10. НРАВСТВЕННЫЕ ЗАДАЧИ РУССКОГО СОЦИАЛИСТА-РЕВОЛЮЦИОНЕРА
Пред ним общие нравственные требования, обязательные для развитого человека: он выработал и должен осуществить в своей жизни свое убеждение.
Пред ним задача социалистической нравственности вообще: солидарность человечества на почве всеобщего кооперативного труда для всеобщего развития.
Пред ним задача социалиста-революционера, подготовляющего торжество социализма и сознавшего необходимость борьбы за это торжество: безусловная солидарность с убежденными социалистами-революционерами всех стран и племен; постепенная выработка солидарности с возможными членами социально-революционного союза; безусловная вражда с врагами социализма.
Пред ним, наконец, местная, русская, задача: необходимость разрушить русское самодержавие как существенное препятствие выполнению задачи социалиста-революционера вообще; необходимость солидарности с организованной социально-революционной партией, стремящейся выполнить эту задачу, невозможную для отдельной личности и слабой группы.
В этих задачах нет противоречия, нет нравственных сделок и уступок.
Социалистический идеал нравственности есть высший нравственный идеал, который выработало человечество, и его подготовляла вся предшествовавшая эволюция нравственности. Бороться за нравственные идеалы было и есть необходимое условие их осуществления; требование этой борьбы входит в задачу нравственности, сама же борьба происходит под условиями необходимости, лежащими совершенно вне нравственной оценки. За пределами действительной и возможной солидарности по убеждению и по общему делу осуществления этого убеждения не существует обязательной солидарности для убежденной личности. Препятствия для осуществления нравственного идеала, возможной солидарности человечества должны быть разрушены. Капиталистический строй и его сознательные сторонники для социалиста вообще, русское самодержавие для развитого русского человека суть прямые враги развития, и борьба с ними есть столь же нравственная задача, как борьба с собственными влечениями и аффектами во имя личного развития и нравственного идеала, как борьба с некритическими и безнравственными теориями в области идей.Но нравственное затруднение заключается в том, что элементы, входящие в эти задачи, разнородны и потому вызывают различные группы привычек мысли, которые могут действовать на личность в противоположном направлении и представляют различные группы опасностей бессознательного отклонения от надлежащего понимания задач личной деятельности и от надлежащего выполнения этих задач.
Первая разнородность элементов и первая опасность лежит в самой сущности нравственного развития человека.
Критическая мысль лежит в основе всякого нравственного убеждения, и энергическая деятельность во имя убеждения и во имя общественной солидарности есть единственное осуществление этого убеждения. Но критическая мысль вырабатывает привычки колебания, скептицизма относительно мнений, людей и действий, причем эти привычки могут помешать всякой деятельности, всякой энергии, Всякой солидарности. С другой стороны, концентрировка мысли на энергической деятельности в союзе с товарищами вполне солидарными вырабатывает привычку забывать о многочисленных нравственных задачах, лежащих вне нашей непосредственной деятельности, следовательно, привычку суживать умственный кругозор; вырабатывает привычку исключительности, более крепко связывающей товарищей по делу, но подрывающей солидарность со всем стоящим вне этого круга. Обе группы привычек естественно вытекают из психических требований двух одинаково важных элементов нравственной деятельности, и обе одинаково опасны, потому что могут вести к самому печальному искажению деятельности личности или группы. Они могут даже выработать маску для влечений уже прямо безнравственных: стремление уклониться от всякого энергического дела может надеть маску скептицизма относительно мнений, маску критики действующих личностей и групп, стремление к монополии может прикинуться преданностью товарищам. Каждый человек по своим личным наклонностям более способен поддаться той или другой группе привычек, и каждому, если он хочет действительно осуществить свои убеждения, приходится бороться против той группы привычек, которая для него наиболее опасна.Тот, кто склонен к излишнему скептицизму, должен помнить, что и в области теории, и в области практики дело никогда не идет о безусловной истине, о безусловном добре, о безусловно совершенных людях, о безусловно безупречной деятельности, но большею частью о сравнительно вероятнейшем, о сравни* тельно лучшем; что скептицизм есть лишь приступ к критике, а критика есть большею частью именно оценка вероятнейшего и лучшего; что в борьбе за лучшее будущее тот, кто в действиях своих не руководствуется вероятнейшим, рискует содействовать торжеству более вредного заблуждения, более вредной лжи; тот, кто воздерживается от содействия возможно лучшему в данную минуту, тем самым поддерживает худшее; тот, кто не приступает к союзу с группою, поставившей себе сравнительно передовые задачи, есть фатально союзник сторонников отсталых теорий застоя или реакции.
