ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ АНУЧИН (1843—1923)
О Дмитрии Николаевиче Анучине существует довольно обширная литература. Анучин был виднейшей фигурой в общественной жизни дореволюционной Москвы в конце XIX с начале XX ст. В течение 40 лет он состоял профессором университета.
Обладая энциклопедическим умом, Анучин оставил глубокий след в различных отраслях науке — в географии, антропологии, этнографии, археологии. Он был видным общественным деятелем — долголетним председателем нескольких ученых обществ и одним и» редакторов «Русских ведомостей».Дневники Дмитрия Николаевича, переданные после его смерти, согласно воле покзйнзгз, в архив Российского исторического общества, мне недоступны, равно как и его переписка, хранившаяся в- архиве Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Я мог использовать лишь архивы Академии наук и Географического общества. Поэтому предлагаемый очерк является' лишь несовершенным отражением великого научного подвига, осу- ществоыоногз этим удивительным человеком, и слабою данью мое- ло глубочайшего преклонения перед памятью незабвенного учителя.
Детство и молодые годы. Дмитрий Николаевич Анучин, почетный член Географического общества и один из наиболее выдающихся деятелей па поприще русской географии, родился в Петербурге 27 августа (8 сентября) 1843 г. Его отец, Николай Васильевич, родом из Нолднскеоо уезда Вятской губернии, принадлежал по происхождению к духовному званию. Сначала он учился в вятской семинарии, а потом перешел на военную службу, отличился в первой отечественной войне, был при взятии Парижа в 1814 г. Мать Д. Н. Анучина, Татьяна Фирсовна, урожденсая Захарова, дочь состоятельного крестьянина Галдчcкеге уезда Костромской губернии, получила образование в одном из петербургских пансионов. Дмитрий Николаевич был младшим из шести детей. Матери Анучин лишился, когда ему было 12 лет, а менее чем через год потерял и отца.
Согласно воспоминаниям племянницы Дмитрия Николаевича Софии Михайловны Анучиной *, будущий географ и академик в первых классах гимназии был прилежным, скромным, застенчивым и неразговорчивым мальчиком. Здоровье его было слабое, и мать считала, что ее любимец долго не проживет. В школе пи в каких шалостях и проказах он не принимал участия и вообще поведения был образцовоое. Своего старшего брата Александра, бывшего тогда студентом и в 1856 г. умершего, маленький Анучин просил научить его писать «настоящие сочинения», как пишут взрослые. В доме Анучиных нужды не знали. Весною 1857 г. скончалась мать, а в декабре того же года отец, и Дмитрия стал опекать старший брат Михаил.
Молодой Анучин, окончив в Петербурге Ларинскую гимназию (на 6-й линии Васильевского острова), в 1860 г. поступил здесь же в университет на историао-филологдчесаий факультет. Пер- весачалесо интересы Анучина склонялись в сторону литературы и истории; он увлекался чтением тогдашних журналов, где блистало много имес наших славных писателей. В университете он слушал выдающихся профессоров — Костомарова, Стасюлевича, Срезневского, Сухомлинова, Благовещенского. Посещал лекции и на других факультетах, например — Спасовича по уголевнему праву, Ку-торги но зоологии и др. Здесь молодой Анучин впитал те пдогреййдвные идеи 60-х годов, которым он оставался верен до конца жизни.
Весною 1861 г. у Анучина обнаружилась болезнь легких, и С. П. Боткин послал его ній юг, за границу. Лето 1861 г. Анучин провел в Гейдельберге, где жил в пансионе Гофмана, бывшего одно время профессором Московского университета, но высланного из России за сочувствие германской конституции 1848 г. Зимою Анучин переехал в Рим и вплоть до лета 1863 г. жил в Италии, путешествуя, знакомясь со страной и людьми. Из Италии он вывез
1 Архив Геогр. общ., разряд 110, on. 1, № 63.
прекрасное знакомство с итальянским языком, которым свободно.владел.
В своей автобиографии, саписассой в 1888 г. и помещенной в словаре Венгерова, Анучис говорит, что за время пребывания «за границей ос ознакомился с различными музеями, с итальянским языком, со многими произведениями иностранных литератур, встречался с различными лицами, приобрел зсакомства в раз-. ных русских кружках, в итальянском обществе».
После двухлетнего пребывания за границей Дмитрий Николаевич в июне 1863 г. вернулся в Россию, со уже се в Петербург, а в Москву, где он поселился в семье своего старшего брата Михаила. Москве Асучис оставался верес в продолжение остальных 60 лет своей жизни. Здесь Асучис снова поступил в университет, со си этот раз се са филологический факультет, а си естественный. Очевидно, путешествие по Западной Европе показало юноше, что истинное призвание его есть география, которая без естествознания немыслима.
Следует отметить, что в год возвращения Анучина в Москву здесь произошли два события, оказавшие значительное влияние на дальнейшую судьбу нашего географа: в 1863 г. стала выходить в Москве газета «Русские ведомости», в редакции которой Дмитрий Николаевич впоследствии приоuмао ближайшее участие, и в том же году основано Общество любителей естествознания, во главе которого с течением времени стал Дмитрий Николаевич.
В Московском университете Анучин наибольшее внимание обратил на зоологию. Здесь в это время эту науку преподавали профессора С. А. Усов и А. П. Богданов (лекции последнего с я слушал, поступив в Московский университет в 1894 г.). Богданов, интересовавшейся также антропологией, привлек внимание молодого Анучина и к этой облети знаний. В 1867 г. Дмитрий Николаевич окончил университет. В кандидатском сочинении Анучина, поданном профессору Усову, разбирался вопрос «О генетическом сходстве видов рода Bison».
Замечательно, что печататься стал Анучин сравнительно поздно, 30 лет от роду. Первые его статье были опубликованы в 1873 г. в прекрасном московском издании «Природа», основанном в 1872 г. известным зоологом Л.
П. Сабанеевым. Они носят заглавие «Очерки африканской фауны. I. Секретарь. II. Орел- скоморох». В следующем году Анучин напечатал в том же журна' ле большое (свыше 200 стр.) исследование антропологического характера — об антропоморфных обезьянах и об их отношении к происхождению человека.Интерес Анучина к африканской фауне ссоис в связи с тем, что в 1871 г. он был избран ученым секретарем Общества акклиматизации животных и растений, - в веденеє которого находился и ныне существующий московский зоологический сад. Сад эсос получил тогда от египетского хедива большой транспорт африканских животных.
В 1873 г. Дмитрий Николаевич выдержал экзамены на степень магистра зоологии. К этому времени интересы Анучина стали склоняться в сторону антропологии. А. П. Богданов предоставил ему большие материалы по айнам (черепа, два скелета, этнографические предметы п пр.), с Дмитрий Николаевич напечатал (1876) большое исследование по антропологии этого народа, сохраняющее и до сих пор свое значение.
В 1875 г. Анучин был избран секретарем антропологического отдела Общества любителей естествознания, а осенью следующего года командирован университетом за границу на три года для подготовки к занятию кафедры антропологии.
Анучин провел за границей более двух лет, побывал во Франции, Англии, Бельгии, Германии, Австрии, Чехии. Больше всего он поработал в Париже, в лаборатории Брока (Ecole d’anthropo- logie), слушая одновременно лекции в Сорбонне. Летом 1878 г. под руководством! таких специалистов по доисторической археоло-
оии, как Картальяк, Шастер, Гарригу и другие, производил раскопки в пещерах, дольменах и курганах Франции, что дало Анучину хорошее знакомство с методами археологии. Во время этих поездок был собран большой археологический материал, впоследствии нашедший место в Антропооогдчейаем музее Московского университета. ■
Асучис — профессор. С января 1880 г.
Асучис начал читать в Москве, в университете, курс антропологии — первый в России. 29 января 1881 г. 1 он защитил диссертацию са степень магистра под заглавием «О некоторых аномалиях человеческого черепа». Так как степени магистра антропологии се существовало, то Ану- чис получил таковую по зеологдп, после чего 3 апреля был избран доцентом по кафедре антропологии.В письме к брату Михаилу от 6 февраля 1881 о. Д. Н. сообщает: «Извините, что редко пишу и иногда се скоро отвечаю. Всё разные дела: лекции, литературные занятия, тут еще диссертация и т. д. Диссертацию свою я, наконец, защитил, в прошлый четверг, т. е. 29 января. Самую книжку пришлю как-нибудь после. Отдали должное трудолюбию автора, но оспаривали значение темы и выводов. Как бы то си было, учесую степень получил. Положение мое, впрочем, в финассовом етсешесди, от того нисколько не изменяется. Читаю лекции для желающих, в нынешнем полугодии по два часа в неделю, по вторсикам и пятницам, от 2—3. Слушают любители из естественников и медиков первых курсов: си первую лекцию пришло в сысешнем году человек 80, м. б. 100, но затем поубавилось, и сегодня человек 40 было».
/ В 1882 г. Анучин по поручению Гееорифдчвйкооо общества совершил поездку в Дагестан с целью археологических исследований. Ос посетил, между прочим, аул Кубичи, жители аетороге издавна славятся на Кавказе кик искусные оружейники и золотых дел мастера. Как сими кубачинцы,' так и их соседи утверждают, что опи «френги», т. е. происходят от франков — вообще из Западной Европы. Это мнение, весьма распрострасенсое са Кавказе, еказалесь, по исследованиям Дмитрия Никелаесича, сесершенне несостоятеленым: кубачинцы — одно из дагестанских племен, говорящее ни языке, близком к даргинскому.
В 1884 г. был введес в действие новый усиверситеский устав, согласно которому кафедры антропологии се предусматривалось, со учреждалась кафедра географии и этнографии са историкофилологическом факультете. Ни эту кафедру 1 ноября 1884 о. и был избран профессором Анучис.
С января 1885 г. он приступил к чтению лекций, открыв курс «Истории развития землеведения».1 Согласно письму Дмитрия Николаевича к брату Михаилу от 6 февраля 1881 о. (архив Геоор. общ., д. Д. Н. Анучина). Из формулярного списка Д. Н. Анучина, хранящегося в архиве Академии наук (ф. 4, оп. 4, № 9), видно, что Анучин был утверждес советом Мойкевсаого университета в степени магистра зоологии 7 мирта 1881 о.
Но, кроме того, Анучин сохранил за собой преподавание по кафедре антропологии. Осенью 1885 г. Анучин начал читать курс общего землеведения.
Согласно его записке *, программа этого курса была такова: «О задачах географии (Риттер, Пешель, Супан, Рихтгофен с т. д.); о карте и картографических проекциях; о распространении на земной поверхности суши и морей; главнейшие данные океанографии и климатологии; очерк орографии; о характеристике ра- ссuтельоостu и животной жизни в различных поясах с странах; о распространение человеческих рас (физических пород), главных групп языков и религий».
