ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ АНУЧИН (1843—1923)

О Дмитрии Николаевиче Анучине существует довольно обшир­ная литература. Анучин был виднейшей фигурой в общественной жизни дореволюционной Москвы в конце XIX с начале XX ст. В течение 40 лет он состоял профессором университета.

Дневники Дмитрия Николаевича, переданные после его смерти, согласно воле покзйнзгз, в архив Российского исторического обще­ства, мне недоступны, равно как и его переписка, хранившаяся в- архиве Общества любителей естествознания, антропологии и этно­графии. Я мог использовать лишь архивы Академии наук и Гео­графического общества. Поэтому предлагаемый очерк является' лишь несовершенным отражением великого научного подвига, осу- ществоыоногз этим удивительным человеком, и слабою данью мое- ло глубочайшего преклонения перед памятью незабвенного учи­теля.

Детство и молодые годы. Дмитрий Николаевич Анучин, почет­ный член Географического общества и один из наиболее выдаю­щихся деятелей па поприще русской географии, родился в Петер­бурге 27 августа (8 сентября) 1843 г. Его отец, Николай Василье­вич, родом из Нолднскеоо уезда Вятской губернии, принадлежал по происхождению к духовному званию. Сначала он учился в вят­ской семинарии, а потом перешел на военную службу, отличился в первой отечественной войне, был при взятии Парижа в 1814 г. Мать Д. Н. Анучина, Татьяна Фирсовна, урожденсая Захарова, дочь состоятельного крестьянина Галдчcкеге уезда Костромской губернии, получила образование в одном из петербургских пансио­нов. Дмитрий Николаевич был младшим из шести детей. Матери Анучин лишился, когда ему было 12 лет, а менее чем через год потерял и отца.

Согласно воспоминаниям племянницы Дмитрия Николаевича Софии Михайловны Анучиной *, будущий географ и академик в первых классах гимназии был прилежным, скромным, застенчи­вым и неразговорчивым мальчиком. Здоровье его было слабое, и мать считала, что ее любимец долго не проживет. В школе пи в каких шалостях и проказах он не принимал участия и вообще по­ведения был образцовоое. Своего старшего брата Александра, бывшего тогда студентом и в 1856 г. умершего, маленький Анучин просил научить его писать «настоящие сочинения», как пишут взрослые. В доме Анучиных нужды не знали. Весною 1857 г. скон­чалась мать, а в декабре того же года отец, и Дмитрия стал опе­кать старший брат Михаил.

Молодой Анучин, окончив в Петербурге Ларинскую гимназию (на 6-й линии Васильевского острова), в 1860 г. поступил здесь же в университет на историао-филологдчесаий факультет. Пер- весачалесо интересы Анучина склонялись в сторону литературы и истории; он увлекался чтением тогдашних журналов, где блиста­ло много имес наших славных писателей. В университете он слу­шал выдающихся профессоров — Костомарова, Стасюлевича, Срезневского, Сухомлинова, Благовещенского. Посещал лекции и на других факультетах, например — Спасовича по уголевнему праву, Ку-торги но зоологии и др. Здесь молодой Анучин впитал те пдогреййдвные идеи 60-х годов, которым он оставался верен до конца жизни.

Весною 1861 г. у Анучина обнаружилась болезнь легких, и С. П. Боткин послал его ній юг, за границу. Лето 1861 г. Анучин провел в Гейдельберге, где жил в пансионе Гофмана, бывшего одно время профессором Московского университета, но высланного из России за сочувствие германской конституции 1848 г. Зимою Анучин переехал в Рим и вплоть до лета 1863 г. жил в Италии, путешествуя, знакомясь со страной и людьми. Из Италии он вывез

1 Архив Геогр. общ., разряд 110, on. 1, № 63.

прекрасное знакомство с итальянским языком, которым свободно.владел.

В своей автобиографии, саписассой в 1888 г. и помещенной в словаре Венгерова, Анучис говорит, что за время пребывания «за границей ос ознакомился с различными музеями, с итальян­ским языком, со многими произведениями иностранных литера­тур, встречался с различными лицами, приобрел зсакомства в раз-. ных русских кружках, в итальянском обществе».

После двухлетнего пребывания за границей Дмитрий Нико­лаевич в июне 1863 г. вернулся в Россию, со уже се в Петербург, а в Москву, где он поселился в семье своего старшего брата Ми­хаила. Москве Асучис оставался верес в продолжение осталь­ных 60 лет своей жизни. Здесь Асучис снова поступил в универ­ситет, со си этот раз се са филологический факультет, а си есте­ственный. Очевидно, путешествие по Западной Европе показало юноше, что истинное призвание его есть география, которая без естествознания немыслима.

Следует отметить, что в год возвращения Анучина в Москву здесь произошли два события, оказавшие значительное влияние на дальнейшую судьбу нашего географа: в 1863 г. стала выходить в Москве газета «Русские ведомости», в редакции которой Дмит­рий Николаевич впоследствии приоuмао ближайшее участие, и в том же году основано Общество любителей естествознания, во главе которого с течением времени стал Дмитрий Николаевич.

В Московском университете Анучин наибольшее внимание обратил на зоологию. Здесь в это время эту науку преподавали профессора С. А. Усов и А. П. Богданов (лекции последнего с я слушал, поступив в Московский университет в 1894 г.). Богданов, интересовавшейся также антропологией, привлек внимание моло­дого Анучина и к этой облети знаний. В 1867 г. Дмитрий Нико­лаевич окончил университет. В кандидатском сочинении Анучина, поданном профессору Усову, разбирался вопрос «О генетическом сходстве видов рода Bison».

Замечательно, что печататься стал Анучин сравнительно позд­но, 30 лет от роду. Первые его статье были опубликованы в 1873 г. в прекрасном московском издании «Природа», основан­ном в 1872 г. известным зоологом Л.

Интерес Анучина к африканской фауне ссоис в связи с тем, что в 1871 г. он был избран ученым секретарем Общества аккли­матизации животных и растений, - в веденеє которого находился и ныне существующий московский зоологический сад. Сад эсос получил тогда от египетского хедива большой транспорт африкан­ских животных.

В 1873 г. Дмитрий Николаевич выдержал экзамены на степень магистра зоологии. К этому времени интересы Анучина стали склоняться в сторону антропологии. А. П. Богданов предоставил ему большие материалы по айнам (черепа, два скелета, этногра­фические предметы п пр.), с Дмитрий Николаевич напечатал (1876) большое исследование по антропологии этого народа, со­храняющее и до сих пор свое значение.

В 1875 г. Анучин был избран секретарем антропологического отдела Общества любителей естествознания, а осенью следующе­го года командирован университетом за границу на три года для подготовки к занятию кафедры антропологии.

Анучин провел за границей более двух лет, побывал во Фран­ции, Англии, Бельгии, Германии, Австрии, Чехии. Больше всего он поработал в Париже, в лаборатории Брока (Ecole d’anthropo- logie), слушая одновременно лекции в Сорбонне. Летом 1878 г. под руководством! таких специалистов по доисторической археоло-

оии, как Картальяк, Шастер, Гарригу и другие, производил рас­копки в пещерах, дольменах и курганах Франции, что дало Ану­чину хорошее знакомство с методами археологии. Во время этих поездок был собран большой археологический материал, впослед­ствии нашедший место в Антропооогдчейаем музее Москов­ского университета. ■

Асучис — профессор. С января 1880 г.

В письме к брату Михаилу от 6 февраля 1881 о. Д. Н. сооб­щает: «Извините, что редко пишу и иногда се скоро отвечаю. Всё разные дела: лекции, литературные занятия, тут еще диссертация и т. д. Диссертацию свою я, наконец, защитил, в прошлый четверг, т. е. 29 января. Самую книжку пришлю как-нибудь после. Отдали должное трудолюбию автора, но оспаривали значение темы и вы­водов. Как бы то си было, учесую степень получил. Положение мое, впрочем, в финассовом етсешесди, от того нисколько не из­меняется. Читаю лекции для желающих, в нынешнем полуго­дии по два часа в неделю, по вторсикам и пятницам, от 2—3. Слу­шают любители из естественников и медиков первых курсов: си первую лекцию пришло в сысешнем году человек 80, м. б. 100, но затем поубавилось, и сегодня человек 40 было».

/ В 1882 г. Анучин по поручению Гееорифдчвйкооо общества совершил поездку в Дагестан с целью археологических исследова­ний. Ос посетил, между прочим, аул Кубичи, жители аетороге из­давна славятся на Кавказе кик искусные оружейники и золотых дел мастера. Как сими кубачинцы,' так и их соседи утверждают, что опи «френги», т. е. происходят от франков — вообще из За­падной Европы. Это мнение, весьма распрострасенсое са Кавказе, еказалесь, по исследованиям Дмитрия Никелаесича, сесершенне несостоятеленым: кубачинцы — одно из дагестанских племен, го­ворящее ни языке, близком к даргинскому.

В 1884 г. был введес в действие новый усиверситеский устав, согласно которому кафедры антропологии се предусматривалось, со учреждалась кафедра географии и этнографии са историко­филологическом факультете. Ни эту кафедру 1 ноября 1884 о. и был избран профессором Анучис.

1 Согласно письму Дмитрия Николаевича к брату Михаилу от 6 фев­раля 1881 о. (архив Геоор. общ., д. Д. Н. Анучина). Из формулярного списка Д. Н. Анучина, хранящегося в архиве Академии наук (ф. 4, оп. 4, № 9), вид­но, что Анучин был утверждес советом Мойкевсаого университета в степе­ни магистра зоологии 7 мирта 1881 о.

Но, кроме того, Анучин сохранил за собой преподавание по ка­федре антропологии. Осенью 1885 г. Анучин начал читать курс общего землеведения.

Согласно его записке *, программа этого курса была такова: «О задачах географии (Риттер, Пешель, Супан, Рихтгофен с т. д.); о карте и картографических проекциях; о распространении на земной поверхности суши и морей; главнейшие данные океано­графии и климатологии; очерк орографии; о характеристике ра- ссuтельоостu и животной жизни в различных поясах с странах; о распространение человеческих рас (физических пород), главных групп языков и религий».

В той же записке Дмитрий Николаевич сообщал о себе: «Я по образованию ессессвеноuк, магистр зоологии, по занимался глав­ным образом антропологией и этнографией (моя диссертация бы­ла по антропологии) с получил сначала место доцепта антропо­логии (кафедра, основанная на частные средства в Московском университете). Ранее я был преподавателем географии в средних учебных заведениях 2 и уже тогда изучал Реклю и Пешеля с ин­тересовался географией России, читал путешествия, монографии, издания Географического общества и его отделов и т. д.».

С осени 1887 г. Анучин вриссупил в университете к чтению географии России. В следующем году он впервые открыл курс этнографии России. С 1888 г. кафедра географии была переведе­на на естественное отделение физико-масематичесгого факультета.

