борьба и добывание необходимого даже волчьим оружием, как сказано выше, есть бессознательное исполнение нравственной обязанности доставления себе возможности развития, то для развитого человека сознательное стремление содействовать людям к достижению этой последней цели есть безусловная обязанность. Обязательно с точки зрения этики дать возможность развития людям, не имеющим этой возможности. Обязательно бороться против культурного строя, отнимающего у части людей эту возможность. Если эта борьба может быть доведена до конца путями добросовестного состязания, то, конечно, обязательно остаться в его пределах. Но это случай очень редкий. Если эти пределы недостаточны, то справедливость призывает развитого человека на" почву прямой борьбы, дает ему в руководство расчет целесообразности мер и напоминает ему, что, каковы бы ни были случайности борьбы, каковы бы ни были общественные страдания, ею вызванные, нравственное благо доставления возможности нравственного развития людям, лишенным этой возможности, не может быть куплено слишком дорого. Сделать из существ, живущих зоологическою жизнью, нравственных личностей, ввести их в процесс исторического сознательного процесса — это важная обязанность, перед которой умолкают все остальные.

Из предыдущего мы видим, что справедливость в своих многоразличных применениях не раз приходит к необходимости употреблять печальные орудия борьбы. Пока общественный строй не заключает в себе условий признания права всякой личности на всестороннее развитие и права безусловной критики, борьба остается необходимостью даже во имя справедливости. В сущности эпоха борьбы есть эпоха прекращения закона справедливости. Последний ограничивается в этом случае указанием, когда следует начинать борьбу и когда настает минута ее кончить. Сама борьба имеет свои законы. Когда справедливость произнесла свое «пора! борись!», когда личность стала отстаивать животным оружием право критики и право осуществления справедливейшего общественного строя, расчет целесообразности остается господствующим. Так же вредно тратить силы на бесполезную, невозможную борьбу, как безнравственно оставаться безучастным зрителем несправедливости, когда борьба за справедливость возможна. Надлежащее подготовление средств к борьбе есть обязанность, когда борьба идет за нравственные цели. Не одно самоотвержение важно в разумном убеждении, но и критика, оценивающая средства осуществить свое убеждение.

Таким образом, общественная связь, опирающаяся на справедливость, представляется нам в виде всеобщей кооперации для всеобщего развития. Справедливость заключается в участии в этой кооперации и в содействии ей на основании твердого убеждения и широкой критики необходимого, возможного и нравственного в каждом частном случае. Это понятие формулируется старинною формулою каждому по достоинству и служит единственною нравственною основою рациональной социологии... В настоящее время едва ли можно, хотя бы с тенью логики, оспаривать обязательность развития, критики и убеждения как основ здоровой общественной связи; едва ли можно, хотя бы с тенью основательности, отрицать, что, отступая от этих основ, общество впадает в состояние патологическое; едва ли в настоящее время можно не признать, что всеобщая кооперация для всеобщего развития есть высший нравственный идеал человечества» (1870) 3.