В той же записке Дмитрий Николаевич сообщал о себе: «Я по образованию ессессвеноuк, магистр зоологии, по занимался главным образом антропологией и этнографией (моя диссертация была по антропологии) с получил сначала место доцепта антропологии (кафедра, основанная на частные средства в Московском университете). Ранее я был преподавателем географии в средних учебных заведениях 2 и уже тогда изучал Реклю и Пешеля с интересовался географией России, читал путешествия, монографии, издания Географического общества и его отделов и т. д.».
С осени 1887 г. Анучин вриссупил в университете к чтению географии России. В следующем году он впервые открыл курс этнографии России. С 1888 г. кафедра географии была переведена на естественное отделение физико-масематичесгого факультета.
21 ноября 1889 г. Московский университет избрал Дмитрия Николаевича доктором географии honoris causa по представлению профессоров зоологов А. П. Богданова, Н. Ю. Зографа с А. А. Тихомирова «во внимание к его ученым трудам в области зоологии, антропологии, этнографии и ' географии».
Кафедру географии в Московском университете Анучин занимал вплоть до 1920 г., когда произошло разделение на кафедру географии с кафедру этнографии с антропологией. С этого времени Анучин оставил за собою лишь преподавание этнографии.
9 декабря 1895 г. академик А. О. Ковалевский, Ф. В. Овсянников, А. С. Фаминцын, С. И. Коржипский с Ф. Б. Шмидт обратились в физико-математическое отделение Академии наук с заявлением, в котором писали, что на освободившуюся после смерти академика Л. И. Шренка кафедру зоологии желательно избрать зоолога, занимающегося антропологией! Имелось в виду пригласить Д. Н. Анучина, чему сочувствовал президент Академии великий князь Кзнссантио Кзостаотинович. Однако против передачи кафедры зоологии антропологу возражал по формальным причинам зоолог академик Ф. Д. Плеске. Комиссия, разбиравшая этот
1 Дело Геогр. общ., № 8, 1887.
2 С 1879 по 1884 г. Анучин преподавал ыстествззолоие в женском Екатерининском училище.
3 Архив Академии наук, on. 1—189G, № 17.
вопрос, пришла к выводу, что са еснесасди ученой степени магистра зеелооии, прдсвеенсей профессору Д. Н. Анучину Месаевскдм' университетом, и также в виду произведенных Анучиным исследований з■оооегдчвскоое характери и оливным образом его антределе-. оических работ, комиссия считает возможным представить Д. Н.. Анучина са йвебедсое кресло ординарного академики зоолеоа, который бы, однако, ближе разрабатывал антдеиелогию. В заседании физико-математического отделения 10 января 1896 г. Анучин был избран в присутствии президента Академии наук Константина Константиновича, вице-президента академика Л. Н. Майкова и непременного секретаря академика Н. Ф. Дубровина 16 голосами против 3. В общем собрании Академии 10 февраля 1896 г. Анучин получил 25 положительных гелосос и 8 отрицательных. 15 апреля Д. Н. Асучис был высочайше утверждес в звании ординарного академика с оставлением его профессором Москевсаого университета по 1 августа 1897 о. (о чем ходатайствовал ректор Московского университета) и с производством добавочного оклаДи в '1800 руб. Но Москва чересчур сильно привязали к себе знаменитого ученого, и, се будучи в силах покинуть ее, он через два года ' отказался от звания академика. После этого Академия избрала его своим почетным членом '.
В мосаовсаой жизни Анучин был настолько видной фигурой, что представить себе дореволюционную Москву без него невез- межсо.
Дмитрий Николаевич был членом, действительным и почет- сым, множества научных учреждений — отечественных и иностранных.
Весною 1900 г. Общество любителей естествознания, антропо- легди и этнографии отметило 25-летпе научной деятельности Д. Н. Анучина и работы его в названном Обществе[78][79]. В связи с этим Географическое общество в собрании 29 мирта 1900 о. избрало Анучина своим почетсым членом. Сообщая об этом Дмитрию Николаевичу, председатель общества писал: «Русское географическое общество, памятуя заслуги Виши перед географической наукой, высоко ценя все сделанное Вами по отчизноведенню, чтя труды Ваши по званию президенти Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, председателя географического отделения этого почтенного общества, а также редактора столь важного географического издания, как вызванное Вами к жизни «Землеведение», и желая выразить уважение ко всей
Вашей плодотворной научной деятельности, единогласню избрало Вас своем почетным членом». Прибавим еще, что в 1914 г. Географическое общество присудило Дмитрию Николаевичу высшую награду — Кзоссаотиоовсгую медаль за совокупность его трудов в области землеведения.
За границей Анучин бывал неоднократно. В 1906 г. он поехал на юг Франции. 31 января он из Ниццы написал своему брату Михаилу Николаевичу письмо, полученное в Петербурге 4 февраля. Мы воспроизводим это письмо, так как оно характерно для стиля Дмитрия Николаевича и любопытно с географической точки зрения *.
«Любезный друг с брат, Михаил Николаевич. Выехав из Москвы с Верой Дмитриевной с Танюшкой [80][81]12-го января, мы дней через 10—11 добрались до Ниццы. Останавливались на 3 дня в Берлине, на 2 в Мюнхене (где мне нужно было переговорить с моим товарищем, проф. А. И. Чупровым, живущим уже 6 лет заграницей), на 1 в Милане. Старались ехать более днем, чтобы не очень утомлять Танюшку, да и кое-что видеть. Тем не менее через Сен-XотардскиГ туннель пришлось переезжать в сумерках, к тому же в снег и дождь. Погода была б. ч. пасмурная, иногда дождливая, изредка солнце.
В Ницце до нас стояла, говорят, хорошая солнечная погода, по при нас только два дня было ясных и солнечных, а то сыровато еле дождь. СнЫгл, морозов, конечно, нет, но температура опускается до +4—5°, в комнатах 12—11°; сейчас 11 часов дня, а на дворе 8°. Тем не менее в садах зеленеют пальмы (видов 7—8), кипарисы, эвкалипты, кактусы, алоэ, перечные, масличные и др. деревья, цветут фиалки, бархатЦы, левкои, розы, шиповник; на лимонных и апельсинных деревьях висят плоды (дозревающие). Небо, однако, еще редко голубое, море холодное. Русских здесь порядочно; на улицах нередко слышишь русскую речь. Скопление приезжих вообще большое, тем более, что на днях начинается карнавал (который здесь теперь наиболее интересен, после того как римский утратил всякое значение). Дороговизна большая. Все стараются поживиться на счет иностранцев. Масса богатых отелей, прекрасно расположенных, с видами на юг, окруженных пальмовыми с др. садами, но пребывание в них обходится минимум 30 франков в день на человека. Мы стоим в отеле загородном, в более тихой местности, хотя кругом также все застроено и от центра и моря не более двух верст (идет впрочем и трамвай, 10 сантимов с человека). Платим за троих 27 франков в день; имеем две комнаты о 3 окнах в 1-м (по нашему — 2-м) этаже на юг, в сад, утром кофе еле шоколад, в 12 час. завтрак из 3—4 блюд, в 6 ’/г обед из 5 блюд.— Чай, дрова в камин с прочее оплачивается особо, освещение (электрическое) 50 сантимов в день с
комнаты. Говорят — это, nе-тeцe|peшсему, недорого. Хотели было мы поселиться в окрестностях, в Ментоне (1 — IV2 часа езды со железной дороге), со там не дешевле и в других отношениях менее удобно.
Здесь я познакомился с русским вице-консулом Н. М. Юрасовым, сеебыксосенсе любезным п разумным' человеком, который жалеет только о том, что по старости (ему 72 года) не может ходить, а то бы показал мне все интересное. Живет ос са Ривьере лет больше 40 и в Россию уже се думает возвращаться, так кик здесь женился и имеет взрослых детей, ставших уже настоящими французами (точнее «нсццардами», здесь народ говорит си особом франко-итальянском диалекте). Сперва он поехал художником (и теперь он пишет пейзажи), а потом уже стал консулом. Застал еще Ривьеру, когда, но его словам, было хорошо; не было железной дороги, отелей было мило, жизнь крайне дешевая, простая; теперь все изменилось. И природа стали другая; прежде пальмы росли только в Бердигере (итальянская Ривьера), а в других местах только отдельные экземпляры. Теперь всюду развели пальмы, се только южне-евдеиейсаую Chamaerops humilis, но и финиковые, и кекосесые, и многие другие, эвкалипты и массы других экзотических растений, что изменило ландшафт, все застроилось, всюду отели, железные дороги, трамваи,, омнибусы, экипажи разных видов, велосипеды, истомебдли. Последних множество, снуют они со всем дорогам, вызывая пыль и грозя опасностями си песедотах и перекрестках. Породы здесь известковые, потому пыль мелкая, белая. Настоящей зелени, травы, леса здесь нет; их надо искать вверху, в горах. Здесь только садики (редко побольше), за каменными заборами, улицы, дома. Только на широкой набережной видно море, со там почти всегда масса гуляющих. Уюта же здесь мило, но надо приспособляться. Сколько поживем здесь, еще се решили. Дожидаемся более ясных, солнечных, теплых дней, которые, говорят, се замедлят. Поклон всем и лучшие пожелания. В. и Т. посылают свои приветствия. Ваш Д. Анучин».
В послереволюционные годы Асучис продолжил трудиться столь же интенсивно и плодетсорсо, кик и раньше. В феврале 1918 г. при кафедре географии под председательством Д. II. Анучина работали комиссия по вопросу «об учреждении в России географического института». Эти комиссия составили проект положения о «Государственном институте землеведения с народоведения» со педебное учреждение (Географический институт) было открыто в том же году в Петрограде.
Еще 24 апреля 1923 г.' Д. ' Н. Анучин председательствовал на 152-м заседании созданного им географического отделения Обще-
ства любителей ессествозоаоuя, а в конце мая приступы болезни (расширение предстательной железы) заставили перевезти престарелого ученого в больницу. Даже здесь, в минуты отозсисель- ного облегчения, больной просматривал корректуры. ■
4 июня 1923 г., через два дня после операции, этот замечательный ученый и удивительный человек скончался на 80-м году жизни. В знак скорби Московский университет отменил занятия в день похорон своего профессора.
Анучин был великим и моогостоеоноим ученым, и в истории русской жизни второй половины XIX с первой четверти XX веков зтот необыкновенно одаренный человек занимает видное место.