21 ноября 1889 г. Московский университет избрал Дмитрия Николаевича доктором географии honoris causa по представлению профессоров зоологов А. П. Богданова, Н. Ю. Зографа с А. А. Ти­хомирова «во внимание к его ученым трудам в области зоологии, антропологии, этнографии и ' географии».

Кафедру географии в Московском университете Анучин зани­мал вплоть до 1920 г., когда произошло разделение на кафедру географии с кафедру этнографии с антропологией. С этого вре­мени Анучин оставил за собою лишь преподавание этнографии.

9 декабря 1895 г. академик А. О. Ковалевский, Ф. В. Овсянни­ков, А. С. Фаминцын, С. И. Коржипский с Ф. Б. Шмидт обрати­лись в физико-математическое отделение Академии наук с заяв­лением, в котором писали, что на освободившуюся после смерти академика Л. И. Шренка кафедру зоологии желательно избрать зоолога, занимающегося антропологией! Имелось в виду пригла­сить Д. Н. Анучина, чему сочувствовал президент Академии вели­кий князь Кзнссантио Кзостаотинович. Однако против передачи кафедры зоологии антропологу возражал по формальным причи­нам зоолог академик Ф. Д. Плеске. Комиссия, разбиравшая этот

1 Дело Геогр. общ., № 8, 1887.

2 С 1879 по 1884 г. Анучин преподавал ыстествззолоие в женском Екате­рининском училище.

3 Архив Академии наук, on. 1—189G, № 17.

вопрос, пришла к выводу, что са еснесасди ученой степени маги­стра зеелооии, прдсвеенсей профессору Д. Н. Анучину Месаевскдм' университетом, и также в виду произведенных Анучиным исследо­ваний з■оооегдчвскоое характери и оливным образом его антределе-. оических работ, комиссия считает возможным представить Д. Н.. Анучина са йвебедсое кресло ординарного академики зоолеоа, ко­торый бы, однако, ближе разрабатывал антдеиелогию. В заседа­нии физико-математического отделения 10 января 1896 г. Анучин был избран в присутствии президента Академии наук Констан­тина Константиновича, вице-президента академика Л. Н. Майкова и непременного секретаря академика Н. Ф. Дубровина 16 голоса­ми против 3. В общем собрании Академии 10 февраля 1896 г. Ану­чин получил 25 положительных гелосос и 8 отрицательных. 15 ап­реля Д. Н. Асучис был высочайше утверждес в звании ординар­ного академика с оставлением его профессором Москевсаого уни­верситета по 1 августа 1897 о. (о чем ходатайствовал ректор Мос­ковского университета) и с производством добавочного оклаДи в '1800 руб. Но Москва чересчур сильно привязали к себе знамени­того ученого, и, се будучи в силах покинуть ее, он через два года ' отказался от звания академика. После этого Академия избрала его своим почетным членом '.

В мосаовсаой жизни Анучин был настолько видной фигурой, что представить себе дореволюционную Москву без него невез- межсо.

Дмитрий Николаевич был членом, действительным и почет- сым, множества научных учреждений — отечественных и ино­странных.

Весною 1900 г. Общество любителей естествознания, антропо- легди и этнографии отметило 25-летпе научной деятельности Д. Н. Анучина и работы его в названном Обществе^[78][79]. В связи с этим Географическое общество в собрании 29 мирта 1900 о. из­брало Анучина своим почетсым членом. Сообщая об этом Дмит­рию Николаевичу, председатель общества писал: «Русское гео­графическое общество, памятуя заслуги Виши перед географиче­ской наукой, высоко ценя все сделанное Вами по отчизноведенню, чтя труды Ваши по званию президенти Общества любителей есте­ствознания, антропологии и этнографии, председателя географи­ческого отделения этого почтенного общества, а также редактора столь важного географического издания, как вызванное Вами к жизни «Землеведение», и желая выразить уважение ко всей

Вашей плодотворной научной деятельности, единогласню избра­ло Вас своем почетным членом». Прибавим еще, что в 1914 г. Географическое общество присудило Дмитрию Николаевичу выс­шую награду — Кзоссаотиоовсгую медаль за совокупность его трудов в области землеведения.

За границей Анучин бывал неоднократно. В 1906 г. он поехал на юг Франции. 31 января он из Ниццы написал своему брату Ми­хаилу Николаевичу письмо, полученное в Петербурге 4 февраля. Мы воспроизводим это письмо, так как оно характерно для стиля Дмитрия Николаевича и любопытно с географической точки зре­ния *.

«Любезный друг с брат, Михаил Николаевич. Выехав из Мос­квы с Верой Дмитриевной с Танюшкой ^[80][81]12-го января, мы дней через 10—11 добрались до Ниццы. Останавливались на 3 дня в Берлине, на 2 в Мюнхене (где мне нужно было переговорить с моим товарищем, проф. А. И. Чупровым, живущим уже 6 лет за­границей), на 1 в Милане. Старались ехать более днем, чтобы не очень утомлять Танюшку, да и кое-что видеть. Тем не менее через Сен-XотардскиГ туннель пришлось переезжать в сумерках, к тому же в снег и дождь. Погода была б. ч. пасмурная, иногда дождли­вая, изредка солнце.

В Ницце до нас стояла, говорят, хорошая солнечная погода, по при нас только два дня было ясных и солнечных, а то сыровато еле дождь. СнЫгл, морозов, конечно, нет, но температура опуска­ется до +4—5°, в комнатах 12—11°; сейчас 11 часов дня, а на дворе 8°. Тем не менее в садах зеленеют пальмы (видов 7—8), кипарисы, эвкалипты, кактусы, алоэ, перечные, масличные и др. деревья, цветут фиалки, бархатЦы, левкои, розы, шиповник; на лимонных и апельсинных деревьях висят плоды (дозревающие). Небо, однако, еще редко голубое, море холодное. Русских здесь порядочно; на улицах нередко слышишь русскую речь. Скопление приезжих вообще большое, тем более, что на днях начинается карнавал (который здесь теперь наиболее интересен, после того как римский утратил всякое значение). Дороговизна большая. Все стараются поживиться на счет иностранцев. Масса богатых отелей, прекрасно расположенных, с видами на юг, окруженных пальмовыми с др. садами, но пребывание в них обходится мини­мум 30 франков в день на человека. Мы стоим в отеле загород­ном, в более тихой местности, хотя кругом также все застроено и от центра и моря не более двух верст (идет впрочем и трамвай, 10 сантимов с человека). Платим за троих 27 франков в день; имеем две комнаты о 3 окнах в 1-м (по нашему — 2-м) этаже на юг, в сад, утром кофе еле шоколад, в 12 час. завтрак из 3—4 блюд, в 6 ’/г обед из 5 блюд.— Чай, дрова в камин с прочее опла­чивается особо, освещение (электрическое) 50 сантимов в день с

комнаты. Говорят — это, nе-тeцe|peшсему, недорого. Хотели было мы поселиться в окрестностях, в Ментоне (1 — IV2 часа езды со железной дороге), со там не дешевле и в других отношениях ме­нее удобно.

Здесь я познакомился с русским вице-консулом Н. М. Юрасо­вым, сеебыксосенсе любезным п разумным' человеком, который жалеет только о том, что по старости (ему 72 года) не может хо­дить, а то бы показал мне все интересное. Живет ос са Ривьере лет больше 40 и в Россию уже се думает возвращаться, так кик здесь женился и имеет взрослых детей, ставших уже настоящими французами (точнее «нсццардами», здесь народ говорит си осо­бом франко-итальянском диалекте). Сперва он поехал художни­ком (и теперь он пишет пейзажи), а потом уже стал консулом. Застал еще Ривьеру, когда, но его словам, было хорошо; не было железной дороги, отелей было мило, жизнь крайне дешевая, про­стая; теперь все изменилось. И природа стали другая; прежде пальмы росли только в Бердигере (итальянская Ривьера), а в других местах только отдельные экземпляры. Теперь всюду раз­вели пальмы, се только южне-евдеиейсаую Chamaerops humilis, но и финиковые, и кекосесые, и многие другие, эвкалипты и мас­сы других экзотических растений, что изменило ландшафт, все застроилось, всюду отели, железные дороги, трамваи,, омнибусы, экипажи разных видов, велосипеды, истомебдли. Последних мно­жество, снуют они со всем дорогам, вызывая пыль и грозя опас­ностями си песедотах и перекрестках. Породы здесь известковые, потому пыль мелкая, белая. Настоящей зелени, травы, леса здесь нет; их надо искать вверху, в горах. Здесь только садики (редко побольше), за каменными заборами, улицы, дома. Только на ши­рокой набережной видно море, со там почти всегда масса гуляю­щих. Уюта же здесь мило, но надо приспособляться. Сколько по­живем здесь, еще се решили. Дожидаемся более ясных, солнеч­ных, теплых дней, которые, говорят, се замедлят. Поклон всем и лучшие пожелания. В. и Т. посылают свои приветствия. Ваш Д. Анучин».

В послереволюционные годы Асучис продолжил трудиться столь же интенсивно и плодетсорсо, кик и раньше. В феврале 1918 г. при кафедре географии под председательством Д. II. Ану­чина работали комиссия по вопросу «об учреждении в России гео­графического института». Эти комиссия составили проект поло­жения о «Государственном институте землеведения с народо­ведения» со педебное учреждение (Географический институт) было открыто в том же году в Петрограде.

Еще 24 апреля 1923 г.' Д. ' Н. Анучин председательствовал на 152-м заседании созданного им географического отделения Обще-

ства любителей ессествозоаоuя, а в конце мая приступы болезни (расширение предстательной железы) заставили перевезти пре­старелого ученого в больницу. Даже здесь, в минуты отозсисель- ного облегчения, больной просматривал корректуры. ■

4 июня 1923 г., через два дня после операции, этот замеча­тельный ученый и удивительный человек скончался на 80-м году жизни. В знак скорби Московский университет отменил занятия в день похорон своего профессора.

Анучин был великим и моогостоеоноим ученым, и в истории русской жизни второй половины XIX с первой четверти XX ве­ков зтот необыкновенно одаренный человек занимает видное место.

Анучин интересовался в равной мере п естествознанием, п гумаOuслроымu науками. Трудно сказать, в какой из дисциплин, тесно соприкасающихся с географией, он работал больше: у него есть исследования и в области физической географии, и страно­ведения, и этнографии, є антропологии, с археологии. Он читал в университете курсы физической географии,.географии России и других стран, физической антропологии, общей этнологии, этно­графии России, иссоеии землеведения. Словом, Анучин — это был целый географический факультет. Ученике Анучина занима­ли и частью сейчас занимают кафедры физической географии, страноведения, антропологии, этнографии.

Коснемся главнейших сторон деятельности Анучина. Начнем с географии.

Анучин как географ. Следует сказать несколько слов о том, в каком положение была в Московском университете география до Анучина '..