Критика должна постоянно и неутомимо вырабатывать более точную истину, более совершенный нравственный идеал; должна постоянно быть настороже против недостатков и ошибок людей, с которыми мы сближаемся. Но в каждую данную минуту, при каждой данной комбинации обстоятельств убежденный человек должен во имя уже выработанного убеждения действовать или воздерживаться от определенного действия, не беря в расчет, что завтра его убеждение может измениться. При каждой общественной борьбе он должен быть союзником группы, борющейся наиболее целесообразным оружием за торжество сравнительно передовых начал, хотя бы он усвоил программу, которую считает лучшею, но для которой нет ни энергических сторонников, ни надлежащего орудия; хотя бы личности, с которыми он действует, представляли весьма резкие недостатки. Обязанность действовать и бороться за лучшее будущее при данных условиях наличным оружием не менее важна, чем обязанность критики относительно мнений и людей.Тот, кто склонен к суживанию задач деятельности и к кружковой исключительности, должен помнить, что ни одна частная задача обширной общественной программы не имеет смысла в своей отдельности и успех предприятия, вырванного из связи с другими обусловливающими его задачами, может быть вовсе не успехом дела, а вредом для него; приобретение фанатических сторонников, когда им проповедуют «выжидание», может вести к разложению партии; низвержение опасного, по-видимому, препятствия делу, когда ничто не подготовлено для того, чтобы немедленно воспользоваться нанесенным смелым ударом, может вызвать новые и худшие препятствия. Он должен помнить, что стремление к монополии есть самый развращающий элемент всякой передовой группы, всякой прогрессивной партии; что кружковая исключительность есть самое значительное препятствие для роста партии, для устранения фракций в ней, а следовательно, для торжества знамени, за которое борется партия. Всем сторонникам борьбы, даже соперникам по влиянию, должен быть открыт союз для общей борьбы против общего врага.
Никогда второстепенные пункты разногласия не должны препятствовать согласному действию по пунктам существенным. Партия, сознающая истину своей программы и целесообразность своей деятельности, должна суметь выдержать критику своей программы и своей деятельности, не отталкивая своих критиков, спокойно рассчитывая на то, что время рассеет их заблуждения, и видя в них гораздо более завтрашних союзников, чем сегодняшних соперников. Рядом с делом, на которое концентрируется деятельность убежденных борцов за лучшую будущность, они должны допускать как дружественную, даже как необходимую всякую деятельность в том же направлении, не мешающую их делу. Всех борцов против общего врага за общие окончательные цели следует считать солидарными с нами, товарищами по делу.
К столь же первоначальным фазисам нравственной эволюции восходит разнородность привычек, вытекающих, с одной стороны, из нравственной потребности развитой личности действовать самостоятельно, на основании индивидуального убеждения и индивидуальной оценки поставленных целей и избираемых средств для их достижения, с другой — из необходимости для успешной борьбы за прогрессивные начала войти членом в организованную группу и подчинить личную деятельность общему плану деятельности группы. Первое стремление, в своей односторонности, может сделать невозможной всякую коллективную деятельность и ведет к крайностям нынешнего анархизма; второе может понизить достоинство человека до роли механи- чесного орудия и выработать в передовой партии деспотизм, где вопрос об охранении власти заслонит самую цель деятельности партии. Личность наиболее самостоятельная должна помнить, что ее убеждения могут восторжествовать лишь путем торжества организованной партии их сторонников; что ее личное достоинство осуществимо лишь в группе; что, сознательно выбрав группу, в которую личность входит по* убеждению как в наиболее целесообразную партию борцов за лучшее будущее, она лишь усилила свою деятельность коллективною силою и, следовательно, нисколько не поступилась своею самостоятельностью.