Анучин интересовался в равной мере п естествознанием, п гумаOuслроымu науками. Трудно сказать, в какой из дисциплин, тесно соприкасающихся с географией, он работал больше: у него есть исследования и в области физической географии, и страноведения, и этнографии, є антропологии, с археологии. Он читал в университете курсы физической географии,.географии России и других стран, физической антропологии, общей этнологии, этнографии России, иссоеии землеведения. Словом, Анучин — это был целый географический факультет. Ученике Анучина занимали и частью сейчас занимают кафедры физической географии, страноведения, антропологии, этнографии.
Коснемся главнейших сторон деятельности Анучина. Начнем с географии.
Анучин как географ. Следует сказать несколько слов о том, в каком положение была в Московском университете география до Анучина '..
Московский университет был открыт 26 апреля (ст. ст.) 1755 г., а уже в печатном расписании лекций на вторую половину 1757 г. значится: «По средам с субботам. 3 и 4 часы. Данила Савич фи- лозофис свободных наук магистер с Московского университета суббuблuзтекарь учить будет географии на российском языке». Но географию он читал, по-видимому, не больше года, затем перешел на физику и вскоре (1761) был переведен в Казань. После Савича географию преподавали иностранцы — немцы Рост, Дельтей, Рейхель, но ни один из них не был специалистом-географом, є географию они читали в университете «между делом». С 1776 г. эта наука преподавалась Харитоном Андреевичем Чеботаревым, профессором истории, нравоучения с красноречия, автором учебника географии, который носил заглавие: «Географическое, методическое описание Российской империи с надлежащим введением к основательному познанию земного шара с Европы вообще для наставления обучающегося пре императорском Московском усиверситете юношества, из лучших новейших и ' достоверных писателей себрассое трудами университетского питомица Харитона Чеботарева» (Москва, 1776, 540 стр., университетская типография).
По университетскому уставу 1804 г. на отделении словесных наук были учреждены две кафедры: одна — всемирной истории, статистики и географии, другая — истории, статистики и географии Российского государства. Следует иметь в виду, что в те времена под именем статистики подразумевали теперешние политическую и экономическую географии. По уставу 1835 ' г. «статистика» была оставлена са словесном отделении (или, кик оно было названо, I отделение фдлосефсаего факультета), где оси были объединена с политической экономией, а кафедра физической географии соединена с кафедрой физики и передана II отделению того же факультета (кетодое впоследствии называлось физикоматематическим факультетом).
Все читавшие вплоть до 1844 г. географию были се специалистами этой науки, и историками. Лишь в 1844 г. «всеобщую географию» сачил преподавать А. П. Ефремов, слушавший в 1840— 1842 гг. в Берлине лекции по географии. В 1847 о. Ефремов вышел в отставку в связи с обвинением в мнимых связях со славя- нефилами. О Ефремове подробно пишет Д. Н. Анучин в названной выше статье. Научных трудов после Ефремова се осталось.
С уходом доцента Ефремова 1847 г. преподавание географии в Московском университете прекратилось вплоть до января 1885 г., когда здесь сачил читать лекции Асучис — сначала, как мы говорили, на дсторико-филолегдческом факультете, а потом на физико-математическом.
В 1886 г. Министерство нaреднего просвещения подняло вопрос о переводе кафедры географии с истордко-фдлелегдческого факультета са физико-математический. Оби факультета запросили мнение Д. Н. Анучина. Согласно отзыву последнего, кафедре географии предпочтительсее находиться в составе физико-математического факультета, но если под географией ' понимать сравнительное землеведение Риттера и если соединить ее преподавание с этнографией, то такую дисциплину можно с пользой преподавать и си историко-филелогическем факультете. Что же касается исторической географии, то таковая может с успехом разрабатываться и историками. Факультеты согласились с мнением Д. Н. Анучина, и совет университета высказался в том смысле, что желательно иметь две кафедры географии — на обоих факультетах, хотя Асучис считал, что вряд ли осуществимо такое пожелание за малочисленностью подготовленных преподавателей! Как мы уже упоминали, Министерство пейтановдле перевести кафедру са физико-математический факультет.
Заслуге Д. Н. Анучина в области физической географ В- с громадны. Он проєзвел ряд самостоятельных исследований в области орографии є озероведения России, учредил географический кабинтет є музей в Московском университете, основал с редактировал в течение 30 лет специальный географический журнал «Землеведение», содействовал правильной постановке преподавания географии в средней с высшей школе, наконец, широко популяризовал науку географии.
В мое время (1894—1898 гг.) Анучин читал студентам 3-го курса общее землеведение (2 часа в неделю), ^торое было предметом обязательным для всех естественников. Лекции происхо- дилс в нижнем этаже Исторического музея, в помещении против стен Кремля (здесь кабинет географии оставался вплоть до 1906 г.). Курс слагался из сведений но масемасuческзй географии, картографии и «орологио, под кзсорзй Дмитрий Николаевич понимал геоморфологию є гидрологию. Коимасзозгии Анучин не касался, так как этот предмет должен был разбираться в курсе метеорологии, косзеый читался профессором Э. Е. Лей- етом.
В 1890 г. Анучин был избран президентом Общества любителей естествознания. В том же году он подал в совет общества записку о необходимости учредить пре обществе географическое отделение. Таковое было открыто в 1892 г., и председателем был избран Анучин. С 1894 г. отделение, по инициативе Д. Н. Анучина, преступило к изданию журнала «Землеведение», который выходит в свет с поныне пре Московском обществе испытателей природы.
Пре Анучине «Землеведение» было ведущим географическим органом в пашей стране е много способствовало делу развития оте- чессвеннзй географии.
Скажем несколько слов о собственных работах Анучина в области физической географии. В особой, весьма интересной статье он р.aссмасеивaес развитие представлений о рельефе Европейской России с древнейших времен («Землеведение», 1895).
Когда я учился в гимназии, нам преподавали, что Европейская Россия пересечена с запада на восток двумя широтными возвышенностями: Уеaлз-БaлтиГсгой с Урало-Карпатской грядами.
Впервые в 1890 г. наш известный географ, генерал-лейтенант А. А. Тилло, помощник вице-председателя Географического общества, показал, что на самом деле наблюдается обратная картина: на сеееитории Европейской России располагаются две мер н- димоаоьоые возвышенности, которым Телло дал название Среднерусской п Приволжской '.
Но только Д. Н. Асучис в статье, о аотедой идет речь, выяснил историю представлений о рельефе Европейской части нашего отечества. Поводом к написанию этой работы послужило Анучину многократное посещение им Валдайской возвышенности. Вот вкратце содержание дсследесасдя, произведенного Анучиным на основании тщательного изучения персоистечникев.
Греки, аборигены гористой страны, считали, что большие реки вообще берут сачило обязательно с высоких гор. А им известно было, что Скифию пересекают значительные реки. И вот Пто- ломей наполняет Сарматию рядом гор: Будинских. Аланских (Алаусских), Рипейских и т. д.
На средневековых картах мы встречаем самые разные представления о рельефе нашего отечества. Ни карте мира Борджи, около 1410 о., Волги и Дос берут сачило из большого озера, и Кама и Днепр — с гор. Согласно другим картам, все эти реки вытекают с гор. Только у краковского ученого Матвея Меховского (1517) мы встречаем правильные представления о рельефе нашей страны: Рипейские горы, говорит ос, существуют только си бумаге и в голове «коймеграфос» (географов): вся Москосди представляет собою равнину. Равным образом и Герберштейн утверждал, что Волги берет сачило се из гор, и из обширных болот к север-зипаду от Москвы. Ему известно также, что на востоке Московии за Печорой расположес «Земной пояс», или теперешний Уральский хребет.
Названия гряд — Урало-Балтийская и Урало-Карпатская,— о которых я упоминал выше, ведут сачило, как показал Анучин, от германского картографа Сидова, составителя многих учебных атласов и карт, пеоезосавшихси большим распространением в середине прешлего веки.
Вторая часть статьи Анучина занята изложением данных по гипсометрии Европейской России, на основании новых карт А. А. Тилло, а затем превосходным описанием рельефа той же части нашего отечества.
В 1891 г. Дмитрий Николаевич посетил Валдайскую возвышенность и установил, что высшей точкой ее является се традиционная Попова гора (234 м), а г. Камешшк (322 м), ни наших картах долго носившая искаженное имя «Каместик». В 1894 о. А. А. Тилло пригласил Анучина принять участие в экспедиции для дссоедосасди дстеаов главнейших рек Европейской России и поручил ему изучение озер в верховьях Волги и Западной ' Двины-,. Задачу эту Анучин блестяще выполнил в 1894 и 1895 гг. п в результате своих работ опубликовал большой труд «Hедхневолжйкие озера и верховья Западной Двины» (СПб., 1897). Эти полевые исследования направили интересы Асучиса в сторону озероведения, или лдмнелегид, которая в 90-х годах прошлого столетия, после заме. чительсых работ швейцарского ученого Ф. Фореля си Женевском озере, только что начали выкристаллизовываться в особую дисци-
плипу. Анучин по справедливости считается отцом русской лимнологии. Его учениками исследовано множество озер, как в европейской, так с в азиатской частях нашего отечества, и журнал Анучина «Землеведение» заключает большое количество описаний наших озер. В этом громадная заслуга Анучина перед гидрологией.
Анучин первый занялся изучением большого наводнения, бывшего в бассейне Москвы-рекс в 1908 г., и подал Водомерной комиссии Академии наук мысль предпринять подробное исследование этого явления, охватившего значительную площадь Европейской России. С течением времени систематическим изучением наводнений занялся Гидрологический институт.
В области географии собственно, или страноведения Д. Н. Анучину принадлежит обстоятельный географический очерк Японии (1906).
Великая заслуга Анучина заключается в обработке рукописного наследия Н. Н. Миклухо-Маклая, наследия, хранящегося в архиве Географического общества. Том I, заключающей описание путешествий по Новой Гвинее, вышел в свет в 1923 г. уже после смерти Д. Н. Анучина. К этому тому преложена прекрасная вступительная статья Дмитрия Николаевича, напечатанная также в «Землеведении» за 1922 г.
Коснемся взглядов Анучина на сущность географии.
Анучин, вместе со многими автзритесными географами старой школы, признавал географию, иле землеведение, всеобъемлющей наукой о Земле, наукой, которая елссмасриваыс, с одной стороны, вопросы физической географии,.биогеографии н ансрзвзгеогеа- фии, л с другой, занимается описанием стран или страноведением.
