9. СПЕЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ БОРЬБЫ В РОССИИ
Русские социалисты, с самых первых заявлений социалистической программы на нашей родине, приступили к тем истинам, которые мы пред этим высказали: они поставили себе задачею подготовление социальной революции пропагандою социалистических идей в интеллигенции и в народе и организациею рабочих сил русского народа, в полном убеждении, что социальная революция может быть совершена лишь самим рабочим народом.
Этим началам они оставались верны во все одиннадцать лет революционной истории русского социализма23.Они постоянно говорили:
«На первое место мы ставим положение, что перестройка русского общества должна быть совершена не только с целью народного блага, не только для народа, но и посредством народа... Лишь организация совокупного рабочего движения тем или иным путем ведет к нашей цели... Вероятнее всего, что путь революции неизбежен для лучшего будущего России... Готовьтесь к этой минуте... Готовьте к ней народ русский, уясняя ему его истинные потребности, его вечные права, его грозные обязанности, его могучую силу. А затем, когда минута настанет, идите с народом на завоевание этих прав, на исполнение этих обязанностей, на развитие этой силы. Идите вперед, чего бы это ни стоило вам, чего бы это ни стоило народу. Какова бы ни была цена этого будущего, оно должно быть завоевано» (1873) 24.
«Переворот, к которому стремятся социалисты нашего времени, не может быть совершен легальным путем, и потому требования рабочего социализма могут быть осуществимы лишь путем социальной революции.
Переворот этот может быть совершен лишь рабочим пролетариатом, а потому всякая революция, ставящая себе целью осуществление начал рабочего социализма, может быть успешна лишь в том случае, когда она будет народною революциею.
Социальная революция в России должна быть подготовлена тайною организациею революционных сил, действующих путем пропаганды и агитации, пока они не будут достаточно велики для производства обширного революционного взрыва» (1876) 25.
«В № 1 «Начала» 26 (март 1878 г.) на первое место поставлена «безустанная постоянная социалистическая пропаганда» в народе...
В № 1 «Земли и Воли» 27 (ноябрь 1878 г.) задача определяется как «народная революция», причем на первом плане поставлен «аграрный вопрос» и утверждается, что главная масса революционных сил «должна работать в народе»... «Усиленная пропаганда» среди рабочих, выставленная Исполнительным Комитетом как одна из задач подготовительной работы партии Народной воли, не только не была ею оставлена в стороне, но в некоторых местностях выходила даже за пределы городских групп рабочих... Русские революционеры не поступились ни одной задачей научного социализма: торжество народа они все- таки ожидают от народной инициативы, от проникновения принципов коллективного труда и коллективной собственности в рабочие массы, которые одни могут совершить социальную революцию в России, как и в других странах» (1883) 28.Но историческая среда в России значительно отличается от того, что представляют государства с более развитою промышленностью и с выработанными политическими партиями. Отличия эти таковы, что они привели огромное большинство русских социалистов-революционеров к убеждению в невозможности для России успешной и обширной пропаганды в народе, в невозможности организовать народные силы, пока не будет разрушено главное препятствие всякому прогрессу в нашем отечестве — императорское самодержавие.
«Крестьянство русское сохранило гораздо более первобытную традицию общинного землевладения, чем на западе Европы, и из всех разрушительных влияний на русскую земледельческую общину сильно было лишь одно: правительственное влияние, стремившееся обратить общину в фискальный орган администрации... Вследствие падения русских городов как первобытных политических и центральных общин (народоправств) и вследствие неразвития их позже как центров нового класса, организующегося в экономическую, умственную, а впоследствии и политическую силу (подобно западноевропейской буржуазии), русское крестьянство сохранило в себе гораздо более живых сил, а потому и элементов самостоятельной организации, чем крестьянство западное, так как города не высасывали из него, как на Западе, всех наиболее энергических и развитых личностей, но оставались лишь местами временных заработков и центральными рынками.