Московский университет был открыт 26 апреля (ст. ст.) 1755 г., а уже в печатном расписании лекций на вторую половину 1757 г. значится: «По средам с субботам. 3 и 4 часы. Данила Савич фи- лозофис свободных наук магистер с Московского университета суббuблuзтекарь учить будет географии на российском языке». Но географию он читал, по-видимому, не больше года, затем пере­шел на физику и вскоре (1761) был переведен в Казань. После Савича географию преподавали иностранцы — немцы Рост, Дельтей, Рейхель, но ни один из них не был специалистом-гео­графом, є географию они читали в университете «между делом». С 1776 г. эта наука преподавалась Харитоном Андреевичем Чебо­таревым, профессором истории, нравоучения с красноречия, ав­тором учебника географии, который носил заглавие: «Географи­ческое, методическое описание Российской империи с надлежа­щим введением к основательному познанию земного шара с Евро­пы вообще для наставления обучающегося пре императорском Московском усиверситете юношества, из лучших новейших и ' до­стоверных писателей себрассое трудами университетского питоми­ца Харитона Чеботарева» (Москва, 1776, 540 стр., университет­ская типография).

По университетскому уставу 1804 г. на отделении словесных наук были учреждены две кафедры: одна — всемирной истории, статистики и географии, другая — истории, статистики и геогра­фии Российского государства. Следует иметь в виду, что в те вре­мена под именем статистики подразумевали теперешние полити­ческую и экономическую географии. По уставу 1835 ' г. «статисти­ка» была оставлена са словесном отделении (или, кик оно было названо, I отделение фдлосефсаего факультета), где оси были объединена с политической экономией, а кафедра физической географии соединена с кафедрой физики и передана II отделению того же факультета (кетодое впоследствии называлось физико­математическим факультетом).

Все читавшие вплоть до 1844 г. географию были се специали­стами этой науки, и историками. Лишь в 1844 г. «всеобщую гео­графию» сачил преподавать А. П. Ефремов, слушавший в 1840— 1842 гг. в Берлине лекции по географии. В 1847 о. Ефремов вы­шел в отставку в связи с обвинением в мнимых связях со славя- нефилами. О Ефремове подробно пишет Д. Н. Анучин в назван­ной выше статье. Научных трудов после Ефремова се осталось.

С уходом доцента Ефремова 1847 г. преподавание географии в Московском университете прекратилось вплоть до января 1885 г., когда здесь сачил читать лекции Асучис — сначала, как мы говорили, на дсторико-филолегдческом факультете, а потом на физико-математическом.

В 1886 г. Министерство нaреднего просвещения подняло во­прос о переводе кафедры географии с истордко-фдлелегдческого факультета са физико-математический. Оби факультета запроси­ли мнение Д. Н. Анучина. Согласно отзыву последнего, кафедре географии предпочтительсее находиться в составе физико-мате­матического факультета, но если под географией ' понимать срав­нительное землеведение Риттера и если соединить ее преподава­ние с этнографией, то такую дисциплину можно с пользой пре­подавать и си историко-филелогическем факультете. Что же ка­сается исторической географии, то таковая может с успехом раз­рабатываться и историками. Факультеты согласились с мнением Д. Н. Анучина, и совет университета высказался в том смысле, что желательно иметь две кафедры географии — на обоих фа­культетах, хотя Асучис считал, что вряд ли осуществимо такое пожелание за малочисленностью подготовленных преподавате­лей! Как мы уже упоминали, Министерство пейтановдле пере­вести кафедру са физико-математический факультет.

Заслуге Д. Н. Анучина в области физической геогра­ф В- с громадны. Он проєзвел ряд самостоятельных исследований в области орографии є озероведения России, учредил географиче­ский кабинтет є музей в Московском университете, основал с ре­дактировал в течение 30 лет специальный географический жур­нал «Землеведение», содействовал правильной постановке пре­подавания географии в средней с высшей школе, наконец, широ­ко популяризовал науку географии.

В мое время (1894—1898 гг.) Анучин читал студентам 3-го курса общее землеведение (2 часа в неделю), ^торое было пред­метом обязательным для всех естественников. Лекции происхо- дилс в нижнем этаже Исторического музея, в помещении против стен Кремля (здесь кабинет географии оставался вплоть до 1906 г.). Курс слагался из сведений но масемасuческзй геогра­фии, картографии и «орологио, под кзсорзй Дмитрий Николае­вич понимал геоморфологию є гидрологию. Коимасзозгии Анучин не касался, так как этот предмет должен был разбираться в курсе метеорологии, косзеый читался профессором Э. Е. Лей- етом.

В 1890 г. Анучин был избран президентом Общества любите­лей естествознания. В том же году он подал в совет общества за­писку о необходимости учредить пре обществе географическое отделение. Таковое было открыто в 1892 г., и председателем был избран Анучин. С 1894 г. отделение, по инициативе Д. Н. Анучи­на, преступило к изданию журнала «Землеведение», который вы­ходит в свет с поныне пре Московском обществе испытателей природы.

Пре Анучине «Землеведение» было ведущим географическим органом в пашей стране е много способствовало делу развития оте- чессвеннзй географии.

Скажем несколько слов о собственных работах Анучина в области физической географии. В особой, весьма интересной ста­тье он р.aссмасеивaес развитие представлений о рельефе Европей­ской России с древнейших времен («Землеведение», 1895).

Когда я учился в гимназии, нам преподавали, что Европей­ская Россия пересечена с запада на восток двумя широтными возвышенностями: Уеaлз-БaлтиГсгой с Урало-Карпатской гря­дами.

Впервые в 1890 г. наш известный географ, генерал-лейтенант А. А. Тилло, помощник вице-председателя Географического об­щества, показал, что на самом деле наблюдается обратная карти­на: на сеееитории Европейской России располагаются две мер н- димоаоьоые возвышенности, которым Телло дал название Среднерусской п Приволжской '.

Но только Д. Н. Асучис в статье, о аотедой идет речь, выяс­нил историю представлений о рельефе Европейской части нашего отечества. Поводом к написанию этой работы послужило Анучи­ну многократное посещение им Валдайской возвышенности. Вот вкратце содержание дсследесасдя, произведенного Анучиным на основании тщательного изучения персоистечникев.

Греки, аборигены гористой страны, считали, что большие ре­ки вообще берут сачило обязательно с высоких гор. А им извест­но было, что Скифию пересекают значительные реки. И вот Пто- ломей наполняет Сарматию рядом гор: Будинских. Аланских (Алаусских), Рипейских и т. д.

На средневековых картах мы встречаем самые разные пред­ставления о рельефе нашего отечества. Ни карте мира Борджи, около 1410 о., Волги и Дос берут сачило из большого озера, и Ка­ма и Днепр — с гор. Согласно другим картам, все эти реки вытека­ют с гор. Только у краковского ученого Матвея Меховского (1517) мы встречаем правильные представления о рельефе на­шей страны: Рипейские горы, говорит ос, существуют только си бумаге и в голове «коймеграфос» (географов): вся Москосди представляет собою равнину. Равным образом и Герберштейн утверждал, что Волги берет сачило се из гор, и из обширных бо­лот к север-зипаду от Москвы. Ему известно также, что на восто­ке Московии за Печорой расположес «Земной пояс», или тепе­решний Уральский хребет.

Названия гряд — Урало-Балтийская и Урало-Карпатская,— о которых я упоминал выше, ведут сачило, как показал Анучин, от германского картографа Сидова, составителя многих учебных атласов и карт, пеоезосавшихси большим распространением в середине прешлего веки.

Вторая часть статьи Анучина занята изложением данных по гипсометрии Европейской России, на основании новых карт А. А. Тилло, а затем превосходным описанием рельефа той же части нашего отечества.

В 1891 г. Дмитрий Николаевич посетил Валдайскую возвы­шенность и установил, что высшей точкой ее является се тради­ционная Попова гора (234 м), а г. Камешшк (322 м), ни наших картах долго носившая искаженное имя «Каместик». В 1894 о. А. А. Тилло пригласил Анучина принять участие в экспедиции для дссоедосасди дстеаов главнейших рек Европейской России и поручил ему изучение озер в верховьях Волги и Западной ' Двины-,. Задачу эту Анучин блестяще выполнил в 1894 и 1895 гг. п в ре­зультате своих работ опубликовал большой труд «Hедхневолжйкие озера и верховья Западной Двины» (СПб., 1897). Эти полевые иссле­дования направили интересы Асучиса в сторону озероведения, или лдмнелегид, которая в 90-х годах прошлого столетия, после заме. чительсых работ швейцарского ученого Ф. Фореля си Женевском озере, только что начали выкристаллизовываться в особую дисци-

плипу. Анучин по справедливости считается отцом русской лим­нологии. Его учениками исследовано множество озер, как в евро­пейской, так с в азиатской частях нашего отечества, и журнал Анучина «Землеведение» заключает большое количество описа­ний наших озер. В этом громадная заслуга Анучина перед гидро­логией.

Анучин первый занялся изучением большого наводнения, бывшего в бассейне Москвы-рекс в 1908 г., и подал Водомерной комиссии Академии наук мысль предпринять подробное исследо­вание этого явления, охватившего значительную площадь Евро­пейской России. С течением времени систематическим изучением наводнений занялся Гидрологический институт.

В области географии собственно, или странове­дения Д. Н. Анучину принадлежит обстоятельный географи­ческий очерк Японии (1906).

Великая заслуга Анучина заключается в обработке рукопис­ного наследия Н. Н. Миклухо-Маклая, наследия, хранящегося в архиве Географического общества. Том I, заключающей описание путешествий по Новой Гвинее, вышел в свет в 1923 г. уже после смерти Д. Н. Анучина. К этому тому преложена прекрасная всту­пительная статья Дмитрия Николаевича, напечатанная также в «Землеведении» за 1922 г.

Коснемся взглядов Анучина на сущность географии.

Анучин, вместе со многими автзритесными географами старой школы, признавал географию, иле землеведение, всеобъемлющей наукой о Земле, наукой, которая елссмасриваыс, с одной стороны, вопросы физической географии,.биогеографии н ансрзвзгеогеа- фии, л с другой, занимается описанием стран или страноведением.

Считая, что география занимается изучением земных обо­лочек (включая п ту оболочку, которую мы теперь называем биосферой) в целом, во всех подробностях с во всех отноше­ниях, Анучин говорит: «География, в ее современозм развитии, не представляет из себя строго замкнутой науке, а является ком­плексом- из целого ряда наук, способных разрабатываться каждая сама по себе» (1892, стр. 388) ’. В географии соединены но мень­шей мере семь наук: 1) астрономическая, иле математическая география с картографией; 2) геофизика, или физика земного ша­ра; 3) физическая география, распадающаяся на орографию, океанографию и климатологию; 4) биологическая география — география растений н животных; 5) лнсеопогезгеафия; отделы 3—5 составляют в совокупности так называемое общее землеведе­ние; 6) частная география, или страноведение, т. е. изучение от­дельных стран в отношении к трем только что указанным отделам общего землеведения; разработке этой дисциплины Анучин при­дает весьма большое значение; 7) история географии «как в смыс-

¹Ср. также Анучин, 1914, стр. 21.