В партии, наиболее сильно организованной, каждый член должен помнить, что партия имеет нравственный смысл лишь до тех пор, пока она верна своей программе и своей исторической роли, и что с нарушением этих условий все обязанности члена нравственно прекращаются; руководители же партии должны знать, что, борясь за одно удержание власти и забывая цели этой власти, они не только изменяют своему знамени, но весьма часто рискуют погубить всю организацию партии, а с тем вместе и потерять власть, удержанию которой они пожертвовали делом партии.Дальнейшая разнородность элементов и дальнейшая опасность заключается в противоположении привычек мысли, вызываемых нравственным идеалом социализма, и других привычек мысли, обусловливаемых требованиями борьбы за торжество этого идеала. Солидарность человечества как окончательный идеал социалистического строя вызывает в кабинетном мыслителе склонность перенести долю этой солидарности на современное человечество и забывать о неизбежной враждебности интересов представителей господствующих классов капиталистического строя и эксплуатируемого ими рабочего пролетариата, забывать о фатальных условиях борьбы классов, торжества социализма: одни мечтают еще о том, как бы доставить ему это торжество путем убеждения; другие придумывают фантастические средства примирения интересов капитала и труда; признавая необходимость борьбы, возмущаются фактами ее проявления, оружием, которое ей фатально приходится употреблять. С другой стороны, раздражение борьбы склонно отодвинуть для людей дела на задний план принципы, из-за которых они борются, возможность союза с общественными элементами, которые еще сторонятся от борьбы, оценку оружия, которое возможно в борьбе для социалиста. Опять-таки обе эти группы привычек мысли могут вырабатываться довольно естественно при специализации теоретического построения идеалов будущего и практического ведения борьбы за эти идеалы. Они точно так же могут служить масками, с одной стороны, для людей, не желающих рисковать разрывом с силами нынешнего общества, с другой — для революционеров по темпераменту, нисколько не заботящихся о торжестве того или другого принципа.
Искренний теоретик социализма должен взвешивать все условия борьбы точно так же, как он следит за всеми выводами общих принципов; он должен всегда помнить, что справедливость может требовать борьбы, но что в самый период борьбы она уступает руководство расчету необходимости; когда же он признал борьбу необходимою, он должен помириться и с ее условиями, как мирится с самым противным лекарством, с самою жестокою операциею, когда дело идет о спасении жизни человека.
Искренний борец за социализм обязан помнить, что самая борьба есть не более как средство; самый смысл ее лежит лишь в принципах, за которые она идет.
Он должен строго оценивать ввиду возможного торжества, где партия может иметь союзников, хотя бы в настоящую мипуту равнодушных или даже враждебных. Он должен более всего остерегаться наложить по неосторожности «лишнее» пятно на знамя, которое защищает. Самое широкое осуществление нравственных требовании социализма в эпоху его торжества и самое тщательное ограничение области его борьбы в настоящем «крайне необходимым» составляют столь же существенный элемент деятельности социалиста, как и энергическое и беспощадное ведение борьбы за торжество социализма в тех пределах, где эта борьба необ- ходима и на которые требования нравственности не могут распространяться.Специальные условия борьбы за возможность подготовления торжества социализма в России вызывают еще новое противоположение одинаково необходимых при этих условиях элементов борьбы. Убеждение в бессилии всех чисто политических переворотов для улучшения положения масс приучает к недостаточной оценке значения препятствий, представляемых русским самодержавием росту социализма. Заботы борьбы с этим самодержавием вызывают склонность к оставлению в стороне как принципиальных элементов социализма, так и форм борьбы труда с капиталом, а вследствие этого и разные другие вредные привычки мысли.
В настоящую минуту первая опасность не представляет особой важности. Русские социалисты с самого начала постановки своей революционной задачи указывали на русское самодержавие как на одного из опаснейших врагов прогресса в России и требовали, чтобы счеты русского народа с правительством были сведены революционным низложением последнего; следовательно, разрушение самодержавия входило всегда в программу русских социалистов и лишь в случайных фразах пред судьями, пред следователями иные социалисты могли высказать мнения, с этим как бы несходные: русский социализм во всех своих фазисах, фракциях и формах был всегда врагом русского самодержавия и не мог не быть им. В процессе ли народной социальной революции, которую хотели подготовить прежние пропагандисты; в революционном ли восстании народа путем частных вспышек и бунтов, о котором мечтали старые бунтари; организуя ли народные силы даже помимо социалистических задач, как предполагали это делать народники конца 70-х годов; дезорганизуя ли и ослабляя самодержавие прямыми ударами, на него направленными, как это делают народовольцы,— всегда устранение самодержавия было само собою разумеющимся элементом русских социалистических программ революционной деятельности. Русский социалист, увлекающийся до того чисто экономическою стороною социализма, что он допускает прими- рение своей программы с сохранением самодержавия, с какой-либо уродливой карикатурой социалистического цезаризма, стоит вне рядов всяких русских социально- революционных групп.
При неизбежности направлять значительные силы и средства партии на борьбу с препятствием, Которое представляет развитию социализма русское самодержавие, несравненно опаснее противоположные привычки мысли, вызываемые практикою борьбы против политической силы политическими средствами.