С другой стороны, господствующий класс землевладельцев остался служилым сословием в государстве и взгляд на его земли как на оплату известной государственной службы сохранился вообще в государстве до самого преобразования московского царства в петербургскую империю, а в народе сохранился до сих пор... В том же направлении влияло на общественные привычки мысли и жизни и отсутствие фетишизма легальности. Конечно, это отсутствие способствовало развитию и фактического деспотизма царей и императоров, и выработке в народе весьма вредного идеала царя, который все может, все делает и сделал бы все хорошее, если бы только не мешали ему его служилые люди; но оно способствовало самоуправству чиновников, всеобщей непрочности имущества и личности, страшным притеснениям и грабежам со стороны чиновников. Но в то же время оно имело следствием невозможность выработки на русской почве чего-либо подобного европейской буржуазии с сильными и блестящими политическими традициями, с легально обеспеченными формами развития богатства на счет подчиненных классов... Из служилого сословия вырабатывались в московский период Романовых боровшиеся на земских соборах партии крупного и мелкого землевладения... С Петра I это московское служилое сословие преобразовалась в чиновничество по внешнему европейскому образцу, но без европейского содержания... Для русского крестьянства этот служилый класс московского царства и петербургского императорства все решительнее закрывался с дальнейшим ходом истории. Крестьянство было все более закрепощено и при отсутствии возможности политического развития принуждено было все тщательнее охранять в себе традиции сельского мира и сельской громады, традиции артельной солидарности как единственное средство отстоять, хотя в некоторой мере, свое экономическое благосостояние. Оно все более отделялось от господствующего класса не только экономическими интересами, не только легальным бесправием, но самыми формами культуры; все более смешивало в одной ненависти к барам и старые слои дворянства — служилых людей Москвы, и новый слой чиновничества — служилых людей Петербурга... Оно было и осталось единственным сословием в государстве, сохранявшим традицию элементарной местной организации общины, громады, мира, артели, но эта организация обращалась все более в фискальное средство, в орудие деморализации масс; она все суживалась и атрофировалась. Само собою крестьянство не было в состоянии скрепиться как политическое тело в одну обширную национальную или хотя бы областную организацию» (1883) 29.Когда русская передовая интеллигенция была пробуждена к истинному пониманию патологического состояния современного общества и необходимости выйти из этого состояния путем социалистического переворо- та, она прежде всего стала искать базис для своей деятельности в той доле рабочего класса, который составлял большинство русского народа, именно в крестьянстве. Можно было даже надеяться, что в России социальный переворот не потребует таких огромных жертв и общественных страданий, каких можно ожидать на Западе, потому, во-первых, что в значительной доле крестьянства сохранившаяся — хотя и атрофирующаяся — форма общинного быта и артельных союзов представит менее препятствия к переходу к коллективному землевладению, чем в других странах; во-вторых, и потому, что господствующие классы, не выработавшие пи политической традиции, ни организации, представят в России менее значительное сопротивление перевороту, и это подтвердилось уже тем, что передовая интеллигенция этих классов оказалась в России гораздо менее упорною пред влиянием социалистического учения, чем на Западе. Иные думали и думают, что эти выгодные условия могут повести не только к смягчению форм революционного переворота в России, когда препятствия подготовлению его будут устранены, но что некоторые подготовительные фазисы этого переворота, которые пришлось переживать западноевропейским народам, могут для нашей родины вследствие упомянутых условий сократиться или совсем выпасть, особенно если в соседних странах социалистический переворот не замедлится. С этими надеждами первые группы русских социалистов-революционеров стали осуществлять свое нравственное убеждение — подготовлять социальную революцию в России путем пропаганды социалистических идей и организации русского крестьянства.
Здесь не место говорить о тех неудачах и разочарованиях, которые постигли первых пропагандистов, пошедших в народ для образования социально-революционного базиса из русского крестьянства.
«Оно было совершенно отрезано от всяких государственных интересов, от всех работ новой человеческой мысли.
Оно было резко отделено, настолько же культурой, сколько интересами, от господствующих классов; со времен прекращения крепостных отношений в нем вырабатывался специальный тип русской буржуазии, деревенский кулак, сохранивший, впрочем, традиционную ненависть народа к господствующим классам; но потому самому оно было малодоступно всякому революционному побуждению, выходящему из интеллигенции, которую оно и не могло отличить от своих прямых эксплуататоров; а старая надежда на мифического царя, о нем заботящегося, была как будто только что подтверждена отменой крепостных отношений, отменой, значение которой еще недостаточно побледнело в десять лет постепенного разорения крестьянства при послереформенных порядках» (1883) 30.Конечно, эти неудачи и разочарования не могли изменить ни нравственной задачи убежденного социалиста, ни основных условий торжества социализма. Все-таки пропаганда социалистических идей и организация рабочего класса остались во главе этих условий. Приходилось лишь вести пропаганду долее и энергичнее, побеждать упорной, самоотверженной работой традиционные и рутинные препятствия революционной организаций. Мы видим, что во все последовательные фазисы социально-революционной борьбы в России русские социалисты-революционеры и не отказывались от исполнения этих задач.
Но именно тут, по убеждению огромного большинства деятелей на этом поле, встало неодолимым препятствием русское самодержавие с его отсутствием для личности и для группы всякой легальной почвы, с его политическими приемами, вполне чуждыми всяким представлениям о человеческих правах, о человеческом достоинстве. Трудно судить, точно ли невозможно было обойти это препятствие, но, когда после нескольких лет упорной борьбы и страшных жертв в России выработалась энергическая социально-революционная партия, сильно организованная и заставившая русское правительство считаться с собою, она выработалась на основе общего сознания, что это препятствие обойдено быть не может; что для возможности успешной социалистической пропаганды в России и организации в ней рабочей партии это препятствие должно быть разрушено.