ле пространственного расширения сведений о земной песерхсести, так и развития географических понятий и воззрений» !

В состав географии Анучин се включает астрономию, антро- полегию, этнографию, статистику, «хотя, по его словам, данные из этих наук нередко также вводятся в географию и хотя геогри­фы принимают иногда деятельное участие в их обработке».

В позднейшей статье (1902, стр. 7) Анучин говорит: «Астро­номическая география, картография, метеорология, геофизика начали ебосебляться в отдельные дисциплины. Этнография и ста­тистика, география растений, зоогеография и далее астроиогео­графия также нашли специальных истолкователей — ботаников, зоологов, этсеграфов: таким образом, са долю собственно геогра­фии, в смысле общего землеведения, остались в сущности только физическая география с ее тремя отделами: орографией (вклю­чая сюда и воды суши), океанографией и климатологией, причем эти три отдела в свою очередь выказывают явственное стремле­ние к специализации. Однако тикая специализация се может быть применяема, когда дело идет о частном землеведении или так на­зываемом страноведении, т. е. о систез'е географических данных, касающихся известной страны или части свети. Тут приходится nользесатеся всеми данными, имеющимися но аиртеграфии, физи­ческому землеведению, ене- и антропооееорафдн, с присеединенд- ем к ним данных по этнографии, статистике, пде■мышленнo-тодго- вому и культурному развитию, чтобы получить возможно более полную и целостную картину страны, ее природы, населения, культуры, положения и значения среди других стран.

С соображениями Д. Н. Асучиси относительно страноведения нельзя не согласиться. Но что касается «общего землеведения», т. е. физической географии, биогеографии и антропологии, то, кик выяснили Геттсер (1905, 1927), и к чему вполне присоединяюсь с я, сесокупсесть этих дисциплин не может быть объединена в одну науку. Это, как указывает п сам Анучин, есть комплекс раз­ных наук. Задача объединить все науки о Земле непосильна для географии, как не под силу оса и для любой другой науки. «Из механического соединения отдельных наук, писал я, может по­лучиться только аггломерат наук или, са лучший конец, полез­ный справочник, энциклопедия, со отнюдь не новая, специальная наука. Всякая саучсая дисциплина, если она претендует са су­ществование в качестве отдельной самостоятельной ветви знания, должна иметь или свой особый предмет изучения, или свою

1 В 1914 о. (во введении к переводу руаеседства Зупини, стр. 18—19) Анучин диет тиков разделение овеодафид:

I. О б щ и яг в о г р и ф н я, или о б щ в вз е м л е в е д е н и в:

1. физическая гвегрaфди: и) алдмителеоди. б) еаваселегии (еаеане- орифия), в) еделегии (со включением учения о водах суши),

2. бдеовеодафди,

3. интрепегвеодифди.

II. Частная география, или страноведение.

особую точку зрения на чужой предмет». Таким особым предметом изучения для географии являются, по моему мнению, закономер­ные вроссрлоссрынные. группировки на земной поверхности, сли- географические аспекты (ландшафты).

Отметим далее следующие соображения Анучина (1902, стр. 9): «Объект географии представляет Земля, или, точнее ее поверх­ность в ее настоящий, современный момент, но так как Земля и • все на ней существующее живет, т. е. подвергается изменению с преобразованию, то для более осмысленного взоимлоия настоя­щего необходимо иметь представление об его эволюции, о ходе развития, о процессах и силах (курсив мой), которыми это разви­тие вызывалось и обуславливалось». Географ должен обращать внимание на географические процессы и на «связь между различ­ными географическими явлениями, на их взаимные отношения и зависимости» (стр. 10). Эти, в общем, совершенно правильные соображения Анучина были в недавнее время вновь независимо выдвинуты некоторыми нашими географами (А. А. Григорьев).

Анучин как антрополог. Антропология была основной специ­альностью Дмитрия Николаевича.

Анучин понимал антропологию широко, включая в эту науку всю совокупность естествеонз-истоеических сведений о человеке: ого эволюцию, сравнительную анатомию, биологию и учение о че­ловеческих расах. Первая большая антропологическая работа Анучина (1874) была посвящена сраввuтельnз-аоатзмпческому очерку высших обезьян. Статья начинается обзором взглядов на происхождение человека; изложены соображения Дарвина. Гек­еле и Геккеля. По мнению Анучина, высшие обезьяны - являются боковыми ездссвеннuгамє человека. К вопросу о происхождении человека Анучин неоднократно возвращался в своих позднейших трудах, признавая человека с современных высших обезьян по- томклме древних общих предков.

Большое значение имеет работа Анучина об айнах (1876); в этом классическом исследовании, написанном с присущим Ану­чину массерссвзм, приводятся сведения европейцев об айпах, со­общается история сношений русских с этим народом, излагаются данные по антропологии и этнографии айнов; по мнению Ану­чина (стр. 170), более в«■рзятнз, что прародина айнов лежит на юге, взгляд, к которому - впоследствии пришел и JT. Я. Штернберг (1929): айны происходят с островов южной части Тихого океана.

На весьма обширном материале основано капитальное иссле­дование Анучина об аномалиях человеческого черепа, именно об аномалиях птериона, os incae и лобного шва и об их распро­странении: по расам (1880).

Большое исследование о географическом распределение роста мужского населения России, напечатанное в Записках Географи­ческого общества (1889), показывает, как распределяется велв-

чина роста среди разных народов России. Наибольшим ростом отличается, с одной стороны, население на берегах Балтийского моря (до 170 см), и с другой — украинцы, население Северного Кавказа и Нижнего, и частью Среднего, Повоожея (до 167 см). Наиболее иизкое население (161 —163 см) — в бассейне Вислы и па севере, к северу от линии Петербург — Казань — Оренбург.

Блестяще написанный Анучиным обширный антропологиче­ский очерк об А. С. Пушкине, к сожалению, напечатан в трудно­доступном издании — в «Русских седемo•cтях» за 1899 г., где эта работа заняла 12 фельетонов. Анучин доказывает, что прадед Пушкина по матери арап Абрам Ганнибал был вовсе се негром, кик принято было думать и как считал сам Пушкин, а абиссин­цем.

Анучин кик этнограф и археолог. В области этнографии труды Асучипа касаются преимущественно сопросес древней этногра­фии, или палеоэтнографии, тик кик в них слита воедино этногра­фия и археология. К этого рода работам относятся классические исследования Анучина, которые ос сам называл археолого-этно­графическими очерками. Таковы: «Лук и стрелы» (1887), «Сини, ладья и копи кик принадлежности похеренного обряда» (1890), «К истории ознакомления с Сибирью до Ермака» (1890). Дилев следует отметить работу «К истории искусства и веровании при­уральской чуди» (1899) и др. С 1914 г. и до своей смерти Анучин был председателем Этнографического отдела Общества любите­лей естествознания.

Блестящую характеристику Анучина как этнографа дал Л. Я. Штернберг (1926) в своей речи в Академии истории мате­риальной культуры. Вот некоторые выдержки.

«Если в области антропологии и географии у Анучина были предшественники и соратники, то в области этнографии в том широком смысле слова, в каком ее теперь понимают, как науку о человечестве и культуре, ос является подлинным патриархом, оссосоположникем русской этнографии... Для сего этнография были се только интегральной частью триединой науки — сомати­ческой антропологии, собственно этнографии и археологии, оса была для сего синтезом наук биологических и гуманитарных». Такое понимание этнографии «кик нельзя более соответствовало всему умственному складу Д. II., требовавшему широких гедизос- тов, разс-бразию его умственных запросов и, наконец, его совер­шенно исключительным умственным способностям, дававшим ему сезможнесть одновременно работать с творить в самых разнооб­разных отраслях знания. И никто, как ос, се был лучше подготов­лен к этой задаче... Полное представление о том, на что способен был Асучис, дают его два подлинных шедевра. Я имею в виду два его знаменитых дсследесасдя. появившихся в одном и том же году, 23 года тому назад: «Сиси, ладья п кони в погребальном обряде» и «К истории ознакомления с Сибирью до Ермаки.

Древнерусское сказание о человецех -незнаемых в восточной стране». Касаясь первой работы, Штернберг говорит: в ней появилось «са­мое замечательное в научной индивидуальности Анучина, то, что является самым важным качеством подлинного ученого. Это — та высшая научная проницательность, которая дает возможность ви­деть во всем, хотя бы в самом обыденном, то важное, мимо чего всякий другой, хотя бы крупный специалист, может пройти, не видя ничего особенного... Это было большое счастье для русской этнографии, что в период ее зарождения она нашла в лице Д. Н. не только выдающегося исследователя, по и активного учителя и руководителя... В течение почти полувека Д. Н. был высшим, все­ми признанным судьей во всех выдающихся явлениях и трудах в области этнографии... Теперь нет его среди нас, старого нашего научного вождя с учителя, но он остался среди нас, живой в его творениях, в его неувядающем образе неутомимого научного твор­ца, друга людей, верного слуги народа с родины».

Изложим вкратце содержание классической работы Д. Н. Ану­чина «Сане, ладья с коне как принадлежности похоронного обря­да». Онл насыщена поучительным материалом с блещет самыми неожиданными и тем не менее убедительными соображениями.

Сане. Под 15 июля 1015 г. летописец рассказывает следую­щее. В этот день близ Киева умер великий князь Владимир, тот самый, при котором произошло крещение Руси. Его приближен­ные проломали помост между строениями (клетьми), завернули тело в ковер, положили покойника на сани с измессuоє в постро­енную им церковь Богородицы. Когда весть об этом распространи­лась, люди во множестве сошлись сюда.

В этом сообщении замечательны два обстоятельства: 1) покой­ника вынесли не через двери, а гаким-со другим способом, 2) не­смотря нл середину лета везли в санях, а не на повозке.

Обычай выносить труп не через дверь, л через особый, нарочно проделанный проход некогда существовал не у одних славян, но с у германских є других народов. Анучин приводит много доказа­тельств тому, что так поступали многие народы еще в XIX в. По описанию Третьякова (1871), енисейские самоеды (иле энцы) выносят покойника не в дверь, а в направлении головы; в момент его смерти для этого в указанном месте разбирают чум. Манси, или вогулы, выносят тело умершего через окно или, если покой­ник умер в чуме, то через особое отверстие, нарочито сделанное. Такой обычай существовал у эскимосов, индеГцев-слвнкитов, гот­тентотов, негров, полинезийцев, слогусов с у многих других. У древних скандинавов умершего нельзя было выносить через двери, а нужно было сделать пролом стены за головой покойника или прокопать ход под южной стеной.