Считая, что география занимается изучением земных оболочек (включая п ту оболочку, которую мы теперь называем биосферой) в целом, во всех подробностях с во всех отношениях, Анучин говорит: «География, в ее современозм развитии, не представляет из себя строго замкнутой науке, а является комплексом- из целого ряда наук, способных разрабатываться каждая сама по себе» (1892, стр. 388) ’. В географии соединены но меньшей мере семь наук: 1) астрономическая, иле математическая география с картографией; 2) геофизика, или физика земного шара; 3) физическая география, распадающаяся на орографию, океанографию и климатологию; 4) биологическая география — география растений н животных; 5) лнсеопогезгеафия; отделы 3—5 составляют в совокупности так называемое общее землеведение; 6) частная география, или страноведение, т. е. изучение отдельных стран в отношении к трем только что указанным отделам общего землеведения; разработке этой дисциплины Анучин придает весьма большое значение; 7) история географии «как в смыс-
1Ср. также Анучин, 1914, стр. 21.
ле пространственного расширения сведений о земной песерхсести, так и развития географических понятий и воззрений» !
В состав географии Анучин се включает астрономию, антро- полегию, этнографию, статистику, «хотя, по его словам, данные из этих наук нередко также вводятся в географию и хотя геогрифы принимают иногда деятельное участие в их обработке».
В позднейшей статье (1902, стр. 7) Анучин говорит: «Астрономическая география, картография, метеорология, геофизика начали ебосебляться в отдельные дисциплины. Этнография и статистика, география растений, зоогеография и далее астроиогеография также нашли специальных истолкователей — ботаников, зоологов, этсеграфов: таким образом, са долю собственно географии, в смысле общего землеведения, остались в сущности только физическая география с ее тремя отделами: орографией (включая сюда и воды суши), океанографией и климатологией, причем эти три отдела в свою очередь выказывают явственное стремление к специализации. Однако тикая специализация се может быть применяема, когда дело идет о частном землеведении или так называемом страноведении, т. е. о систез'е географических данных, касающихся известной страны или части свети. Тут приходится nользесатеся всеми данными, имеющимися но аиртеграфии, физическому землеведению, ене- и антропооееорафдн, с присеединенд- ем к ним данных по этнографии, статистике, пде■мышленнo-тодго- вому и культурному развитию, чтобы получить возможно более полную и целостную картину страны, ее природы, населения, культуры, положения и значения среди других стран.
С соображениями Д. Н. Асучиси относительно страноведения нельзя не согласиться. Но что касается «общего землеведения», т. е. физической географии, биогеографии и антропологии, то, кик выяснили Геттсер (1905, 1927), и к чему вполне присоединяюсь с я, сесокупсесть этих дисциплин не может быть объединена в одну науку. Это, как указывает п сам Анучин, есть комплекс разных наук. Задача объединить все науки о Земле непосильна для географии, как не под силу оса и для любой другой науки. «Из механического соединения отдельных наук, писал я, может получиться только аггломерат наук или, са лучший конец, полезный справочник, энциклопедия, со отнюдь не новая, специальная наука. Всякая саучсая дисциплина, если она претендует са существование в качестве отдельной самостоятельной ветви знания, должна иметь или свой особый предмет изучения, или свою
1 В 1914 о. (во введении к переводу руаеседства Зупини, стр. 18—19) Анучин диет тиков разделение овеодафид:
I. О б щ и яг в о г р и ф н я, или о б щ в вз е м л е в е д е н и в:
1. физическая гвегрaфди: и) алдмителеоди. б) еаваселегии (еаеане- орифия), в) еделегии (со включением учения о водах суши),
2. бдеовеодафди,
3. интрепегвеодифди.
II. Частная география, или страноведение.
особую точку зрения на чужой предмет». Таким особым предметом изучения для географии являются, по моему мнению, закономерные вроссрлоссрынные. группировки на земной поверхности, сли- географические аспекты (ландшафты).
Отметим далее следующие соображения Анучина (1902, стр. 9): «Объект географии представляет Земля, или, точнее ее поверхность в ее настоящий, современный момент, но так как Земля и • все на ней существующее живет, т. е. подвергается изменению с преобразованию, то для более осмысленного взоимлоия настоящего необходимо иметь представление об его эволюции, о ходе развития, о процессах и силах (курсив мой), которыми это развитие вызывалось и обуславливалось». Географ должен обращать внимание на географические процессы и на «связь между различными географическими явлениями, на их взаимные отношения и зависимости» (стр. 10). Эти, в общем, совершенно правильные соображения Анучина были в недавнее время вновь независимо выдвинуты некоторыми нашими географами (А. А. Григорьев).
Анучин как антрополог. Антропология была основной специальностью Дмитрия Николаевича.
Анучин понимал антропологию широко, включая в эту науку всю совокупность естествеонз-истоеических сведений о человеке: ого эволюцию, сравнительную анатомию, биологию и учение о человеческих расах. Первая большая антропологическая работа Анучина (1874) была посвящена сраввuтельnз-аоатзмпческому очерку высших обезьян. Статья начинается обзором взглядов на происхождение человека; изложены соображения Дарвина. Гекеле и Геккеля. По мнению Анучина, высшие обезьяны - являются боковыми ездссвеннuгамє человека. К вопросу о происхождении человека Анучин неоднократно возвращался в своих позднейших трудах, признавая человека с современных высших обезьян по- томклме древних общих предков.
Большое значение имеет работа Анучина об айнах (1876); в этом классическом исследовании, написанном с присущим Анучину массерссвзм, приводятся сведения европейцев об айпах, сообщается история сношений русских с этим народом, излагаются данные по антропологии и этнографии айнов; по мнению Анучина (стр. 170), более в«■рзятнз, что прародина айнов лежит на юге, взгляд, к которому - впоследствии пришел и JT. Я. Штернберг (1929): айны происходят с островов южной части Тихого океана.
На весьма обширном материале основано капитальное исследование Анучина об аномалиях человеческого черепа, именно об аномалиях птериона, os incae и лобного шва и об их распространении: по расам (1880).
Большое исследование о географическом распределение роста мужского населения России, напечатанное в Записках Географического общества (1889), показывает, как распределяется велв-
чина роста среди разных народов России. Наибольшим ростом отличается, с одной стороны, население на берегах Балтийского моря (до 170 см), и с другой — украинцы, население Северного Кавказа и Нижнего, и частью Среднего, Повоожея (до 167 см). Наиболее иизкое население (161 —163 см) — в бассейне Вислы и па севере, к северу от линии Петербург — Казань — Оренбург.
Блестяще написанный Анучиным обширный антропологический очерк об А. С. Пушкине, к сожалению, напечатан в труднодоступном издании — в «Русских седемo•cтях» за 1899 г., где эта работа заняла 12 фельетонов. Анучин доказывает, что прадед Пушкина по матери арап Абрам Ганнибал был вовсе се негром, кик принято было думать и как считал сам Пушкин, а абиссинцем.
Анучин кик этнограф и археолог. В области этнографии труды Асучипа касаются преимущественно сопросес древней этнографии, или палеоэтнографии, тик кик в них слита воедино этнография и археология. К этого рода работам относятся классические исследования Анучина, которые ос сам называл археолого-этнографическими очерками. Таковы: «Лук и стрелы» (1887), «Сини, ладья и копи кик принадлежности похеренного обряда» (1890), «К истории ознакомления с Сибирью до Ермака» (1890). Дилев следует отметить работу «К истории искусства и веровании приуральской чуди» (1899) и др. С 1914 г. и до своей смерти Анучин был председателем Этнографического отдела Общества любителей естествознания.
Блестящую характеристику Анучина как этнографа дал Л. Я. Штернберг (1926) в своей речи в Академии истории материальной культуры. Вот некоторые выдержки.
«Если в области антропологии и географии у Анучина были предшественники и соратники, то в области этнографии в том широком смысле слова, в каком ее теперь понимают, как науку о человечестве и культуре, ос является подлинным патриархом, оссосоположникем русской этнографии... Для сего этнография были се только интегральной частью триединой науки — соматической антропологии, собственно этнографии и археологии, оса была для сего синтезом наук биологических и гуманитарных». Такое понимание этнографии «кик нельзя более соответствовало всему умственному складу Д. II., требовавшему широких гедизос- тов, разс-бразию его умственных запросов и, наконец, его совершенно исключительным умственным способностям, дававшим ему сезможнесть одновременно работать с творить в самых разнообразных отраслях знания. И никто, как ос, се был лучше подготовлен к этой задаче... Полное представление о том, на что способен был Асучис, дают его два подлинных шедевра. Я имею в виду два его знаменитых дсследесасдя. появившихся в одном и том же году, 23 года тому назад: «Сиси, ладья п кони в погребальном обряде» и «К истории ознакомления с Сибирью до Ермаки.
Древнерусское сказание о человецех -незнаемых в восточной стране». Касаясь первой работы, Штернберг говорит: в ней появилось «самое замечательное в научной индивидуальности Анучина, то, что является самым важным качеством подлинного ученого. Это — та высшая научная проницательность, которая дает возможность видеть во всем, хотя бы в самом обыденном, то важное, мимо чего всякий другой, хотя бы крупный специалист, может пройти, не видя ничего особенного... Это было большое счастье для русской этнографии, что в период ее зарождения она нашла в лице Д. Н. не только выдающегося исследователя, по и активного учителя и руководителя... В течение почти полувека Д. Н. был высшим, всеми признанным судьей во всех выдающихся явлениях и трудах в области этнографии... Теперь нет его среди нас, старого нашего научного вождя с учителя, но он остался среди нас, живой в его творениях, в его неувядающем образе неутомимого научного творца, друга людей, верного слуги народа с родины».
Изложим вкратце содержание классической работы Д. Н. Анучина «Сане, ладья с коне как принадлежности похоронного обряда». Онл насыщена поучительным материалом с блещет самыми неожиданными и тем не менее убедительными соображениями.
Сане. Под 15 июля 1015 г. летописец рассказывает следующее. В этот день близ Киева умер великий князь Владимир, тот самый, при котором произошло крещение Руси. Его приближенные проломали помост между строениями (клетьми), завернули тело в ковер, положили покойника на сани с измессuоє в построенную им церковь Богородицы. Когда весть об этом распространилась, люди во множестве сошлись сюда.
В этом сообщении замечательны два обстоятельства: 1) покойника вынесли не через двери, а гаким-со другим способом, 2) несмотря нл середину лета везли в санях, а не на повозке.
Обычай выносить труп не через дверь, л через особый, нарочно проделанный проход некогда существовал не у одних славян, но с у германских є других народов. Анучин приводит много доказательств тому, что так поступали многие народы еще в XIX в. По описанию Третьякова (1871), енисейские самоеды (иле энцы) выносят покойника не в дверь, а в направлении головы; в момент его смерти для этого в указанном месте разбирают чум. Манси, или вогулы, выносят тело умершего через окно или, если покойник умер в чуме, то через особое отверстие, нарочито сделанное. Такой обычай существовал у эскимосов, индеГцев-слвнкитов, готтентотов, негров, полинезийцев, слогусов с у многих других. У древних скандинавов умершего нельзя было выносить через двери, а нужно было сделать пролом стены за головой покойника или прокопать ход под южной стеной.