В борьбе против монополистов власти, высокого общественного положения, монополистов средств общественного влияния, особенно же монополистов материальных средств, социалисту-революционеру приходится употреблять подобные же оружия как временно неизбежные средства; они обращаются слишком легко в ближайшие цели, как бы правомерные; они могут заслонять в таком случае дальнейшие цели; борцы за справедливость становятся способны употреблять оружие монополий даже против борцов другой фракции за справедливость, между ближайшими целями, которые преследуют социалисты-революционеры, и подобными же целями, которые ставят себе защитники старого порядка, оказывается тогда все менее и менее разницы. Эта деморализация могла бы сделать революционеров совершенно неспособными быть строителями того царства справедливости, которое одно служит нравственным оправданием их деятельности, и потому против нее убежденным социалистам приходится направлять самые энергические усилия.
Политическая борьба отнимает у значительного числа членов партии возможность доставлять себе собственным трудом средства существования, и потому, с ее усилением, все чаще встречается необходимость поддерживать некоторое число полезных членов партии ее средствами. Та обязанность жить трудом, чтобы подготовить царство общего труда на общее развитие, которая лежала в самой сущности нравственных принципов социализма, вызывает все чаще неизбежные исключения и становится менее привычною мыслью социалиста-революционера. Эти опасные привычки могут вызвать существование «личностей, которые, имея возможность поддерживать себя личным трудом, не только живут за счет революционной партии во имя своих заслуг пред этой партией, но берут из ее средств далеко более необходимого на свои искусственные потребности» (1876). Могут явиться даже «безобразники, называющие себя социалистами, которые преспокойно живут паразитами на счет своих друзей и товарищей, провозглашая свое будто бы социалистическое право жить на счет «общества» и не ударяя палец о палец для какого- либо дела па пользу этого общества» (т. ж.). Против этой язвы всякой партии нельзя достаточно сильно бороться.
«Виновны особенно люди, имеющие слабость поддерживать безнравственное существование этих паразитов. Преступны люди, которые не отворачиваются от них с презрением, которые воспитывают в них иллюзию, что они могут кому-либо внушить дружбу, любовь и уважение. Эти питатели паразитизма опошляют себя, топчут в грязь знамя социализма, изменяют его начала, поддерживают паразитов социализма» (1876).
Но самое развитие элементов этой язвы, привычек мысли, которые к ней ведут, можно предотвратить, лишь устраняя из социально-революционной борьбы хищнические приемы, воспитывая в себе и товарищах «уважение к труду, которое одно может обратить будущее общество в царство труда всех для общего развития» (1876) 3I.
Борьба против самодержавия, ненавистного всякому мыслящему русскому человеку, сближает в одной цели с социалистами и личностей, очень мало или вовсе не уяснивших себе задач социальной революции. При редкой практической постановке на очередь этих задач в процессе политической борьбы эти революционеры смешиваются с социалистами, принимают на себя весьма удобно кличку социалистов, не взвешивая значения этого названия. Почти неизбежно в рядах современных борцов против самодержавия оказываются и глубоко убежденные социалисты, и люди, лишь смутно уясняющие себе задачи социализма, наконец, даже люди, для которых вся задача русской социальной революции как бы исчерпывается требованием разрушить русское самодержавие. Но опасности, от этого происходящие, весьма значительны. Не говоря уже об обязанности социалистической пропаганды, от которой не отрекалась ни одна русская социально-революционная группа, но если русские революционеры стремятся к успеху своего дела, то они должны ожидать, что настанет минута, когда препятствие, против которого они направляют теперь свои силы, будет наконец разрушено, и они как партия в своем нынешнем составе станут лицом к лицу с задачами социально- революционными, противниками которых окажутся все нынешние унылые, трусливые и беспомощные либералы, когда они будут жадно пожирать каштаны политических свобод, вытащенные для них из печи социалистами-революционерами. Каково же будет тогда единство действия партии при том составе, который могут придать ей привычки чисто политической борьбы против самодержавия? Не лежит ли в нравственной обязанности всякого убежденного социалиста-революционера подготовить торжество социализма в этой будущей борьбе уяснением понимания социально-революционных задач для тех из своих товарищей революционеров, которые теперь вовсе не думают о смысле социализма, для тех, которые смутно понимают этот смысл, иногда — для самого себя?