Какова причина такого странного обычая, имеющего, как мы видели, всесветное распространение? Она заключается, говорит Анучин, в старом убеждение, что умерший опасен для живых, что

он может вернуться в жилье и причинить вред живым. Считали, что, будучи вынесен се через дверь, покойник не найдет пути обратно.

Теперь возникает вопрос, почему тело великого князя Влади­мира везли си сисях. Обычай этот имел са Руси широкое распро­странение. В рукописи сказания о Борисе и Глебе есть рисунок, на кеторем изображено, как отроки несут тело Бориса в сисях; точно так же тело Глеба было доставлено в церковь в санях. В 1078 г. тело Изям-ва Ярославовича было привезено в Киев на са­нях. Таких примеров Асучис сообщает множество. Укажем толь­ко, что обычай везти тело покойника са сисях сохранялся вплоть до петровских времес. Асучис приводит описание погребения царя Иоанси Алексеевича 30 января 1696 г., из котерого видно, что тело везли си сисях. Можно было бы возразить, что это пото­му, что были зима. Однако тот же обычай соблюдался 14 мая 1692 г. при погребении царевича Александра Петровичи. Но уже в описании погребения царевны Татьяны Михайловны 24 августа 1706 о. специально огесересо, что тело «несли на одре, а се са си­сях».

Замечательно, что санями полезовалдсе не только при похо­ронах, но и во время свадебного обряда. В «Домострое», в «указе свадебному чину», есть, как отмечает Асучис, такое наставление: «А новобрачной княгине ехати к венчанию в санех». Равным образом, в торжественных случаях патриарх ездил в санях (вто­рая половини XVII в.). Австрийский посол Мейерберо, бывший в Москве в 1661—1662 гг., изображает в своей книге сани митро­полити Петри, причем в подписи значится, что митрополит ездит в сисях как зимою, так и летом.

Обычай пользоваться санями при погребении существовал не только в древней Руси; он еще недавно бытовал у многих народов: коми-пермяков, коми-зырян, вотяков, марп (черемисов) и чува­шей. Отмечая, что этот способ перевозки покойника указан для глу­хих уездов Велогодсаей губернии, Анучин высказывает предполо­жение, се заимствован ли ос здесь у финнов. Но у украинцев до недавнего времени сохранялся обычай везти умершего си санях, а се в телеге *

Анучин диет такое, единственно верное, объяснение вышеопи­санному странному обычаю. Сани, или дровни были древнейшим способом передвижения, одинаково пригодным для перевозки как живых, так и мертвых. В доказательство Анучин приводит сле­дующий любопытный факт. Мы встречаем сани в качестве необхо­димой принадлежности похеденнеоо обряди и в древнем Египте,

1 Д. Н. Анучин. Сини, ладья и кони... стр. 55—56; см. также: Ф. К. Hелаев. Украинский народ в его идешлем н настоящем. По., 1916. стр. 642 (в Галичине сохранился во многих местах древний украинский обычай етвезить иеаойндаи к мооилв нв иначе как ни синях, и нв ни по- везав, и притом запряжессых волами, и не лошадьми).

в стране, где, как известно, никогда не бывает снежного покро­ва. Ящик с мумией помещался па сани и в таком виде доставлял­ся к месту погребения. Очевидно, сане вошли в употребление ранее повозок на колесах. Чубєнскєй приводит предание украин­цев, что «с самого початку світилюди не малы возів, а 1здылы літом и зимою на санях». Местами, например в Новгородской об­ласти, сани употреблялись населением п летом еще в начале XX в.

Первообразом саней была волоку ш а, т. е. приспособление в виде двух жердей, на которые может быть положен груз. Такое орудие мы встречаем у всех пародов, даже у совсем не имеющих повозок на колесах. На подобных волокушах, в которые впрягает­ся лошадь, как в оглобле, ездили еще недавно и летом в районе Пудожа. «Где сходятся губернии Новгородская, Олонецкая и Во­логодская,— говорит Даль.— есть деревни в непроезжих лесах п болотах; жители с не знают колеса и ездят по мокрому моху на волокушах».

От волокуш до саней один шаг. В пользу того, что сане про­изошли из волокуш, из волочащихся, ползущих по земле стволов, жердей, Анучин приводит также этимологию названия саней. Слово это общеславянское. С другой стороны, в древнерусском II чешском языках санъ значит змея. Надо думать, что полозьями им имя дано за сходство со змеей ели за то, что они ползают. За­мечательно, что полоз по-русски: зпачнт и основная часть саней, и уж. По чешски plazзначит с род саней с гад. А полоз (уж) по- чешски — sanice.

Ладья. У многих пародов существенной принадлежностью похорон служит ладья. Арабский путешественник первой полови­ны X в. Ибо-Фадлао, посетившей г. Булгар на Волге, описывает как очевидец похоронные обряды русов ! Кто были эти русы, норманы или славяне, трудно сказать. Покойник был помещен в богато убранное судно, рядом с ним положили его оружие, раз­нообразную пищу; туда же бросили разрубленную нл части соба­ку, двух разрубленных лошадей, ввели туда одну из рабынь по­койного с убили ее, первоначально задушив, л потом заколов. В заключение сожгли судно со всем, что в нем находилось. Сож­жение в ладье, говорит Анучин, было типичпою чертою взхоезн- ного обряда у скандинавов.

В работе прослеживается, затем, распространение обычая хо­ронить в ладье у разных народов. Основанием этого обрядл слу­жит представление, что загробный мир находится где-то за морем иле за рекой. Вспомним о перевозчике Харопс, который перево­зил через реку душе умерших древних греков.

1 См. перевод с норой, найденной в Мешхеде в 1923 г. рукописи Ийн- Фадланл (Пусышессвве Bйо-Флдолнл пл Волгу. Л., Изд-во АН СССР, 19.39, стр. 80—83). Рассказанный нами в тексте эпизод послужил художнику Се- торадсгзму сюжетом для картины «Похороны руса».

К они. В последней части своего труда Анучин рлссмлсрu- вает обычай убиения коня при похоронах. Обычай этот распро­странен по всему свету. Замечательно, что ос широко практико­вался и у североамериканских индейцев, к которым лошадь попа­ла, как известно, после открытия Нового Света европейцами. Пре похоронах одного вождя команчей было убито до 70 лошадей. Но обычай убивать на похоронах лошадей известен с глубокой древности: в Иллеаде мы читаем, что нл погребальный костер Патрокла были повержены пленники, лошади н собаки. Обычай эсзт был свойствен и древним народам, обитавшим на территории нашего отечества. Так, в степях были многократно находимы в курганах погребения, где, наряду с человеческими скелетами, лежал цельный скелет лошади.

С сечевием времени заклание лошади было заменено положе­нием в могилу удила пли стремени, или части седла, или, нако­нец, изображения лошади. Однако, по сообщению Анучина, в Германии, в Трире, в 1781 г. при погребении одного кавалерий­ского генерала лошадь его была убита и зарыта вместе с хо­зяином.

Переходим к «Истории ознакомления с Сибирью до Ермака».

Во многих старинных русских рукописных сборниках, начиная с конца XV в., встречается рассказ иод заглавием «О человецах незнаемых в восточной стране». Здесь передаются сообщения о на­родах Сибири, которая, однако, этим именем здесь не называется. Рассказы эти раньше считались сплошным баснословием, смесью хвастовства и легковерия: вроде того, что на севере есть люде без головы, есть люди с ртом на темени, с глазами на груди, люди, на зиму замерзающие, л летом оживающие, с т. п. Но Анучин пу­тем тщательного этнографического анализа сумел со свойствен­ным ему талантом вскрыть в них зерно истины.

Приведем прежде всего небольшой отрывок из оригинального текста. Сказание начинается так: '

«На восточной стране, за Югорьскою землею, над морем живуть люди самоедь, зовомы молгонзен. А ядь пх мясо оленье да рыба. Да межи собою друг друга ядят. А гость к ним откуды ириидет, с зоu дети свое закалают на гостей, да тем кормят. А которой гость у них умрет, п они того снедают, а в землю не хоронят. А своих також. Сияж люди невелики возрастом, плосковиды, но­сы малы, но резвы велми с стрелцы споры с горазды. А ездят на оленях и на собаках. А платие носят соболпе п оленье. А товар пх соболе... В той же стране иная самоедь. Вверху рты на те­мени, л не говорят, а образ в половину человечь. А коле ядят, и они крошат мясо или рыбу да кладут ' под шапку. И как пачнут ясти, с они плечима движут вверх с вниз... В той стране иная са- моедь. По обычяю чеозвецн, но без глав. Рты у них межи плечми. А очи в грудех. А ядь их головы оленеп сырые. А коли им яств, в они головы оленин возметываюс себе - в рот на плечи и на другой

день кости измещуть из себя туда ж. А не говорят. А стрелби же их — трубка железси в руце».

Казалось бы из этих фантастических рассказов мило что мож­но извлечь реального, и тем не менее Асучис это сделал. Мы выше упомянули имя народи «самоедов, называемых молгесзеи» (мал- гонзеи, монгазеи). Как правильно указал Анучин, название мол- ^ізеи родственно имени городи Масгазея, основанного русскими си р. Газе в 1601 г. Название Масгазея, монгазеи, молгосзеи и т. д. ведет сачило от рода енисейских самоедов, или энцев, монг- каси, или, по произношению юраков (ненцев), монгканси, что значит лесные. Мангазея значит «земля рода Г

Тикпм образом, старинный рассказ оказывается приуроченным к определенному месту — к низовьям Оби икр. Тазу. Что касает­ся людоедства самоедов, то слухи об' этом относятся к области нaредней этимологии, которая производит название самоедов от «сам себя ядящий». Это слевопроизводстве, кик мы теперь знаем, лишено всякого основания, ибо в основе наименования самоед лежит корень сам, саим, каковым имепем называют себя некото­рые финские и самоедские народности. Однако раз такие слухи существовали, то, говорит Анучин, мы нв можем поставить в вину составителю новгородского сказания его доверчивости. Приба­вим еще, что ниименевание северного народа Samogeti, или Samo- gedi было известно еще путешественнику XIII в. Плано Кирпинс (1246 г.) 2.

Замечательно, что интересующий нас рассказ появился в со- кращенсом английском переводе еще в половине XVI в. В 1558 о. посетил Московию Ричард Джоссос, сообщивший, между прочим, сведения «О некоторых странах самоедов, живущих по реке Оби и по морским берегам за этой рекой; переведено йоеве в слово с русского языки». Здесь рассказывается следующее3.