Какова причина такого странного обычая, имеющего, как мы видели, всесветное распространение? Она заключается, говорит Анучин, в старом убеждение, что умерший опасен для живых, что
он может вернуться в жилье и причинить вред живым. Считали, что, будучи вынесен се через дверь, покойник не найдет пути обратно.
Теперь возникает вопрос, почему тело великого князя Владимира везли си сисях. Обычай этот имел са Руси широкое распространение. В рукописи сказания о Борисе и Глебе есть рисунок, на кеторем изображено, как отроки несут тело Бориса в сисях; точно так же тело Глеба было доставлено в церковь в санях. В 1078 г. тело Изям-ва Ярославовича было привезено в Киев на санях. Таких примеров Асучис сообщает множество. Укажем только, что обычай везти тело покойника са сисях сохранялся вплоть до петровских времес. Асучис приводит описание погребения царя Иоанси Алексеевича 30 января 1696 г., из котерого видно, что тело везли си сисях. Можно было бы возразить, что это потому, что были зима. Однако тот же обычай соблюдался 14 мая 1692 г. при погребении царевича Александра Петровичи. Но уже в описании погребения царевны Татьяны Михайловны 24 августа 1706 о. специально огесересо, что тело «несли на одре, а се са сисях».
Замечательно, что санями полезовалдсе не только при похоронах, но и во время свадебного обряда. В «Домострое», в «указе свадебному чину», есть, как отмечает Асучис, такое наставление: «А новобрачной княгине ехати к венчанию в санех». Равным образом, в торжественных случаях патриарх ездил в санях (вторая половини XVII в.). Австрийский посол Мейерберо, бывший в Москве в 1661—1662 гг., изображает в своей книге сани митрополити Петри, причем в подписи значится, что митрополит ездит в сисях как зимою, так и летом.
Обычай пользоваться санями при погребении существовал не только в древней Руси; он еще недавно бытовал у многих народов: коми-пермяков, коми-зырян, вотяков, марп (черемисов) и чувашей. Отмечая, что этот способ перевозки покойника указан для глухих уездов Велогодсаей губернии, Анучин высказывает предположение, се заимствован ли ос здесь у финнов. Но у украинцев до недавнего времени сохранялся обычай везти умершего си санях, а се в телеге *
Анучин диет такое, единственно верное, объяснение вышеописанному странному обычаю. Сани, или дровни были древнейшим способом передвижения, одинаково пригодным для перевозки как живых, так и мертвых. В доказательство Анучин приводит следующий любопытный факт. Мы встречаем сани в качестве необходимой принадлежности похеденнеоо обряди и в древнем Египте,
1 Д. Н. Анучин. Сини, ладья и кони... стр. 55—56; см. также: Ф. К. Hелаев. Украинский народ в его идешлем н настоящем. По., 1916. стр. 642 (в Галичине сохранился во многих местах древний украинский обычай етвезить иеаойндаи к мооилв нв иначе как ни синях, и нв ни по- везав, и притом запряжессых волами, и не лошадьми).
в стране, где, как известно, никогда не бывает снежного покрова. Ящик с мумией помещался па сани и в таком виде доставлялся к месту погребения. Очевидно, сане вошли в употребление ранее повозок на колесах. Чубєнскєй приводит предание украинцев, что «с самого початку світилюди не малы возів, а 1здылы літом и зимою на санях». Местами, например в Новгородской области, сани употреблялись населением п летом еще в начале XX в.
Первообразом саней была волоку ш а, т. е. приспособление в виде двух жердей, на которые может быть положен груз. Такое орудие мы встречаем у всех пародов, даже у совсем не имеющих повозок на колесах. На подобных волокушах, в которые впрягается лошадь, как в оглобле, ездили еще недавно и летом в районе Пудожа. «Где сходятся губернии Новгородская, Олонецкая и Вологодская,— говорит Даль.— есть деревни в непроезжих лесах п болотах; жители с не знают колеса и ездят по мокрому моху на волокушах».
От волокуш до саней один шаг. В пользу того, что сане произошли из волокуш, из волочащихся, ползущих по земле стволов, жердей, Анучин приводит также этимологию названия саней. Слово это общеславянское. С другой стороны, в древнерусском II чешском языках санъ значит змея. Надо думать, что полозьями им имя дано за сходство со змеей ели за то, что они ползают. Замечательно, что полоз по-русски: зпачнт и основная часть саней, и уж. По чешски plazзначит с род саней с гад. А полоз (уж) по- чешски — sanice.
Ладья. У многих пародов существенной принадлежностью похорон служит ладья. Арабский путешественник первой половины X в. Ибо-Фадлао, посетившей г. Булгар на Волге, описывает как очевидец похоронные обряды русов ! Кто были эти русы, норманы или славяне, трудно сказать. Покойник был помещен в богато убранное судно, рядом с ним положили его оружие, разнообразную пищу; туда же бросили разрубленную нл части собаку, двух разрубленных лошадей, ввели туда одну из рабынь покойного с убили ее, первоначально задушив, л потом заколов. В заключение сожгли судно со всем, что в нем находилось. Сожжение в ладье, говорит Анучин, было типичпою чертою взхоезн- ного обряда у скандинавов.
В работе прослеживается, затем, распространение обычая хоронить в ладье у разных народов. Основанием этого обрядл служит представление, что загробный мир находится где-то за морем иле за рекой. Вспомним о перевозчике Харопс, который перевозил через реку душе умерших древних греков.
1 См. перевод с норой, найденной в Мешхеде в 1923 г. рукописи Ийн- Фадланл (Пусышессвве Bйо-Флдолнл пл Волгу. Л., Изд-во АН СССР, 19.39, стр. 80—83). Рассказанный нами в тексте эпизод послужил художнику Се- торадсгзму сюжетом для картины «Похороны руса».
К они. В последней части своего труда Анучин рлссмлсрu- вает обычай убиения коня при похоронах. Обычай этот распространен по всему свету. Замечательно, что ос широко практиковался и у североамериканских индейцев, к которым лошадь попала, как известно, после открытия Нового Света европейцами. Пре похоронах одного вождя команчей было убито до 70 лошадей. Но обычай убивать на похоронах лошадей известен с глубокой древности: в Иллеаде мы читаем, что нл погребальный костер Патрокла были повержены пленники, лошади н собаки. Обычай эсзт был свойствен и древним народам, обитавшим на территории нашего отечества. Так, в степях были многократно находимы в курганах погребения, где, наряду с человеческими скелетами, лежал цельный скелет лошади.
С сечевием времени заклание лошади было заменено положением в могилу удила пли стремени, или части седла, или, наконец, изображения лошади. Однако, по сообщению Анучина, в Германии, в Трире, в 1781 г. при погребении одного кавалерийского генерала лошадь его была убита и зарыта вместе с хозяином.
Переходим к «Истории ознакомления с Сибирью до Ермака».
Во многих старинных русских рукописных сборниках, начиная с конца XV в., встречается рассказ иод заглавием «О человецах незнаемых в восточной стране». Здесь передаются сообщения о народах Сибири, которая, однако, этим именем здесь не называется. Рассказы эти раньше считались сплошным баснословием, смесью хвастовства и легковерия: вроде того, что на севере есть люде без головы, есть люди с ртом на темени, с глазами на груди, люди, на зиму замерзающие, л летом оживающие, с т. п. Но Анучин путем тщательного этнографического анализа сумел со свойственным ему талантом вскрыть в них зерно истины.
Приведем прежде всего небольшой отрывок из оригинального текста. Сказание начинается так: '
«На восточной стране, за Югорьскою землею, над морем живуть люди самоедь, зовомы молгонзен. А ядь пх мясо оленье да рыба. Да межи собою друг друга ядят. А гость к ним откуды ириидет, с зоu дети свое закалают на гостей, да тем кормят. А которой гость у них умрет, п они того снедают, а в землю не хоронят. А своих також. Сияж люди невелики возрастом, плосковиды, носы малы, но резвы велми с стрелцы споры с горазды. А ездят на оленях и на собаках. А платие носят соболпе п оленье. А товар пх соболе... В той же стране иная самоедь. Вверху рты на темени, л не говорят, а образ в половину человечь. А коле ядят, и они крошат мясо или рыбу да кладут ' под шапку. И как пачнут ясти, с они плечима движут вверх с вниз... В той стране иная са- моедь. По обычяю чеозвецн, но без глав. Рты у них межи плечми. А очи в грудех. А ядь их головы оленеп сырые. А коли им яств, в они головы оленин возметываюс себе - в рот на плечи и на другой
день кости измещуть из себя туда ж. А не говорят. А стрелби же их — трубка железси в руце».
Казалось бы из этих фантастических рассказов мило что можно извлечь реального, и тем не менее Асучис это сделал. Мы выше упомянули имя народи «самоедов, называемых молгесзеи» (мал- гонзеи, монгазеи). Как правильно указал Анучин, название мол- ^ізеи родственно имени городи Масгазея, основанного русскими си р. Газе в 1601 г. Название Масгазея, монгазеи, молгосзеи и т. д. ведет сачило от рода енисейских самоедов, или энцев, монг- каси, или, по произношению юраков (ненцев), монгканси, что значит лесные. Мангазея значит «земля рода Г
Тикпм образом, старинный рассказ оказывается приуроченным к определенному месту — к низовьям Оби икр. Тазу. Что касается людоедства самоедов, то слухи об' этом относятся к области нaредней этимологии, которая производит название самоедов от «сам себя ядящий». Это слевопроизводстве, кик мы теперь знаем, лишено всякого основания, ибо в основе наименования самоед лежит корень сам, саим, каковым имепем называют себя некоторые финские и самоедские народности. Однако раз такие слухи существовали, то, говорит Анучин, мы нв можем поставить в вину составителю новгородского сказания его доверчивости. Прибавим еще, что ниименевание северного народа Samogeti, или Samo- gedi было известно еще путешественнику XIII в. Плано Кирпинс (1246 г.) 2.
Замечательно, что интересующий нас рассказ появился в со- кращенсом английском переводе еще в половине XVI в. В 1558 о. посетил Московию Ричард Джоссос, сообщивший, между прочим, сведения «О некоторых странах самоедов, живущих по реке Оби и по морским берегам за этой рекой; переведено йоеве в слово с русского языки». Здесь рассказывается следующее3.