Политическая борьба в России выработала среди русских социалистов-революционеров гораздо лучшее сознание дисциплины партии, чем прежний период, сильно проникнутый началами анархизма. Но она фатально сгладила противоположение социально-революционных программ программам политических радикалов и либералов разных оттенков. Она дозволила в самой среде социалистов выработаться группе новых народников, которых правильнее назвать националистами так как они в своей защите народа видят не столько общественный класс, экономически подавленный другими классами, сколько культурно-общественное дело, противополагаемое другим таким же этническим единицам (евреям, немцам, полякам и т. д.), при- чем вырабатывается как бы солидарность с подобными же националистическими стремлениями наших новейших славянофилов или даже идиотических советников Александра III, объявляющих войну русской интеллигенции во имя будто бы идеалов русского народа. Но прежние анархические стремления не прошли русским революционерам даром, и отрыжка их слишком часто проявляется в минуты, когда значительные потери и неудачи вносят временное расстройство в ряды партии. Иногда являются, с одной стороны, стремления к образованию фракций, которые сами не способны к борьбе, но ослабляют партию, к пей способную, своим существованием; с другой — попытки употреблять по инициативе отдельной личности или группы средства, настолько опасные для значения партии, что лишь она, беря в соображение всю совокупность своей политики, может оценить их необходимость в данных условиях. Говоря выше об условиях борьбы за торжество социализма, я имел случай коснуться вопроса об отношении партии социальной революции к политическим партиям буржуазии, и это рассуждение целиком прилагается к отношениям русских революционеров к русским либералам, радикалам, националистам и всем врагам русского самодержавия, не признающим экономических основ социализма. Противоположение понятия народа и нации, выработанное именно социалистами, должно бы предохранить русских социалистов-революционеров от всякого националистического увлечения под формою народничества. Я выше коснулся и того вреда, который приносит борьбе за торжество социализма как образование фракций, так и употребление отдельными личностями и группами средств, способных внести деморализацию, недоверие и разложение в ряды борющейся партии. Все это в еще большей мере прилагается к России, где опасность борьбы громадна, искушение при употреблении сомнительных средств может представляться чаще и вред от деморализации, вносимой в партию, гораздо значительнее. Лишь уясняя в себе и других понятие о солидарности, которая должна связывать социалистов-революционеров и в то же время отделять их коллективную деятельность от деятельности несоциалистических групп, можно устранить вредные привычки мысли, которые, внося смутность в это понятие, могут каждую минуту подвергнуть партию неисчислимым опасностям.
Но в основе всех этих прикладных вопросов нравственности и вопросов о целесообразности необходимой борьбы лежит один вопрос, который мы видели уже на самых первых фазисах нравственной эволюции человечества. Это — вопрос о человеческом достоинстве. В элементарном нравственном правиле охраняй человеческое достоинство в себе и в других лежит большею частью ответ на все нравственные затруднения, которые встречает русский социалист-революционер на своем пути к построению социалистического царства справедливости, в подготовлении этого царства и в устранении препятствий с этого пути.
Он есть личность, стремящаяся к развитию. Он по убеждениям солидарен с организованною группою убежденных социалистов-революционеров, борющихся за великую прогрессивную идею социализма, к которой привела вся бессознательная и вся нравственная эволюция человечества. Они борются в настоящую минуту против препятствия, которое было и осталось врагом всей развитой доли русского общества. Лишь устранив это препятствие, они могут доставить возможность организоваться русским рабочим силам для совершения социального переворота. Лишь этот социальный переворот может доставить миллионам личностей, обреченных на борьбу за существование, участие в человечной жизни, в нравственном развитии, в историческом прогрессе, иначе говоря, в возможности поддержать, охранять и развивать свое человеческое достоинство.
Следовательно, во имя своего личного достоинства, требующего развития себе и другим, русский прогрессист не может колебаться в выборе пути.
Он должен быть социалистом.
Он должен быть социалистом-революционером.
Он должен быть сознательным и преданным членом партии, борющейся против русского самодержавия во имя социально-революционной программы.
При этом сознательном стремлении к ближайшей политической цели — низвержение самодержавия — он должен помнить, что она есть лишь средство для борьбы более широкой с целым строем общества, и постоянно воспитывать в себе и других понимание условий этой борьбы.
Готовясь к этой последней борьбе и участвуя в ней, он должен постоянно помнить, что эта борьба не есть еще царство нравственных начал, но лишь неизбежное условие торжества этого царства, что он должен в себе и других воспитывать строителей этого царства, окончательная цель которого есть солидарность всего человечества.
Ни одну ступень на этой лестнице нельзя миновать, не подвергая себя опасности или поступить безнравственно, или помешать торжеству царства нравственных начал, которое должно сменить в истории царство борющихся интересов. Ни одного из этих требований нельзя забыть, не отрекаясь от других.
Нравственные задачи социализма не легки, но их и не следует считать легкими. Социальная революция, входящая в эти задачи, обещает быть кровавою и жестокою, но цель ее есть цель нравственная и должна быть достигнута. Разрушение русского самодержавия есть весьма маловажный эпизод в этой мировой катастрофе, но на долю русских социалистов история поставила неизбежно эту задачу, и они во имя своих нравственных убеждений должны ее выполнить.
27 августа 1884 г.