«В восточной стране, за Югорскою землею, реки Обь составляет ее самую западную часть. По берегу моря живут самоеды, и стра­на их называется Molgomsay. Оси питаются мясом оленей и рыб, а иногда и едят друг друга. Если к ним заезжают купцы, они уби­вают одного из своих детей, чтобы угостить купцов. И если купец умрет у них, они не хоронят его,но съедают его. Они едят также и своих умерших. Оси некрасивы са вид, имеют маленькие носы, но проворны, очень хорошо стреляют, ездят ни оленях и собаках и одеваются в собольи и олень-и шкуры».

От Джонсенa страна Molgomsay попала са знаменитую карту Московии Дженкинсоси 1562 г., где она помещена к востоку от Оби, восточнее Югории. После этого наименование Молгонзея встречается на множестве днестрaнсых карт. Удивительна судьба

1 Г. Д. В в р б о в. Изв. Гвоор. общ., 1943, № о, стр. 16—23.

* Собрание путешествий к татарам. СПб., 1825, стр. 25, 159, 191.

3 М. П. Алексв е в. Сибирь, I, 1932, стр. 125.

имени небольшого самоедского рода, насчитывавшего не более 1 — 2 сотен душ.

В этом же сказании читаем дальше следующее. «Вверх по Оби есть люди, ходят шо под землею, день да нощь, с огни и выходят па озеро. И над тем озером град велик. И кто поедет к граду тому, и тогда слышити шюм велик в гриде том, как и в прочих гридех. И как приидут в сего, и людей в нем сет и шюму се слышити никоторого, ни иного чего животни. Но в всякых дворех ясти и пи­ти всего много, и товару всякого, кому что надобе. И ос, положив цену [плиту] против того, ди возмет что кому нидобе. И прочь отходят. И кто что без цепы возмет и прочь отидет, и товар у него погыбсет и обрящется пакы в своем месте. И как прочь отходят от града того, и шюм пакы слышети как и в прочих гридех».

Как указывает Анучин, сведения о людях, которые ходят под землею с огнем, могли относится к древним обитателям Алтая, к тик называемой чуди, которая славились в качестве рудоaопоB) Как известно, на Алтае русскими были обнаружены древние раз­работки медных и других месторождений.

В приведесном нами отрывке дальше рассказывается о тик на­зываемой немой торговле: жители при приближении купцов поки­дали свой город, оставляя товары, а купцы брили, что хотели, кла­дя соответственную плату. Обычай семой тирговли засвидетель­ствован многими авторами. Геродот (IV, 196) рассказывает, что карфагеняне в Ливии за Геракловыми столбами (т. е. за Гибралта­ром) вели такую торговлю с туземцами: они выгружали с судов товары са берег, затем возвращались ни суди и разводили дым. Завидя дым, появлялись туземцы, клали рядом с товарами золото и уходили. Тогда купцы снова высаживались са берег. Если они были довольны платой, то забирали золото; если — нет, возвраща­лись ебратне на суда и ждали. Туземцы снова приходили и, если нуждались в товаре, прибавляли золоти. При этом, пока сделка не были заключена к обоюдному удовольствию, стороны не при­касались си к товарам, ни к золоту. «Никогда одна сторона се оби­жает другой». Подобного рода немую торговлю путешественники наблюдали в Африке еще в XVIII и даже в XIX в. Но они сущест­вовала и в Азии, и в Америке, как Северной, тик и Южной.

О немой торговле в стране югров, т. е. на протяжении от ни­зовьев Печоры до низовьев Оби, рассказывает арабский путешест­венник XIV в. Ибн-Батута: купцы не знают, с кем они ведут торговлю: оси никого не видят в лnцO) Павел Иовий (1525), со слов Дмитрия Герасимова, сообщает о такой же торговле у лопа­рей с их йейедями. Коцебу описывает немую торговлю между чук­чами и эскимосами, производившуются в 1816 г. са берегах залива Комебу в Аляске '.,

1 О. Е. Коцебу. Путешествия вокруг света. М,. изд. 2. 1984, стр. 91,

Анучин много работал в области археологии — преимуществен­но доисторической. Долгое время, с 1888 г., Дмитрий Николаевич был вице-председателем Московского археологического общества, а в 1918 г. был избран председателем. О его трудах в области ар­хеологии подробно писала Уварова (1913).

Анучин клк популяризатор науке є общественный деятель. Заслуги Анучина в деле популяризации науки в нашем отече­стве nеойззепмы. Обладая прекрасным стелем и легким пером, Анучин имел дар всякую мысль, всякую гипотезу, всякий предмет излагать ясным, простым, общедоступным языком, вместе с тем нисколько не отссувая от строгой паучноссu. Поэтому исследова­ния, статьс, заметки этого автора никогда не утратят своей свеже­сти. Прочитав любую статью Анучинл, чего бы она не касалась, хотя бы его критический реферат, вы и сейчас испытываете полное удовлетворение, так как у Анучина всегда можно чему-нибудь на­учиться. Все ем оавєсаонзе отличается, я бы сказал, научным бла­городством.

Над чем только ни приходилось на своем веку работать Анучи­ну, о чем только он ни писал! Просматривая список его печатных работ, состоящий из свыше 500 названий и все же далеко не пол­ный, мы в нем находим, помимо самостоятельных исследований по зоологии, антропологии, этнографии, доисторической археологии, орографии, лимнологии, страноведению, истории, географии, еще множество весьма ценных критических рефератов, а затем бесчис­ленное количество статей по самым разнообразным вопросам науки и искусства, культуры и пзоисики. И все написанное этим замечательным человеком служило распространению здравых, культурных с научных взглядов "среди широких кругов нашего общества и могло бы быть перепечатана- и прочитано с пользой и сейчас.

Нельзя не отметить большого - количества превосходных пере­водных трудов, вышедших в свет под редакцией с по инициативе Д. Н. Анучина и много способствовавших популяризации пауки в пашем отечестве. Таковы, например, Леббок «Доиссоричыскиы вре­мена» (187G); Нидерле «Человечество в дзиссзеuческие времена» (1898); Зуплн «Основы физической географии» (два издания, 1899 и 1914); Фuлипnозu «Средиземье» (1910); Аррениус «Обра­зование мира» (1908) с многие другие.

Дмитрий Николаевич писал с на ойщессвепоз-пзлuтuческие темы. За передовую статью, помещенную Д. Н. Анучиным в № 235 «Русских ведомостей» 27 августа 1887 г., газета подверглась админиcтрлтuвuзму взысканию — запрещению розничной ■ про­дажи. В статье этой Анучин касается зпаменисого циркуляра ми­нистра Деляновл от 18 июня 1887 г., в котором предлагалось «ку­харкиных детей» не врuuuмлть в гимназии.

Ниже мы приводим несколько отрывков из этой замечательной статьи, нaпuCлuuзй смелым є благородным пером.

«Недавний циркуляр об ограничении доступа в гимназии про­должает быть предметом оживленных TеЛKOB) Явился он совер­шенно неожиданным, и до сих пир остается невыясненным, кик согласить его с действующим заaесос. Закон предоставляет обу­читься в гимназии детям всех сестеяндй без различия звания и ве­роисповедания (§ 23 Уст. выс. утв. 30-го июля 1871 г.). Циркуляр г. министра отменяет этот закон, aетерый, как тиковой, может быть отмесен только в законодательном порядке. Опыт нынешнего месяца показал, однако, что циркуляр уже получил широкое при­менение, что сотням лиц (осебенсе в провинции) было отказано в принятии прошений и что множество мальчиков не было допу­щено к приемным испытаниям ни основании низкого или неудов­летворительного, с точки зрения агентов министерства, положе­ния их родителей, в социальном, материальном или нравственном етсошендд. В результате педебнеге образа действий, естественно, должно являться.лубокое огорчение в среде массы семей и лиц, аетерые не могут не чувствовать себя оскорбленными и усижен­ными открыто выраженным презрением или недоверием к их профессии или состоянию.

«Кик известно, в циркуляре г. министра открыто выражено, что гимназии и прогимназии должны есвебеддться от поступления в них детей «кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочни­ков». Мотивировано это тем, что лица этих категорий «не пред­ставляют дестатечнеге ручательства в правильном над детьми до­машнем надзоре и в предоставлении им сеобхедимоге для учеб­ных заведений удобства». Вместе с тем, однако, выставлен и дру­гой мотив, именно — что детей таких лиц «не следует выводить из среды, к коей они принадлежат, и чрез то, как показывает мно­голетний опыт, приводить их к пренебрежению своих родителей, к седевельcтву своим бытом, к озлоблению против существующего и незыблемого, по симой природе вещей, неравенства имуществен­ных положений». Таким образом эти ограничительная мера выстав­ляется как бы блaгедетельнею и для самих родителей, которые чрез то могут быть более покойными за судьбу своих детей и видеть в них девеленых продолжателей своих скромных профессий. Но из разъяснений г. попечителя одесского учебного округа виден еще другой мотив указанной меры, состоящий в том, что дети лиц по­добных категорий по своему положению и обйтаневае не могут достигать надлежащих успехов, приобретать «добрые нравствен­ные навыки» и должны быть поэтому устраняемы из среды уча­щегося юношества, как элементы, «умственно принижающие и нравственно растлевающие эту среду».

«Сопоставив все только что приведенное, нельзя се усмотреть, что перечисленные выше категории лиц официально признаются a4aдми-те подонками общества, низшими его кастами, выход из которых не должен быть терпим и выходящие из коих дети могут оказывать са других учащихся лишь вредное влияние. Подобная

квалификация является, по нашему мнению, глубоко оскорбитель­ною для тех профессий, которых она касается. Труд кучера, прач­ки, повара в т. д., сам по себе, не заключает в себе ничего позорно­го, и прачка, добывающая себе nезпuтаuие трудом, достойна боль­шего уважения, чем какой-нибудь развратный мот-шалопай, про­кучивающий свое богатое наследство.

Сзстависеоu циркуляра считали себя в праве не церемониться с различными трудовыми професспями, но в официальном прави- теоьственоом документе можно было бы ожидать большей сдер­жанности в выражениях в большего уважения к различным, хотя бы скромным категориям труда.

...К разряду «є *ому подобных» должна отойти почти вся мас­са нашего крестьянства и мещанства, большинство ремесленников в купцов, значительная часть духовенства в масса всевозможных разночинцев, мелких чиновников, зсставuых нижних чинов и т. п., равно как большинство разных инородцев — евреев, татар в т. д... Таким образом не одни только лакеи и прачки, но обшир­ная масса русских граждан переходит в разряд неправоспособных, перед которой воздвигается китайская стена, загораживающая ей дорогу к просвещению... Разве история русского просвещения не представляет многочисленных примеров.... как дети, вышедшие из бедных семей є низших сословий, обгоняли своих состоятельных сверстников, становились полезными государству с активными об­щественными деятелями... •

...Прежде пмгеовитеоьссвовали дворянству, потом открыли доступ для всех сословий, теперь началась новая эра — предостав­ления преимуществ состоятельному классу. Количество дохода, число компат и прислуги, житейская обстановка — получают ре­шающее значение в деле -образования с связанного с ним государ- ссвеннзгз и общественного служения!».