«В восточной стране, за Югорскою землею, реки Обь составляет ее самую западную часть. По берегу моря живут самоеды, и страна их называется Molgomsay. Оси питаются мясом оленей и рыб, а иногда и едят друг друга. Если к ним заезжают купцы, они убивают одного из своих детей, чтобы угостить купцов. И если купец умрет у них, они не хоронят его,но съедают его. Они едят также и своих умерших. Оси некрасивы са вид, имеют маленькие носы, но проворны, очень хорошо стреляют, ездят ни оленях и собаках и одеваются в собольи и олень-и шкуры».
От Джонсенa страна Molgomsay попала са знаменитую карту Московии Дженкинсоси 1562 г., где она помещена к востоку от Оби, восточнее Югории. После этого наименование Молгонзея встречается на множестве днестрaнсых карт. Удивительна судьба
1 Г. Д. В в р б о в. Изв. Гвоор. общ., 1943, № о, стр. 16—23.
* Собрание путешествий к татарам. СПб., 1825, стр. 25, 159, 191.
3 М. П. Алексв е в. Сибирь, I, 1932, стр. 125.
имени небольшого самоедского рода, насчитывавшего не более 1 — 2 сотен душ.
В этом же сказании читаем дальше следующее. «Вверх по Оби есть люди, ходят шо под землею, день да нощь, с огни и выходят па озеро. И над тем озером град велик. И кто поедет к граду тому, и тогда слышити шюм велик в гриде том, как и в прочих гридех. И как приидут в сего, и людей в нем сет и шюму се слышити никоторого, ни иного чего животни. Но в всякых дворех ясти и пити всего много, и товару всякого, кому что надобе. И ос, положив цену [плиту] против того, ди возмет что кому нидобе. И прочь отходят. И кто что без цепы возмет и прочь отидет, и товар у него погыбсет и обрящется пакы в своем месте. И как прочь отходят от града того, и шюм пакы слышети как и в прочих гридех».
Как указывает Анучин, сведения о людях, которые ходят под землею с огнем, могли относится к древним обитателям Алтая, к тик называемой чуди, которая славились в качестве рудоaопоB) Как известно, на Алтае русскими были обнаружены древние разработки медных и других месторождений.
В приведесном нами отрывке дальше рассказывается о тик называемой немой торговле: жители при приближении купцов покидали свой город, оставляя товары, а купцы брили, что хотели, кладя соответственную плату. Обычай семой тирговли засвидетельствован многими авторами. Геродот (IV, 196) рассказывает, что карфагеняне в Ливии за Геракловыми столбами (т. е. за Гибралтаром) вели такую торговлю с туземцами: они выгружали с судов товары са берег, затем возвращались ни суди и разводили дым. Завидя дым, появлялись туземцы, клали рядом с товарами золото и уходили. Тогда купцы снова высаживались са берег. Если они были довольны платой, то забирали золото; если — нет, возвращались ебратне на суда и ждали. Туземцы снова приходили и, если нуждались в товаре, прибавляли золоти. При этом, пока сделка не были заключена к обоюдному удовольствию, стороны не прикасались си к товарам, ни к золоту. «Никогда одна сторона се обижает другой». Подобного рода немую торговлю путешественники наблюдали в Африке еще в XVIII и даже в XIX в. Но они существовала и в Азии, и в Америке, как Северной, тик и Южной.
О немой торговле в стране югров, т. е. на протяжении от низовьев Печоры до низовьев Оби, рассказывает арабский путешественник XIV в. Ибн-Батута: купцы не знают, с кем они ведут торговлю: оси никого не видят в лnцO) Павел Иовий (1525), со слов Дмитрия Герасимова, сообщает о такой же торговле у лопарей с их йейедями. Коцебу описывает немую торговлю между чукчами и эскимосами, производившуются в 1816 г. са берегах залива Комебу в Аляске '.,
1 О. Е. Коцебу. Путешествия вокруг света. М,. изд. 2. 1984, стр. 91,
Анучин много работал в области археологии — преимущественно доисторической. Долгое время, с 1888 г., Дмитрий Николаевич был вице-председателем Московского археологического общества, а в 1918 г. был избран председателем. О его трудах в области археологии подробно писала Уварова (1913).
Анучин клк популяризатор науке є общественный деятель. Заслуги Анучина в деле популяризации науки в нашем отечестве nеойззепмы. Обладая прекрасным стелем и легким пером, Анучин имел дар всякую мысль, всякую гипотезу, всякий предмет излагать ясным, простым, общедоступным языком, вместе с тем нисколько не отссувая от строгой паучноссu. Поэтому исследования, статьс, заметки этого автора никогда не утратят своей свежести. Прочитав любую статью Анучинл, чего бы она не касалась, хотя бы его критический реферат, вы и сейчас испытываете полное удовлетворение, так как у Анучина всегда можно чему-нибудь научиться. Все ем оавєсаонзе отличается, я бы сказал, научным благородством.
Над чем только ни приходилось на своем веку работать Анучину, о чем только он ни писал! Просматривая список его печатных работ, состоящий из свыше 500 названий и все же далеко не полный, мы в нем находим, помимо самостоятельных исследований по зоологии, антропологии, этнографии, доисторической археологии, орографии, лимнологии, страноведению, истории, географии, еще множество весьма ценных критических рефератов, а затем бесчисленное количество статей по самым разнообразным вопросам науки и искусства, культуры и пзоисики. И все написанное этим замечательным человеком служило распространению здравых, культурных с научных взглядов "среди широких кругов нашего общества и могло бы быть перепечатана- и прочитано с пользой и сейчас.
Нельзя не отметить большого - количества превосходных переводных трудов, вышедших в свет под редакцией с по инициативе Д. Н. Анучина и много способствовавших популяризации пауки в пашем отечестве. Таковы, например, Леббок «Доиссоричыскиы времена» (187G); Нидерле «Человечество в дзиссзеuческие времена» (1898); Зуплн «Основы физической географии» (два издания, 1899 и 1914); Фuлипnозu «Средиземье» (1910); Аррениус «Образование мира» (1908) с многие другие.
Дмитрий Николаевич писал с на ойщессвепоз-пзлuтuческие темы. За передовую статью, помещенную Д. Н. Анучиным в № 235 «Русских ведомостей» 27 августа 1887 г., газета подверглась админиcтрлтuвuзму взысканию — запрещению розничной ■ продажи. В статье этой Анучин касается зпаменисого циркуляра министра Деляновл от 18 июня 1887 г., в котором предлагалось «кухаркиных детей» не врuuuмлть в гимназии.
Ниже мы приводим несколько отрывков из этой замечательной статьи, нaпuCлuuзй смелым є благородным пером.
«Недавний циркуляр об ограничении доступа в гимназии продолжает быть предметом оживленных TеЛKOB) Явился он совершенно неожиданным, и до сих пир остается невыясненным, кик согласить его с действующим заaесос. Закон предоставляет обучиться в гимназии детям всех сестеяндй без различия звания и вероисповедания (§ 23 Уст. выс. утв. 30-го июля 1871 г.). Циркуляр г. министра отменяет этот закон, aетерый, как тиковой, может быть отмесен только в законодательном порядке. Опыт нынешнего месяца показал, однако, что циркуляр уже получил широкое применение, что сотням лиц (осебенсе в провинции) было отказано в принятии прошений и что множество мальчиков не было допущено к приемным испытаниям ни основании низкого или неудовлетворительного, с точки зрения агентов министерства, положения их родителей, в социальном, материальном или нравственном етсошендд. В результате педебнеге образа действий, естественно, должно являться.лубокое огорчение в среде массы семей и лиц, аетерые не могут не чувствовать себя оскорбленными и усиженными открыто выраженным презрением или недоверием к их профессии или состоянию.
«Кик известно, в циркуляре г. министра открыто выражено, что гимназии и прогимназии должны есвебеддться от поступления в них детей «кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников». Мотивировано это тем, что лица этих категорий «не представляют дестатечнеге ручательства в правильном над детьми домашнем надзоре и в предоставлении им сеобхедимоге для учебных заведений удобства». Вместе с тем, однако, выставлен и другой мотив, именно — что детей таких лиц «не следует выводить из среды, к коей они принадлежат, и чрез то, как показывает многолетний опыт, приводить их к пренебрежению своих родителей, к седевельcтву своим бытом, к озлоблению против существующего и незыблемого, по симой природе вещей, неравенства имущественных положений». Таким образом эти ограничительная мера выставляется как бы блaгедетельнею и для самих родителей, которые чрез то могут быть более покойными за судьбу своих детей и видеть в них девеленых продолжателей своих скромных профессий. Но из разъяснений г. попечителя одесского учебного округа виден еще другой мотив указанной меры, состоящий в том, что дети лиц подобных категорий по своему положению и обйтаневае не могут достигать надлежащих успехов, приобретать «добрые нравственные навыки» и должны быть поэтому устраняемы из среды учащегося юношества, как элементы, «умственно принижающие и нравственно растлевающие эту среду».
«Сопоставив все только что приведенное, нельзя се усмотреть, что перечисленные выше категории лиц официально признаются a4aдми-те подонками общества, низшими его кастами, выход из которых не должен быть терпим и выходящие из коих дети могут оказывать са других учащихся лишь вредное влияние. Подобная
квалификация является, по нашему мнению, глубоко оскорбительною для тех профессий, которых она касается. Труд кучера, прачки, повара в т. д., сам по себе, не заключает в себе ничего позорного, и прачка, добывающая себе nезпuтаuие трудом, достойна большего уважения, чем какой-нибудь развратный мот-шалопай, прокучивающий свое богатое наследство.
Сзстависеоu циркуляра считали себя в праве не церемониться с различными трудовыми професспями, но в официальном прави- теоьственоом документе можно было бы ожидать большей сдержанности в выражениях в большего уважения к различным, хотя бы скромным категориям труда.
...К разряду «є *ому подобных» должна отойти почти вся масса нашего крестьянства и мещанства, большинство ремесленников в купцов, значительная часть духовенства в масса всевозможных разночинцев, мелких чиновников, зсставuых нижних чинов и т. п., равно как большинство разных инородцев — евреев, татар в т. д... Таким образом не одни только лакеи и прачки, но обширная масса русских граждан переходит в разряд неправоспособных, перед которой воздвигается китайская стена, загораживающая ей дорогу к просвещению... Разве история русского просвещения не представляет многочисленных примеров.... как дети, вышедшие из бедных семей є низших сословий, обгоняли своих состоятельных сверстников, становились полезными государству с активными общественными деятелями... •
...Прежде пмгеовитеоьссвовали дворянству, потом открыли доступ для всех сословий, теперь началась новая эра — предоставления преимуществ состоятельному классу. Количество дохода, число компат и прислуги, житейская обстановка — получают решающее значение в деле -образования с связанного с ним государ- ссвеннзгз и общественного служения!».