Таким образом, для русского социалиста, за сферою справедливых отношений к людям, область обязатель- ной деятельности охватывает не только ту необходимую сферу революционной борьбы, которую потребует социалистический переворот.
Он должен еще вести дополнительную борьбу, которая в гораздо меньшей мере предстоит западному социалисту, именно борьбу против архаической формы государства, которая представляет препятствие даже для возможности начать главную, существенную борьбу в сколько-нибудь удобных условиях.Личные и традиционные побуждения, расчет рассудка и требования нравственности одинаково толкают его на это дело.
Независимо от мести за погибших и страждущих мучеников русского социалиста вызывает на борьбу против самодержавия «ненависть ко всему, что мешает осуществлению царства справедливости». При особенных условиях России многих привлекает еще надежда, что если препятствие самодержавия будет скоро разрушено, то самый переворот как в своих подготовительных фазисах, так и в своих окончательных формах может быть менее жесток, чем можно ожидать для других стран.
Пред всяким развитым русским человеком ставит ту же задачу политическая традиция русской передовой интеллигенции, которая восходит к современникам Екатерины II, укрепилась при Павле I и Александре I, развернула свое знамя с декабристами, проникала всю осмысленную русскую литературу до нашего времени и вошла в ряды социалистов вместе с любовью ко всему, что можно любить в прошлом России.
За пределами учения социализма, за пределами оппозиционной традиции русской интеллигенции стоят простейшие, элементарные вопросы общечеловеческой нравственности, и они указывают в том же направлении. Русское самодержавие есть по самой сущности своей отрицание «права всякой личности на всестороннее развитие и право свободной критики», а мы видели, что против такого общественного строя борьба составляет «необходимость во имя справедливости». Мы видели, что, «каковы ни были бы случайности борьбы, каковы ни были бы общественные страдания, ею вызванные, нравственное благо доставления возможности нравственного развития людям, лишенным этой возможности, не может быть куплено слишком дорого».
«Недеятельность при виде стеснения развития безнравственна. Участие в организации, стесняющей человеческое развитие, преступно».
Итак, не только пред социалистом, но пред всяким русским, любящим свое отечество, пред всяким человеком, имеющим в себе хотя бы элементы нравственного развития, хотя бы смутное сознание человеческого достоинства и человеческой солидарности, поставлена по отношению к русскому самодержавию одна и та же нравственная задача. «Справедливость произнесла свое «пора! борись!»» и оставила на заботу личности рассчитать лишь целесообразные средства для этой борьбы.
Препятствие подготовлению торжества социализма должно быть разрушено.
Традиционный враг русской передовой интеллигенции должен быть низвергнут.
Безнравственная форма государственной власти должна перестать существовать.
Каковы бы ни были перипетии борьбы, эту борьбу следует вести. Какова бы ни была цена победы, ее следует одержать.
При каких же условиях возможна успешная борьба? При каких условиях возможна победа?
Бороться в одиночку, бороться вразброд против организованной силы нелепо.
Надо примкнуть к партии с определенною программою, согласно с убеждениями развитого человека. Для социалиста такова лишь программа, ставящая себе окончательною целью социальный переворот во всей его полноте.
Надо примкнуть к партии, способной организоваться и отстоять себя в буре истории.
Русские политические либералы не сумели и не сумеют организоваться; у них нет определенной программы борьбы; им недостает и нравственной энергии для организации в боевую партию. К тому же убежденный социалист не может стать под их знамя, не отрекаясь от своих убеждений. Но все же их требования могут быть и его требованиями, пока он борется с русским самодержавием как препятствием для торжества социализма. Он не имеет причины мешать борьбе либералов с самодержавием (лишь бы они вели ее), пока они не заявляют себя врагами социализма. Но он не может быть их союзником. Он может бороться лишь в рядах партии с явной социально-революционной программой.
Среди русских социалистических групп выработалась лишь одна партия, выдержавшая, при помощи более крепкой организации, бурю современной истории России. Против хищного и бессмысленного двуглавого орла русского самодержавия стоит на трупах мучеников, среди энергических борцов, продолжающих борьбу, знамя социальной революции с дополнительным девизом: разрушение самодержавия как неизбежное условие подготовления социальной революции.
Какой русский социалист может иметь нравственное право не стать под это знамя? Под знаменем какой другой организованной партии он может надеяться завоевать в России торжество социализму?
А во имя человеческого достоинства, во имя справедливости препятствие подготовлению этого торжества должно быть разрушено.