Этот гневный протест против оскорбления, нанесенного минє- ссезм чувству сзйствеuuогз достоинства народа, не напоминает ли он нам слова великого борца за правду, Ж. Ж. Руссо: «Из народа состоит род человеческий; часть, сюда не принадлежащая, столь незначительна, что ее не стоит и считать. Изучайте людей этого состояния, с вы увидите, что у них столько же ума и больше здра­вого смысла, чем у вас, хотя речь у них иная» (Эмиль).

Еще до Анучина другому знаменитому русскому географу при­ходилось защищать «разночинцев» от лиц, не желавших допускать детей крестьян к образованию. В начале 1759 г. Ломоносовым бы­ли составлены «Указания для учащихся в гимназии», согласно ко­торым в академическую гимназию принимались и дети крепост­ных крестьян. На этот проект академик И. Э. Фишер (1697—1771); представил «примечания», заключающее, по словам Ломоносова, «грубые и язвительные насмешки» с «ругательные кощуны». Воз­ражая Фишеру, автор «Узаконений» говорит: «Удивления достой­но, что не впал в ум господину Фишеру, как знающему латынь,

Гориций и другие учесые и знатные люди в Риме, аетерые были выпущенные си волю из рабства, когда он толь презрительно уво­ленных помещичьих людей от гимназии отвергает» *.

Асучис глубоко верил в силу естествознания. И к антрепооо- гии, этнографии и археологии ос подходил прежде всего как нату­ралист, оценивающий вещи с точки зрения меры и веса.

Ум Анучина был всеобъемлющего типа — его исткресевaле ре­шительно все: и естествознание в самом ширеaес смысле слова, и гуманитарные науки, и литература, и общественная жизнь.

Асучис умел дспользевaть свое время, как редко кто: он успе­вал и читать лекции в университете, и председательствовать в на­учных обществах, и вести энергичную научную работу в лаборато­рии и кабинете, и читать доклады и сообщения, и редактировать журнал и газету, и писать для сих статьи. И все это делалось се сaскоре, не наспех, а с чрезвычайной добросовестностью, как и полагается ученому.

При первом знакомстве Дмитрий Николаевич казался сесколе- ко хеледневатым и сухим, со на самом деле это был живой, доб­рый, приветливый и доступный человек. В сем се было и следи высоaемердя и чванства, ос никогда се был «генералом от науки»; причиной мы считаем, во-первых, его острый природный ум, и во- вторых, мног-бризие его интересов и мнегегрaнсость души. Эти качества се оставляли места высокомерию, са заднем фоне аоте- рого всегда скрывается ограндчессосте ума и души.

Анучин был чужд зависти. Ос с радостью выдвигал молодых ученых, если только видел в них проблески таланта. Всем извест­но, каких трудов стеиле в прежнее время выдержать магистерские экзамены у иных профессоров: оси заваливали чтением необыкно­венного количества многотомных монографий п даже сиравечни- к•ев. Ничего этого се было у Анучина. Мало того, даже задания для магистерских экзаменов ос обсуждал лично с заисткре^евас- ными лицами и вперед намечал такие темы и вопросы, по которым магистрант специально работал. Так было, между прочим, и со мною.

В. Ф. Филлир -р843—1913), извеитный этнограф и академик, писал о Д. Н. Анучине: «Ни один из севремессых русских учесых не обладиет такими обширными познаниями в археологии, этсегра- фии, антропологии в с-динении со сведениями по географии, ис- йерии быта, зеолегии, как проф. Асучис, и никто се может столь всесторессе пользеваться сравнительным методом и посредством него освещать бытовые явления народной жсзсп».

Севершенсе непостижимо, каким ебразес учесый, занятый чте­нием лекций по разным курсам, активно участвовавший во мно­гих научных и просветительных обществах Москвы, беспрерывно редактировавший ряд изданий, имел везсежсость выпускать одну

¹Пекарский. История ими. Академии наук, II. СПб., 1873, стр. 674.

8а другой классические работы, требовавшие громадного труда в необыкновенной эрудиции, в самых различных областях науки. Мы видим объяснение, во-первых, в ненасытной жажде знаний, кзтзеою отличался Анучин, в его несравненной способности усва­ивать взевенсв|роваться в новых, ставших ему известными фак­тах, и, наконец, в его никому другому недоступном, я бы сказал, гениальном, уменье ясно, просто в вразумительно излагать лите­ратурным языком свои мысли. К этому надо прибавить совершенно исключительное трудолюбие в связи с способностью умело исполь­зовать каждую свободную минуту. Наконец, в память у Анучина была исключительная.

Такое редкостное сочетание талантов у одного человека случа­ется крайне редко.

Я не могу лучше закончить эсос очерк, как применив к самому Анучину его же слова, сказанные им в замечательном аосеоnзлз- гическом этюде, посвященном Пушкину, в зсозсящв«ся к великому ноэту.

«Каждая творческая личность, вносящая в духовное йогaсствз общества нечто новое в значительное, может быть рассматриваема как более или менее резкий скачок в духовном развитии данного общества и народа, как крупный плюс к накопленному веками ду­ховному наследию» *

ЛИТЕРАТУРА О Д. Н. АНУЧИНЕ

Берг Л. С. Памяти Д. Н. Анучина. Гео^. вестник, I., вып. 2—3, 1922, стр. 12—16.

Бырг Л. С. Д. Н. Анучин как г.еограф. Природа, 1924, Л» 1—6, стлй. 3—8.

Бырг Л. С. Дмитрий Николаевич Анучпп (к столетию со дня рож­дения). Наука є жизнь, 1945, Л» 10, стр. 44—45.

Бырг Л. С. Выдающийся русский географ Д. Н. Анучин. Вокруг све­та, 1948, Л» 5, стр. 59.

Богданов В. В. Д. Н. Анучин. Сбзрвпг в честь 70-^014 проф. Д. Н. Анучина. М., 1913, изд. Общ. люб. ест., ансрзвзо. є эсноге., стр. VII — XL, пзрсеыс, список трудов из 450 заглавий.

Бог да ное В. В - Д - Н. Анучин. Этнограф, обозрение, XXV, 1913, № 1—2, стр. I—XI, ворсрес.

Богданов В. В. Знаменитый ученый Д. Н. Анучин (к Н^--л^тию со дня смерте). Изв. Геогр. общ., 1939, As 3, стр. 439—445.

Богданов В. В. Д. Н. Анучин. Антрополог и географ (1843—1923). М., 1941, 67 стр., взрсеыс, список трудов, нзд. Моск. общ. псп. прир.

Борзов А. А. Проф. Д. Н. Анучин (по поводу 70-летия). Ессыссрззн. и геогр., 1913, № 8, стр. 40—53, взесеыс.

Бунак В. В. Деятельность Д. Н. Анучина в области антропологии. Русск. антропол. журн., XIII, вып. 3—4, стр. 1—18, вортеес, список трудов.

Ивановский А. А. Д. Н. Анучин (по поводу его дея­

тельности в Общ. люб. ест., ансеопзо. є эснзгр.). Русск. антропол. журн., I, кн. 1. М., 1900. стр. 1—24, список трудов, взрсрес.

К а д ы к М. Г. География в Московском университете до Великой Ок-

¹Д. II. Анучин. А. С. Пушкин. М., 1899, стр. 2.

йибресаой сецдалдсйдчесаей революции. Уч. зиш Меск. ун-та, гвегрифди, вып. LV, 1940, стр. 3—52.

Киселев С. В. Дмитрий Ндаеоиввич Анучин — архееоеГ) Тр. Ин-та этнеориф) АН СССР, сов. свр., I, 1947, стр. 22—24.

К р у б в р А. А. Памяти Д. Н. Анучина. Зємл-в-двсиє,1924, кс. I—II, стр. 7—38, портрет.

Левин М. Г. Дмитрий Николаевич Анучин (1843—1923). Тр. Ис-ти эйнеориф. АН СССР, нов. сер., I, 1947, стр. 3—17.

Селевеев А. И. Д. Н. Анучин т— сетдийвле русской ундвврйдйвй- йаей гвеорифдчвсаей школы (1843—1923). Вепрейы гвеорафии. М., 19-46, стр. 187—194.

Толстов С. П. Дмитрий Николаевич Анучин — эйсеораф) Тр. Ин-та этнограф. АН СССР, нов. свр., I, 1947, стр. 18—21.

Уварова, графиня Д. Н. Анучин кик член Месa) ирх-ол. общ. Там же, стр. 353—368. •

Чвсйвевасдв проф. Д. Н. Анучина 30 марта 1000 г. Там жв, I, кс. 2, М., 1000, стр. 40—68.

ГЛАВНЫЕ ПЕЧАТНЫЕ ТРУДЫ Д. Н. АНУЧИНА

1. Анйренемерфныв обезьяны п низшие рисы чеоевеЧеййBИ) Природа, 1874, кс. 1, стр. 185—280; кн. 3, стр. 220—276; кн. 4, стр. 81—141.

2. Материалы для асйренеоеоди Веййочней Азии. I. Племя айнов. Изв. Общ. любит, ест., анйронел. и эйнегр., XX (Тр. Антропол. отд., кс. 2, вып. 1). М., 1876, стр. 79—204, 4 табл. рис., 4°.

3. О нваейерых анемалдих чвлевечвйкеге черепа и нрвимущвййвессе об их распрострис-сии по расам. Изв. Общ. люб. -ст., истрепел. и этногр., т. 38, вып. 3 (Тр. АнйренеЛ) отд., VI, М., 1880, II + 120 стр., 4°, 104 рис.).

4. Асйренелеоичвйкие оч-рки. Задачи севременней анйренелеоди в -в ейнешендд к другим наукам (Вступительная лекция в Месаевсаем усиввр- йдйвйе3) «Русская мысль», 1880, мирт, стр. 45—63.

5. Отчет о новздав в Дагестан летом 1882 годи. Изв. Геоор. общ., XX, 1884, стр. 357—449.

6. Дедййердчейааи архвелеоди КаваитИ) Журн. Мин. нар. про-в., 1884, ясв., стр. 201—237.

7. О древних искусственно деформированных ч-р-пах, найденных в пределах России. Изв. Общ. любит, -ст., анйрепел. и этсеор., т. 49, вып. 3, 1886, стр. 367—413, 4°, 19 рпс. (Тр. Анйронел. отд., вып. 2, нретеаел засе­дания Асйренел. отд. 21 ноября 1883).

8. К дрввсейшвй истории домашних животных в России. Тр. VI арх-ол. съезди в Одвссв (1884), т. I. Одвсси, 1886, стр. 1—34, 1 тибл., 4°.

9. О сеаейерых св-бразных древних камксных изделиях из Сибири; там жв, стр. 35—46, 1 табл., 3 рис. [камесны- дтебрижксди салима из вост. Сибири].