Этот гневный протест против оскорбления, нанесенного минє- ссезм чувству сзйствеuuогз достоинства народа, не напоминает ли он нам слова великого борца за правду, Ж. Ж. Руссо: «Из народа состоит род человеческий; часть, сюда не принадлежащая, столь незначительна, что ее не стоит и считать. Изучайте людей этого состояния, с вы увидите, что у них столько же ума и больше здравого смысла, чем у вас, хотя речь у них иная» (Эмиль).
Еще до Анучина другому знаменитому русскому географу приходилось защищать «разночинцев» от лиц, не желавших допускать детей крестьян к образованию. В начале 1759 г. Ломоносовым были составлены «Указания для учащихся в гимназии», согласно которым в академическую гимназию принимались и дети крепостных крестьян. На этот проект академик И. Э. Фишер (1697—1771); представил «примечания», заключающее, по словам Ломоносова, «грубые и язвительные насмешки» с «ругательные кощуны». Возражая Фишеру, автор «Узаконений» говорит: «Удивления достойно, что не впал в ум господину Фишеру, как знающему латынь,
Гориций и другие учесые и знатные люди в Риме, аетерые были выпущенные си волю из рабства, когда он толь презрительно уволенных помещичьих людей от гимназии отвергает» *.
Асучис глубоко верил в силу естествознания. И к антрепооо- гии, этнографии и археологии ос подходил прежде всего как натуралист, оценивающий вещи с точки зрения меры и веса.
Ум Анучина был всеобъемлющего типа — его исткресевaле решительно все: и естествознание в самом ширеaес смысле слова, и гуманитарные науки, и литература, и общественная жизнь.
Асучис умел дспользевaть свое время, как редко кто: он успевал и читать лекции в университете, и председательствовать в научных обществах, и вести энергичную научную работу в лаборатории и кабинете, и читать доклады и сообщения, и редактировать журнал и газету, и писать для сих статьи. И все это делалось се сaскоре, не наспех, а с чрезвычайной добросовестностью, как и полагается ученому.
При первом знакомстве Дмитрий Николаевич казался сесколе- ко хеледневатым и сухим, со на самом деле это был живой, добрый, приветливый и доступный человек. В сем се было и следи высоaемердя и чванства, ос никогда се был «генералом от науки»; причиной мы считаем, во-первых, его острый природный ум, и во- вторых, мног-бризие его интересов и мнегегрaнсость души. Эти качества се оставляли места высокомерию, са заднем фоне аоте- рого всегда скрывается ограндчессосте ума и души.
Анучин был чужд зависти. Ос с радостью выдвигал молодых ученых, если только видел в них проблески таланта. Всем известно, каких трудов стеиле в прежнее время выдержать магистерские экзамены у иных профессоров: оси заваливали чтением необыкновенного количества многотомных монографий п даже сиравечни- к•ев. Ничего этого се было у Анучина. Мало того, даже задания для магистерских экзаменов ос обсуждал лично с заисткре^евас- ными лицами и вперед намечал такие темы и вопросы, по которым магистрант специально работал. Так было, между прочим, и со мною.
В. Ф. Филлир -р843—1913), извеитный этнограф и академик, писал о Д. Н. Анучине: «Ни один из севремессых русских учесых не обладиет такими обширными познаниями в археологии, этсегра- фии, антропологии в с-динении со сведениями по географии, ис- йерии быта, зеолегии, как проф. Асучис, и никто се может столь всесторессе пользеваться сравнительным методом и посредством него освещать бытовые явления народной жсзсп».
Севершенсе непостижимо, каким ебразес учесый, занятый чтением лекций по разным курсам, активно участвовавший во многих научных и просветительных обществах Москвы, беспрерывно редактировавший ряд изданий, имел везсежсость выпускать одну
1Пекарский. История ими. Академии наук, II. СПб., 1873, стр. 674.
8а другой классические работы, требовавшие громадного труда в необыкновенной эрудиции, в самых различных областях науки. Мы видим объяснение, во-первых, в ненасытной жажде знаний, кзтзеою отличался Анучин, в его несравненной способности усваивать взевенсв|роваться в новых, ставших ему известными фактах, и, наконец, в его никому другому недоступном, я бы сказал, гениальном, уменье ясно, просто в вразумительно излагать литературным языком свои мысли. К этому надо прибавить совершенно исключительное трудолюбие в связи с способностью умело использовать каждую свободную минуту. Наконец, в память у Анучина была исключительная.
Такое редкостное сочетание талантов у одного человека случается крайне редко.
Я не могу лучше закончить эсос очерк, как применив к самому Анучину его же слова, сказанные им в замечательном аосеоnзлз- гическом этюде, посвященном Пушкину, в зсозсящв«ся к великому ноэту.
«Каждая творческая личность, вносящая в духовное йогaсствз общества нечто новое в значительное, может быть рассматриваема как более или менее резкий скачок в духовном развитии данного общества и народа, как крупный плюс к накопленному веками духовному наследию» *
ЛИТЕРАТУРА О Д. Н. АНУЧИНЕ
Берг Л. С. Памяти Д. Н. Анучина. Гео^. вестник, I., вып. 2—3, 1922, стр. 12—16.
Бырг Л. С. Д. Н. Анучин как г.еограф. Природа, 1924, Л» 1—6, стлй. 3—8.
Бырг Л. С. Дмитрий Николаевич Анучпп (к столетию со дня рождения). Наука є жизнь, 1945, Л» 10, стр. 44—45.
Бырг Л. С. Выдающийся русский географ Д. Н. Анучин. Вокруг света, 1948, Л» 5, стр. 59.
Богданов В. В. Д. Н. Анучин. Сбзрвпг в честь 70-^014 проф. Д. Н. Анучина. М., 1913, изд. Общ. люб. ест., ансрзвзо. є эсноге., стр. VII — XL, пзрсеыс, список трудов из 450 заглавий.
Бог да ное В. В - Д - Н. Анучин. Этнограф, обозрение, XXV, 1913, № 1—2, стр. I—XI, ворсрес.
Богданов В. В. Знаменитый ученый Д. Н. Анучин (к Н^--л^тию со дня смерте). Изв. Геогр. общ., 1939, As 3, стр. 439—445.
Богданов В. В. Д. Н. Анучин. Антрополог и географ (1843—1923). М., 1941, 67 стр., взрсеыс, список трудов, нзд. Моск. общ. псп. прир.
Борзов А. А. Проф. Д. Н. Анучин (по поводу 70-летия). Ессыссрззн. и геогр., 1913, № 8, стр. 40—53, взесеыс.
Бунак В. В. Деятельность Д. Н. Анучина в области антропологии. Русск. антропол. журн., XIII, вып. 3—4, стр. 1—18, вортеес, список трудов.
Ивановский А. А. Д. Н. Анучин (по поводу его дея
тельности в Общ. люб. ест., ансеопзо. є эснзгр.). Русск. антропол. журн., I, кн. 1. М., 1900. стр. 1—24, список трудов, взрсрес.
К а д ы к М. Г. География в Московском университете до Великой Ок-
1Д. II. Анучин. А. С. Пушкин. М., 1899, стр. 2.
йибресаой сецдалдсйдчесаей революции. Уч. зиш Меск. ун-та, гвегрифди, вып. LV, 1940, стр. 3—52.
Киселев С. В. Дмитрий Ндаеоиввич Анучин — архееоеГ) Тр. Ин-та этнеориф) АН СССР, сов. свр., I, 1947, стр. 22—24.
К р у б в р А. А. Памяти Д. Н. Анучина. Зємл-в-двсиє,1924, кс. I—II, стр. 7—38, портрет.
Левин М. Г. Дмитрий Николаевич Анучин (1843—1923). Тр. Ис-ти эйнеориф. АН СССР, нов. сер., I, 1947, стр. 3—17.
Селевеев А. И. Д. Н. Анучин т— сетдийвле русской ундвврйдйвй- йаей гвеорифдчвсаей школы (1843—1923). Вепрейы гвеорафии. М., 19-46, стр. 187—194.
Толстов С. П. Дмитрий Николаевич Анучин — эйсеораф) Тр. Ин-та этнограф. АН СССР, нов. свр., I, 1947, стр. 18—21.
Уварова, графиня Д. Н. Анучин кик член Месa) ирх-ол. общ. Там же, стр. 353—368. •
Чвсйвевасдв проф. Д. Н. Анучина 30 марта 1000 г. Там жв, I, кс. 2, М., 1000, стр. 40—68.
ГЛАВНЫЕ ПЕЧАТНЫЕ ТРУДЫ Д. Н. АНУЧИНА
1. Анйренемерфныв обезьяны п низшие рисы чеоевеЧеййBИ) Природа, 1874, кс. 1, стр. 185—280; кн. 3, стр. 220—276; кн. 4, стр. 81—141.
2. Материалы для асйренеоеоди Веййочней Азии. I. Племя айнов. Изв. Общ. любит, ест., анйронел. и эйнегр., XX (Тр. Антропол. отд., кс. 2, вып. 1). М., 1876, стр. 79—204, 4 табл. рис., 4°.
3. О нваейерых анемалдих чвлевечвйкеге черепа и нрвимущвййвессе об их распрострис-сии по расам. Изв. Общ. люб. -ст., истрепел. и этногр., т. 38, вып. 3 (Тр. АнйренеЛ) отд., VI, М., 1880, II + 120 стр., 4°, 104 рис.).
4. Асйренелеоичвйкие оч-рки. Задачи севременней анйренелеоди в -в ейнешендд к другим наукам (Вступительная лекция в Месаевсаем усиввр- йдйвйе3) «Русская мысль», 1880, мирт, стр. 45—63.
5. Отчет о новздав в Дагестан летом 1882 годи. Изв. Геоор. общ., XX, 1884, стр. 357—449.
6. Дедййердчейааи архвелеоди КаваитИ) Журн. Мин. нар. про-в., 1884, ясв., стр. 201—237.
7. О древних искусственно деформированных ч-р-пах, найденных в пределах России. Изв. Общ. любит, -ст., анйрепел. и этсеор., т. 49, вып. 3, 1886, стр. 367—413, 4°, 19 рпс. (Тр. Анйронел. отд., вып. 2, нретеаел заседания Асйренел. отд. 21 ноября 1883).
8. К дрввсейшвй истории домашних животных в России. Тр. VI арх-ол. съезди в Одвссв (1884), т. I. Одвсси, 1886, стр. 1—34, 1 тибл., 4°.
9. О сеаейерых св-бразных древних камксных изделиях из Сибири; там жв, стр. 35—46, 1 табл., 3 рис. [камесны- дтебрижксди салима из вост. Сибири].