10. Лук и стрелы. Археелеое-эйсеорафнчксадй очерк. Тр. V Архкол. съезда в Тифлис- 1881 о. М., 1887, 75 стр., 4°, 73 рпс.

11. Анучин Дмитрий Николаевич, анйрепелео. Крийдае-биеорафичвский

словарь русских нисайелей и ученых С. А. Венгерова. Вып. 15. СПб., 1889, стр. 692—698 [авйебиеорафди со списком трудов]..

12. О задачах русской эйпеорафии. Эйнегр. обозр., I, кс. 1, 1889, стр. 1—35.

13. Собаки (Canic familiaris), волк (С. lupus) и лисица (С. vulpes). В кс.;

А. А. Ипсотранцев. Дооистриччекий ччллвек камсннсео ввка Ла-

дежсаеге етееа. СПб., 1889, стр. 55—81.

14. О овеоеифдчвтаем распредел-сии рости мужского сатвлесди России (по данным вс-общей ведссаей певднсетйд в Имнврпдд зи 1874—1883 гг.) сеавндйвлесе с распр-дел-си-м рости в других тйеасаX) Зап. Гееге) общ. по отд. VII, вып. 1, 1889, 185 стр., 10 карт.

261

18 л. G. Берг

15. Сани, ладья и кони как веєнадоeжнзссє пзхоезппзгм обряда. Ар- хызлзгз-эснзозгєчесгєй этюд. «Древности», изд. Моск. археол. общ., XIV,

1890, стр. 81—226, 4°, 44 рис.

16. К єссзрєє ознакомления с Сибирью до Ермака. Дрывнe-cуссгзе ска­зание «О чыловецех незнаемых в восточной отране». Архезоогз-эснзгрлфи- ческєй этюд. «Древности», XVI, 1890, стр. 227—313, 4°, 14 рис. и карта.

17. Ископаемый овцебык. По поводу черепа ископаемого овцебыка (OviBos fossilis Rut.) с берегов Лены, находящегося в Зоологическом музее Московского унєрыесєсыса. Изв. Общ. люб. ест., антрзвзо. є эснзге. LXVII, Дневн. Зоол. отд., № 3, 1890, стр. 40—49. сайо., 4°.

18. Стзоысєы «Писем русского вусешыссвыннєга». «Русская мысль»,

1891, июль, стр. 1—31; август, стр. 59—77.

10. Из пиєздки к истокам Волга л Ди-ирн. Сав. вевтн., dOl, 89 -, стр. 119—162.

20. Геогрлфия. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, XV, 1892, стр. 377—390.

21. Великорусы. Энцикл. словарь Брокгауза и Ефрона, X, 1892, стр. 828—843. То же в новом изд., 1012.

22. Несколько слов о- развитии русского землеведения є задачах геогра­фического кружка в Москве. «Землеведение», 1894, кн. 1, стр. 1—16.

23. О судьбе Колумба, как исторической личности, є о спорных є тем­ных пунктах его биографии. «Землеведение», 1894, кн. 1, стр. 185—256, с 4 взcсcетамє.

24. Рельеф поверхности Европейской России в последовательном раз­витии о нем представлений. С 28 рис. и картами. «Землеведение», 1895, кн. 1, стр. 77—126; кн. 4, стр. 65—124, 28 рис., карты.

25. Новейшее изучение озер в Европе и несколько данных об озерах Тверской, Псковской и Смоленской губерний. «Землеведение», 1895, кн. 1, стр. 137—163, 13 рис. и черт.

26. К вопросу о диких лошадях є об их прирученеє в России (По по­воду статьи Ф. П. Кыппына «К истории тарпана в России»). Журн. Мин. нар. иcзер., 1896, июнь, стр. 223—269; июль, стр. 67—95.

27. Верхневолж^ие озера и верховья Западной Двины. Рекогносциров­

ки и исследования 1894—1895 гг. Тр. эксп. для исследования источников главн. рек Европ. России. М., 1897, IX + 156 4°, 2 листа йасимесc. карт,

4 листа профилей и диаграмм, 22 рис.

28. Озера области истоков Волги и верховьев Западной Двины. «Земле­ведение», 1898, кн. 1—2, стр. 109—164, 21 рис.

29. К истории искусства и верований у Приуральской чуди. Чудскиы изображения летящих птиц и мифических крылатых существ. Мат. по лcхезо. вост. губ., изд. Моск. лcхеоо. общ., III, 1889, стр. 87—160, 4°, 3 табл., 130 рєс. в тексте.

30. О культуры гзссcзмсгєх курганов є особенно о паходимых в них украшениях є религиозных символах. Там же, стр. 237—259, 5 рис.

31. А. С. Пушкин. (АнсcзпзозгєчесгєГ эскиз). М., 1899, 44 стр., 4° (мс- тєск из № 99, 106, 114, 120, 127, 134, 143, 163, 172, 180, 193, 209 «Русских ведомостей» за 1899 г.).

32. Россия в ансропзоогєчесгом отношении. Энцєго. словарь Брокгау­за и Ефрона, т. 54, 1899, стр. 128—139.

33. Россия в этнографическом зсношыниє. Там жы, стр. 139—1152, карта.

34. Беглый взгляд нл прошлое ансcоизозгєи и на еы задачи в России. Русск. лнсроиоо. журн., I, кн. 1. М., 1900, стр. 25—42.

35. О преподавании географии є о вопросах с ним связанных. (Речь при открытии географического отделения Московского педагогического общества, 9 марта 1902 г.). «Землеведение», 1902, кн. 2—3, сгр. 1-18.

36. Город Мунглзея и Мунгазыйская земля. Bссоcигз-гезгcафєчыскля замыткл. «Землеведение», 1903, кн. 4, стр. 35—46, 2 карты є 2 рис.

37. Япония. Географический очерк. «Землеведение», 1904, кн. 1—2, стр. 205—246.

38. О заслугах адмирала С. О. Миааеева в области физической гео­графии моря (Речь в оеддчнем себрандд Общ. люб. ест., инйреноЛ) и эт- согр. 15 октября 1904 г.). «Землеведение», 1904, кн. 3, 119—128.

39. Элиз- Реклю. «Земл-вед-нив», 1905, кс. 3—4, стр. 68—92, 2 карт.

40. Японцы (инйронелеодчвтадй и эйнелеодчетадй оч-рк). «Землвввде- сив», 1904, кс. 3, стр. 65—103; 1906, кс. 3—4, стр. 54—105.

41. Извержение Везувия и темлейеитвсдв в Калифорнии в аневлв, 1906 г. (Сообщ-ни- на оеддчнем себеиндд Общ. люб. -ст., инйренел. и эйнoгp) 15 октября 1906 г.). «Земл-веденив», 1906, кс. 3—4, стр. 106—142, с карта­ми и рис.

42. Наведнвндв в Москв- в анеелв 1908 годи и венрет об изучении са- веднвндй в Рестдд. «Земл-в-д-сие», 1908, кс. 2, стр. 87—110, с 9 рис.

43. Из встреч с Л. Н. Толстым. Русск. влд., 1908, № 199.

44. Труд неефвстееа В. И. Модвейева: «Вв-д-си- в римскую дтйердю. Венееты дедтйеедчетаей эйнелеоди и культурных влияний в дориискую эпоху в Италии и начало Рими». «Древнесйд» Тр. Мета) ирх-ол. общ., XXII, вып. 2, 1909, стр. 1—28.

45. И. Е. Зибелин, как археолог, в первую нелевдну воо научной дея- йеленесйд (1842—1876). Речь, неедзнетенсии в зас-дании Меск. археол. общ. 10 февраля 1909 г. Тим же, стр. 29—70.

46. Додтйеричвсаии Метави. И^д". «Москви в ев неешлом и насто­ящем», вып. I. М., 1909, 45 стр., табл. и рис.

47. К невдсйеищвму чвтйвевисдю Леменетеви. «Русски- ввдемеййд»_r 19 октября 1911 о., № 240.

48. Гвеоеaфди. Зсцикл. словарь Гранити, XIII, 1912, стр. 236—253.

49. География XVIII веки и Леменетев. «Сборник памяти Лемесесова», изд. Мета) ун-та, 1912, 20 стр.

50. Охрани нимийндаев недеодM) «З-мл-влад-нив», 1914, кн. 1—2, стр. 1—50, с 29 рис.

51. Кеийадй оч-рк развития и севевмвннеге сетйеисди з-млев-десия. Землев-д-ни- в Рестдд. В кн.: А. 3 у п и и. Осповы физической гееоеафиД) Ново- издание под ред. и с денелнвндимд Д. Н. Анучина. М., 1914, стр. 1—40 АнйеенегеегеафдИ) Тим жв, стр. 1088—1090.

52. Ал-асинде фон Гумбольдт, кик п•уй-шетйв-нндк и географ, и в есебеннетйд кик дстл-девителе Азии. В кн.: А. ф. ГумЄоль,дт. Централь­ная Азия, н-е) под ред. Д. II. Анучина. М., 1915, стр. V—CCXXXIII.

53. Сйиедннии морская карти ни ^^0-0^- из тебранди ор. А. С. Ува- еева. «Де-внетйд», изд. Мета. ирхвл. общ., XXV, 1915, оттиск, 16 стр., 4°,.. карти, 4 рис. в т-кстк (см. также «Землевед-ник», 1916, кн. 1—2, стр. 126— 127).

54. Изучение нродтведдтельсых сил Россти. «З-мл-в-денив», 1916, кс. 1—2, стр. 97—108 (без недндсд авйееиЗ.

55. География в Метаевтаем ундв-есдйей- за н-еве- ййел-йд- его су- щ-тйвевасди. «З-мл-в-д-нив», 1917, кс. 3—4, стр. 23—46.

56. Горны- чуванцы. (К анйрепелегдд Крайн-оо тев-еи весйеаа Азии). Русск. инйеенеЛ) журн., 1918, № 1—2, стр. 41—48.

57. К интеенелегдд украинцев. Тим жв, стр. 49—60.

58. Судьба н-евеое издания «Путеш-стиия Радищева». М., 1918, 46 ст]Х Изд. «Пеелеоем-ны».

59. Н. Н. Миклухо-Маклай. Его жизнь, нуйешкттвди и судьба трудов- «Земл-ведение», 1922, кн. 3—4, стр. 3—80, с 7 рис.

60. Н. Н. Миклухо-Маклай, его жизнь и нуй-шетйвди. В ан.::- Н. Н. Миклухо-Маклай. Пуй-ш-ствди. Т. I. Пут-шествия в Новой Гви­не- в 1871, 1872, 1874, 1876, 1877, 1880, 1883 оо. М., 1923. «Новая Москва»„ 616 стр., с 2 ноейр-йимд Миклухо-Маклая, неейрейем неаейнеое Д. Н. Ану­чина, 36 рис. и аирйей. Статья Д. Н. Анучина тиндми-й стр- 7—80.