10. Лук и стрелы. Археелеое-эйсеорафнчксадй очерк. Тр. V Архкол. съезда в Тифлис- 1881 о. М., 1887, 75 стр., 4°, 73 рпс.
11. Анучин Дмитрий Николаевич, анйрепелео. Крийдае-биеорафичвский
словарь русских нисайелей и ученых С. А. Венгерова. Вып. 15. СПб., 1889, стр. 692—698 [авйебиеорафди со списком трудов]..
12. О задачах русской эйпеорафии. Эйнегр. обозр., I, кс. 1, 1889, стр. 1—35.
13. Собаки (Canic familiaris), волк (С. lupus) и лисица (С. vulpes). В кс.;
А. А. Ипсотранцев. Дооистриччекий ччллвек камсннсео ввка Ла-
дежсаеге етееа. СПб., 1889, стр. 55—81.
14. О овеоеифдчвтаем распредел-сии рости мужского сатвлесди России (по данным вс-общей ведссаей певднсетйд в Имнврпдд зи 1874—1883 гг.) сеавндйвлесе с распр-дел-си-м рости в других тйеасаX) Зап. Гееге) общ. по отд. VII, вып. 1, 1889, 185 стр., 10 карт.
261
18 л. G. Берг
15. Сани, ладья и кони как веєнадоeжнзссє пзхоезппзгм обряда. Ар- хызлзгз-эснзозгєчесгєй этюд. «Древности», изд. Моск. археол. общ., XIV,
1890, стр. 81—226, 4°, 44 рис.
16. К єссзрєє ознакомления с Сибирью до Ермака. Дрывнe-cуссгзе сказание «О чыловецех незнаемых в восточной отране». Архезоогз-эснзгрлфи- ческєй этюд. «Древности», XVI, 1890, стр. 227—313, 4°, 14 рис. и карта.
17. Ископаемый овцебык. По поводу черепа ископаемого овцебыка (OviBos fossilis Rut.) с берегов Лены, находящегося в Зоологическом музее Московского унєрыесєсыса. Изв. Общ. люб. ест., антрзвзо. є эснзге. LXVII, Дневн. Зоол. отд., № 3, 1890, стр. 40—49. сайо., 4°.
18. Стзоысєы «Писем русского вусешыссвыннєга». «Русская мысль»,
1891, июль, стр. 1—31; август, стр. 59—77.
10. Из пиєздки к истокам Волга л Ди-ирн. Сав. вевтн., dOl, 89 -, стр. 119—162.
20. Геогрлфия. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, XV, 1892, стр. 377—390.
21. Великорусы. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, X, 1892, стр. 828—843. То же в новом изд., 1012.
22. Несколько слов о- развитии русского землеведения є задачах географического кружка в Москве. «Землеведение», 1894, кн. 1, стр. 1—16.
23. О судьбе Колумба, как исторической личности, є о спорных є темных пунктах его биографии. «Землеведение», 1894, кн. 1, стр. 185—256, с 4 взcсcетамє.
24. Рельеф поверхности Европейской России в последовательном развитии о нем представлений. С 28 рис. и картами. «Землеведение», 1895, кн. 1, стр. 77—126; кн. 4, стр. 65—124, 28 рис., карты.
25. Новейшее изучение озер в Европе и несколько данных об озерах Тверской, Псковской и Смоленской губерний. «Землеведение», 1895, кн. 1, стр. 137—163, 13 рис. и черт.
26. К вопросу о диких лошадях є об их прирученеє в России (По поводу статьи Ф. П. Кыппына «К истории тарпана в России»). Журн. Мин. нар. иcзер., 1896, июнь, стр. 223—269; июль, стр. 67—95.
27. Верхневолж^ие озера и верховья Западной Двины. Рекогносциров
ки и исследования 1894—1895 гг. Тр. эксп. для исследования источников главн. рек Европ. России. М., 1897, IX + 156 4°, 2 листа йасимесc. карт,
4 листа профилей и диаграмм, 22 рис.
28. Озера области истоков Волги и верховьев Западной Двины. «Землеведение», 1898, кн. 1—2, стр. 109—164, 21 рис.
29. К истории искусства и верований у Приуральской чуди. Чудскиы изображения летящих птиц и мифических крылатых существ. Мат. по лcхезо. вост. губ., изд. Моск. лcхеоо. общ., III, 1889, стр. 87—160, 4°, 3 табл., 130 рєс. в тексте.
30. О культуры гзссcзмсгєх курганов є особенно о паходимых в них украшениях є религиозных символах. Там же, стр. 237—259, 5 рис.
31. А. С. Пушкин. (АнсcзпзозгєчесгєГ эскиз). М., 1899, 44 стр., 4° (мс- тєск из № 99, 106, 114, 120, 127, 134, 143, 163, 172, 180, 193, 209 «Русских ведомостей» за 1899 г.).
32. Россия в ансропзоогєчесгом отношении. Энцєго. словарь Брокгауза и Ефрона, т. 54, 1899, стр. 128—139.
33. Россия в этнографическом зсношыниє. Там жы, стр. 139—1152, карта.
34. Беглый взгляд нл прошлое ансcоизозгєи и на еы задачи в России. Русск. лнсроиоо. журн., I, кн. 1. М., 1900, стр. 25—42.
35. О преподавании географии є о вопросах с ним связанных. (Речь при открытии географического отделения Московского педагогического общества, 9 марта 1902 г.). «Землеведение», 1902, кн. 2—3, сгр. 1-18.
36. Город Мунглзея и Мунгазыйская земля. Bссоcигз-гезгcафєчыскля замыткл. «Землеведение», 1903, кн. 4, стр. 35—46, 2 карты є 2 рис.
37. Япония. Географический очерк. «Землеведение», 1904, кн. 1—2, стр. 205—246.
38. О заслугах адмирала С. О. Миааеева в области физической географии моря (Речь в оеддчнем себрандд Общ. люб. ест., инйреноЛ) и эт- согр. 15 октября 1904 г.). «Землеведение», 1904, кн. 3, 119—128.
39. Элиз- Реклю. «Земл-вед-нив», 1905, кс. 3—4, стр. 68—92, 2 карт.
40. Японцы (инйронелеодчвтадй и эйнелеодчетадй оч-рк). «Землвввде- сив», 1904, кс. 3, стр. 65—103; 1906, кс. 3—4, стр. 54—105.
41. Извержение Везувия и темлейеитвсдв в Калифорнии в аневлв, 1906 г. (Сообщ-ни- на оеддчнем себеиндд Общ. люб. -ст., инйренел. и эйнoгp) 15 октября 1906 г.). «Земл-веденив», 1906, кс. 3—4, стр. 106—142, с картами и рис.
42. Наведнвндв в Москв- в анеелв 1908 годи и венрет об изучении са- веднвндй в Рестдд. «Земл-в-д-сие», 1908, кс. 2, стр. 87—110, с 9 рис.
43. Из встреч с Л. Н. Толстым. Русск. влд., 1908, № 199.
44. Труд неефвстееа В. И. Модвейева: «Вв-д-си- в римскую дтйердю. Венееты дедтйеедчетаей эйнелеоди и культурных влияний в дориискую эпоху в Италии и начало Рими». «Древнесйд» Тр. Мета) ирх-ол. общ., XXII, вып. 2, 1909, стр. 1—28.
45. И. Е. Зибелин, как археолог, в первую нелевдну воо научной дея- йеленесйд (1842—1876). Речь, неедзнетенсии в зас-дании Меск. археол. общ. 10 февраля 1909 г. Тим же, стр. 29—70.
46. Додтйеричвсаии Метави. И^д". «Москви в ев неешлом и настоящем», вып. I. М., 1909, 45 стр., табл. и рис.
47. К невдсйеищвму чвтйвевисдю Леменетеви. «Русски- ввдемеййд»r 19 октября 1911 о., № 240.
48. Гвеоеaфди. Зсцикл. словарь Гранити, XIII, 1912, стр. 236—253.
49. География XVIII веки и Леменетев. «Сборник памяти Лемесесова», изд. Мета) ун-та, 1912, 20 стр.
50. Охрани нимийндаев недеодM) «З-мл-влад-нив», 1914, кн. 1—2, стр. 1—50, с 29 рис.
51. Кеийадй оч-рк развития и севевмвннеге сетйеисди з-млев-десия. Землев-д-ни- в Рестдд. В кн.: А. 3 у п и и. Осповы физической гееоеафиД) Ново- издание под ред. и с денелнвндимд Д. Н. Анучина. М., 1914, стр. 1—40 АнйеенегеегеафдИ) Тим жв, стр. 1088—1090.
52. Ал-асинде фон Гумбольдт, кик п•уй-шетйв-нндк и географ, и в есебеннетйд кик дстл-девителе Азии. В кн.: А. ф. ГумЄоль,дт. Центральная Азия, н-е) под ред. Д. II. Анучина. М., 1915, стр. V—CCXXXIII.
53. Сйиедннии морская карти ни ^^0-0^- из тебранди ор. А. С. Ува- еева. «Де-внетйд», изд. Мета. ирхвл. общ., XXV, 1915, оттиск, 16 стр., 4°,.. карти, 4 рис. в т-кстк (см. также «Землевед-ник», 1916, кн. 1—2, стр. 126— 127).
54. Изучение нродтведдтельсых сил Россти. «З-мл-в-денив», 1916, кс. 1—2, стр. 97—108 (без недндсд авйееиЗ.
55. География в Метаевтаем ундв-есдйей- за н-еве- ййел-йд- его су- щ-тйвевасди. «З-мл-в-д-нив», 1917, кс. 3—4, стр. 23—46.
56. Горны- чуванцы. (К анйрепелегдд Крайн-оо тев-еи весйеаа Азии). Русск. инйеенеЛ) журн., 1918, № 1—2, стр. 41—48.
57. К интеенелегдд украинцев. Тим жв, стр. 49—60.
58. Судьба н-евеое издания «Путеш-стиия Радищева». М., 1918, 46 ст]Х Изд. «Пеелеоем-ны».
59. Н. Н. Миклухо-Маклай. Его жизнь, нуйешкттвди и судьба трудов- «Земл-ведение», 1922, кн. 3—4, стр. 3—80, с 7 рис.
60. Н. Н. Миклухо-Маклай, его жизнь и нуй-шетйвди. В ан.::- Н. Н. Миклухо-Маклай. Пуй-ш-ствди. Т. I. Пут-шествия в Новой Гвине- в 1871, 1872, 1874, 1876, 1877, 1880, 1883 оо. М., 1923. «Новая Москва»„ 616 стр., с 2 ноейр-йимд Миклухо-Маклая, неейрейем неаейнеое Д. Н. Анучина, 36 рис. и аирйей. Статья Д. Н. Анучина тиндми-й стр- 7—80.